История куноичи

В центральном госпитале Конохагакуре, в кабинете главного ирьёнина напротив хозяина кабинета сидел глава благородного клана Хьюга, Хьюга Хиаши и ждал начала неприятного разговора, который ни ему ни пожилому ирьёнину начинать совершенно не хотелось. Хьюга Хиаши сам не замечая того, чуточку ссутулился и на его лице, вместо обычной непроницаемой маски, отражалась вся та скопившаяся у него душевная усталость и безнадёжность что он уже длительное время держал внутри себя. Солнце недавно начало свой путь к зениту, и утренняя прохлада и свежесть ещё не успели спасть. В открытые окна кабинета, медленно и неотвратимо проникала уличная жара, постепенно наполняя помещение липкой духотой. Двое собеседников, погруженных в свои размышления, не замечали этого. Их безрадостные мысли находились очень далеко от сиюминутного комфорта и прекрасного утра. В пику мрачному настроению обоих мужчин кабинет выглядел светлым и солнечным. На улице, там за открытыми оконными створками, в кронах деревьев шумел лёгкий ветер. Его слабые порывы, проникая в помещение через открытые окна, иногда дотягивали до собеседников обдавая их сонмом еле различимых запахов и шевелили листки, на столе хозяина кабинета, торчащие из высоких стопок папок. В добавок к этому уличному шуму, весёлый щебет канарейки избавлял кабинет от гнетущей тишины. Старый ирьёнин удобно сидел, откинувшись на спинку своего кресла, положив руки, сцепленные в замок на рабочий стол. Как это не парадоксально, но кабинет главного ирьёнина госпиталя Конохагакуре немногим отличался от таких же стереотипных кабинетов медицинских руководителей, сельских больниц среднего пошиба, встречавшихся сплошь и рядом, в огромном множестве миров. Старый, потемневший от времени, деревянный рабочий стол с местами потёртый лаком на кое-где выщербленной столешнице, видавшее виды кресло обтянутое теперь уже потрёпанной тёмно-коричневой кожей с деревянными подлокотниками и, о чудо, даже на железных колёсиках накатавших на полу заметные колеи, массивный шкаф с застеклёнными дверцами за которыми находились полки с разнокалиберными книгами, в одном стиле с креслом, тёмно-коричневый кожаный диванчик с местами подтёртой за годы использования сидушкой, на котором можно при необходимости заночевать, да десяток деревянных стульев попроще ровесников другой мебели из того же гарнитура что диванчик и кресло, рядом с длинным, но узким столиком, приставленным к столу хозяина кабинета. Обстановка аскетичная и даже традиционного фикуса в горшке на окне не имелось так же, как пустого графина с пыльными стаканами на блёклом металлическом подносе. Серый, недавно подновлённый массивный железный сейф в углу комнаты, даже на глаз производивший впечатление очень тяжёлого, от которого за версту несло лютой казёнщиной. Стены и потолок, когда-то выкрашенные белой краской с лёгким зеленоватым оттенком, пока ещё не очень заметно выцвели и местами чуточку потрескались и только деревянный пол, из хорошо струганных и плотно подогнанных досок, традиционного коричневого цвета с местами потёртой краской выглядел почти по-новому, но только из-за того, что его совсем недавно постарались натереть до зеркального блеска. Для полноты сходства, не хватало только портрета вождя или какого нибудь знаменитого светила науки, на стене, над головой, позади кресла главного ирьёнина госпиталя. Но всё-таки, даже в этом стереотипном, казённом кабинете присутствовал лёгкий налёт индивидуальности его владельца. Единственным отступлением от канона провинциального кабинета медицинского начальника выступала клетка с канарейкой на круглом столике стоящим около одного из окон. В деревне поговаривали, что эту плетённую из деревянных прутков клетку, вместе с канарейкой главному ирьёнину подарил лично сам, тогда ещё Хокаге, Сенджу Хаширама и потому главный ирьёнин ею так дорожит. Хозяин кабинета никому не доверял уход за птицей и всегда только сам лично следил за канарейкой и её бессменной клеткой. Ирьёнин не предложил сидящему по ту сторону стола от него человеку чаю или другого крепкого напитка, способствующего продуктивному диалогу и сам не спешил начинать тягостный разговор. Он, отстранённо смотрел сквозь своего собеседника и его взгляд, погруженный куда-то в глубины собственного сознания, вовсе не отражал его мыслей. Наконец взгляд старого ирьёнина обрёл утраченную было осмысленность, ведь время, отведённое на аудиенцию не бесконечно и дела сами себя делать не будут. Ирьёнин расцепил ладони и переложил руки на подлокотники кресла. Его взгляд сконцентрировался на собеседнике и как ему того не хотелось, он всё-таки начал этот тяжёлый, неприятный, но необходимый для обоих мужчин разговор всё-таки решив подсластить пилюлю и продолжить с хороших новостей, а после перейти к остальному: - Уважаемый Хьюга Хиаши-доно, жизни вашей младшей дочери ничего не угрожает. Кризис миновал, и интенсивная терапия в госпитале под постоянным присмотром ирьёнинов ей не требуется. Её обследование и процедуры на сегодня завершили. Результаты сугубо положительные. Девочку можно забирать из госпиталя. Показатели её здоровья в норме и теперь малышке достаточно пройти реабилитационный укрепляющий курс. Он затянется максимум на месяц, не больше. Все необходимые лекарства и предписание по их применению возьмёте у медсестры, когда будете забирать девочку. Необходимые ребёнку процедуры вы сможете провести самостоятельно силами своих специалистов у себя в клане в них нет ничего сложного. Осложнений возникнуть не должно. Для ваших клановых ирьёнинов список рекомендаций я уже скорректировал. Они самостоятельно смогут проводить необходимые процедуры и вести наблюдение, а в случае, если осложнения всё же возникнут, они должны немедленно обратится к нам в госпиталь чтобы мы своевременно приняли необходимые меры. Ирьёнин замолчал, продолжая смотреть на собеседника. - Спасибо Фукуи Кайоши-сан — поблагодарив старика Хьюга Хиаши. Мужчина встал и вежливо поклонился хозяину кабинета. Его младшая дочь провела в госпитале первые два месяца своей жизни, но затем её выписали и приносили сюда только на процедуры и регулярные обследования. По мере улучшения её состояния, посещения госпиталя стали становится все реже и короче и вот, в очередной раз, на восьмой месяц, после выписки девочки, Хьюга Хиаши пришёл вместе с дочерью в госпиталь. Сегодня состоялось их первое посещение в этот месяц. Закреплённый за девочкой ирьёнин осмотрел ребёнка, поводил над ней руками с активированной медицинской чакрой. Делал он это совсем не долго и после ребёнка унесли в процедурную здесь же рядом на массаж, а самого Хьюга Хиаши, постоянно, вежливо кланяющаяся, молодая медсестра отвела в кабинет к главному ирьёнину госпиталя, где тот ожидал мужчину. Ирьёнин поправил и без того удобно сидевшие очки, сложил руки на животе и сцепил кисти в замок. Он ещё некоторое время помолчал, равнодушно посмотрел в окно на привычный пейзаж, на улицу по которой, сейчас, спешили в госпиталь немногочисленные посетители и потенциальные пациенты, затем перевёл тяжёлый взгляд на собеседника, и не обнаружив причину оттягивать, продолжил начатый разговор: - Уважаемый Хьюга Хиаши-доно, как мне не тяжело это вам говорить, но дальнейшее поддержание жизни вашей старшей дочери Хьюга Хинаты-химэ бесперспективно. Все повреждения внутренних органов нам удалось полностью устранить. За время лечения химэ нам даже удалось восстановить нервные волокна и убрать органические повреждения у девочки в головном и спинном мозге. Можно считать, что её организм здоров. Органы ребёнка функционируют нормально, но жизнь в вашей дочери