Волк в тепле

Несмотря на уже достаточно поздний час, солнце в Туссенте палило как ненормальное. Огненное небесное тело приближалось к горизонту, но все еще нещадно жгло травы, недавно посаженные Геральтом, сушило виноградники, которые так старательно обхаживали крестьяне с вёдрами воды. — Если так пойдёт и дальше, ваша светлость, — как всегда вежливо начал Варнава-Базиль, — то, боюсь, мы можем потерять немалую часть винограда. Геральт, одетый в тонкую белую рубаху и тканевые штаны, промолчал. Вместо ответа он лишь негодующе покачал головой, после чего стряхнул ладонью пот со лба и налил себе и дворецкому ещё вина. — Вам тут, полагаю, не особо нравится, — дворецкий отпил маленький глоток, делая небольшую паузу, — в плане погодных условий. — С чего ты это взял? — Надеюсь, вас это ни коем образом не оскорбит, но вы ведь нордлинг. Я подумал, что холод для вас чуть приятнее. Геральт молчал, немного ухмыляясь, Варнава-Базиль всегда поражал его тем, сколько он размышлял: он подмечал детали, вносил изменения в дом, базируясь на профессии Геральта, мог понять, в чем именно прямо сейчас нуждается Гвинблейд, едва взглянув на него. — К тому же, — добавил через минуту дворецкий, — ваша крепость, как вы рассказывали, находится в горах Каэдвена. Мне почему-то кажется, что все ведьмаки школы Волка — этакие, простите за сравнение, северные звери: опасные, не чувствующие ни страха, ни холода. Надеюсь, Вас не задело это сравнение. Геральт покачал головой: он слишком многое слышал в свой адрес и адрес других ведьмаков, чтобы обижаться на невинное сравнение с северным медведем или горной рысью. Возможно, мужчина мог бы даже умилиться подобной аналогии, но сейчас его разум зацепился за другое. Все ведьмаки школы Волка — воины, не чувствующие холода? Перед глазами появился образ, давно забытое воспоминание: долговязое молодое тело в нескольких волчьих шкурах, сидящее у самого камина в попытке хоть немного согреться в ту проклятую зиму. — О, все же я вас обидел, — виновато заговорил Базиль. — Вы погрустнели... — Нет-нет, просто... вспомнил кое-кого. Из Каэр-Морхена. — О, значит, дорогой человек? Геральт вновь ничего не ответил, он встал, вылил остаток вина в бокал дворецкого и ушел, кратко пожелав спокойной ночи. Как бы парадоксально это ни было, именно у Геральта ночь спокойной не задалась. Он все еще видел кошмары о Дикой Охоте. Часто он видел Цири, Йен, Трисс, Вессемира. Он раз за разом видел, как их убивают, как Эредин хватает Цириллу и исчезает в вихре снега. Каждый раз Геральт просыпался в холодном поту и повторял несколько десятков раз себе под нос, что это лишь сон, что всё хорошо, Йен и Трисс целы, Цири вернулась, Эредин мёртв. Он шептал это словно молитву, но успокаивался нескоро. И в эту ночь было не лучше: он вскочил с кровати, хватаясь за меч, складывая пальцы для знака Квен. Оглядевшись вокруг, медленно приходя в себя, Геральт торопливо одевается, завязывает волосы в конский хвост на затылке, берёт с собой то же, что и всегда: мечи, эликсиры, несколько бомб — так, на всякий случай. Из дома выходит без единого звука и так же тихо снаряжает Плотву. Когда Геральт скачет с безумной скоростью по ночным дорогам Туссента, ветер приятно треплет выбившиеся пряди белых волос. Он не замечает, как доезжает до "Куролиска", резко тянет поводья на себя. — Тише, Плотва, — тормозит лошадь ведьмак. Геральт решает, что провети остаток ночи в таверне за выпивкой и Гвинтом с трактирщицей — лучшая идея из тех, что приходили ему в