Ох уж эти психиатрические больницы...

Эти любопытные муравьи, зовущие себя доблестными стражами закона, покинули его больницу через несколько часов. Наконец-то! Кто бы знал, как бесили теневого советника эти невежественные насекомые. Наверное, Найтмеру не стоило на них злиться. В конце концов, именно он же их и вызвал. То, что он обязан терпеть их присутствие, не означает, что ему должно это нравиться. Перевернули всю больницу верх дном, сунув нос во все её уголки, переполошили пациентов, наверняка, испортив некоторым прогресс выздоровления, и в конец издёргали нескончаемыми вопросами медсестёр. Но кому как не ему знать о неотвратимости некоторых ситуаций? Поэтому Кошмар не мог просто выгнать полицейских, после того, как из-под надзора его клиники сбежали два опасных для общества психопата. Сам Найтмер переждал эту бурю, а самое главное — Дрима, в своём кабинете, который эти доблестные стражи тоже излазили вдоль и поперёк. В психиатрической клинике никогда не было недостатка в документах, которые нужно разобрать. Яблочный был уверен, что его помощник, другие доктора и медсёстры справятся с суматохой. Наблюдая в окно за отбытием служебных машин, Кошмар не мог не вздохнуть с облегчением. На сегодняшний день головной болью меньше. Он не любил находиться под угрозой встречи со своим младшим близнецом, несмотря на свою любовь, предпочитая избегать любых пересечений и наблюдать на расстоянии. Убедившись в отсутствии на своей территории стражей закона, Негатив вышел, чтобы оценить нанесённый ущерб и найти Кросса. Тот тоже нынче не особо радушно относился к работникам правоохранительных органов, так что стоило проверить и его. После череды устных отчётов и короткой инспекции пациентов, Найтмер так и не смог заметить в округе своего обычно ответственно относящегося к работе подопечного. Это тревожило давно очерствевшую душу психиатра, беспокойство тонкой, но острой иглой ввинчивалось в каменный панцирь, отчего он не мог найти себе место, то и дело скользя взглядом по серым лицам других своих подчинённых в поисках того самого. Это могло повлиять на его работоспособность, но приходилось признать, что рано или поздно у всех появляются свои слабости. Яблочный не стал исключением, заведя себе этого скелетоподобного монстра сначала в качестве забавного питомца, а потом и любовника. Просто нужно следить за всем ещё тщательнее. Кошмар не утверждал, что в нём не было чего-то от параноика и зацикленного на контроле существа. Раздав подчинённым инструкции по первичному устранению нанесённого ущерба, Негатив отправился на поиски. Крестика не было ни с одним из пациентов. В следующем очевидном месте — собственном кабинете Найтмера, его тоже ожидаемо не оказалось. Также не порадовали результатом комната отдыха и небольшой парк в стенах больницы. Оставалось только одно место, где мог быть этот монохромный щенок, если он, конечно, внезапно не решил проявить наплевательское отношение к своей работе и не сбежать домой, никому не сообщив. Собственно та самая палата, в которой в своё время лежал Кросс, когда проходил лечение в руках Найтмера. Такое место, как психиатрическая больница, никогда не испытывает проблему недостатка в палатах и избытка пациентов, так что эта комната сентиментально оставалась не занятой. Иногда монохромный сбегал туда, когда всё становилось слишком большим и тяжёлым для него. Крест говорит, что эта обстановка успокаивает и напоминает о том, как они только встретились. Горько-забавно, что глупый щенок зовёт это время одним из самых счастливых моментов в своей жизни. Называть ангелом и спасителем того, кто в крови не просто по локоть, а даже давно уже утонул в этой отвратительной жидкости… Ну не странный ли? Найтмер находит нужную ему дверь совсем чуть-чуть приоткрытой. Обычно она запиралась, и ключи от неё были лишь у них двоих. Значит, поиски закончены, его слабость нуждается в утешении и покое. Даже не думая о том, что впереди ещё половина рабочего дня, Кошмар бесшумно проникает в палату и запирает за собой дверь. Искомый комок находится на узкой кровати, свернувшись клубочком и даже не шевелясь. Беспокойство в клетке рёбер утихает, сменяясь щемящей нежностью, которую теневой советник, конечно же, никогда не показывает. Нельзя позволить проявиться такому на всегда бесстрастном лице. До единственного, кому это предназначено, донести эмоции можно и другими способами. Дав монохромному знать о своём присутствии, чтобы не испугать внезапным появлением, Найтмер приближается к