поддерживается только за счёт медицинских фуин печатей и реанимационного оборудования госпиталя. Большое количество чакры молнии и созданный её электрический ток, пропущенный через тело девочки Шинобигашира Кумогакуре, повредил спинной мозг девочки от чего он безвозвратно утратил свои функции. За всё время лечения головной мозг химэ ни разу не выказывал признаков активности. – старик сделал короткую паузу, но взгляда не отвёл - Называя вещи своими именами, мозг ребёнка фактически мёртв. Он не управляет телом химэ. Мелкие чакроканалы в позвоночнике и тазовой области тела девочки полностью разрушены и с этим ничего поделать не получится. Это и функции мозга вашей дочери не способна восстановить даже Сенджу Цунаде-химэ. Если, нам всем несказанно повезёт и случится чудо, ваша дочь не сможет жить без постоянной медицинской помощи, она все равно не придёт в сознание, её нижняя часть тела, то есть все то, что ниже талии, так и останется не функциональным. Она не сможет ходить, будет справлять потребности под себя, и никогда не родит детей. Фукуи Кайоши замолчал, не отводя тяжёлого взгляда от собеседника. Несмотря на весь свой огромный жизненный опыт и множество раз происходившую процедуру аналогичную этой, сообщать плохие новости старик не привык. Выдержав паузу, за которую он ещё немного набрался решимости ирьёнин продолжил: - Уважаемый Хьюга Хиаши-доно, вам необходимо принять решение в ближайшее время. Как это не печально признавать, но ситуация не меняется и к моему большому сожалению уже не поменяется. Мы должны прекратить поддержку жизнедеятельности Хьюга Хинаты-химэ. Закончив сообщать неприятную новость Фукуи Кайоши, замолчал, но его взгляд продолжал оставаться таким же тяжёлым. Все то время, что старый ирьёнин говорил он оставался неподвижен. Ни один мускул не дрогнул на его лице, только глаза за линзами его очков заледенели. Повисла тяжёлая пауза. Старик не торопил понурившегося мрачного мужчину, он терпеливо ждал неизбежного решения отца обречённой девочки. Хьюга Хиаши размышлял, пытаясь, в очередной неведомый по счёту раз найти выход из сложившейся ситуации кроме того, что ему предлагал старик и несмотря на прекрасный солнечный день за окнами кабинета, его гложили думы тёмные как бездонная пещера в безлунную глухую ночь. Во всех смыслах неудачная попытка похищения его старшей дочери, малышки Хинаты, закончилась тем, что у его жены случилось сильнейшее нервное потрясение, а его следствием стало увядание её чакросистемы. Ещё три месяца организм боролся, пытаясь спасти плод, работая на износ и в конечном итоге, чакроядро его жены отдало всю чакру ребёнку. Все попытки ирьёнинов сначала остановить, а потом хотя бы замедлить постигшую женщину беду и спасти её жизнь окончились неудачей. Через месяц после происшествия она впала в кому и уже не вышла из неё. В конечном итоге ирьёнины лишь растянули её агонию на неимоверно долгих и чудовищно тяжёлых для Хиаши два дня. Перегруженная чакросистема женщины, окончательно истратившая весь запас чакры быстро деградировала и разрушилась, а её источник чакры схлопнулся и перестал реагировать на попытки ирьёнинов его хоть как-то реанимировать, не воспринимая чакру что пытались извне в него влить. Без того измученный организм окончательно истощил свои ресурсы и последовала смерть. Младшая дочь, рождённая раньше времени, оказалась слабой и Хиаши даже не будучи ирьёнином видел, что ей просто дышать и то тяжело. Ирьёнины не отходили от девочки сутками, постоянно сменяя друг друга и проводя постоянные лечебные процедуры. Этот изнурительный и, казалось бы, безнадёжный марафон продолжался почти три недели, пока жизнь ребёнка зависла между небом и землёй, но слава всем ками, кризис миновал, и новорождённая девочка быстро пошла на поправку. Она оставалась слабой и болезненной, но ей уже не угрожала неминуемая гибель. Два месяца проведённые в госпитале под постоянным контролем ирьёнинов надёжно стабилизировали состояние ребёнка, а за прошедшие восемь месяцев, ирьёнинам удалось улучшить её состояние настолько, что его уже перестали считать опасным. Сейчас оно уже соответствовало обычному состоянию здорового ребёнка её возраста. Старшей дочери малышке Хинате не повезло как её младшей сестрёнке и состояние девочки продолжало оставаться безнадёжно тяжёлым. Его старшая дочь по-прежнему пребывала в коме, а активность её мозга окончательно угасла, без какой-либо надежды на восстановление и осознавать приближение надвигающийся смерти дочери он мучительно не желал. Хьюга Хиаши потерял уже двух любимых людей. Жену, не пережившую случившегося потрясения, беременности, родов, умершую в госпитале и брата, который вместо него стал откупом для каге страны Молнии. Теперь он должен принять решение и отказаться от жизни третьего любимого человека, своей старшей дочери. Эта всеми ками проклятая война со страной Молнии, которая, как это всегда происходит, вышла совсем не к месту и не ко времени. Нападение девятихвостого демона лиса Кьюби на Конохагакуре пять лет назад привело к тому, что страна Огня, в той бойне, понесла большие потери и лишилась множество сильных бойцов. Все кланы деревни недосчитались многих своих шиноби и куноичи, а клан Узумаки так вообще погиб почти в полном составе. В тот день не стало многих сильных бойцов, в том числе улыбчивого Намиказе Минато, четвёртого Хокаге, прозванного жёлтой молнией Конохагакуре и наводившего страх на врагов одним фактом своего присутствия на фронте. Не стало его жены, красноволосой красавицы Узумаки Кушины, джинчурики девятихвостого лиса и одной из сильнейших куноичи страны Огня. Чудом выжил Шимура Данзо, своей травмой поставив под угрозу работу только недавно начавшего нормально функционировать АНБУ НЕ. Считается что незаменимых людей нет, но в том дефиците кадров, который случился после войны, найти специалиста уровня Шимура Данзо ему на смену не представлялось возможным. Сам Шимура Данзо получив отравление чакрой Кьюби и после этого почти месяц провалялся в медблоке своей организации, но все-таки выкарабкался. Теперь, не молодой мужчина стал ещё больше походить на старика. Он ходил медленно, постоянно грузно опираясь на трость. Третий Хокаге Сарутоби Хирузен лишился своей жены Сарутоби Бивако, а деревня потеряла отличного ирьёнина в её лице. На этом беды Конохагакуре и её жителей не закончились. Зашевелились великие деревни и количество шпионов и диверсионных групп увеличилось во много раз. Этим они не ограничились и стали регулярно устраивать, пограничные стычки надеясь найти уязвимости и в том числе пытаясь этим продавить Коноху и Даймё на уступки на дипломатическом поприще. Страны боем проверяли рубежи страны Огня на прочность. Шиноби Конохагакуре стойко отбивалась от пограничных провокаций совместно, а администрация Дайме и демонстрировала чудеса изворотливости на дипломатических рубежах, но их не сдавала. Страна Огня убеждала, шантажировала, подкупала и обманывала, соглашаясь на мелкие уступки и продолжал растить и тренировать новых бойцов. Так удалось продержатся почти четыре года, но на пятый год не смотря на все ухищрения, деревня Облака перешла к активным действиям, которые уже не подпадали под определение пограничных конфликтов, но ещё не могли называться полномасштабной войной двух стран. Конохагакуре отбивалась и даже вполне успешно, но это, тем не менее требовало серьёзного напряжения всех сил деревни. Ситуация отягощалась тем, что страна Огня не могла показать слабину, иначе все остальные великие деревни, которые пока не влезли в разгорающийся конфликт, но внимательно наблюдали за его развитием. Мир замер в шатком равновесии