Ликуй и смейся — Лежим в заброшенной квартире, как на облаке.
Рапунцель.
Четыре года назад. Под босыми ногами блестела холодная роса. Где-то позади уже краснел горизонт. Приближался рассвет. А я не могла остановиться и продолжала бежать навстречу еще темному небу. Задыхалась, едва могла схватить еще не нагретый воздух полной грудью, но бежала со всех ног. В последнюю секунду, чуть не столкнувшись со Стеной перед собой, затормозила. Поскользнулась на траве, почувствовала, как ступни поцарапались, а затем упала навзничь, раскинув руки в стороны. Капля пота скатилась по спине. — Пожалуйста, нет, — шепот был похож больше на надломанный писк заблудшего животного. От ужаса и ошеломления все тело ныло и болело. Я посмотрела на валяющиеся рядом с расслабленной кистью туфли. Черт. Черт возьми. Глаза бы не видели эти туфли. От одного взгляда на них покатились слезы, и я не сдержалась — всхлипнула. — Пожалуйста, пап, пусть все это окажется сном. Пожалуйста, я не смогу. Мир рушился. Надо мной уже почти граничили день и ночь. Я подняла руку вверх, пытаясь дотянуться до пушистых облаков. Только бы улететь вместе с ними. Только бы не быть здесь. — Мам, слышишь? Мам, пожалуйста. Ты сказала, что я все найду в себе, но во мне… Во мне ничего нет. Я никогда не думала, что окажусь здесь. Что окажусь на том месте, на котором не хочу быть. Жизнь казалась наполненной красками даже тогда, когда меня окружали четыре стены и несколько метров тяжелых волос позади, но сейчас за несколько мгновений превратилась в проклятье, что готовилось лечь на голову короной. Ответственностью. Тем, к чему я не была готова, и не знала к кому пойти. Словно осталась одна среди близких. Плечи дрожали. Я продолжала шептать одно и то же, не зная даже, чего прошу. Покоя? Возвращения в детство, где я могу радоваться каждому дню и изучать огромную Корону? — Не списывай со счетов органы, — голос прогремел раскатом где-то поблизости, и я резко поднялась, поджимая ноги к себе в поисках источника. Им оказалась фигура в длинном коричневом плаще, опирающаяся на Стену спиной. Голос молодой женщины, а волосы короткие — такие темные, что вдруг напомнили то ночное небо, что слишком быстро уничтожалось солнцем. Она убрала прядь за ухо, повернув ко мне голову. Большая часть лица перебинтована. Видно лишь один глаз, заплывший от синяков, и тонкие губы с глубокими ссадинами и, кажется, язвами. Я сглотнула нервно от ее вида. Солдат. Это солдат, вернувшийся из-за Стен и выживший? Это делает с людьми война? Это произошло с отцом? Или хуже? — Что? — я переспросила, не сразу поняв, о чем она говорит. — Ты сказала, что в тебе ничего нет, — девушка сложила руки на груди. На мгновение из-под плаща показалась действительно солдатская форма, — но у тебя тело полно органов. Как же ты живешь, если в тебе ничего нет, по-твоему? — Я имела в виду не это, — я опешила. Неужели она действительно не поняла, что я имела в виду? — Я говорила о том, что у меня не хватает сил. Никакой силы воли и стойкости. Нет ресурсов, чтобы продолжать чувствовать себя живой, как раньше. Будто из меня выжали душу, — подняла взгляд на нее. Думала, что встречу заинтересованность, но вместо этого она лишь демонстративно зевнула. — Понимаешь? — Нет. — Нет? — Нет, — равнодушное покачивание головой. Она достала из кармана брюк табак, завернутый в бумажную гильзу от пороха и подожгла кончик спичкой, попутно выдыхая дым с еле ощутимым запахом мяты, словно ее ждал тяжелый разговор. — У тебя есть ноги и руки, которые могут двигаться. А еще есть глаза, чтобы видеть. И рот, чтобы говорить. Что тебе еще нужно? — Покой, — я выпалила слишком быстро, сжимая в руках подол юбки. — Разве он не нужен всем? — Покой? — девушка насмешливо отстранила сигарету ото рта, уточнив. Я не продолжила, и она расхохоталась, отклонив голову назад. — Так ты не шутишь? — Нет. Почему я должна шутить? — Где ты была, когда Стену пробили? — Я была во дворце. — А я была рядом со Стеной. — Я не думаю, что мы говорим об одном и том же. — Неправильно думаешь. Ты