кровати. Комок только едва дрогнул, признавая свою осведомлённость о появлении любовника. Но стоит доктору присесть рядом, как этот щенок чересчур шустро оказывается на его коленях, пряча лицо в плече и сжимая рёбра в немного чересчур крепких объятиях. Негатив лишь качает головой и поглаживает Креста по спине, проводя ладонью по позвоночнику, а иногда останавливаясь, чтобы круговыми движениями помассировать участок между лопатками. Постепенно подопечный расслабляется и, кажется, даже начинает сопеть, убаюканый лаской, теплом и знакомым запахом. Разве не странный? Чувствовать успокоение едва ли не в самых опасных руках этого города? — Как ты себя чувствуешь? — спустя некоторое время, когда тишина вместо гнетущей стала комфортной, аккуратно спросил Кошмар. Не настаивая, но предлагая рассказать о терзавшем. Яблочный догадывался, что полицейские подняли тему не самого лучшего прошлого монохромного, но стоит дать тому шанс рассказать о собственных чувствах и переживаниях самостоятельно. Всё же, он был здесь как любовник и партнёр, а не как психиатр. — Мнгх… — только и тянет неразборчиво Кросс, сильнее зарываясь лицом в плотную ткань белого халата. Найтмер не сомневается, что он предпочёл бы просто просидеть так несколько часов. И это на самом деле не звучало как плохой вариант, но не стоило позволять этой симпатичной головке накручивать себя. Ничем хорошим это не кончалось. — Давай, детка, — с мягкой настойчивостью тормошит Крестика Негатив, рукой приобнимая его за таз и притягивая ближе к себе, словно тот вдруг решит в любой момент сбежать. — поговори со мной. Монохромный лишь что-то неохотно хрипит, проявляя свои редкие капризные замашки. Найтмер отнюдь не нежный. Наверное, это прилагательное самое последнее слово, которым можно охарактеризовать теневого советника, что в его повседневной жизни, в будни главы больницы, что при более специфическом времяпровождении. Кто вообще проявляет нежность к будущим трупам? Может быть, разве что какой извращенец, но Кошмар себя к таким не относил. Но Кросс… Это совсем другое. В какой-то момент этот щенок отковырял расщелину в каменной стене вокруг души яблочного, просочился в неё и прочно там укоренился. Со временем кладка восстановилась, но вторженец уже навеки остался внутри. — Они просто… Сомневались в моей психологической пригодности, что раз я убил опекуна, то мог и маньяков отпустить. — с тяжёлым вздохом произнёс Кросс, не отнимая лица от плеча. — Это их работа. Да, он был тем, кто напрямую содействовал побегу, кто принёс Дасту нож, но сделано это было не из-за какой-то больной солидарности или желания выпустить на свободу опасный для общества элемент. Это была просьба Найтмера, а ради него монохромный согласен на многое. В этом не было вины его прошлых грехов. Наоборот, сейчас его ментальное состояние здорово как никогда со встречи с Хастером. Крест просто не любил, когда ему напоминали о том, что пришлось сделать, чтобы освободить семью от этого помешанного тирана. — Такое всегда будет вокруг меня. Ты ведь знаешь, не обязательно терпеть. Я могу помочь тебе начать новую жизнь. — в который уже раз предлагает Кошмар, поглаживая бёдра любовника. — Где-то далеко, где никто не знает, и никогда не узнает. Расставаться с подопечным было бы мучительно. Всё в Кошмаре протестует при мысли об этом. Но для чего? Если Кросс будет чувствовать себя несчастным? Его собственные эмоции не имели значения, когда дело касалось благополучия щенка. — Нет! — тут же ожидаемо зашипел монохромный, сильнее цепляясь за Найтмера, будто тот может раствориться прямо в руках, подобно миражу. — Хочу с тобой! Я был готов к такому отношению, не важно. То, что я вообще свободен, твоя заслуга. — Не назвал бы это заслугой, — скупо усмехается доктор, осыпая шейные позвонки короткими прикосновениями невинных поцелуев. — разве что небольшая помощь справедливости. Кросс слабо хихикает от лёгкой щекотки и запрокидывает голову, чтобы предоставить любовнику больше места. Вскоре это прекратило быть несерьёзным поддразниванием, а мимолётные клевки сменились надавливанием до небольших вмятин клыков и влажным теплом языка. Это уже вызывает учащённое дыхание и очевидный налёт румянца. Монохромный не может усидеть на месте, то и дело ёрзая и вздрагивая. — И всё равно. — выдыхает Крест, сминая ткань халата на спине яблочного. — Может, мне просто нужен предлог, чтобы оставаться рядом? Ты кажешься таким неприступным… Найтмер понимающе мычит, покусывая шею любовника, постепенно спускаясь