в преддверии новой войны. В тот раз диверсионные группы АНБУ НЕ, по планам разработанным Шимура Данзо, провели ряд успешных операций против страны Молний, уничтожив несколько стратегических складов с продовольствием, находившихся как на территории самой страны, так и непосредственно в деревне, скрытой в Облаках достигнув сразу двух целей. Недостаток питания ставил под угрозу планы военной компании страны Молний и намекал что шиноби деревни Облака не могут чувствовать себя в безопасности даже в собственной деревне. Это, в свою очередь, удачно наложилось на случившийся тогда не урожайный год и связанный с этим рост цен на продовольственные товары, а внезапная смерть некоторых особенно упёртых торговцев продовольствием, из нейтральных стран, активно сотрудничавших с деревней скрытой в Облаках, привело к тому, что остальные торговцы посыл осознали и если торговали со страной Молний, то продовольствие поставляли по ценам не просто высоким, а откровенно заоблачным. Все это, в купе, вынудило каге деревни Облака принять предложение Конохи, о прекращении боевых действий и подписании мирного договора. Вот с этого согласия начиналось множество странностей, случившихся позже. Мысли главы клана Хьюга постоянно возвращались к этим странностям. Они кружили, не находя выхода и давили, делая без того отвратительное настроение ещё хуже. Сначала два члена дипломатической миссии прибывших для подписания мирного договора из деревни Облака в Коноху, каким-то непонятным образом смогли уйти из-под плотного наблюдения группы АНБУ деревни Листа. Первая странность заключалась в том, что заметили это не сразу и подняли на их поиски все дежурные группы АНБУ и полиции только минут через пятнадцать после обнаружения факта пропажи. Для джонина даже десять минут форы, это вполне достаточное время, чтобы провести операцию, а затем успешно скрыться от преследователей. Оба необъяснимо исчезнувших члена делегации деревни Облака были джонинами, а один из них даже считался лучшим джонином страны Молнии. Однако это только первая странность из череды произошедших в этой истории странностей. Следующая странность заключалась в том, что три поста в самом клановом квартале Хьюга оказались ликвидированы почти в одно и то же время. Во всяком случае интервалы между смертями часовых шиноби клана, оказались совсем короткими. Если смерти двух молодых генинов с пробуждённым бьякуганом можно списать на их неопытность, то ещё один боец, который был чунином, ветераном, прошедшим всю третью мировую войну шиноби, не в штабе писарем, на неопытность не спишешь. Он во время войны выполнял задачи сенсора в разведывательно-диверсионных группах и хорошо умел пользоваться своим бьякуганом. Тем не менее его тоже убили практически сразу, да так, что он не успел оказать хоть какое-то сопротивление. Все три трупа обнаружили под деревьями по маршруту их патрулирования. Всех троих бойцов клана убили одним точным ударом в основание черепа. Все трое бойцов не оказали сопротивления и судя по оставленным ими следам даже не ожидали нападения. Хьюга Хиаши никак не мог найти объяснение этой странности. Если бы он собственными глазами не видел трупы он ни за что бы не поверил, что сенсора ветерана войны можно убить таким образом и так быстро. Этот человек прошедший войну и не понаслышке знавший различные способы и техники маскировки, даже когда к нему подходил кто-то из их клана всегда по привычке ненадолго активировали бьякуган, чтобы убедится в том, что чакра соответствует тому, кто к нему подходит, а уж будучи на посту вообще не позволил бы кому-либо подойти к себе сзади. Этот рефлекс появлялся на войне у всех, а у тех, у кого не появлялся, так они, обычно, с войны не возвращались. Как ни крути, произошедшее выглядело очень странным. Но ещё страннее это то, что, где находилась Хьюга Хината-химэ знало очень ограниченное количество людей и эти люди все до единого поголовно члены клана Хьюга. В этом году день рождения девочки решили широко не отмечать, а сделать это исключительно в тесном семейном кругу. Большинство потенциальных и наиболее значимых гостей сейчас находились на фронте или занимались срочными делами, связанными с ним же. С охраной тоже было сложно, большая часть боевого крыла клана находилась на фронте. Обеспечивать безопасность такого значимого для репутации Хьюга мероприятия, честно говоря, клану тогда было не по силам. Решили, что девочка проведёт день как обычный учебный, а вечером дома у неё будет праздник. Праздника не вышло, но не суть в том. Хината-химэ, как будущая потенциальная глава клана проходила интенсивное обучение всему тому, что позволял её возраст, необходимо знать химэ благородного клана и будущей главе Хьюга. Дело в том, что график её обучения не был постоянным, она могла задержатся на уроке если предмет ей не давался или закончить занятия раньше если она справлялась быстрее, поэтому Хината-химэ в сопровождении служанки приходила к учителям, а не учителя ходили за ней. Девочка перемещалась по кварталу от преподавателя к преподавателю по мере прохождения уроков. Тем не менее похититель точно вышел к тому зданию, где в это время находилась химэ клана Хьюга. Хината читала в учебном зале библиотеки клана, и она там пробыла больше двух часов, а это значит, что похитители из деревни Облака не могли заранее увидеть, как химэ туда вошла. Тем не менее, следопыты клана, проводившие расследование установили, что похититель, сразу от ограды квартала, направился к зданию библиотеки и все три поста внутри территории клана, со стороны забора наиболее близкого к зданию библиотеки, к тому времени, оказались уже ликвидированы. Только чистая случайность, заключавшаяся в том, что служанка, сопровождавшая Хината-химэ, вышла из зала в подсобное помещение и на момент, когда похититель схватил ребёнка она, там отсутствовала, позволило немедленно поднять тревогу. В читальне оказалось холодно, там специально никто не топил, и служанка, по просьбе озябшей девочки, вышла приготовить ей горячего чаю, а когда вернулась и не застала подопечную в комнате сразу выскочила на крыльцо библиотеки и увидела удаляющегося похитителя, тащившего ребёнка. Она громогласно, на всю округу, заверещала извещая всех что химэ украли. Женщина заголосила настолько громко, что чуть ли не весь клан повыскакивал из домов на улицу, а находившийся в пяти кварталах от владений Хьюга поисковый отряд бойцов АНБУ, тот который обнаружил след пропавших делегатов из деревни Облака и теперь шёл по нему, сразу рванул на этот пронзительный вопль. Сам Хиаши, по счастливому стечению обстоятельств, бывший в гостях у одного из старейшин их клана и тоже услышавший крик служанки, тут же прямо из-за стола, опрокинув чайник и чашки, выпрыгнул в окно и одновременно с этим активировал бьякуган. Он тут же увидел похитителя, на плече которого лежала его дочь. Злодей находился всего в двадцати метрах от него и бежал прямиком к ограде квартала, в защите которой, своим бьякуганом, Хиаши увидел проделанную брешь. В том месте сквозь камень забора проросло множество лоз, в бьякугане светящихся от наполнявшей их чакры как фонари в ночи. Именно из-за этих растений, в том месте, охранные и защитные фуин печати, установленные мастерами клана Узумаки, не работали. Хиаши не секунды не сомневался, что именно эта техника вывела из строя этот участок охранного периметра их квартала. Похититель, бегом не снижая скорости, перепрыгнул забор и рванул вдоль него, в сторону центрального парка деревни. Хиаши ринулся следом за похитителем и тоже форсировал забор там же где это сделал злодей. Он тогда удивился такому странному