голову, пока он скакал сюда. — Ничего не знаю! — взвизгивает раздраженно знакомый голос трактирщицы, Геральт прислушивается, не открывая дверь. — Если вам что-то не нравится, выметайтесь! — Что?! Да с какой стати?! — рычит мужской голос, и Геральт уверен, что у него замерло сердце. — Я расправился с той тварью у реки! Зараза, я ведь даже не прошу платить за нее, только дайте мне скидку на комнату на одну чёртову ночь! Геральт тихо заходит в таверну, довольствуясь тем, что никто из присутствующих этого не заметил, будучи поглощенными перепалкой чужака с трактирщицей. — Если я начну раздавать скидки всем, кто говорит, что якобы зарубил кого-то там у реки... — Архиспору, — вставил чужак, — и это не просто кто-то там, а опасная тварь, которая несомненно поубавила бы тебе клиентов за месяц. — Уважаемый! — всплеснула руками трактирщица. — Вы выполнили свою работу, а я выполняю свою! Геральт оперся на стену у двери, продолжая наблюдать за развивающейся на глазах ситуацией. Хотя, если говорить начистоту, он наблюдал не столько за ссорой, сколько за другим ведьмаком. Он ничуть не изменился с их последней встречи в Каэр-Морхене: черные короткие волосы, кожаная доспех-куртка, всё те же мечи, новых шрамов не видно, по крайней мере на лице, лишь тот самый, сквозь правый глаз. — Вы получаете деньги за свою работу, может, и за мою кто заплатит, — вызывающе фыркнул ведьмак. — Повторяю, уважаемый, не в этот раз. — Да ладно тебе, Ванда, — широко улыбнулся Геральт трактирщице, которая подпрыгнула, только сейчас завидев белого Волка. — Господин Геральт! Когда вы..? — Холера, только не снова, — ведьмак обернулся, — и давно ты там стоишь? — Я всегда тут был, — врёт Геральт, нагло ухмыляясь. — Пизди больше, — фыркает Ламберт, оскаливаясь в ответ. — Проблема с ночлежкой? — Проблемы — это у тебя с чародейками, а у меня временная заминка. — М, а что насчет тебя с Кейрой? — Не срослось, — отрезает Ламберт, немного поникнув. — Вот и у меня так же, — Геральт медленно кивает. — А насчет твоей временной заминки, могу предложить место покомфортней и бесплатно. — Туссентская тюрьма? — оскалился Ламберт, посматривая краем глаза за реакцией трактирщицы, у той возмущенно вытянулось лицо. — Корво Бьянко, поместье. — Хм, и с чего бы меня туда впустили? — Я не имею ничего против твоей компании, ты не настолько бесишь меня, чтобы не впустить тебя переночевать. — Я что-то не врубаюсь, — хмурится Ламберт. — Господин Геральт — хозяин Корво Бьянко, награда княгини за избавление от Бестии. — Холера, Геральт, винодельня? Если честно, Геральт думал, что Ламберта это по меньшей мере взбесит, но другого ведьмака это лишь удивило. А ещё каждый раз, когда он слышал своё имя, произнесенное этим голосом, у него дыхание перехватывало. Так уж повелось, что Ламберт не очень часто называл его по имени: Волк, зазнайка и его излюбленное "красавчик" с бесконечной издёвкой, за которой Геральт всегда пытался услышать что-то ещё, что-то более высокое, чем желание поддеть старого приятеля. — Ну так? — Хер с тобой, красавчик, только чур отдельные кровати, — загоготал Ламберт. Геральт молча закатил глаза, первым покидая здание корчмы, Ламберт, сопровождаемый косым взглядом трактирщицы, последовал за беловолосым. Доехали молча, на удивление Геральта. Наверно, Ламберта утомила дорога и день в Туссенте, потому что столь долгое и спокойное молчание вне боя было слишком уж нетипично для него. — А ты неплохо устроился, — констатирует Ламберт, заходя в дом. — М, холера, признаюсь, тут