к ключицам, умело расстёгивая маленькие пуговки на медсестринской форме. Он старается не оставлять очевидных следов, но всё же белые кости приобретают небольшие точки и тонкие царапины, набухающие фиолетовой магией. Выступившую кровь тут же быстро слизывает лазурный язык, под довольное урчание его хозяина. Ощущая дрожь милого душе щенка, Кошмар ничего не хочет так сильно, кроме как помочь ему расслабиться, отвлечься от неприятного опыта. — Маленькая липучка. Наверное, стоит знать, что тебе нет нужды в предлогах, чтобы быть рядом со мной. — сдержанно произносит Негатив, совершая долгий путь от ключиц вверх, оканчивая его игривым укусом в подбородок. Возможно, странно говорить так о том, кто выше на не один десяток сантиметров, но яблочный знает, что Крестика ведёт от подобных прозвищ. Он не против потакать любовнику, если это доставляет удовольствие им обоим. — Приятно знать. — слабо смущается Кросс, стараясь не улыбаться. Обычно безразличный и хладнокровный в глазах других окружающих, он не мог оставаться таким же для своего хозяина. Монохромный плавился подле него, словно сливочное масло. Скудного света Негатива с лихвой хватало, чтобы греться в его тепле. — Хочешь поспать до конца рабочего дня? Пойти домой? Расслабиться? — со сдержанной заботой поинтересовался яблочный, подхватывая помощника под бёдра и приподнимая с себя. Крестик тихо ахнул от неожиданности, сильнее стискивая пальцы на халате. Не то чтобы Кошмар решит его скинуть и уйти работать, но рисковать, особенно неловко упасть, не хотелось. Нельзя же делать такое без предупреждения. — Расслабиться. — после очень коротких размышлений решил Кросс, прижимаясь челюстями к скуле любовника в мягком поцелуе. — Хочу тебя. Всё, что ты можешь мне дать. Найтмер довольно усмехается, плавно разворачиваясь и опуская монохромного спиной на кровать, нависая сверху. Взгляд скользит по залитому румянцем лицу, по обласканной шее и смятой, распахнутой рубашке. Из-под решётки рёбер пробиваются фиолетовые отблески души, и яблочный не может не реагировать на него ответным желанием. С Кроссом Кошмар заводится как пубертатный мальчишка с бушующими гормонами. — Я знал, что ты так ответишь. — с лёгкой усмешкой сказал Негатив, приподнимая монохромного и просовывая руку под форменную рубашку. — Я сниму твою одежду, — томно мурлыкнул он, прослеживая кончиком пальца позвонки, — разожгу твоё возбуждение. Не надо стесняться. Кресту даже не нужно было какую-либо инициативу и активность. С помощью гибких лоз Найтмер умело избавил его от форменных тряпок. Гораздо быстрее, чем был на это способен сам монохромный. Существует ли хоть что-то, чего идеально и эффективно не может сделать этот монстр? Кошмару не пришлось прилагать дополнительных усилий. Магия Кросса словно ждала этого момента, формируя уже крепко стоящий член и маленькую дырочку под ним. Тот уже не тянется прикрыться под пристальным взглядом голубого зрачка, как это бывало первое время. Но Крест… Он слаб перед внутренними демонами, несмотря на всю проделанную работу. Как он может не портить идеальную репутацию хладнокровного доктора одним своим присутствием? — Всё хорошо, детка, — смягчается Найтмер, оглаживая позвоночник монохромного. — всё в порядке. Негатив видит, как Кросс постепенно расслабляется, поддаваясь незатейливым, неспешным ласкам. Это то, к чему он стремится. Чтобы подопечный забыл об этих невеждах, о своих комплексах, отдаваясь удовольствию. Яблочный склоняется над ним, возвращаясь к прерванному занятию — покрытию слабыми, едва заметными метками ключиц и плеч Крестика. В это время руки Найтмера не остаются без дела, неторопливо скользя по телу монохромного, казалось бы, бессмысленно пересчитывая косточки, но на самом деле неторопливо, давая партнёру насладиться требовательно тянущим предвкушением, постепенно подбираясь к чувствительным точкам. Так, поглаживающие рёбра пальцы словно невзначай проваливались между ними, зацепляя более нежную, внутреннюю сторону. В качестве награды служили томные вздохи и редкие, сдержанные стоны. Вторая рука была занята тем, что плавно спускалась вниз по позвоночнику, пока острые кончики фаланг не вонзились в крестцовые отверстия. За это его уже наградили хриплым криком. Светлая фигура выгнулась на покрывале, сминая грубую ткань пальцами. Чтобы подразнить его ещё больше, Кошмар слегка пошевелил фалангами, ещё больше стимулируя столь деликатные места, жадно наблюдая за дрожащим любовником. Только вот Найтмер не учёл щенячьей липкости