выбору направления отхода диверсанта-похитителя, ведь до стены, огораживающей Конохагакуре, отсюда было гораздо ближе. Хиаши, преследуя супостата, вдоль ограды своего квартала припустил следом за похитителем дочери. Похититель, тут же обнаружил погоню и перестал скрываеться. Он больше не бежал, пригнувшись вдоль кустов, а на улице запрыгнул на крышу ближайшего здания, на которую к тому времени уже успел выбежать. Хиаши не отставал и тоже сиганул следом на здание и теперь они оба неслись по крышам домов приближаясь к центральному парку деревни, который был прямиком у них на пути. Хиаши не щадил своих сил и неумолимо нагонял злодея. Ярость, кипевшая в нём, придавала ему сил. Похититель немного отклонился от дороги, ведущей в деревенский парк и проскочив между деревьев, росших на окраине, нырнул в густые кусты. Хиаши почти нагнал похитителя между деревьев парка и, не мгновения не сомневаясь, так же прыгнул в кусты вслед за ним. Выскочив из них на поляну, вокруг которой, собственно, кусты росли, злодей резко остановился. Вероятно, тогда диверсант понял, что добежать до дерева, росшего на краю этой поляны на другой стороне, он уже не успевает, а стремился шиноби страны Молнии именно туда. Похититель понимал, что именно там находится его единственный шанс на успешное выполнение задания и последующие спасение. Даже сейчас, по прошествию времени Хиаши душила ярость на подонка посмевшего схватить и утащить его малютку дочь, а тогда она затопила его чуть ли не до помутнения рассудка. Только опыт ветерана прошедшего не одну стычку с врагами позволил совсем не потерять контроль над собой. Но, несмотря на активированный бьякуган, весь мир, для него, выцвел и сузился до спины похитителя, на плече которого лежала девочка. Когда лиходей услышал шаги Хиаши вплотную за своей спиной и почувствовал его дыхание он понял, что скрыться явно не успевает. Шинобигашира Кумогакуре резко остановился, с плеча перекинул девочку под мышку прижимая её к себе и развернулся к преследователю чтобы принять бой, а не пасть сражённым им в спину. Злодей увидел Хьюга Хиаши прямо перед собой, выхватил кунай, но защитится как либо, уже не успел. Может в стране Молний этот шиноби считался лучшим, но Хьюга Хиаши тоже считался одним из лучших в стране Огня и сейчас он озверевший абсолютно точно не уступал врагу ни в силе, ни в скорости. Ещё ускорившись, Хиаши резко прыгнул к похитителю, резко выбросил вперёд правую руку и нанёс один единственный удар растопыренными пальцами в область сердца вражеского шиноби. Такой приём, относился к секретной, смертельной технике клана Хьюга. Он позволял одним правильно нанесённый ударом в область сердца противника разорвать ему аорту, но не это являлось основной целью такого удара и собственно самой техники. Целью выступало, то, что в техногенных мирах называется гидравлический удар. В следствии удара резко подскочившее давление крови разрывало сосуды головного мозга приводя к немедленному обширному инсульту, потере сознания и гарантированной быстрой смерти. Наступала она почти мгновенно и только очень сильные шиноби могли остаться в сознании на очень короткое время. К несчастью для Хьюга Хинаты, именно этот шиноби, оказался достаточно силён. Его не просто так называли лучшим шиноби деревни Облака и имя своё он носил вполне заслуженно. Похититель, делегат дипломатической миссии из деревни Облака Шинобигашира Кумогакуре, в момент удара, который нанёс ему Хиаши почувствовал резкую невыносимую боль в районе сердца и последовавшую за тем волну слабости, сопровождавшуюся такой же невыносимой болью в голове, от которой руки и ноги начали становится ватными, а в глазах резко потемнело. Он сообразил, что, пропустив этот единственный удар он уже проиграл. Последнее, что лиходей успел сделать прежде, чем смерть настигла его, это преобразовать все остатки своей чакры которыми он ещё мог управлять в стихийную чакру молнии и направить её в тело девочки. Для нанесения удара чакрой ему ничего не пришлось делать, ребёнок, прижатый к его телу рукой, сопротивляться не мог. Молнии расползлись по телу девочки, пробивая его насквозь, поражая внутренние органы и нервные ткани внутри позвоночного столба. Часть молний проходило от тела в голову девочки и через неё уходило в обратно в тело похитителя по пути разрывая нейронные связи и разрушая сами нейроны ребёнка. Хиаши видел, что тело его дочери конвульсивно дёргается, но помешать этому он не успевал. По телу ребёнка пробегали синие ветвистые молнии, а в воздухе появился запах озона и горелого мяса. Подскочив к похитителю Хиаши уже не обращая внимания на последнего, выдернул из его руки свою дочь и на пределе сил устремился в госпиталь, только он видел, что Хината уже не подаёт признаков жизни. Ручонки девочки болтались, а тело ощущалось мягким и безвольным. Белые глазки смотрели в никуда и именно, от этого Хьюга Хиаши хотелось выть. За свою жизнь, участие в войнах, он видел глаза многих мертвецов: врагов, друзей, родственников, просто случайных людей, среди которых встречались и дети, но именно от мёртвых глаз своей дочери на него накатывала волна безысходности и смертной тоски. Сцепив зубы, сопротивляясь волне паники что пыталась затопить его сознание, Хиаши что есть мочи бежал в госпиталь. В его голове непрерывно билась одна единственная мысль — только бы успеть. Он выжимал из себя все силы и нёсся так как будто за ним гнался сам Шинигами, а может в тот момент так оно и было, потому что Шинигами действительно гнался за Хьюга Хиаши пытаясь поймать душу, которую по праву местного бога смерти считал своей. Сам Хиаши этого не видел, да если бы даже увидел, то это его не остановило. Воспоминания в очередной раз пролетели перед глазами Хиаши обжигая и в тоже время вымораживая его изнутри. Сейчас, в кабинете главного ирьёнина, Хиаши вспомнил как он и совет клана, предполагая предательство, обратились в клан Яманака с просьбой, чтобы их мозголомы тщательно проверили членов клана Хьюга, тех кто хотя бы предположительно мог поспособствовать врагу проникнуть в клановый квартал и помочь выкрасть химэ клана. В этом и оказалась ещё одна странность, что Яманака не только не смогли найти предательства, но и не обнаружили даже вмешательства в сознание членов клана Хьюга. По его личной просьбе и присоединившегося к нему совету клана Хьюга, Яманака перепроверяли всех, кто мог хотя бы теоретически сообщить о том, где находился ребёнок, но так и не нашли тайного пособника лиходеев. Выходило что нет предателей среди членов клана Хьюга, но враг убил дозорных и как-то смог обнаружить место пребывания маленькой химэ. Ответа на эту странность не нашлось ни у кого. Спросить у врагов тоже не вышло. Похитителя убил лично сам Хиаши, а напарника похитителя, подоспевшие следом за Хиаши соклановцы и бойцы АНБУ схватить не успели. Он также оказался убит и опять присутствовала та же странность, убили его ударом именно в основание черепа точно так же, как и троих дозорных клана Хьюга. Его нашли в кустах, на другом краю поляны, в пятнадцати метрах дальше в той стороне куда так спешил похититель. Вероятно, именно он, свежий и подготовленный должен был забрать ценную ношу и быстро уйти с ней из Конохагакуре, пока сам похититель будет уводить погоню в неверном направлении или отсекать преследователей. Как позже установили дознаватели напарника Шинобигашира Кумогакуре убили в то самое время, когда в клане Хьюга подняли тревогу. Получалось что третий неизвестный член команды диверсантов из страны Молнии посчитал задание проваленным и начал сбрасывать хвосты, сразу же не дожидаясь прибытия Шинобигашира Кумогакуре