решила, что весь груз мира свалился на тебя, да? Что ж, тебе стоит радоваться, что ты не за Стеной и не калека. А еще тебе нужно радоваться, что ты можешь изменить что-то, ведь у тебя в руках, кажется, скоро будет власть, да? — Я не хочу власти. Я лишь хочу покой. — Для себя? — Для всей Короны. — Тогда дай ей покой. Что тебе мешает? — она пожала плечами и затушила сигарету о Стену, затаптывая в землю. — Я не смогу. У меня не получится. — Значит, научишься. Ни у кого ничего не выходит с первого раза. — Ты так думаешь? — я недоверчиво покосилась на нее. А она в ответ лишь усмехнулась, вздыхая: — Конечно. Просто сделай вид, что все в порядке, и двигайся дальше. Если будешь в чем-то худшей, сделай вид, что все наоборот, и ты лучшая в этом. — С твоих слов все так просто. — Не усложняй. — Я никогда ничего не усложняла и думала, что всегда буду смотреть на все оптимистично, но сейчас потеряла сразу двух любимых людей, и боюсь, что не смогу. Что подведу всех. — Бойся потерять и подвести только себя. Я вдруг раскрыла глаза шире, почувствовав, как холод травы под ногами прибавляет ясности ума. Не имею ни малейшего понятия, кто это девушка, но ее слова звучит так жестоко, но при этом так приятно. Чем дольше слушаю ее, чем дольше думаю о ее словах, тем больше сама верю в них. Я глупо улыбнулась, стирая слезы с щек, а когда подняла голову, незнакомка уже была в нескольких метрах от меня. Куда-то уходила. Я вскочила с места: — Хэй! — она на секунду остановилась. — Куда ты? — Не подведи, принцесса. У Короны только ты осталась. — Но… как тебя зовут? Она уже не ответила. Совсем скоро меня нашел Юджин, а силуэт девушки скрылся за деревьями. Она была будто наваждением. Галлюцинацией. Моим собственным сознанием, что ответило мне. Исчезла так же неожиданно, как и появилась. И лишь после нее я перестала бежать от рассвета нового дня.* * *
Сейчас. Порозовевшие шрамы на запястьях. Натянувшаяся кожа с обеих сторон от ровных тонюсеньких полос стремилась дотянуться друг до друга, образовывая расщелины и морщины. Косметический шов давно наложили опытные врачи из лазарета. Мужчина — бывший солдат — давно выздоровел и вскоре сможет освободить койку. Сожаление. Когда я думаю об этом, то испытываю сожаление, потому что долгая свобода этой койке не светит. Не пройдет и получаса, как на нее возложат, будто красные розы на могилу, новое тело, и еще неясно, встанет оно с постели само или его вынесут на носилках холодными ногами вперед. Я скрыла тяжелый вздох под движением руки, которой поставила в вазу полевые цветы, принесенные медсестрой. Она была единственной, кто помогал незнакомцу оправиться после ранения, нанесенного им самим же. Казалось, что именно в ее дом он отправится, ведь больше ему некуда идти — семья была убита, когда пыталась сбежать за Стену, считая, что королевская власть лжет и на самом деле опасность не за пределами Короны, а на ее территории. До грустной улыбки хотелось бы, чтобы это было так. Намного проще защищаться там, где земли меньше, потому что на них и особей выживет меньше. — Ваше Величество, — майор Лэр прокашлялся, обращая на себя внимание. Я невольно дрогнула, возвращаясь от размышлений к разговору, — из-за Стен привезли еще несколько выживших уклонистов. — Хорошо, — я кивнула. — Их близким уже сообщили? — Тем, у кого они остались, да. Но у нас уменьшилось количество свободных мест в лазарете. Отдавать их для этих… — он замялся подбирая слова, после чего наконец посмотрел мне в глаза и с отвращением прыснул: — вшей — стыдно. Лучше лечить тех бойцов, у которых руки, ноги на месте, уши слышат, а глаза видят, чтобы скорее подлатать и отправить снова на фронт. — Вы предлагаете бросать тех, кто попытался лишить себя жизни, чтобы не воевать, и выжил на первой территории? Бросать погибать от особой? — Они заслужили такой смерти. Не нам решать кто заслужил смерти, а кто нет. Они — все еще люди. А их и без того осталось меньше половины от населения, что было еще пять лет назад. Мы должны спасать всех настолько, насколько