Ребекка
– Ты прилетела! – Ребекка бросилась навстречу Анжеле, вертевшей головой по сторонам. Подруга, увидев её, распахнула объятия, прижала к себе и рассмеялась. – Я соскучилась, Бекки. – И я. Так, ты себя нормально чувствуешь? Джетлаг? – Выпила бы кофе, а так нормально. Сейчас же утро? Ребекка улыбнулась, взяла у Анжелы её сумку с вещами и повела к кофе автомату. – Утро. Купив кофе, девушки покинули аэропорт. – Ты на машине, – удивлённо отметила Анжела. – Взяла папину, так быстрее попадём домой. Непривычно, что за рулём я? Подруга хмыкнула: – Это точно. Под громкую музыку, наслаждаясь присутствием подруга подруги, они обсуждали прошедшее Рождество. Анжела с любопытством смотрела в окно, спрашивая Ребекку о заинтересовавших её местах. Матисен не могла успокоить бьющееся сильнее обычного сердце, волнение опутывало её, словно паутина. "Две полярные части моей жизни совместились в одну. Так непривычно и волнительно" – Я так рада, что ты прилетела. Анжела мягко коснулась её плеча. – И я рада. Твои родители точно не против? – Нет, конечно. Ты им понравишься. Кстати, давай дойдём до магазина, когда приедем, купим к чаю что-нибудь? Анжела идею восприняла с большим энтузиазмом. – Познакомь меня с норвежской кухней. – О, дорогая, подожди, у нас с Рождества этой кухни осталось. Папа сказал, что ты должна попробовать всё, иначе какие мы хозяева. Они оставили машину у дома и пошли вверх по улице, к магазину. – Купим миндальный торт, тебе должен понравиться. Знаю! Ты же не пробовала брюност? Анжела покачала головой. Ребекка потерла руки друг об друга. "Замечательно!". Поход по магазину стал ещё более интересным занятием, ведь Анжела не только останавливалась в каждом отделе минимум на пять минут, но и доверила Ребекке быть своей проводницей. Из магазина они вышли, купив куда больше, чем планировали, и возбужденно обсуждали разницу в ценах. На половине пути к дому по привычке рассматривающая прохожих Ребекка резко остановилась. "Нет, не сейчас!", – сердце рухнуло вниз и с болезненным рывком вернулось обратно. Девушка с андеркатом и пирсингом в губе, которая шла им навстречу, тоже увидела их. Её глаза широко распахнулись, на секунду лицо отразило растерянность, затем её взгляд скользнул с Ребекки на Анжелу, на пакеты с продуктами, которые та несла, и на сумку для вещей в руках Ребекки. Девушка нахмурилась и помрачнела, ядовито протянув: – Какая встреча. А я думала, что ты сбежала, поджав хвост, навсегда. Ребекка сглотнула и перешла на норвежский. – Тебе обязательно делать это сейчас? – Кто это? – шепнула Анжела, придвинувшись к ней. – Людвига. – О, – в глазах подруги легко читалось сочувствие. – Мне только интересно, как тебе духа хватило вернуться сюда с ней? – в голосе Людвиги было много гнева. Ребекка прикусила губу. "Я и забыла, что она хранит молнии в своих глазах", – неожиданно вспомнилась старая шутка, их шутка. – Я не хочу снова ругаться с тобой. Можно мы пройдём? Девушка сложила руки на груди. – Да пожалуйста. Шлюху на своём пути держать не буду. Ребекка вздрогнула. Неприкрытая ненависть электрическим разрядом прошлась по её телу от корней волос до ступней, причиняя боль. "Столько раз её голос звучал в мыслях, но снова слышать вживую эти слова ещё тяжелее". Анжела вышла вперёд, закрыв плечом Ребекку. Та с немым удивлением взглянула на неё. – Я по-норвежски не разговариваю, – голос подруги кипел от сдерживаемой злости, – так что вникай с английского. Будешь переносить свои обиды и злость на неё, – Анжела повела головой в сторону Ребекки, – разговаривать будем не так дружелюбно. Хватит считать себя самой обиженной, это не даёт тебе права оскорблять других. Пошли, Бекки. Анжела взяла её за руку и повела прочь. Людвига на это только фыркнула, пропуская их. Ребекка безуспешно пыталась осмыслить произошедшее, не потерявшись в языках. "Мы точно говорили