с его ношей. Всего через четыре дня после инцидента произошедшего с двумя представителями дипломатической миссии, Каге деревни Облака прислал ультиматум, в котором требовал выдать ему убийцу, посмевшего напасть на его послов и нарушившим основной договор, всех пяти деревень, о неприкосновенности дипломатов. На ноту протеста со стороны деревни Листа, о том, что со стороны послов имело место быть нападение на химэ благородного клана Хьюга, Райкаге заявил: — что это событие, не что иное как провокация, устроенная руководством Конохагакуре с целью выторговать себе условия мира получше и к нападению на химэ клана Хьюга страна Молнии никакого отношения не имеет. Если же Конохагакуре не выдаст убийцу, которому Райкаге хочет лично вырвать его наглые зенки, то речи о мирных переговорах больше быть не может. Аналитики с обоих сторон конфликта строили не радостные прогнозы по поводу дальнейших перспектив войны и возможного поведения оставшихся трёх великих деревень. В общем то совет деревни Листа решил, что ответ в стиле «черная обезьяна — пишется с большой буквы, Райкаге всё таки, а так же «небеёт» — писать надо раздельно, тогда понятно будет даже Райкаге» и на этом переговоры бы на некоторое время заморозились, а так как обе страны осознавали, что договорённости им нужны и без них так нужный обеим сторонам мир заключить не удастся, то спустя три, ну может даже пять месяцев, после вялотекущей войны, переговоры снова возобновятся и мир в конце концов обязательно заключат. Здесь тоже присутствовала странность — Райкаге на отрез отрицал, что послы имели задание похитить химэ клана Хьюга и упорно настаивал, что это именно провокация администрации Конохагакуре, ради получения большего количества преференций в начавшихся тогда переговорах. Тем временем, пока шли разбирательства и обмен доказательствами, нотами и ультиматумами, разведка Конохи на границе страны Дождя и страны Огня, совершенно неожиданно, обнаружила лагерь шиноби деревни Облака. Что самое прискорбное, наблюдатели Конохагакуре, там в лагере, насчитали вражеских шиноби, предостаточно, чтобы они, сломив сопротивление пограничных заслонов прорвали оборону страны Огня, вышли на оперативный простор, действовали нарушая коммуникации и пути снабжения и даже смогли бы ударить в тылы фронта шиноби деревни Листа с деревней Облака на границе со страной Рисовых полей. Посланные в срочном порядке на границу со страной Дождя лучшие сенсоры Листа подтвердили неутешительные наблюдения пограничников. Беда заключалась в том, что перебросив резервы с других направлений Конохагакуре, безусловно сможет отбить попытку прорыва и сдерживать шиноби деревни Облака со стороны страны Дождя, но разведки остальных великих деревень наверняка засекут сокращение резерва шиноби страны Огня и в этом случае прогнозы аналитиков склонялись к сценарию начала новой мировой войны шиноби всех пяти великих деревень к которой Конохагакуре совершенно не была готова. Хиаши помнил, даже там имелась своя странность: — среди пограничников присутствовал сенсор, один из лучших следопытов клана Хьюга и по возвращению с границы он доложил ему и совету клана, что в лагере шиноби деревни Облака присутствовали люди, чакру которых он помнил, как мёртвых и как минимум одного из тех шиноби что присутствовали в лагере, он лично убил в ходе третьей мировой войны шиноби многим ранее. У Хиаши не было оснований не доверять ветерану сенсору. Такой опытный боец, как он, многие годы пользовавшийся бьякуганом, мог только по движению чакры отличить одного человека от другого, как это делают криминалисты по отпечаткам пальцев. Разумных объяснений у Хиаши тому откуда взялись «мёртвые души» то же не нашлось и совет клана тут тоже оказался не помощник. Совет деревни, в который входил в том числе сам Хиаши, заслушав прогнозы аналитиков, пересчитал в очередной раз резервы и пригорюнился всем своим составом. Все понимали, что новая война сейчас поставит страну Огня на грань уничтожения, а Хиаши к тому же понимал, что без сильной деревни его клан обречён и наверняка прекратит своё существование. Из-за их волшебных глазок щадить их никто не будет. Весь клан захватят враги, не считаясь со своими потерями и превратят в племенной скот на разведение. Так как это пытались делать до времён великих деревень, когда его клан скрывался и старался изводить своих врагов под корень, чтобы даже слухи о Хьюга и их способностях не расходились. Сейчас так уже не получится, слишком многие знали о клане Хьюга и их замечательном геноме, а сильных союзников, какими раньше выступал клан Сенджу у клана Хьюга сейчас нет. За годы что прошли с присоединения клана к Конохагакуре количество его членов значительно выросло. Раньше, когда клан скрывался убыль членов клана была всегда высокой и женщины, рожавшие до истощения своей чакросистемы считались нормой и только в последние годы ситуация поменялась. Теперь в клане редко в какой семье больше троих детей. Для Хьюга Хиаши выбор между жизнью одного человека или жизнями всего его клана даже не стоял, и он на проходившем тогда совете деревни сам решил предложить выдать себя деревне Облака, раз по-другому мирный договор заключить не удавалось. Хьюга Хиаши поднялся взял слово и высказал своё предложение. После выступления главы клана Хьюга в совете наступила тишина. Хокаге Сарутоби Хирузен попыхав трубкой поглядел на каждого члена совета встретившись глазами с каждым и вынес вопрос на общее голосование. Совет, который обычно устраивал склоки из-за всякой мелочи в этот раз почти единогласно проголосовал против предложения Хьюга Хиаши. Против такого решения проголосовали все члены совета, включая Хокаге Сарутоби Хирузен и только сам Хьюга Хиаши голосовал за. Через четыре часа споров, криков и даже матерков совет повторно проголосовал и в этот раз все воздержались и только единственный член совета деревни, Хьюга Хиаши снова проголосовал за. Решение было принято, о чем соответствующим письмом и уведомили дипломатическую миссию деревни Облака, которая всё ещё оставалась в Конохагакуре. Три дня утрясали детали и в конце концов решили, что ещё через неделю деревня Листа передаст специально прибывшим шиноби деревни Облака трупы их дипломатов-диверсантов и закованного в кандалы члена клана Хьюга. Когда подошло назначенное время и прибыли шиноби деревни Облака Хьюга Хиаши с честью главы клана Хьюга собрался выполнить свой долг и отдать жизнь ради своих детей, клана, деревни и страны, но для него неожиданно всё пошло наперекосяк. Сначала старейшины и Хокаге лично прибывший по такому серьёзному поводу в клан Хьюга, пытались убедить Хьюга Хиаши, что его место должен занять брат близнец Хьюга Хизаши. Он как менее ценный член клана, относящийся к младшей ветви, имел на своём лбу фуин печать «Птица в клетке», которая могла не только уничтожить его глаза, при попытке их извлечения, но и позволяла носителю этой фуин печати безболезненно прекратить собственную жизнь в любой момент по его желанию. Поставить фирменную фуин печать клана Хиаши уже не успевали, так как врастание печати в чакросистему пользователя происходило далеко не сразу, должно было пройти от трёх месяцев до полугода, прежде чем фуин начинала правильно функционировать. Для Хьюга Хизаши, в конце концов, отдать свою жизнь за жизнь представителя главной ветви клана, защищая его, разве не в этом заключается его предназначение? Подставить вместо Хьюга Хиаши другого члена клана тоже не выходило, хотя все мужчины, джонины клана, предлагали себя на замену. Люди понимали, что в деревне Облака тоже не полные дураки и вряд ли там поверят, что их лучшего шиноби