монохромного. Как тот мог оставить своего покровителя без ответа? Крестик требовательно дёрнул халат Негатива, сбивая его с установленного алгоритма. — Ты можешь раздеть меня. — со снисходительной усмешкой разрешил Негатив, прикрывая глазницу. Кросс, как будто только и ждавший разрешения, спешно сел, едва не ударившись подбородком о лоб яблочного. Вся изящность и профессиональная точность исчезли под пеленой желания и волнения, отчего в снятии одежды с партнёра монохромный был не так изящен, как сам Кошмар, едва не вырывая пару пуговиц в спешке. Но, кажется, эта его неловкость только больше веселила доктора. С большой удачей, серьёзно одежда всё же не пострадала, и вскоре рубашка вместе с халатом отлетели куда-то на пол, к медсестринскому комплекту униформы. Найтмер успел вытащить из брюк тюбик со смазкой, прежде чем Крест сорвал и выкинул их тоже. Заметив эту ёмкость, тот только сильнее залился фиолетовым румянцем. — Най… — начала было медсестра, но её прервал кончик лозы, прижавшийся к челюстям, эффективно затыкая. — Тшш, — снисходительно пресёк подчинённого Негатив, нахально усмехаясь, — помнишь, как нужно ко мне обращаться, детка? Монохромный сначала недоумевающе нахмурился, но потом в его взгляде проскользнула искра понимания. Ладони на грудине тёмного дрогнули, но Крестик не попытался спрятаться, разве что стал светиться только сильнее. — Сэр? — сначала неуверенно произнёс Кросс, но потом его голос обретал всё большую твёрдость. — Сэр! Пожалуйста, сэр! Найтмер постарался сдержать хрип, когда монохромный стиснул его в объятиях. Да уж, обниматься и удерживать несчастного он умел превосходно, как и большинство медсестёр в этом месте. Это, видимо, никакой стресс не отнимет. Найту оставалось лишь надеяться, что его рёбра выдержат такой наплыв нежности без защитных слоёв ткани между ними. — Именно так. — крайне довольно усмехнулся яблочный, игриво шлёпнув Крестика по бедру, отчего тот слабо вздрогнул. — Тебе не нужно задавать вопросы, беспокоиться, просто получай удовольствие. Всё хорошо, детка, всё в порядке. Кросс изучающе посмотрел на лицо Найтмера, в поисках одному ему известных ответов. Или может за каким-то подтверждением? Спустя пару долгих секунд, очевидно, успешно завершив свой поиск, он слабо, но доверчиво улыбнулся в ответ и кивнул. Действительно, пока рядом с ним этот невозможный монстр, то всё хорошо, какие бы идиоты не пытались действовать на нервы. Кошмар издал успокаивающий, располагающий к себе грохот урчания. Прижатый к его телу, в объятиях из двух рук и четырёх лоз, монохромный вообще чувствовал себя довольно занимательно. Почти благоговейно, словно сам дух природы, лесное божество укрывает его в себе, убаюкивает лаской, мелодией звуков и терпким растительно-медицинским запахом. Множество монстров и людей оказывались в подобном положении, вот только для них то, что было для Кросса защитной, родной колыбелью, приводило к смерти и последующему бесследному исчезновению тел. Встреча взглядов длилась недолго. Монохромный монстр подался вперёд, прикрыв глазницы, целуя Найтмера. Сначала, будто пробуя и решаясь, лишь коротко и быстро, простой стук челюстей, но потом это превратилось в небольшой дождь, когда он не смог сдержать себя в руках. Всё смелее и решительнее, пока яблочный, со снисходительной усмешкой, не ответил, приоткрывая рот и углубляя поцелуй, уже не давая подопечному сбежать от себя. Обнажённые кости тёрлись друг об друга, в этом сплетении тел, иногда цепляясь с едва слышным скрежетом. Несмотря на ленивый протест Негатива, Кросс всё же первым разорвал поцелуй, сразу же переходя на изящную, тонкую шею своего босса. Ничего экстремального, у него не было в планах «метить» своего любовника. Лишь только приятное скольжение по шершавой надкостнице тёплого языка, кончик которого то и дело сосредотачивал своё внимание на чувствительных стыках между позвонками, подсвеченных бирюзовым цветом. Постепенно спускаясь вниз, под одобрительное мычание яблочного, Крест добрался до разлёта ключиц. Вот там он уже не чувствовал необходимости сдерживаться, оставляя пару неглубоких лунок от клыков на чёрной кости. Заживёт быстро, но ещё несколько дней Кошмар будет чувствовать покалывание слабой боли в этом месте и вспоминать произошедшее. Монохромный надеялся, что это произведёт на этого вечно холодного доктора такую же реакцию, как и на него, когда тот куда более щедрее оставлял по всей шее укусы. При малейшем движении головы вспыхивала боль, едва ли не с изображениями