***
На двери нужного подъезда девятиэтажки висел целый список должников, напечатанный на двух листах А4. Орлов провел пальцем по номерам квартир в списке и нашел нужную. Долг составлял почти двести семьдесят тысяч. Отойдя чуть в сторону и выйдя из-под козырька подъезда, Орлов осмотрел окна на втором этаже, которые и принадлежали квартире Щеглова. Они были до безобразия грязными и занавешены шторами и тряпками. Омега закурил, все так же глядя на окна. — Вы думаете, там кто-то живёт? — поинтересовался Тимофей, слегка откашлявшись, когда дым крепких сигарет Орлова окутал его. — Возможно, но не факт, пойдём! В этот момент из подъезда вышел омега, Тимофей придержал открывшуюся дверь, и они с Орловым вошли. Глеб предпочел подняться на лифте, а стажёра отправил пройтись пешком. Ничего примечательного Тимофей не увидел, кроме того, что между первым и вторым этажами жильцы подвесили самодельные полки, куда, как предположил парень, любой желающий мог поставить свои цветы. Дверь, отделяющая тамбур от лестничной площадки, отсутствовала. Орлов и Тимофей позвонили в звонок нужной квартиры, но никто не открыл. Глеб осторожно подошёл к двери и дёрнул ручку, проверяя, но неожиданно она оказалась открытой. Орлов оглянулся на стажёра и кивнул ему, чтобы держался позади. Глеб щёлкнул предохранителем где-то у себя за пазухой, отчего Тимофей вздрогнул у него за спиной. Орлов вошёл первым. В нос ударил затхлый запах гнилья и пыли. В квартире царила темень, все межкомнатные двери были нараспашку. Глеб шел медленно, выставив вперёд пистолет. Так они осмотрели единственную, заваленную мусором и кучей грязного белья и одежды комнату, грязную кухню, ванную и туалет. Убедившись, что в квартире из живых существ только тараканы и, возможно, крысы, Орлов убрал пистолет. Следовало обыскать помещение, но его мутило от одного вида беспросветной грязи. Глеб поморщился и приложил ко рту платок. К удивлению омег, электричество в квартире работало исправно, а вот целые лампочки в люстрах отсутствовали. Тимофей уверенно пробрался к окну на кухне и раздвинул шторы. Клубы пыли поднялись в воздух, омега зажал нос и начал чихать. — Возьми, — Глеб протянул Тимофею прозрачные перчатки. Через грязные оконные стекла света проникало совсем мало. Беспорядок на кухне был под стать обстановке в квартире. Глеб осмотрел стол, а затем поднял лежащую на нем свежую газету, под ней обнаружилась банка со шпротами, растревоженные Орловым усатые обитатели метнулись в разные стороны. — Консервы открыли недавно. Скорее всего, сегодня, да и газета свежая. Кто-то явно был здесь утром, — проговорил Глеб для Тимофея. Омеги осмотрели покрытую копотью газовую плиту, на ней стояли две кастрюли. Открыв первую, поменьше, Тимофей тут же склонился к раковине с горой грязной разбитой посуды, его вывернуло. Орлов подошёл ближе и похлопал парня по спине, а затем сам заглянул в кастрюлю. В ней вперемешку с гречкой и плесенью копошились опарыши. Орлов брезгливо опустил крышку. — Ты как? — обратился он к Тимофею. — Нормально, — сдавленно произнес омега. Услышав ответ, Орлов открыл вторую кастрюлю. В ней находился расковырянный вилкой или ложкой студень. Он не был покрыт плесенью и никакой живности в нем ещё не завелось. Глеба удивило, что в продукте было много мяса, слишком много. Взяв лежавший на столе нож, он подцепил кусок, но присмотревшись, сбросил обратно в кастрюлю, плотно сжав губы. — Что там? — спросил Тимофей, который по-прежнему стоял в стороне. — Узел. Орлов посмотрел на омегу, как у того округлились глаза и как он побледнел. Парень был напуган. На сегодня впечатлений для него достаточно. — Иди на улицу, подыши, а заодно позвони Михаилу Александровичу и вызови группу, — спокойно отдал распоряжение Глеб. — А