завалил менее сильный боец чем джонин, а по бойцам клана Хьюга данные собирали все страны и практически всех сильных бойцов клана знали и примерно представляли кто на что способен. Все понимали, что Хьюга Хиаши хороший глава клана, что он нужен клану и кандидатов на его место, способных и дальше так же успешно вести клан к достатку и процветанию в клане сейчас нет. С тех пор как Хьюга Хиаши занял пост главы клана Хьюга, дела в клане начали идти на много лучше. Его продуманные и удачные вложения в коммерческие дела, по финансовому состоянию, вывели клан на второе место после клана Сарутоби, а если учесть, что клан Сарутоби по большей части клан купцов, то успехи главы боевого клана Хьюга выглядели действительно потрясающе. Денег в клановой казне стало значительно больше, и вместе с этим экипировка бойцов Хьюга так же здорово приобрела в качестве, количестве и разнообразии. Следствием этого стало то, что шиноби клана стали реже гибнуть в стычках с врагом на заданиях. В пользу подмены Хиаши именно на Хизаши говорило то, что Райкаге настаивал на целостности трупов своих мёртвых послов и у аналитиков Конохагакуре возникло подозрение, что специалисты деревни Облака могут считать память своих мёртвых бойцов, о чем аналитики доложили совету деревни с предложением внести эти сведения в инструкции для бойцов АНБУ Конохагакуре. Эту же информацию донесли до совета клана Хьюга. Хиаши идея подмены его на брата совершенно не нравилась и совет клана вроде как даже с ним согласился, а о том как его брат близнец Хьюга Хизаши сговорившись со старейшинами, которые в нужный момент, вместе с присутствовавшим тогда Хокаге отвлекли Хьюга Хиаши, неожиданно для последнего, вероломно, сзади, стукнул его по затылку поленом, то есть боккэном усиленным чакрой, а ирьёнин, специально приглашённый по такому случаю из госпиталя и дожидавшийся отмашки, с одобрения самого Хокаге и старейшин клана, ввёл Хьюга Хиаши в искусственный сон-кому и тщательно следил за его состоянием всё то время пока Хьюга Хиаши продержали в принудительном сне до разрешения случившегося инцидента. Только по прошествию двух недель, когда ситуация утряслась и разведка точно установила, что Хьюга Хизаши мёртв, с некоторой опаской и всеми предосторожностями, включая десяток джонинов клана, Хьюга Хиаши вывели из затянувшегося сна. Глядя в бешеные глаза главы Хьюга и проверяя на практике уровень его ки, кирпичей в штаны наложил весь совет клана и даже десяток джонинов эта участь не миновала. Слава всем ками на этом всё ограничилось, но то, что Хьюга Хиаши затаил не сомневался никто. Хиаши думать о смерти своего брата, было мучительно больно, он любил Хизаши и считал, что брат будет лучше него на месте главы клана. То, что брат относился к младшей ветви клана и имеет фуин печать на лбу Хиаши совершенно не смущало и за проблему он такое не считал. Ну и что, когда прижмёт найдут специалиста он снимет печать, а перевести в старшую ветвь, так это вообще только формальность. Но его не послушали и сделали то, что сделали. Вдвойне обидно было то, что ни у кого из членов своего клана он не увидел понимания, когда на общем собрании клана требовал избрать нового главу клана. Хиаши понимал, что теперь ему придётся с этим жить до конца его дней. На фоне всех этих новостей похороны жены, которые прошли как-то скомкано и Хиаши даже не мог провести достаточно времени рядом с её алтарём, поступок брата, который умом он понимал, но принять не мог, обе дочери зависшие между небом и землёй, почти сломали его. Только просьба жены перед тем, как она впала в кому вырастить из их девочек достойных людей, сдержала его на самой грани. Теперь же его просят принять очередное плохое решение и можно сказать, собственными руками, убить одну из дочерей. Всей душой противясь такому решению он взмолился всем богам, которые только могут его услышать, спасти дочь, но ответа не было. Боги, как и множество раз прежде, проигнорировали обращение очередного смертного. Хиаши с самого детства знал, что богам нет дела до людских страстей и желаний и не отвечают на их просьбы, вот только в этой ситуации спасти его старшую дочь могло только чудо. Мужчина сгорбился чуть больше, вернул взгляд на старого ирьёнина, который сам не замечая того в ходе своих размышлений и воспоминаний устремил в одно из открытых окон кабинета, туда, где светило солнце в прозрачном, безоблачном голубом небе. Умом Хьюга Хиаши понимал, что решение нужно принимать и делать это нужно в ближайшее время, только вот так немедленно взять и решится он не был готов. Как Хьюга Хиаши не накручивал себя, как не убеждал, но сделать этот последний решительный шаг у мужчины не выходило. Что-то останавливало его, возможно это была та тень безумной надежды, которая всё ещё теплилась где-то в глубине его измученной души. За окном уже наступил жаркий полдень, сухой горячий воздух проникал в открытые окна, постепенно вытесняя прохладу кабинета и всё сильнее нагревая его. Старый ирьёнин не торопил мужчину, погруженного в тяжёлые думы. Хьюга Хиаши еле заметно вздрогнул, вернувшись из своих размышлений и посмотрел прямо в глаза ирьёнина, а затем твёрдо сказал: - Фукуи Кайоши-сан, дайте мне ещё одну неделю, а там будем решать. Старик согласно кивнул и произнёс: - Хорошо, Хьюга Хиаши-сан. На следующей неделе я жду вас. Мужчины встали поклонились друг другу, вежливо, но сухо распрощались и Хьюга Хиаши вышел из кабинета провожаемый тяжёлым взглядом его хозяина. Возвращаясь с младшей дочерью обратно в клановый квартал Хьюга Хиаши, сознался себе что даже сам не знает зачем ему эта неделя. Он не хуже старого ирьёнина понимал, что положение безнадёжное и чудес не бывает. Вот только что-то по-прежнему не позволяло ему принять окончательное решения именно сегодня и сейчас. Продолжая идти и удерживая на руках малышку Ханаби, он абсолютно ясно осознал, несмотря ни на что тень надежды, всё ещё не угасла в его душе и в этот день решение он принимать не собирался. Пока будет держаться эта слабая тень надежды будет жить его старшая дочь. Руководитель официального учебного отделения при Особом Подразделении Тактики и Убийств иначе сокращённо называемом АНБУ, а по факту глава службы тайных операций АНБУ НЕ, организации под неофициальным названием «Корень», Шимура Данзо, как это часто повелось с последней войны шиноби, находился в своём рабочем кабинете. Огромное помещение, где он, сейчас склонившись над столом занимался своими делами, сложно назвать кабинетом в привычном понимании этого слова. Выглядело оно скорее, как подземный ангар, целиком выстроенный из каменных блоков, грубовато, но достаточно хорошо обтёсанных, чтобы не выглядеть по природному бесформенными. До гладкой, блестящей старательно отшлифованной поверхности что так любят применять на памятниках и надгробиях у строителей сего зала руки не дошли. Не планировали во времена возведения катакомб частью которых был этот зал что высокое начальство устроит здесь свои рабочие апартаменты. Тем не менее, все блоки, ответственные работники при строительстве, качественно и плотно подогнали друг к другу, а иначе не сносить им головы. Времена были такие. Всё блоки включали в себя цвета обычного серого камня с некоторыми вариациями давно высохших солоновато белых, с переходами в серое и рыжевато ржавых потёков. Аналогичная цветовая гамма абсолютно характерна для большинства гор и скал, только там аналогичное можно наблюдать по большей части в пещерах и под уступами. Такие же каменные, как и стены потолки, высотой около двадцати метров, терялись высоко в непроглядной тьме создавая впечатление цикличности