напоминая о случившемся, вызывая дрожь возбуждения. Впрочем, хорошо, что Крест умел держать себя в руках, когда это надо, и такие небольшие приступы никак не отражались на работе. — Мстишь за то, что отдал вас полиции на растерзание, Кросси? — не мог не усмехнуться такому нападку Найтмер, отслеживая кончиками пальцев столб позвоночника. Прикосновения монохромного делали его немного нетерпеливым, находя отклик. Обычно мерно пульсирующая душа немного ускорила свой ритм, разнося по магическим венам ману. Кошмар уже ощущал, как утомительный груз вожделения липким комом собирается в паху. — Может быть, немного, сэр. — не стал отрицать Кросс, мягко почёсывая внутреннюю сторону рёбер, переходящих в позвоночник, и раскачивая таз, несколько имитируя толчки. Белые пальцы нашарили место между основаниями лоз, безжалостно впиваясь в нежный участок. Кресту так редко удаётся вызвать у партнёра видимую реакцию, тот такой стойкий и упрямый, так что он цепляется за любую возможность. Влажное, упругое одеяло из переплетения усиков дрогнуло, а вот у их хозяина сбилось дыхание, и чёрные скулы окрасил красивый бирюзовый румянец. — Как бы мне не был приятен твой энтузиазм, малыш, но сейчас ты должен лечь. — остановил попытки монохромного добраться до своих чувствительных мест Найтмер, вновь укладывая его спиной на кровать, обвивая одной из лоз запястья и закрепляя их у него над головой. — Сэр, но… — попытался было Кросс, в шутку то ли хмурясь, то ли дуясь от такой несправедливости. Кошмар только усмехнулся и нырнул вниз, устраиваясь между раздвинутыми ногами партнёра, поглаживая внутреннюю сторону бёдер. Три его усика тоже не оставались без дела. Один пробрался под белую клеть рёбер, обвивая трепещущее сердечко; второй только крепче обвил позвоночник, тыкаясь в крестец, словно пытаясь просочиться в маленькие отверстия в нём; а вот третий нежно оглаживал лицо Крестика, смахивая крупинки слёз, если те вдруг вырвались наружу из полуприкрытых глазниц. Бедняга не знал, куда деться от такого обилия ощущений. И вот так всегда! Каждый раз! Слегка посмеиваясь над таким обиженным видом монохромного, отчего-то старающегося бороться с приятными ощущениями, Найтмер неторопливо провёл языком по лонному сращению на тазовых костях, безжалостно стимулируя одно из самых чувствительных мест всех скелетоподобных монстров. Как бы Кросс не сдерживался, в его понимании такое бурное проявление эмоций было очень жалким, стоило его покровителю приложить лишь немного усилий. Это было почти жалко, насколько тело было отзывчивым именно в этих руках. Крестик подумает об этом после. Найдёт себе убежище под одеялом, словно темнота сможет спасти его от пережитого позора. Если, конечно, ещё получится двигаться и думать после той участи, которую запланировал для него Негатив. Вполне ожидаемый результат в виде окрепшего во всей своей красе члена сформировался под дразнящими прикосновениями голубых языков, утыкаясь головкой в чёрную скулу, пачкая её вязкими каплями смазки. Яблочный самодовольно сверкает зрачком, наблюдая за тем, как любовник старательно пытается отвернуть залитое фиолетовым румянцем лицо, но, в противовес собственной застенчивости, лишь шире разводит ноги, представляя доступ и к скоплению магии в тазовых костях, податливо образующей (а, в пизду, видят, кто бы там не был, я пыталась) мокрые складки, словно прекрасный распустившийся бутон под каплями росы. — Сегодня так щедр? Столько возможностей разрушить тебя. — усмехнулся Найтмер, слегка потираясь о кончик члена и потирая большим пальцем спрятанную под складками капюшона головку клитора. — Не пожалеешь о своём решении? Монохромный смущённо фыркнул, чувствуя дрожь в бёдрах и пульсацию в промежности, бьющую прямо в живот. Что отводи взгляд, что прямо встреть этого бесстыдника, всё одно — выигравшей стороной окажется не он. Как будто этот волк в овечьей шкуре в любом случае не собирается довести его до безумия. — Просто облегчаю вам работу, сэр. — слабо оправдывается Кросс, хотя это звучало неубедительно даже для самого себя, но упорно продолжая увиливать. — Эгоистично удерживать ваше внимание на себе, когда в нём нуждается вся больница. Кошмар задумчиво хмыкает, словно бы действительно серьёзно оценивая доводы помощника. Вот только кончик его фаланги проникает под складку плоти, безжалостно воздействуя на клитор напрямую, отчего Крест тут же стонет и едва ли не плачет. Тот удовлетворённо гудит, наблюдая за тем, как спокойный фасад Кросса даёт трещину, а из