возможно. Я должна была ответить именно это, но не хватило духу. За четыре года было потеряно слишком многое. Каждый житель Короны обязан был быть чем-то занят. Если дать уклонистам вернуться к нормальной жизни, то любой солдат решит, что можно просто покинуть армию и заняться чем-то другим, если остались целы конечности. Так разведка совсем опустеет. Нет. Это нельзя допустить. — Пожалуй, их следует отослать обратно за Стену. Полагаю, что армии пригодятся хотя бы повара. Но в Короне им больше нет места. Удовлетворенный вздох майора за спиной. Он потер густые рыжие усы и словил мой взгляд в отражении от окна, когда я отвернулась. Солнечный свет болезненно ослепил, вынуждая сощуриться. Небо совсем без облаков. На улице ни души. Все так спокойно, что даже ветер побаивается гулять по городу и закоулкам, чтобы лишний раз не встревожить мирно спящих горожан в полуденный зной. Начало осени выдалось достаточно жарким и светлым. Я уже и успела забыть, каково было провожать лето еще несколько лет назад, когда жители Старой Короны готовились собирать урожай с полей. В памяти теперь всплывает одна лишь погода — ни эмоций людей, ни собственных не отыскать. Все стерлось и размылось, будто тепло на севере. — Есть новости от капитана Димитриску¹? — я дернула головой, продолжив. Давно уже прошли времена, когда можно было мечтать и вспоминать. — Да. Как раз хотел сообщить Вам. Он написал, что не сможет вернуться в Корону пока его отряд Хиганбана не закончит с шестой особью. У них были сложности из-за попытки самоубийства трех солдат, но к ним перевели других из отряда Азалии. Я резко обернулась, опешив от того, что услышала. Полгода капитана армии Короны нет в столице. Полгода новобранцы готовятся сражаться и изучают боевое искусство в ускоренном режиме вместе с майором Лэром и вечно сменяющимися главнокомандующими отрядов, которые то и дело возвращаются на фронт, каждый раз уменьшая количество опытных учителей, способных дать знания тем, кто еще ни разу не держал оружие. Полгода я остаюсь словно подвешенной из-за отсутствия собственной правой руки. И от этого становится тошно. Ожидалось, что капитан Стивен Димитреску вернется совсем скоро, но вместо этого он лишь решил задержаться еще. — Капитан нужен мне в столице, — я произнесла это громче, чем ожидала. Диалог заставил несколько спящих солдат в лазарете повести головам. — Нынешние новобранцы слабее тех новобранцев, которых готовил капитан полгода назад. Он нужен армии здесь — в столице, а не за ее пределами. За Стеной достаточно главнокомандующих, способных заменить его, а в Короне ни одного. — Это еще не все новости, Ваше Величество, — майор учтиво достал из кожаной сумки вскрытый конверт с письмом и протянул мне. — Это рекомендательное письмо; можете прочесть позже. Капитан Димитреску пришлет свою собственную некую родственницу — капитана армии Эренделла — Кассандру Димитреску. Рекомендация касается ее. Конверт под пальцами был шершавым. От него пахло долгой дорогой. Надломленная печать покрылась микротрещинами. В них зарылись комки пыли, грязи и чего-то темно-бордового. Хотелось надеяться, что это была не кровь, но по кровавым мозолям на руках майора становилось ясно обратное. И я опустила взгляд, перебирая выбившуюся прядь волос из собранной косы. Дышать становилось чуть легче лишь от одного: если капитан верит, что его способен заменить кто-то другой, то я сама должна в это поверить. — В качестве кого капитан пришлет на замену капитана из Эренделла? — В качестве военного советника. В письме все есть, Ваше Величество. — Когда ожидать гостью? — Сегодня вечером. — Так скоро? — Мы должны были получить письмо на два дня раньше и, следовательно, узнать о Кассандре Димитреску раньше. Дело в задержке работы почты. — Я поручу кому-нибудь проверить работу почтовых отделений. Мы не можем допустить излишней медлительности. Иногда вовремя доставленные письма стоят жизни. Благодарю, майор. Распорядитесь, чтобы запрягли Макса. Я возвращаюсь во дворец. Приказ касательно уклонистов попрошу составить