вы? — тихо, почти шепотом спросил Тимофей. — А я ещё осмотрюсь. Когда Тимофей ушел, Глеб обернулся к большому холодильнику. Он уже не сомневался ни на секунду, что увидит там. Орлов безучастно пробежал глазами по практически пустым полкам, а затем открыл морозилку. Она была до отказа забита мясом. Человеческим мясом. Завершала картину голова того самого Щеглова, получалось, что все участники фотосессии мертвы. Орлов был уверен, что после анализа окажется, что кости также принадлежат этому несчастному парню, а среди замороженных останков обнаружатся останки Смирнова. Все это было крайне паршиво, но теперь у них появилась зацепка — странное сообщество с соцсети. Когда следственная группа подъехала во главе с Курбатским, Глеб стоял уже во дворе и курил. Тимофей, бледный и уставший, сидел на скамейке у подъезда и пил воду. — Что тебе было велено? — строго проговорил Михаил, подойдя к Орлову. — Без самодеятельности, — наигранно отрапортовал Орлов. Тимофей поднялся и подошёл ближе ко второму своему начальнику. Глядя на выражение лица Орлова, он понял, что тому нравится досаждать Михаилу. — Орлов! Ты нас погубишь, ты не имел права… — Я знаю! — грубо остановил надвигающийся поток нравоучений от Курбатского Глеб, переменившись в настроении. — Но я чувствовал, что здесь будет пиздец. — Твоя чуйка однажды чуть не убила тебя! Курбатский прошел мимо, специально задев плечом плечо Орлова, а когда тот направился за ним, остановил омегу. — Езжайте в отдел. Оба! — Михаил быстрым шагом вошёл в подъезд. На улице собралось много зевак, соседи выглядывали из окон, стояли у подъезда. Орлов закатил глаза, но спорить не стал. Он махнул Тимофею рукой. Вместе они отправились обратно, разгребать дела.***
На семейный ужин генерал Жульбицкий звать Орлова не хотел, но обстоятельства не позволяли отложить разговор. Столик в дорогом ресторане, заказанный на четыре персоны, находился в красивом зале. Приглушённый свет, тихая музыка и хорошая еда располагала. Орлов опаздывал, поэтому, когда он зашёл, то его сразу проводили к столику, за которым собралась чета Жульбицких: сам генерал, его муж Иван и сын Тимофей. Глеб тоже имел к ней отношение, только косвенное. Генерал осмотрел Орлова с ног до головы. Безупречно выглаженная белая рубашка, светлые джинсы и вычищенные ботинки. Жульбицкий оценил старания Орлова выглядеть под стать. — Здравствуй, отец, — Глеб сел напротив альфы. — Здравствуй, Глеб, — Константин многозначительно посмотрел на Орлова, а затем поймал растерянный взгляд младшего сына. Альфа не хотел так, с места в карьер раскрывать все карты, но Глеб не оставил ему выбора. Орлов же взял в руки меню и начал листать его, будто ничего не произошло. — Глеб Константинович твой… — Тимофей не смог договорить последнее слово, он забегал глазами по Орлову и отцу, переглянулся со своим отцом-омегой. — А ты думал, что я оставлю тебя без присмотра? — альфа не стал более скрывать своих истинных намерений. Муж Жульбицкого подозвал официанта и что-то шепнул ему, когда тот склонился. — Мое возвращение тоже твоих рук дело? — Глеб не был удивлён. Подоспевший официант принес бутылку шампанского. — Я думал, что ты сразу догадаешься, или ты все ещё тешил себя надеждами, что незаменим? — Абсолютно нет! — Глеб улыбнулся и посмотрел на Тимофея, который разглядывал внезапно обретенного брата. Взгляд парню пришлось отвести. — Зачем позвал меня? — Хотел напомнить, что следователи не участвуют в погонях и перестрелках, не подвергают опасности свою жизнь и жизни своих подчинённых, — спокойно ответил Жульбицкий. — Я помню, отец, — недовольно произнес Глеб, специально выделив слово «отец», чтобы резануть Жульбицкого посильнее. Он понимал, к чему клонит альфа. — Нихрена ты не помнишь, сынок! — Константин