маленького, приоткрытого отверстия вытекает новая порция смазки. — Этого места бы не существовало, если бы оно нуждалось в моем неусыпном присмотре. — с долей нахальства тянет Негатив, устанавливая с любовником зрительный контакт и неторопливо слизывая с головки вязкую каплю предсемени, сначала проходясь кончиком языка по щели уздечки. Кросс давится чем-то похожим на стон, смешанный с судорожным вздохом. Почему его серьёзный и хладнокровный хозяин настолько сильно любит играть с его телом? Хотя, монохромный сам не заметил, как перестал зацикливаться на утреннем визите, попав под власть дьявольского голубого зрачка и глубокого голоса. — К-конечно, сэр. — побеждённый всего парой прикосновений согласился Крест, откидываясь на подушку, лишь бы не видеть ту греховную картинку, которая находилась между его бёдер. Но что толку? Изображение словно отпечаталось на подкорке. Оно ещё не скоро покинет беднягу. Зато отличный материал для мастурбации, не так ли? Ладно, кто и кого обманывает, Найтмер словно чувствовал все те моменты, тут же оказываясь рядом, так что Кроссу не оставалось никакого времени побыть наедине с собой для такого. Покорность и отзывчивость монохромного были для Кошмара будто миска жирных сливок для кота. Под стоны любовника, сразу несколько языков обвили чувствительную головку, заключая её в извивающийся кокон, пока нагретая теплом Креста лоза заключала в плен остальную часть члена. При этом умелые пальцы продолжали дразнить клитор, подталкивая никогда не способного сдерживаться Кросса к первому, пока что слабому оргазму, вылившемуся мутно-белесой субстанцией в рот Найтмера. Монохромный даже не успел закричать. С потерянным обзором, его тело словно враз стало оголённым нервом. Ему казалось, что Негатив был едва ли не везде, задевая всевозможные нежные точки. Оправдывая отдалённый под наплывом удовольствия страх Крестика, яблочный и не подумал отстраняться, проводя того через волны эйфории, пока ласка не перешла в сверхстимуляцию, и даже это его не остановило! Возбуждение накинулось на Кросса с новым рвением, а едва опавший член вновь налился магией под одобрительный смешок одного самодовольного садиста. Монохромный с тоской вспоминает отчётливый щелчок запираемого замка. Бежать не вариант, и помощи ждать неоткуда. Объятия упругих лоз пульсируют на нем, в нём. Есть ли ещё место, свободное от манипуляций Найтмера? Нет сил сосредотачиваться на мыслях. Пелена гибких языков дополняется жаром рта, когда яблочный вбирает головку, едва касаясь зубами нежной псевдо-кожицы. Пока терзания клитора приостановлены, указательный и средний пальцы потирают мокрую, приоткрытую щель, которая тает от контакта с чёрными костьми будто мороженое и беспрепятственно раскрывается. Фаланги без промедления проскальзывают в гостеприимную глубину, миллиметр за миллиметром раздвигая бархатистые, мягкие стенки под смущающее хлюпанье смазки. Свободной рукой Кошмар оглаживает внутреннюю сторону бедра Креста, то ли для того, чтобы успокоить чужую дрожь, то ли для того, чтобы откровенно насладиться ей, чувствуя реакцию любимого тела на своей ладони. Кросс едва ли не скулит, до отвлекающей боли прикусывая язык. Он бы поймал любовника в капкан, закинув ноги на плечи и скрестив их у себя за спиной, вот только лозы, хоть держат и нежно, но твёрдо. Их хватки, воли их хозяина не избежать. Душа пульсирует от такой несправедливости, только вот усику под рёбрами достаточно просто мимолётно приласкать её, чтобы монохромный сбился с мыслей и захлебнулся внезапным стоном. Найтмер не злоупотребляет этим чувствительным органом, но таких внезапных напоминаний достаточно, чтобы распалить Креста ещё сильнее. Как будто он и так уже не был взбудоражен щедрыми стараниями яблочного. Кошмар с удовлетворением наблюдает за тем, как Кросс мечется на кровати в меру своих способностей, терзаемый всевозможным удовольствием. Это хорошо. Это правильно. В конце концов, виновен в сегодняшнем происшествии именно Негатив. Всё-таки было слишком рано отпускать подопечного от себя. Переоценил устойчивость хрупкой психики, теперь бы отвлечь, не дать рухнуть всему тяжёлому прогрессу, которого они так усердно добивались. Найтмеру стоило быть осмотрительнее. Стоит уже привыкнуть. Крест не один из подчинённых, а его ответственность, некто более ценный. С ним нужно действовать по-другому. Прокручивая в голове выговор самому себе, яблочный постепенно вбирал член любовника, обдавая каждый пленённый клочок магии щедрым вниманием множества языков под