супруга и прислать к Вам в штаб до конца завтрашнего дня, но можете предупредить заранее выздоровевших, что сидеть спокойно им никто не позволит. Они знали на что шли. Уходила из лазарета я, продолжая держать спину ровно, а голову так высоко, словно к моему воротнику прикрепили иглы, впивающиеся в шею. Каждое новое приветствие военных врачей и еще ковыляющих солдат на костылях в бинтах отдавало новым першением в горле. Глаза слезились из-за запахов спирта и бальзамического линимента. Несмотря на то, как часто я видела, с каким травмами возвращаются из-за Стены, все никак не могла привыкнуть. Юджин повторяет почти каждый раз, когда видит мой ошеломленный взгляд на горящие леса: «это продолжается уже пять лет, милая, смирись», но у меня не получается это так же хорошо, как у него. Пять лет. Пять мучительных и скоротечных лет назад Стена, окружающая Корону и защищающая ее от неудачного эксперимента Диманитуса, была разрушена одной из сильнейших и выживших особей. Особей людей-атлантов, созданных великим гением науки и одновременно врагом Короны, чтобы защитить человечество от опасностей. Особей, которые были сильнее, выше, быстрее, мощнее. Стены оберегали Корону с тех самых пор, как создания Диманитуса вышли из-под контроля и были оставлены в диких лесах. Тысячи лет они хранили покой, пока в один день не пали. Я сильнее сжала поводья в руках, шумно вдыхая пыльный горячий воздух носом. Город больше не напоминал ничем город, в который я вернулась вместе с Юджином после похищения Готель. На улицах не висели вывески о свежих булочках, леденцах или дешевой починке башмаков. Теперь ставни стали плотно захлопывать, двери запирать на несколько замков и рыть подземные туннели для защиты в случае повторного вторжения: после первого дыру в стене удалось восстановить в кратчайшие сроки и убить ту особь, что перелезла через нее, но остальные оставались живы. И теперь все чаще подбирались ближе к Стене, колотя по ней огромными руками. Каждый такой удар становился раскатом грома среди ясного неба. Все привыкли, но продолжали дрожать от страха. И мне казалось, что больше всех боюсь на самом деле я, потому что один лишь шаг за пределы замка пробуждает первородный ужас. Подул ветер в западном направлении, и я подняла голову, вглядываясь в неровные линии Стены: и как из человека, поклявшегося никогда больше не позволять никому запереть себя вне воли, я стала той, что сама отреклась от этой свободы из-за страха? И страха не за свою смерть. А страха за всех тех людей, у которых больше не на кого смотреть с надеждой. Страха за всех тех людей, для которых я — непоколебимая королева, а не та, кто на самом деле — испуганная девчонка, мечтавшая не о власти, а об отсутствии ограничений. О свободе. — Есть новости из других королевств? — двери во дворец передо мной распахнула стража. От моего неожиданного голоса Юджин споткнулся на лестнице, вдруг оборачиваясь: — Из Эренделла нет, но королева ДанБроха Элинор сообщила, что скончался ее муж — король Фергус, — я опешила, медленнее начав расстегивать пуговицы плаща. Ну вот и все — после пяти лет войны лучший воин из трех королевств ушел из жизни. — Милая, ты в порядке? — Да, — я солгала, глядя прямо в его обеспокоенные глаза. Он покачивался на месте, рассматривая меня так внимательно, что тошнота подкрадывалась к горлу. Становилось стыдно. Стыдно, что от заботы того, кого считала не просто своей любовью, но и лучшим другом, становилось тошно. — Юджин, узнай, как обстоят дела с почтой. Письмо от капитана Димитреску задержалось на два дня. Почтовая служба должна работать в штатном режиме. — Хорошо, — я собиралась развернуться в другую сторону, как услышала неудовлетворенный выдох в собственную сторону. Юджин едва приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, как все же на мгновение замолчал, прочищая горло. — Дела ведь идут не очень, да, Рапунцель? — он стал спускаться по ступеням ко мне. От шагов по ковру поднималась пыль — на весь замок осталась одна только служанка, и та не успевает