повысил голос и рукой ослабил узел галстука. Иван, увидев напряжение супруга, аккуратно опустил свою ладонь поверх его руки, лежащей на столе у приборов. — Я расследую дело. Мне нужен результат. Ты можешь найти другого следователя, который будет протежировать твоего сына, — отчеканил Глеб, осознав, что на него сейчас будут давить, заставлять действовать по чужим правилам. — Значит так! — Жульбицкий выпил шампанского, любезно налитого в бокал официантом. — Ты выполняешь свою работу, но Тимофея в авантюры не втягиваешь. Ему нужно учиться у таких, как ты или Курбатский, но ему не нужно строить из себя героя. Ты на своей шкуре проверил, что значит попасть в западню. Если хоть волосок упадет с головы моего ребенка, я тебя сотру в порошок. Ты понял, Глебушка? Тимофею страшно не понравилось то, что о нем говорили так, будто его рядом не было, а ещё ему не по понравилось, что отец считал его до сих пор ребенком. — Есть ещё указания? — проговорил Глеб, глядя на отца. У них не было ничего общего, кроме небольшой родинки у виска, такая же имелась у Тимофея. — Свободен! — строго произнес Жульбицкий. На стол подали заказанные ранее закуски и салаты. Глеб встал из-за стола. Вместе с ним поднялся и Тимофей. Парню хотелось прямо сейчас поговорить с Орловым. — Нет! — остановил омегу Глеб и, попрощавшись, направился в сторону выхода. — Почему ты не рассказывал о том, что у меня есть брат? — укоризненно спросил Тимофей, когда они остались втроём. — Потому что он — моя ошибка молодости, — альфа одним глотком допил шампанское, остававшееся в бокале.***
Вместе с останками, экспертиза которых показала, что трупов больше, чем два, были найдены несколько флешек. Они были под завязку заполнены фотографиями обнаженных альф и омег в откровенных открытых позах. Снимки не студийные, скорее всего, для всех фотосессий, каждая из которых включала в себя не менее пятидесяти снимков, снимались комнаты или квартиры. Обстановка во всех локациях была достаточно бедной: старая мебель, потрёпанное белье, «дедушкины» гардеробы и серванты с хрусталем. Коммуналка, где жил ныне покойный Смирнов, вполне могла бы подойти для подобных съёмок. Требовалось снова опросить соседей. Голова Орлова пухла от количества информации. Пару ночей он не спал, прокручивая полученную информацию раз за разом. Щеглов мёртв, в квартире, где он прописан, жил его дед, страдавший алкоголизмом, которого неделю назад забрали в больницу с инсультом, теперь он мог только мычать и ходить под себя. Соседи ничего не слышали и не видели, альфа не появлялся в родном доме уже больше года. Но неужели никто не обращал внимания на ужас, творившийся в квартире одинокого старика? И как останки попали в квартиру? Да и сваренный из человечины холодец был совсем свежим. Соседи по тамбуру отсутствовали, квартира рядом перепродавалась несколько раз, а сейчас вот уже полгода пустовала. Идеальное стечение обстоятельств. Глеб вместе с Тимофеем самолично просмотрел все фотографии с флешек. От калейдоскопа чужих половых органов начинало тошнить. Стажёр послушно выполнял просьбы Орлова и даже пару раз ходил ему за кофе, который благополучно забирал Курбатский. На альфе, в отличие от Орлова, висело несколько дел, поэтому он был крайне напряжен. Что-то следовало уже передать в суд, что-то требовало дополнительной работы, допросов. Он устало косился на Тимофея, в надежде на то, что Глеб даст ему на время помощника, чтобы доделать бумажную работу, но омеги были увлечены. Они искали на заднем фоне фотографий ту самую комнату из коммуналки. Глеб понимал, что это будет одной из зацепок, которая поможет им выйти на преступника. Кроме того, на допрос были вызваны администраторы группы в социальной сети, где опубликовали фотографии, вполне