ласкающие слух стоны. Негатив легко, вызубрив этого монстра от корки до корки, пальцами нашёл особо чувствительный участок на стенке лона, без зазрения совести надавливая, обводя и массируя, пока параллельно растягивал податливый вход. Он знал, что не встретит сопротивления, тело любовника всегда податливо и гостеприимно, но упустить возможность доставить своему щенку больше наслаждения? Какая глупость. Реакция Кросса… Его стоны, его смущение, дрожь в его теле, попытки заземлить себя за что-нибудь, будь то лозы Найтмера или постельное бельё, были самой привлекательной частью занятия любовью. Яблочный уже не был уверен, что выдержит долго без ставшим привычным присутствия монохромного, слишком стал пристрастен. Неохотно выпустив изо рта член Креста, Негатив выпрямился, чтобы окинуть распростёртого под ним монстра оценивающим взглядом. Да, в этом действительно была какая-то нелепая доля очарования. Он вновь плавно провёл пальцами по чувствительному пятну, отчего монохромный вскрикнул и выгнулся, рефлекторно пытаясь свести бёдра, сильнее вцепившись в покрывало пальцами. Прозрачно-лиловая жидкость всё сильнее текла по руке, а под упавшим без поддержки неоном уже понемногу скапливалась лужица предсемени, окрашивая белый столб позвоночника. — Как думаешь, детка, ты готов? — будто видя, но не замечая состояния любовника, добил перегруженного лаской монстра своим глубоким, мурлычущим голосом Кошмар. Сорванный всхлип Кросса прекрасно дополнил симфонию срывающихся с этого рта греховных звуков. Ещё одним рывком пальцев в мокром нутре, яблочный навязчиво напомнил, что желает получить более внятный ответ, иначе это может продолжаться ещё долго, будьте прокляты рабочие часы. Советник ББ становится порой слишком пристрастен. — Д-да! Пож-жалуйст-та! — слишком уж восторженно подчинился желаниям покровителя Крест, разводя шире ноги, подрагивающие от бьющегося где-то за гранью достижимого оргазма. — Я готов, с-сэр! — Такой хороший мальчик для папочки, детка. Всё хорошо, всё в порядке. — лукаво щурясь от удовольствия, целуя монохромного в скулу, щедро хвалил Найтмер. — Папочка о тебе позаботится. Издевательски медленно, в сопровождении влажных хлюпов, пальцы выскользнули из лона Кросса, тут же найдя себе новое применение, зажимая набухший от прилитой магии клитор. Также оставив в покое душу подопечного, Кошмар просто обвил той лозой его рёбра, притягивая белого скелетоподобного монстра ближе к себе. Под недовольное шипение Креста, доктор ненадолго переключил своё внимание, чтобы открыть бутылку со смазкой. Его тут же мстительно укусили в плечо. Снисходительно усмехнувшись нетерпеливости монохромного, Кошмар щедро вылил прозрачный гель на его промежность. Плотная жидкость растеклась по разгорячённой плоти прохладными кляксами, вызывая у Кросса дрожь и пару коротких вздохов. Подразнив немного член монохромного, словно пытаясь втереть в него смазку, Найтмер скользнул пальцами вниз, распределяя её по киске. Наверняка, Кросс чувствовал себя непристойно мокрым, отчего Кошмар не мог сдержать самодовольства. Поймав новую порцию стонов любовника поцелуем, он оплёл бедра того лозами, поднимая белый таз на уровень своего. Удерживая зрительный контакт, тщательно отслеживая каждую эмоцию, каждое выражение на лице Креста, Найтмер прижал головку неона к входу, придерживая его рукой. Поймав мелькнувшее нетерпение, он, наконец, перестал дразнить подопечного, плавным нажимом проникая в трепещущее лоно. Непроизвольно вырвалось шипение, стоило бархатистым, влажным стенкам сомкнуться на магии, словно они сами пытались втянуть его внутрь. Негатив не стал препятствовать, не замечая в затопивших Кросса ощущениях дискомфорт. С приглушенным влагой на белых костях стуком их кости встретились, когда жадная киска без сопротивления вобрала в себя член до самого основания. Они уже столько раз занимались сексом, что создавалось ощущение, будто созданы друг для друга. Издевательски мягкой хваткой сверху-вниз обвив неон монохромного лозой, так чтобы её кончик то и дело задевал клитор, Найтмер ухватился за подвздошные кости ладонями, специально слегка оцарапывая надкостницу. — Вот так, детка. Ты молодец, смог так хорошо принять меня. — собирая стоны подопечного короткими поцелуями, мягко хвалил яблочный, давая обоим переждать этот распирающий ком ощущений первых мгновений соединения двух тел. Кросс неразборчиво что-то пробормотал, то и дело отвлекаясь на манипуляции Кошмара. Тот решил счесть это призывом к дальнейшим