ничего, подрабатывая в булочной от недостатка средств. Если бы я только могла платить народу больше и не собирать такие большие налоги, но все средства уходили на армию, вооружение, поддержание Стены в порядке, — Капитан Димитреску не прибудет, я уже знаю об этом. Новобранцы совсем слабеют, да и мало кто из короновцев позволяет своим детям идти в кадеты. Уходят по шесть отрядов в месяц, а возвращаются три, если повезет, и то неполные. Многих даже похоронить не можем — особи непонятно каким множатся настолько, что уже и не идет речи о том, чтобы истребить их, как еще пять лет назад думалось. Сейчас все просто пытаются отводить их от Стены. Но куда отводить — к другим королевствам? Вряд ли их армии будут в восторге. — Юджин, — я остановила его, — довольно. Разбираться нужно с проблемами по мере их поступления. Вечером приедет капитан Эренделла — родственница капитана Димитреску. Она переведется к нам до тех пор, пока армия не укрепится. Закончим с этим, обсудим уже, что делать с особями. — Рапунцель, — он попытался подхватить меня за руку, но не успел. Он был прав. Он был так прав, черт возьми, но у меня не хватало сил признать это, поэтому все, что я смогла, так это наигранно улыбнуться и бросить напоследок через плечо: — Горожане не голодают, а в ближайшие полгода нам точно есть кого посылать за Стену, поэтому все в порядке.* * *
Я провела спичкой по коробку. Огонек осветил небольшую комнату. Я подожгла несколько свечей на тумбе и подняла глаза вверх. Лица покойных отца и матери улыбались с портрета под пляшущими тенями пламени. — Привет, мам, — сморгнула влагу, — пап. Простите, что давно не навещала. Совсем не хватает времени съездить к вам. Могу только говорить с портретом при свечах, но это ведь лучше, чем ничего, да? — я рассмеялась, выискивая в пустых глазах картины ответную реакцию. Четыре года прошло, а ничего не меняется — продолжаю верить в то, что от монолога станет легче существовать. — Капитан Димитреску не приедет пока, но обещал, что одна его родственница из Эренделла заменит его. Хотелось бы мне услышать, что ты думаешь об этом, папа. Наверняка ты слышал о ней когда-то, в отличие от меня. Я будто совсем ничего не знаю. Будто ничему не научилась, а ведь прошло уже столько времени, — лица молчали. — Четыре года, как тебя нет рядом, папа. Вспоминаю, что было тогда, и не могу поверить, что взаправду. Мне было восемнадцать, я мечтала увидеть фонарики и так радовалась, когда отыскала настоящих родителей. Восемь лет назад я покинула башню, где жила с Готель и перебралась в замок. Ничего не знала почти об особях. Только то, что за Стену нельзя выходить. Тогда люди полагали, что особи, если не вымерли, то их остались единицы, потому что ни в одном соседнем королевстве о них никто ничего не слышал больше пятнадцати лет, но все же из мер безопасности не пытались увидеть мир за Стеной своими глазами. О том, что находится там, знали лишь редкие разведчики, да рассказывалось в древних книгах, написанных еще до возведения Трех Стен. В действительности да, Стена вокруг Короны была не единственной. Существовали еще две, каждая из которых окружала свое королевство, — Эренделл и ДанБрох. Между собой они не были объединены. За Стенами оставались только леса и редкие развалины жилищ древних жителей. — Мне не хватает вас обоих, — в глазницах вдруг стало так горячо, и я быстро подняла голову вверх, лишь бы слезы не покатились по щекам. В мире и спокойной Короне мне удалось прожить всего три года прежде, чем все изменилось со смертью мамы. С момента, как ее глаза закрылись навсегда, а кожа охладела, Корона перестала быть прежней — несколько особей, как по приказу проснуться, когда умрет королева, смогли пробить дыру в Стене. Их всех убил последний отряд, выращенный не в военных условиях, пожертвовав каждым бойцом. Отец погиб годом после, решив пойти на разведку вместе с капитаном, несмотря на то, что его отговаривал королевский совет. — Мне кажется, что я все делаю не так, — не получилось — слезы все равно разбежались, и я