невинные, по сравнению с тем, что сейчас наблюдал следователь. — Вы там ещё не насмотрелись на безобразие? — Курбатский, в очередной раз вернувшись в кабинет, плюхнулся в кресло и прикрыл глаза. — Вполне, — Орлов снял очки. Полчаса назад он усадил Тимофея писать отчёт. Он видел, как устал парень, и если поначалу Тимофей смущался от вида обнажённых людей на фото, то к концу быстро ориентировался, прокручивая одну фотографию за другой. Пару раз промелькнула квартира, в которой они нашли останки, Орлов заметил закономерность, что задний фон повторялся, а значит своеобразных съёмочных площадок не так уж и много. Возможно, все они связаны с районами, указанными в посланиях, найденных в стене дома. — Нашел, что искал? — Курбатский потянулся, а затем сел ровно и достал папку с закрытым делом. — Или мне придется перепроверять все это? — Не нашел, — раздражённо произнес Глеб. Ситуация загоняла его в тупик. На нем теперь несколько висяков, куча зацепок и никаких прямых доказательств или подозреваемых. Дойдя до последней фотографии, Орлов вышел из режима просмотра и увидел, что остался последний файл. Это была не фотография, а видео. Глеб надел очки и снова приблизился к монитору. — Ты чего так встрепенулся, понравился кто-то? — посмеялся Курбатский, на что получил неодобрительный взгляд Глеба. — Здесь видео. Курбатский подошёл к Глебу, за ним последовал и Тимофей. Орлов нажал на файл. На экране сначала было темно, но потом свет от настольной лампы осветил диван, на стене за которым висели постеры с обнаженными альфами. — Это комната Смирнова! — ткнул пальцем в экран Курбатский. На диване сидел беременный омега. В нем Глеб узнал того самого соседа, который встретил их с маленьким ребенком на руках. На видео он явно на сносях. Омега сидел, широко раздвинув ноги так, что было видно всю промежность. В анусе у него была специальная анальная пробка, он тяжело дышал, взгляд выглядел странным. Потом в кадре появился мужчина в белом халате, на лице его была маска и очки. Он рукой провел по члену омеги, затем скользнул между ног и вынул пробку, из ануса полилась вода. Глеб перетащил бегунок. Омега в кадре уже стоял на коленях, руками оперевшись о спинку дивана, он стонал и пытался глубоко дышать. Спустя несколько минут Глеб понял, у того схватки. Орлов посмотрел на длительность видео — почти девять часов. Кто-то записывал роды омеги и явно не для личного архива. Мужчина в маске вновь появился в кадре. Халат, единственный предмет одежды на нем, был расстегнут, стало видно, что это альфа. Он коснулся руками омеги, провел по ягодицам, звонко шлёпнул того, а затем, сел на пол и начал мастурбировать. Глеб вновь передвинул бегунок ближе к концу, попав на момент, где омега, громко вскрикнув, вытолкнул из себя ребёнка, тот, оказавшись на покрывале, весь в крови и слизи, заплакал, но никто не спешил его взять на руки, обтереть и закутать во что-то теплое. — Выключи! — воскликнул Курбатский, он настолько сильно стиснул зубы, что можно было услышать, как они скрипят. Звериный рык клокотал где-то в глотке альфы. Он рукой коснулся плеча Глеба и крепко сжал его. — Подожди! Глеб промотал ещё. Почти в самом конце перед ними предстала вовсе неадекватная картина. Омега стоял на четвереньках, его сын и плацента, так и связанные между собой пуповиной, лежали перед ним. Ребенок кричал, а альфа, пристроившись сзади, вбивался в тело омеги, который закусил от боли кожу на руке. Глеб выключил запись и тяжело выдохнул. — Кому в голову могло прийти такое извращение? — тихо озвучил мысли следователей Тимофей, который позеленел ещё на предыдущем фрагменте и отошёл подальше, чтобы не видеть всего ужаса. — Зато мы теперь точно знаем, к кому нам нужно идти за ответами хотя бы на часть