неплохо. — О, я польщён, — острит Геральт. — У нас гости, господин? — время уже шло к рассвету, так что Геральт не был удивлён тем, что Варнава-Базиль не спал. — Да, это мой... друг, — Геральт неловко откашлялся и сразу понял свою ошибку: дворецкий замечает всё. — О, вижу, вы тоже из школы Волка, ваша милость, — поклонился дворецкий. Забавно было наблюдать за растерянным Ламбертом, тот явно не привык к таким почтительным обращениям и тем более уж к такой учтивой вежливости. — Э, можно просто Ламберт, — Ламберт потёр шею, прочистив горло. — А я думал: только господин Геральт столь скромен для своей профессии. — И это он-то скромен? — бурчит Ламберт. — Вы опять бродили ночью? — дворецкий переводит взгляд на Белого Волка и тому почему-то кажется, что его отчитывают. — Ваши проблемы со сном, признаюсь, немного меня озадачивают. Может, мне найти знахаря? — Не нужно, спасибо, Варнава-Базиль, само пройдёт, рано или поздно. — Как скажете, мне проводить господина Ламберта наверх? Или вы изволите сначала поесть? — Если честно, что-то мне спать перехотелось, слишком много впечатлений за последние полчаса, — ухмыльнулся Ламберт. — Тогда я сообщу Марлене о том, что сегодня завтракать будут два господина. А для Вас подготовлю ванну, не возражаете? — Ничуть, спасибо, — улыбнулся Ламберт. — Вижу, тебе тут понравилось, — Геральт улыбается открыто, без издёвки и насмешки, и на секунду Ламберт выпадает, смотря на лицо напротив. — Мне здесь в целом нравится, — выпрямляется Ламберт, — в Туссенте. Тут тепло, сухо, монстров для работы тоже хватает. Люди, даже если посылают тебя, делают это вежливо. Ни вони Темерии, ни сраных нильфгаардцев, ни блядских скоя'таэлей. — Поэтому ты здесь? — Что? А... да, вроде того, — странно, но Геральт мог поклясться, что Ламберт только что соврал. — У тебя тут целая коллекция, — Ламберт обвёл ладонью комнату, указывая на стойки с доспехами и мечами. — Неплохо. Расскажешь, почему стоят именно эти мечи? Я тебя знаю, просто так абы какой меч не поставил бы, есть какая-то история. — Это меч, подаренный Крахом ан Крайтом, этот — сделал один талантливый эльфский кузнец в благодарность за помощь в одном деле, это, — Геральт замер возле сабли стоящей под картиной со счастливой парой, он аккуратно поднял лезвие в руках и то засветилось красными искрами. — Это Ирис. — Ирис? — Это долгая история, и не самая счастливая, совсем наоборот. — Печальная любовь, монстры и проклятия? — сощурился Ламберт, глядя на картину, где ещё счастливый фон Эверек стоял рядом со своей любимой. — Если ты не заметил, я не тороплюсь. — Тебе, правда, интересно? — повел бровью беловолосый. — Думаю, история с подобным клинком, — он кивнул на красные проблески, исходящие от сабли, — не будет банальной. И Геральт рассказал всё, от начала до конца, не забывая о малейших деталях. Рассказал о знакомстве и сделке с Гюнтером, о трёх желаниях и о истории любви Ольгерда и Ирис. — Я смог выиграть, — завершал свой рассказ Геральт, — и теперь у Ольгерда есть второй шанс, но, боюсь, теперь он не просто не сможет обрести счастье, боюсь, его убьют его же эмоции. Не знаю, правильно ли я поступил, стоило ли ему умереть с камнем в груди, вместо того, чтобы теперь мучиться годами? — Ты не можешь быть настолько идиотом, чтобы спрашивать об этом всерьёз, Геральт, — голос Ламберта звучал глубже, чем обычно. — Ты, правда, думаешь, что умереть с каменным сердцем лучше, чем жить с душой? Как бы тебе не было хреново, какую бы боль ты не испытывал, это