что случилось.

- Всё изменилось, Ложка, - Сидов сидел в кресле и смотрел из окна на Площадь Мужества. Он был первым, к кому я решил зайти. - Мы больше не общаемся друг с другом. Все поразбежались. Миша в Архангельске, ну это ты и сам знаешь, - я кивнул. - Наташа теперь в модной порнографической студии, Равиль в Москве, и с ним целый моб бездарей - музыканты, художники. Я где-то слышал, что он даже рэп сочинил. Паша пару раз связывался, но у него сейчас депрессивная фаза. Из дома он почти не выходит и пишет только по каким-то делам. Что касается меня, то я осел здесь и начал писать поэму. Это нечто вроде сказки. Впрочем, вряд ли она увидит свет в издательстве, потому что она говно. - Но как так вышло, что вы все разбежались? Меня ведь не было всего месяц. - Да очень просто. Ты помнишь, какой это город? - я кивнул. - Это Страна Дураков. И все мы тут дураки. Каждый из нас. Понимаешь? Безделие сделало из нас не просто дураков, а полных идиотов. Кто-то вообще потерял здравый смысл, а кто-то просто не в себе. Понимаешь? Исчезаем... - И что, думаешь ничего уже не вернуть? - Меня давно интересует этот вопрос, - сказал Сидов. - Даже какая-то странная надежда есть. И знаешь, что я надумал? Что для того, чтобы появилась надежда, ее нужно сначала потерять. Вот как это происходит в жизни. Поэтому я и жду. - Ждешь чего? - спросил я. - Чего ты ждешь? О чем ты думаешь? Или о ком? Какой в этом смысл? - Не знаю. Ничего больше не знаю. Ты заебал разнюхивать тут обо всём. Не зацикливайся и живи дальше. Сидов встал с кресла и ушел из комнаты. А я еще долго сидел в гостиной, думая о том, что он прав. Мы ведь только и делаем, что наводим ясность. Чтобы в любом случае понять, что думаем на самом деле. А потом просто отвлекаемся от проблем. И забываем обо всём на свете. А если думать об этом слишком часто, можно сойти с ума. Мы похожи на книжных героев, которые бесконечно думают над тем, кто они и что они. Но потом выясняется, что так нельзя. Поэтому их убивают. А нас, как я понимаю, уже почти убили. Я оделся и ушёл из квартиры Сидова не попрощавшись. Я не знал что мне делать. Попытаться ещё раз набрать хоть чей-то номер в надежде, что мне ответят? Или забить на все проблемы, так, как считает Сидов? В любом случае я знал, что мне уже нет смысла жить дальше. * * * Я прошёлся от Мужества до Пионерской и по привычке свернул в сторону наташиного дома. Осознание невозможности зайти к ней давило из меня слёзы. Я не верил, что мы с группой сможем вернуть наши былые взаимоотношения. Я чувствовал, что если позволю себе так раскиснуть, будет только хуже. Взяв себя в руки, я спустился в метро. Я не знал куда ехать, поэтому поехал в центр. Я дошёл до своего любимого сквера на Загородном проспекте, сел там и закурил. Я глубоко затянулся, и мне показалось, что во рту появилась кислятина, но я не придал этому особого значения. В моей душе уже не осталось боли и отчаяния. Я не хотел жить, я просто хотел убить время. Или убить себя. * * * Я вошёл в свою старую квартиру. Меня не было в ней около полугода. Я поднялся в ванную и дал волю слезам. Несколько минут я плакал без всякого результата, потом я сообразил, что должен взять себя в руки, но это оказалось не так просто, потому что все попытки успокоиться только всё сильнее разъединяли меня с действительностью. Тогда я перестал жалеть себя и переключился на мучительные размышления, в которые мог погрузиться и на целый час. Из зеркала на меня глянуло мокрое от слез лицо со странно бледными губами и остановившимся взглядом. Я ударил кулаком по зеркалу. Оно разлетелось на тысячу осколков. Рука начала кровоточить, но я даже не обратил на это внимания, потому что я уже совсем не знал, что делать и куда идти. У меня больше не было родных. Они были даже у бездомных собак, которых я иногда замечал на улице. А у меня не было. Я набрал ванну и лёг в неё в одежде. Вода окрасилась кровью. Я попытался расслабиться, но не смог. Кровь была повсюду – на мне, на стенках ванны, на потолке. Я закрыл глаза, вспоминая, какой была моя жизнь раньше. Иногда я чувствовал чей-то взгляд, но чаще всего было пусто. И никакой надежды. Никакой. Надежды.