вопросов, — ответил Орлов. — Я бы к этим мудакам поехал прямо сейчас! Отхлестал бы по роже этого недопапашу за такое. Надеюсь, что альфа в кадре, — не его муж! — бесновался Курбатский. Он по-прежнему стоял за спиной Глеба, и омега мог чувствовать его горячее дыхание, как у разъярённого быка. — Надейся! — усмехнулся Орлов и потянулся за сигаретами. — Я сильно сомневаюсь, что омега мог разрешить отыметь себя чужому альфе сразу после родов. — Блять! — прорычал Михаил. — На сегодня порнографии хватит, — произнес Глеб. — Я курить. Потом допишу отчёт и домой. Тимофей свободен! — Но я могу помочь, — начал было стажёр. — Мы сами! Иди домой. Уже почти одиннадцать, — Глеб поднажал на парня. Ему нужно было остаться наедине с Курбатским. В голове билась отвратительная мысль, видео завело его. Тимофей кивнул и, быстро забрав свои вещи и попрощавшись, ушел. Орлов же повернулся на кресле и многозначительно посмотрел на Михаила. — Тебе идёт форма, — тихо проговорил омега, коснувшись ткани тёмно-синего пиджака Курбатского. Сегодня альфа не пренебрёг формой. — Тебе тоже не мешало надевать ее, хотя бы изредка, — с укором проговорил Михаил. Глеб же продолжил рассматривать альфу. Они оба были в звании майора. Глеб поднялся и посмотрел на погоны: две широкие красные полосы на золотом фоне и посередине звезда. Орлов перевел взгляд на лицо альфы. Погоны они получили одновременно, только Орлов не успел ими попользоваться в полной мере. Курбатский же метил в подполковники и ему оставалось немного. Глеб прикрыл глаза и поцеловал Курбатского, тот не сразу понял, чего хочет омега. Он нахмурился. — Поехали ко мне, — предложил Орлов. Он почти прижался к альфе. — Глеб, я не… — Михаил отвёл взгляд. Внутри боролись два разных чувства. Одно — стыда, второе — дикого желания. — Я обещал Игнату прийти пораньше. Курбатский вывернулся и отошёл к своему столу, начав судорожно собирать бумаги и документы. Он не мог сорваться. Давно следовало расставить все точки над «i». Глеб же так и остался стоять, повернувшись к стене, где минутой ранее находился альфа. Орлов был расстроен? Несомненно, да! Ожидал ли он другой реакции? Нет. Омега понимал, что встаёт между альфой и его семьей и поступает неправильно, но с ним было так же. Игнат встал между ним и Курбатским, оставив в трудную минуту без поддержки. — Если передумаешь, то я жду на улице, — проговорил Глеб и, взяв сигареты и вещи, вышел из кабинета.***
Курбатский крепко обнял Глеба, положив свою руку ему на талию, а тот в свою очередь забрал ее и притянул к своей щеке. Так они и уснули. Рядом с Михаилом Орлов спал спокойней, но не сегодня. Сегодня ему снилось, будто он снова в больнице, только пришел в себя и начал соображать. Глеб тогда очень ждал альфу, потому что тот был его единственным близким человеком. Во сне Курбатский подошёл к постели и взял омегу за руку, а Глеб открыл глаза и с трудом попытался улыбнуться. — Миш, — тихо позвал он и посмотрел в лицо Курбатскому, а тот странно отвёл взгляд. — Что? — Прости, — извинился Михаил и взял Глеба за руку. — Мне надо было давно тебе признаться, но я не мог. — Что случилось? — Глеб, который ещё несколько минут назад был воодушевлен появлением своего альфы, напрягся. — Нам нужно будет расстаться. Я помогу тебе, чем смогу, ты восстановишься, а после, я надеюсь, мы останемся друзьями. Глеб вытащил свою руку из ладони Курбатского. — Почему? — омега был растерян. — Я полюбил другого. У нас скоро появится ребенок. Глеб, я… — говорил Михаил, а слова ударяли сильнее по затылку Глебу. — Уходи! — Глеб, — Курбатский с сожалением посмотрел на омегу. — Уходи! И Михаил ушел, но приходил потом, хотел помочь, а Глеб всегда говорил одно и то же: «Уходи». — Уходи, — наяву проговорил Орлов, он хотел бы вынырнуть