зала. Вообще, по периметру, помещение имело размер примерно семьдесят на девяносто метров. В нём, на равном удалении друг от друга, оставляя центр свободным, стояло четыре толстых колонны подпирающих потолок, таких же каменных и серых, как потолок и стены вокруг. Всё помещение всегда выглядело погруженным в полутьму. В этой темной зале по стенам давно не текла вода, а воздух всегда оставался прохладным и сухим, примерно одной и той же температуры независимо от времени суток, погоды и сезона что царили на поверхности в деревне, расположенной над катакомбами. Почти в самом центре этого мрачного тёмного подземелья стоял массивный стол с расположенной на нём всегда включённой настольной лампой на потемневшей медной ноге с зелёным абажуром. Рядом со столом присутствовало кресло с высокой спинкой, обитое чёрной кожей, вытертой от долгого использования. Вдоль стен с лева и с права от рабочего места хозяина кабинета выстроились деревянные крашенные в красный цвет стеллажи высотой метра три со свитками и папками наполненными бумагами. На стеллажах не хранилось ничего ценного, они присутствовали здесь для тех незваных гостей, кто сможет пробраться сюда, чтобы хотя бы ненадолго задержать их на то время пока они будут шарить по стеллажам в тщетной надежде обнаружить что-то интересное и немного для антуража чтобы кабинет, своим видом, создавал рабочий настрой его хозяину. В комплекте к этому мебельному окружению, рядом со стеллажами у стены, стоял довольно большой старый, потёртый диван тёмного, из-за царящей вокруг него темноты, непонятного цвета. Одиночество дивана разбавляла довольно большая подушка того же цвета что сам диван лежащая на нём. Рядом с диваном, по его кроям, высились стопки книг, которые возможно прочитал хозяин этого подземелья и тут же стояло несколько штук больших закрытых деревянных ящиков с неизвестным никому кроме самого владельца помещения содержимым. Никакой другой мебели в зале больше не имелось. В этом скрытом от глаз посторонних месте вычурная настольная лампа не являлась единственным источником света. Дополнительно к ней тусклый желтоватый свет шёл ещё из прямоугольных ниш в стенах, в небольшом количестве расположенных почти под самым потолком. Он, как и лампа на столе хозяина кабинета, не был способен осветить токае большое подземелье или хотя бы составить достойную конкуренцию ей. Лампа, ограниченная зелёном глухим абажуром, освещала сам стол и немного рассеивала тьму вокруг себя и пространства рядом, очерчивая резкие тени от предметов, на которые попадал её свет. Она озаряла только часть хозяина кабинета, сейчас расслаблено откинувшегося на спинку кресла и глядевшего не забинтованным глазом на дверь в конце помещения которая была одним из двух видимых проходов в это помещение. Один в стене на против стола, обычный дверной проем с неказистой на вид видавшей виды деревянной дверью и навесом с наличниками в виде половинок деревянных колон обитых резными драконами в восточном стиле выкрашенные в темно красный цвет. Второй это в одном из углов на потолке, позади владельца подземелья, железный люк, к которому вели скобы, вмурованные в стену. Люк, странным, не естественным, образом, с трудом угадывался во тьме помещения, самую малость освещаясь тусклым светом, исходившим из одной из ниш, скрытых рядом с ним в стене. Обстановку разнообразили несколько труб разных размеров что проходило через помещение из конца в конец, но все они на вид выглядели старыми, поржавевшими с чёрной облупившейся краской. Именно они придавали кабинету ещё большее сходство с техническим ангаром канализационного назначения в каком-нибудь высоко урбанистическом мегаполисе глубоко под землёй. До полной аутентичности не хватало только огромных створок сливных шлюзов характерных для помещений таких размеров и назначения. Пахло в зале, лёгкой затхлостью и самую малость, из одной из лопнувших где-то внизу труб, почти совершенно не заметно для человека с обычным нюхом, тянуло дерьмецом. Хозяин кабинета до этого сидевший не подвижно в кресле пошевелился перевёл взгляд на свой рабочий стол и протянув руку взял с него лист донесения, заполненный от начала до конца мелкими иероглифами. Большинство жителей Конохагакуре узнали бы этого старого инвалида с перемотанной бинтами головой и взъерошенными жёсткими, чёрными на вид засаленными волосами, не напрягаясь с первого взгляда. В кресле восседал никто иной как, собственно, Шимура Данзо. На вид он выглядел старым, худощавого телосложения и среднего роста. Он всегда немного прихрамывал, поэтому предпочитал передвигаться, опираясь на деревянную тросточку. Его немного овальное лицо, испещрённое боевыми шрамами, конкурирующими с заметными морщинами, выглядело угрюмым и жёстким. Немного выпуклый нос добавлял лицу неприветливости, а губы, казалось, вырезанными из дерева оставались упрямо поджатыми. Правый глаз, как и лоб Шимура Данзо обмотал белым бинтом и мало кто мог похвастаться что видел его без этого предмета его нынешнего гардероба. На подбородке перечёркнутый крестом присутствовал очень приметный шрам единственный, не полученный им в бою. О том что он означает знали только представители клана Шимура, но они об этом не распространялись. Левый глаз Шимура Данзо, в следствии травмы, полученной ещё на войне почти, ничего не видел. Менять его на другой не имела смысла, остаточная чакра техники под которую попал Шимура Данзо разрушала пересаженный ему глаз и тот вскорости тоже переставал видеть. Одевался мужчина практически всегда в одно и тоже, в традиционное для клана Шимура белое кимоно с серой накидкой которую обматывал вокруг себя и подпоясывал тонким фиолетовым поясом так же традиционным для мужчин его клана. Правую больную руку он прятал в эту серую накидку, а левой рукой постоянно опирался на деревянную клюку. Несмотря на все свои травмы именно он сейчас возглавлял тайную полицию Конохагакуре и по совместительству службу внешней разведки, организацию под названием АНБУ НЕ или как её не официально называли в народе «Корень». Самому Данзо последнее название импонировало больше всего, ассоциируясь с основанием, одной из тех главных частей, без которой любое дерево жить не сможет. Официально его организация была всего лишь одним из подразделений АНБУ при этом, на первый взгляд, даже не самым важным. Официально в функции подразделения Шимура Данзо входило обучение и переподготовка бойцов АНБУ. Сам хозяин подземелья отлично понимал важность этой некогда навязанной ему функции, и именно она позволяла получать доступ к личным делам всех бойцов АНБУ, проводить правильную идеологическую пропаганду среди них и вербовать новых сторонников в свою организацию. Лицо Шимура Данзо скрывалась в полутьме не освещённой настольной лампой. Дочитав донесение, он скомкал лист в кулаке и бросил его в стоящую рядом с креслом урну. Во время полёта лист, вспыхнув истлел и в корзину упал уже пепел. Перед хозяином кабинета, на столе лежала всего одна, тонкая папка, которую он открыл и начал не спеша просматривать её содержимое. Чуть погодя дверь в стене, на против стола открылась и в неё зашёл человек. Он плотно и тихо и закрыл дверь за собой. Шимура Данзо не любил, когда дверь шумно захлопывали или того хуже не плотно закрывали. Об этой его прихоти знали все, кому довелось с ним работать. Человек прошёл ближе к столу, за которым восседал хозяин кабинета не казалось не обративший никакого внимания на визитёра и замер, не доходя метра три до самого стола и почтительно опустившись на одно колено склонил голову стал смиренно ждать, когда до него дойдёт очередь, на него обратят внимание и позволят