действиям. В любом случае, другие попытки монохромный предпринять не смог, так как не мог контролировать свои стоны, которые торопливо рвались друг за другом, стоило Негативу начать двигать бёдрами. Занимался любовью яблочный также, как и работал (устраняя неугодных Большому Боссу, ага). Серьёзно, методично, целеустремленно, каждый малейший сдвиг направлен под нужным углом, чтобы получить максимум результатов. Его член точно задевал хорошее место внутри Кросса, то и дело вырывая из того новые стоны-вскрики. Крест совсем терялся от тройной стимуляции самых чувствительных мест, впиваясь пальцами в покрывало и вскидывая бёдра навстречу каждому толчку, сбивая этот до жути идеальный ритм, словно у машины. Ну или пытался. И Найтмер, и его лозы держали слишком крепко, чтобы пойти против его воли. Это только усиливало удовольствие, отчего монохромный ощущал себя оголённым нервом. В тот момент, когда головка члена билась о дно его лона, Кросса раз за разом прошибало наслаждение сродни разряду тока. Навязчиво, на грани с болью в послевкусии. А монохромный… А что он? Совсем не умел держать себя и контролировать в подобные моменты, словно секс с покровителем открывал в нём своеобразный ящик Пандоры, в котором были заперты чувства, огонь и громкость обычно безразличного и сдержанного медбрата. Как хорошо, что пациенты в этом крыле находятся довольно далеко от занятой любовниками комнаты. Ну, или им всё равно никто не поверит на слово. Мало кто захочет лезть в дела хозяина психиатрической больницы и его личного помощника, что-то подсказывало — собственная жизнь ещё слишком дорога. Свою миссию — отвлечь Кросса от неприятного столкновения, Найтмер выполнял с блеском, со звёздами, которые мелькали перед взглядом с каждым погружением. Там, где лицо Кошмара оставалось сосредоточенным, лишь с едва заметным отблеском голубого румянца, лицо Креста окрашено фиолетовой поволокой похотливого наслаждения, с жидкими кристаллами слёз в уголках зажмуренных глазниц. До чего прелестное зрелище. Стоило того, чтобы взять редкий перерыв в течении дневной работы. В течении минут, тянущихся маленькими вечностями, член Кросса становился всё более болезненно фиолетовым, капая вязким предэякулятом, а крики и стоны — отчаянными и молящими, Найтмер сжалился над подопечным, ускоряя темп и усиливая упругую хватку лозы. Да и собственный оргазм уже назревал где-то там, лишь отчасти замечаемый в озабоченности Крестиком. — Сэр! Ааах! Я, мхааа, сейчас, ахаа! — срывался монохромный на громкий шёпот, ногами притягивая к себе яблочного до скрежета цепляющихся друг за друга рёбер. — Кончи для меня, детка. — одобрительно урчал Найтмер, не столько толкаясь, сколько натягивая на член подопечного. Будто только и ждавший этого разрешения, этого вкрадчивого голоса молчаливого советника мафии, Кросс сорвался, хрипя от удовольствия и разбрызгивая семя по собственному позвоночнику, откуда оно небрежно стекало на покрывало. Кошмар зашипел, чувствуя судорожную хватку пульсирующего лона, дрожь тела под собой, вжимаясь в монохромного во время своего оргазма. Горячее нутро протестовало против такого скорого расставания, сжимая голубую магию, но Негатив был непреклонен, с непристойным звуком вытаскивая член. Одна из лоз тут же вытащила из откинутого халата пачку бумажных салфеток. Покрывало было уже не спасти, ну да не важно, всегда можно отнести его в прачечную позже. Быстро очистив себя и развеяв плоть, Найтмер принялся за любовника, деликатно и эффективно стирая с белых костей смесь их жидкостей и смазки. Кросс лишь мычал от соприкосновения чувствительных костей и тонкой бумаги, тычась в яблочного, словно слепой котёнок. Кошмар слабо усмехнулся, когда подопечный почти не обратил внимание на то, как его подняли, чтобы убрать грязную ткань в сторону и приоткрыть одеяло, под которое тут же его положили. Кровать была нагрета их общим теплом, так что не доставила дискомфорта. Устроив Крестика, Найтмер собрал по комнате одежду, сложив медсестринскую форму неподалёку на стул. Приведя себя в порядок, — насколько это возможно с измятым халатом и двумя оторванными верхними пуговицами на рубашке, — Кошмар погладил монохромного по макушке и забрал испачканное покрывало. — Отдыхай, ты сегодня хорошо поработал. Я зайду за тобой вечером. — приглушённым голосом, чтобы не спугнуть чужую дремоту, произнёс Найтмер. С его бесшумным уходом комната и сознание Кросса погрузились в мирную тьму, пропитанную родным яблочным ароматом, значащим безопасность и покой.