из сна, который расковырял гноящуюся дыру у него в сердце. Михаил не сразу расслышал, что проговорил омега. Альфа приподнялся на локте и посмотрел на Глеба. Тот спал, но при этом повторял одно и то же слово, которое Курбатский наконец четко услышал. Михаил посмотрел на часы. Пять утра. Игнат закатит ему истерику, если почувствует запах чужого омеги. Альфа вытащил свою руку, которую по-прежнему удерживал Глеб, и поднялся с дивана. Он нырнул в душ и начал смывать с себя запах Орлова. Стоя под сильными струями воды, Михаил задумался о том, что оба его омеги были ему дороги. Он в равной степени виноват и перед Игнатом, и перед Глебом, при этом изменить ничего не мог. Или мог? Достаточно сделать выбор, не мучить себя и их. Очевидно, что в сложившейся ситуации альфа останется с Игнатом. Он родил Михаилу ребенка, они жили последние два года вместе, и Курбатский любил его. А любил ли он так же Глеба? Да. На этот вопрос Михаил мог ответить абсолютно точно. Любовь не прошла даже тогда, когда они были вместе, и Глеб мечтал о карьерном росте и не мечтал о семье и детях. Его внеплановая беременность, о которой Михаил узнал слишком поздно, была чем-то нереальным. Альфа даже не сразу поверил в то, что Глеб забеременел, а главное, что омега ему ничего не сказал об этом, очевидно, из-за того, что Михаил не позволил бы ему и дальше вести дело маньяка. Курбатский вышел из душа, обернув большое полотенце Глеба вокруг талии. Омега по-прежнему спал, переместившись ближе к стенке, где до этого лежал Курбатский. Михаил быстро оделся, но уходить не торопился, он напоследок приблизился к омеге, сел на край дивана и провел ладонью по его волосам. Альфа любил его, Глеб был ему другом, соратником, любовником, и Курбатский испытывал дикое влечение к его телу и желал его страсти, какой не было у Игната, но зато у него были уют и тепло, понятие которых напрочь отсутствовало у Орлова. Глеб не шелохнулся от прикосновений альфы. Он крепче обнял подушку и выдохнул, когда Михаил убрал руку.***
Игнат замешивал тесто уже второй раз. Казалось, совсем простой рецепт ему не давался. Мука, вода, соль, сахар — больше ничего. Любимые вареники Михаила, которые, по словам альфы, шикарно лепил Орлов. От воспоминаний об омеге Игнат скривился и с остервенением стал вымешивать тесто. Ещё несколько минут назад ему казалось, что чем мягче оно будет, тем лучше получится изделие, но выходило наоборот. Раскатать тесто не получалось как следует. Сейчас же от злости он вымесил его как положено. Омега закончил с тестом и принялся раскатывать длинную колбаску из него, затем разделил ее на несколько мелких частей. Арсений сидел рядом в стульчике и наблюдал за действиями отца. Игнат посыпал стол мукой, взял один кусочек теста, раскатал его скалкой и положил пару ягод в центр. Залепить края получилось с первого раза, но вареник получился неказистым. Вода на плите закипела. В этот момент входная дверь скрипнула. Курбатский соизволил вернуться. Вчера он обещал прийти вовремя и не пришел вовсе. — Доброе утро, — громко пробасил альфа из коридора, заметив, что никто в квартире уже не спал. Он шагнул в ванную, вымыл руки и прошел на кухню. Михаил склонился к сыну и поцеловал его в макушку, а затем приблизился к Игнату, но тот отстранился. — Где ты был? — не глядя на альфу, спросил омега. — Работал, — Михаил выпрямился и встал в дверном проёме. Настрой Игната ему не понравился, но чего он ещё мог ожидать. Омега в ответ усмехнулся, встал и бросил в воду готовую партию вареников. Михаил внимательно следил за действиями своего омеги, но ничего больше не говорил. Закончив лепить и вытащив готовые вареники на тарелку, Игнат выключил плиту и, взяв сына на руки, вышел из кухни, бросив Михаилу: — Завтрак на столе.