тихо всхлипнула. — Я боюсь разочаровать свой народ. Я одна в ответе за них всех. Мне нужна помощь, но капитана нет рядом, и я не знаю, могу ли кому-то довериться. Мне очень одиноко без вас. Мне одиноко. Я села на трон четыре года назад. И тогда же лишилась самой себя. Настоящей самой себя. Детство захлопнуло за собой дверь, оставив один на один с реальностью, где погибают люди и где я должна посылать юнош и девушек, прошедших обучение разведке, на верную смерть во имя Короны, хотя уже и сама не верю, что в этом есть смысл. Но не делать это — все равно, что сдаться. — Ваше Величество, — дверь позади резко открылась, и я дернулась от голоса служанки, принявшись быстро стирать с лица слезы, — пришло письмо из почтового отделения рядом со Стеной — Кассандра Димитреску пересекла границу. Через два часа она будет во дворце. — Благодарю, Фридборг, — я выпрямила спину. Нужно взять себя в руки. Никто не должен видеть, что мне не хватает духу оставаться сильной. — Созови совет, а поваров попроси приготовить небольшой ужин из традиционных блюд Эренделла. Женщина услужливо кивнула. Вот так. Остается совсем немного. Просто пережить еще одни переговоры и составить план на завтрашний день. Возможно, в этот раз мне свезет уснуть сразу и не мучиться от бессонницы или тяжелых расспросов Юджина. Мы поженились в тот же день, что у меня и состоялась коронация. Четыре года назад. Не было никакого предложения руки и сердца на колене и романтических речей. Все делалось быстро, чтобы меня признали королевой как можно скорее и я могла перейти к своим обязанностям незамедлительно. Тогда, кажется, я была совсем испуганной девчонкой, которая в двадцать два года еще витала в облаках, танцевала в поле босиком и смеялась, глядя на солнце, затем чихая из-за рефлекса. От этих воспоминаний по сей день мне становилось смешно. До смерти отца, но после смерти матери мне удавалось целый год поддерживать собственный настрой, но дальше… Дальше все рухнуло карточным домиком. Я была худшей в продумывании стратегии ведения войны, поэтому сделала вид, что лучшая. Так и продолжала играть свою роль. Нельзя подвести покойных родителей. Я вышла в коридор. Служанка помогла надеть королевскую мантию. Подала корону. Я старалась не смотреть в свое собственное отражение в драгоценных камнях. — Ее Величество, — лидер Старой Короны Квирин открыл передо мной двери, представляя круглому столу, — королева Рапунцель Первая. — Добрый вечер, — я медленно прошла вперед. Чиновники, распределившие между собой ответственность за ведение сельского хозяйства, сборы налогов, богослужения обернулись. Они собирались встать, но я остановила их медленным движением руки. — Хотелось бы, чтобы первый совет с гостьей из Эренделла прошел в более неформальной обстановке. Тем более, что вскоре подадут ужин, — я стала искать взглядом ту, ради кого капитан отказался возвращаться домой, считая ее не менее достойной заменой, но мне никак не удавалось найти, — Кассандра Димитреску еще не прибыла? Мне сообщили, что к этому часу она уже должна быть. — Я здесь, — голос. Чрезмерно знакомый голос с нагловатой усмешкой послышался со стороны окна. Я сразу и не заметила силуэт, расположившийся спиной ко мне. Это была высокая молодая женщина в темно-синем плаще с гербом Эренделла. Подол едва касался уровня подколенной ямки. Виднелись тяжелые ботинки. Она переступила с ноги на ногу, повернувшись лишь вполоборота, будто делала одолжение всему совету одним своим присутствием. Редкая черная челка прикрывала глаза. Волосы совсем короткие, вьющиеся. Они навевали какие-то воспоминания, но только мне казалось, что я вот-вот ухвачусь, как все ускользало прямо из рук. Забудь, Рапунцель. Ты не была в Эренделле и не знакома лично ни с одним воином оттуда. Тебе показалось — ты не знаешь эту женщину. Гораздо важнее ее фамильярность и несобранность. — Здесь? — я приподняла одну бровь, присаживаясь в свое кресло. Здесь. Смешно. Когда я в последний раз настолько свободно говорила с собственными подчиненными? — Кажется, Вы