говорить. Шимура Данзо не спешил, он продолжал читать и перелистывать страницы в папке. Прошло минут десять, когда наконец Шимура Данзо закрыл папку, положил её на стол и прижал сверху руку подавшись вперёд и оперившись на неё. Теперь он неотрывно смотрел на человека, склонившегося перед ним. Посверлив того взглядом Шимура Данзо, заговорил пропустив приветствие: - Почему у тебя до сих пор нет результата? Мне пришлось дважды переносить отключение объекта. В третий раз мне никто не позволит больше оттягивать. Ты понимаешь, какие ресурсы я задействовал чтобы добиться этого? Где обещанный тобой результат? Стоящий на колене перед хозяином кабинета человек ещё ниже склонил голову и начал оправдываться с извиняющимися нотками в голосе: - Простите меня Шимура Данзо-сама, все проведённые расчёты и предварительные результаты опытов указывали на то, что муляж будет правдоподобно соответствовать оригиналу и Хьюга не смогут заметить подмены. Визуальное сходство абсолютное и … - Хватит мне заливать! – Шимура Данзо раздражённо резко стукнул ладошкой по папке под своей рукой и этот звук эхом отразился от стен подземелья. Посетитель продолжил всё так же не подвижно стоять, уставившись в пол перед собой. На его лице не дрогнул ни один мускул, а грозный хозяин кабинета продолжал отчитывать нерадивого подчинённого намылившегося провалить важное задание: - Консультант по-прежнему продолжает безошибочно опознавать твои корявые поделки! В чакре они выглядят совершенно не так как должны. Хьюга Хиаши взял неделю на раздумья и после её истечения объект будет кремирован, а о бьякугане можно забыть. Ты понял?! У тебя всего неделя срока! - Хай, Шимура Данзо-сама. Я постараюсь сделать глаза похожие на оригинал. - Ты не старайся, ты делай, или ты собираешься до конца жизнь в нукенинах бегать? Или может ты считаешь, что награда за твою голову слишком мала? - Нет Шимура Данзо-сама, Я приложу все силы чтобы достичь нужного вам результата. - Будешь так задания выполнять, ты деревне на йух не нужен! Не забывай, лишишься нашей защиты тебя быстро упокоят. Посетитель молчал, что-то говорить смысла у него не было. Шимура Данзо слов на ветер не бросал и если обещал кого-то упокоить, то всегда стремился выполнить своё обещание. - Иди работай! – недовольным голосом, резко приказал Шимура Данзо своему неприлежному подчинённому и больше не обращая внимание на последнего достал из стола папку с документами, открыл её и начал неспеша просматривать её содержание. Орочимару, а это именно он только что гнул спину перед своим руководителем, когда уходил от Шимура Данзо, абсолютно точно знал, что не успеет изготовить подделку за то небольшое отведённое ему время. Он сам прекрасно знал, что подделка похожа на оригинал только на взгляд человека не имеющего чакрозрения. За те девять месяцев, что, его оторвав ото всех дел Шимура Данзо заставил заниматься только этой задачей, Орочимару так и не смог даже немного приблизится к приемлемому результату. По началу, проводимые опыты показали, что клонировать бьякуган Хьюга вполне возможно, но как только на образец прекращалась подача чакры, схожей с чакрой Хьюга он тут же деградировал и начинал быстро разрушатся, разлагаясь даже быстрее чем обычный глаз. Возобновление подачи чакры уже никак не влияло на начавшийся процесс разрушения. Консультант, которого Шимура Данзо каким-то образом заставил помогать Орочимару, глядя на клоны своим бьякуганом сказала, что различия между оригиналом и клоном как между алмазом и булыжником. Любой Хьюга это заметит мгновенно, активировав свой бьякуган. Только у мёртвых Хьюга глаза не меняли своей структуры и разлагались в том же темпе что и тело носителя. С теми результатами что достиг Орочимару, подмена оставалась не сбыточной мечтой и как это не обидно признавать, но бьякуган оказался Орочимару не по зубам. Во всяком случае сам Орочимару надеялся, что только пока не по зубам, но именно сейчас тратить своё без того занятое, драгоценное время на эту задачу у него не было не возможности, а главное, отсутствовало всякое желание этим заниматься. Лично он считал, что шаринган клана Учих гораздо перспективней, а главное в его изучении у Орочимару были подвижки и намётки куда двигаться дальше, чтобы получить нормально функционирующий глаз, а не как у тех, кто заполучил его не по праву крови. Для такого проекта как глаза Хьюга, нужно больше времени, ресурсов и подопытных образцов, из которых можно достать бьякуган, а также образцы генома чтобы попытаться привить их другим подопытным экземплярам и попробовать привить или вырастить бьякуган у них. Восемь потерянных месяцев, в течении которых Орочимару не занимался своими исследованиями и разработками. Девять месяцев змее под хвост, но больше всего Орочимару злило не это, а то, что все его доводы, которые он приводил восемь месяцев назад, после предварительных исследований, обосновывая не жизнеспособность этого проекта, Шимура Данзо слушать не пожелал. Уж чрезвычайно этому старому параноику хотелось заполучить в свои руки бьякуган. Теперь же, ни за что, ни про что, Орочимару назначили крайним за неудачу этого изначально бесперспективного проекта. Он конечно же взял себе дольку с ресурсов этого проекта. Желавший получить бьякуган во чтобы то не стала Шимура Данзо на них не скупился, вот только роль мальчика на побегушках, которая плавно перетекла в роль мальчика для битья, назначенная ему Шимура Данзо, совершенно не нравилась Орочимару и тем более он не хотел отвечать за чужие ошибки, жадность и глупость. - Пора прикрывать эту ёабную лавочку и сливаться. Нечего здесь больше ловить. – раздражённо подумал Орочимару. Его злило до бешенства, до потемнения в глазах, что его, того кого достойный противник признал саннином, в этих плесневелых канализациях, как последнего засранца, отчитали даже не за его промахи. Орочимару яростно сжал кулаки и стиснул зубы. Проявлять свои эмоции здесь в подземельях Шимура Данзо он не решился. В этом месте даже у стен есть глаза и уши и так глупо рисковать Орочимару себе позволить не мог. - Только конкретные заказы, на моих условиях, за заранее оговорённые деньги! Надёжных хороших, тайных убежищ я уже понастроил достаточно. Пусть попробует достать, старый маразматик, кровью умоется. Меня Акацуки много раз зазывали, суля золотые горы, подамся пока к ним, они наверняка с золотыми горами кинут, но жопу мне закроют хорошо. Никуда Данзо без меня не денется, в проект «Звука» в стране Риса столько вложено и замены мне там нет. Не соскочит он на финальной стадии, не выбросит семь лет работы биджу под хвост. Приползёт договариваться пидор старый, а не устроят мои условия сотрудничества пусть сосёт у своих недоумков, которых они здесь учёными называют! – злорадно подумал саннин. Как только он выбрался за границу владений АНБУ НЕ, то сразу двинулся по маршруту в направлении тайного хода на выход из опостылевшей ему деревни. Предвидя неизбежность провала проекта и последующих за этим лично для него санкций, он, уже эвакуировал все свои ценные записи, необходимое оборудование и результаты исследований. Его остающиеся проекты и записи, что он бросал в Конохе, в подземных лабораториях АНБУ НЕ Орочимару абсолютно не интересовали. Он шестым чувством, которое не единожды выручало его в боях, ощущал, что тупые руководители, не понимающие сложностей истинных исследователей и настоящей науки, готовятся слить на него все свои косяки, назначить крайним, а там вовсе в расход приговорить, посчитав что для них это сейчас выгодно. Даже проект «Звука» близкий к воплощению может не помочь, а давать им шанс на такое Орочимару не собирался…