лучше, чем не чувствовать вообще ничего. И, во-первых, я восхищён твоей смелостью, правда, не смотри на меня так, холера, ты прошёл через такое... Во-вторых, я обескуражен твоей тупостью, — Геральт усмехается, думая, что это гораздо больше похоже на Ламберта. — Подумать только, так рисковать? Идти на сделку с какой-то древней тёмной херней, а потом ещё и бросить ему вызов?! Ты точно не пытаешься себя убить, а то мне иногда кажется... — Ваша ванна готова, господин, — послышался голос дворецкого за спиной. — Давай, иди уже, я подожду тут, — бросает неряшливо Геральт. — О, не волнуйся, красавчик, я не чародейка, мне три часа на ванну не нужно. Когда Варнава-Базиль передал Ламберту полотенца и мыло, он, к удивлению ведьмака не уходит сразу, а задерживается в дверном проёме, смотрит под ноги и молчит, словно хочет что-то сказать, но не решается. Ламберт его не торопит, быстро раздевается и залазит в ванну, намыливает голову, принюхивается и понимает, что мыло из волкобоя, как иронично: дать мыло из этого растения ведьмаку школы Волка. — Господин Ламберт, — прокашлявшись всё же начинает дворецкий. — Простите мне такую наглость, но есть вещи, о которых бы мне хотелось знать и... — Не надо со мной так, — качает головой ведьмак, растирая плечи, — я не барин и не купец, я просто ведьмак и от такого обращения, мне становится очень неловко, Базиль. Просто говори, что хочешь сказать, спрашивай, что хочешь знать. А если мне что-то не понравится, уж поверь, ты это заметишь. Дворецкий нерешительно улыбнулся. — Вы достаточно близки с мастером Геральтом, я прав? — Не то чтобы... Тут все не так просто, — коротко вздыхает Ламберт, смывая пену с волос. — Могу я рассчитывать на то, что сказанное мной останется сугубо между нами? — после медленного кивка Ламберта, мужчина продолжает: — Я, правда, обеспокоен состоянием господина. У него появился дом и с десяток подчиненных, у него всегда есть работа и он заслужил уважение всех, начиная от княгини, заканчивая кухаркой. Ламберт навострил уши, ему не нравилось, с какой интонацией перечисляет всё это дворецкий. — Но не смотря на то, что главная его проблема осталась за плечами, он всё ещё очень напряжён, слишком напряжён, я вижу, как сжимаются его пальцы, когда он слышит вой псов и при виде снежной метели прошлой зимой... — Дикая Охота оставила отпечаток на каждом из нас, — сурово говорит Ламберт, — и вполне логично, что на Геральте — самый глубокий. — Я не знаю историю о Дикой Охоте в деталях, не знаю особо и чего-то о Вас, — он затихает на мгновение, — но знаете, мастер Геральт среди вина, женщин и рыцарей-приятелей выглядит слишком... одиноким. Но когда я увидел его сегодня, с Вами, он таким не выглядел, он выглядел счастливым. Ламберт дышит чуть глубже чем стоило бы. — Я не знаю, зачем вы приехали в Туссент, но если вас это не затруднит, не могли бы Вы у нас задержатся? Простите, что имею наглость, просить о таком, но господину Геральту, правда, лучше в вашем присутствии. — Кхм, я подумаю, но ничего обещать не могу... Я все равно не собирался уезжать в ближайшее время, тут в это время года теплее всего. В Каэдвене и Темерии сейчас всё равно слишком холодно, не терплю холод. — Так вот, кого он вспомнил вчера, — улыбнулся дворецкий. — О чём ты? — Да так, рад слышать, что Вы задержитесь. — Я ведь сказал, что ещё подумаю... — О? Просто, мне показалось, ваш радостный взгляд всё сказал за Вас. Ламберт пару раз чертыхнулся, вылезая из ванны. Холера, с этим дворецким надо быть осторожным...