были капитаном Эренделла, Кассандра? — Вы не так хорошо знаете собственных коллег, Ваше Величество. — Что? — Вы неуверенно сказали, что я была капитаном гвардии Эренделла. Словно не знали об этом, а где-то услышали мельком. — Я знала, но постаралась подвести к тому, что Вы должны были представиться сами, — пока я, откровенно говоря, не понимала, что происходит, заметила, что члены совета не удивлялись Видимо, до моего прихода они провели какое-то время в компании эренделлки, и успели со всем свыкнуться. — Может быть, присядете? Капитан Димитреску рекомендовал Вас на место военного советника и временного капитана гвардии Короны. Верно? — Да, совершенно верно, — ее голос был достаточно громким, чтобы ее было слышно с другого конца комнаты. Пока на столе Фридборг располагала блюда и приборы, Кассандра молчала, но затем вновь заговорила, обернувшись. — До тех пор, пока не вернется капитан Димитреску, я буду заменять его, — она так уверенно это произнесла, что я едва сдержала короткую усмешку. Но губы все же дернулись. — Предпочту, чтобы ко мне обращались так же, как и к нему, раз я буду выполнять его работу. — Я занимаюсь здесь утверждением на пост капитана. Какими бы ни были Ваши рекомендации, я предпочту узнать о Ваших способностях лично. Не хотите присесть поужинать? Она неторопливо стала подходить к столу. Ее шаги были тяжелым, но плавными. Ноги напряжены. Лицо ее все лучше можно было рассмотреть. И вот, когда она уже стояла напротив, меня бросило в жар. Тонкие губы. Широкий шрам на половину лица. Бледная кожа. И такие знакомые глаза. Нет. Не глаза. Только один глаз. Я его уже видела. Второй немного заплыл, а цвет потускнел. Должно быть, им она плохо видит. Но другой. Я знала его. Я знала ее точно. — Я бы предпочла получить распоряжения и приступить к их выполнению, — она уперла руки в столешницу. Ее костяшки красные, разбитые и посиневшие. Горло перебинтовано. На скулах проблески заживающих синяков. На губах неровные шрамы, похожие на шрамы от язв. — У Вас можно закурить? — Да, — я кивнула ей. Квирин вдруг облегченно выдохнул, нервно схватившись за пепельницу, — Фридборг, будь добра, открой окна. Кассандра подожгла спичкой кончик самокрутки. И запах. Я готова была поклясться, что уже чуяла где-то этот запах. — Ваш прежний капитан рассказал, что туго обстоят дела с подготовкой новобранцев. Я бы хотела посмотреть, как сейчас готовят юнош и девушек. Завтра возможно? — Разумеется. Как она быстро стала действовать. Пока чиновники были заняты ужином, ее это совсем не интересовало. Она курила, выдыхала дым в сторону окна, а затем задавала вопросы об устройстве королевства и где она может получить форму разведчика Короны, но мои мысли куда-то улетучились. Я пыталась вспомнить ее. Понять, кто же она и почему кажется такой знакомой. — Корона лишилась одного капитана, но это не такая беда, как потеря правителя. ДанБрох с трудом переживает утрату своего короля. Короне нужно приложить усилия, чтобы защитить королеву. У Короны только ты осталась. Конечно! Голос, запах мяты, надменные речи. Передо мной стояла та же девушка, которую я встретила четыре года назад у Стены незадолго до коронации. В прошлый раз у нее была перевязана часть лица. Сейчас на этом месте шрам. Это она заговорила тогда со мной и сказала, что я должна бояться потерять лишь себя. Это была она. Но тогда она сказала, что во время крушения Стены была поблизости. Тогда она служила в гвардии Короны. Но как она оказалась в Эренделле? Как она оказалась здесь? Выходит, она помнит меня. И на самом деле я давно была знакома с женщиной, которую капитан решил поставить на свое место. Чертово совпадение. — Мы можем поговорить наедине? — я встала из-за стола. — Конечно, Ваше Величество, — ее коротка улыбка. Она увидела что-то. По ее взгляду стало ясно, что она поняла: я узнала ее. Оттого, когда она приблизилась ко мне, взяла мою руку, поклонилась и поцеловала, я задержала дыхание. Ее губы были теплыми, сухими. И отчасти оставили влажный след. — Я рада встрече с Вами. Вновь.