на норвежском? Или Анжела выучила язык? Но бл*ть, они контактировали. Они!". – Откуда ты поняла, что она мне говорила? Анжела, ещё злясь, показала свой онлайн-переводчик на телефоне. На экране до сих пор остался их записанный диалог. – Она не должна была называть тебя этим ужасным словом. Ты не такая, слышишь меня? Ребекка неохотно кивнула. "Отвернулась бы Анжела, зная, что я была такой?". – Прости, что тебе пришлось увидеть это. Я и сама не ожидала столкнуться с ней. И спасибо, – она слегка улыбнулась, – что заступилась. Анжела ответила на улыбку, успокаиваясь. – Ты бы все равно не поставила её на место. Слишком мягкая. Они зашли в дом, стараясь не шуметь, но на звук закрывшейся двери из гостиной тут же вышли родители. – Вот и вы, девочки, – радушно поприветствовал их папа. – Мы заждались. Без происшествий добрались? Ребекка переглянулась с Анжелой. "Не будем им говорить", – родилось в молчаливом обмене мыслями решение. – Так точно. Мы зашли в магазин, купили кое-что, – Ребекка передала покупки папе. Анжела, растерявшись, мялась в коридоре. Ребекка забрала у неё пуховик и повесила на крючок. – Значит, ты Анжела? Милая, мы очень рады наконец-то с тобой познакомиться! По маме было видно, что ей и самой неловко от того, что Анжела застеснялась, но она старалась не показывать этого. Папа выглянул с кухни. – Я поставил чайник. Анжела, ты голодна? – Моё имя звучит так много раз, что я теряюсь, – зашептала подруга на ухо Ребекке. Та усмехнулась. – Зато теперь ты понимаешь, как я смущаюсь при твоей семье. Пошли, чувствуй себя, как дома. По настоянию родителей Анжеле перед чаем пришлось попробовать остатки пиннещёта, а после и десерт. – Мы немного запоздали с Рождеством, но ты ведь не пробовала рискрем? Анжела с сомнением посмотрела на свою вазочку. Ребекка, видя её нерешительность, улыбнулась. – Знаю, ты не ешь каши, но это совершенно иное блюдо. Попробуй, вдруг понравится. Только аккуратней, там может быть целый орешек. – Орешек? – наблюдать за сменой эмоций на лице подруги становилось все веселее. – Кто найдёт в рискреме целый миндаль, того в новом году будет преследовать удача, – пояснил папа. Свой рискрем Ребекка стремительно прикончила и теперь забавлялась, наблюдая за Анжелой. Подруга осторожно, на кончике ложки попробовала десерт, и после охнула. – Вкусно! Очевидно смущаясь широких улыбок, озаряющих лица, Анжела все время не отпускала руку Ребекки, за которую схватилась под столом. "Она прелесть, боги. Я так люблю, когда она смущается. Жаль, что я не могу вызывать у неё таких ощущений", – думала Ребекка. – У меня миндаль, – довольно быстро обнаружила мама. – Поделишься удачей, счастливица? Родители коротко поцеловались, едва коснувшись губами друг друга. Ребекка вспыхнула, отводя взгляд. – Мам, пап, мы пошли тогда. Они сбежали в комнату Ребекки, в которой Анжела с любопытством осматривалась. Скрипнула дверь, и к ним зашла Гроэль. Подруга обернулась на звук. – Это твоя красавица? Она такая большая… Анжела присела перед кошкой, позволяя ей обнюхать себя. Ребекка, глядя на это, фыркнула: – Они её явно закормили. Веришь, нет, но когда я уезжала, она была меньше. Каникулы проходили прекрасно, лучшего Ребекка и желать не могла. Они с Анжелой были на катке, проплыли по фьорду на пароме и много гуляли на свежем воздухе, дурачась, опрокидывая подруга подругу в сугробы и делая снежных ангелов. А после заваливались домой, замерзшие и румяные, падали перед камином в кучу подушек и включали фильмы, наслаждаясь горячими напитками. Каждый день Калеб и Натаниэль присылали им фотографии с заповедного парка, в котором они проводили свои каникулы. "Жизнь ещё никогда не была настолько яркой", – Ребекке хотелось петь, оповещая весь мир о своём счастье. Ей мечталось, чтобы каникулы не заканчивались. "Боги, как я хочу провести всю свою жизнь с ней...Мы были бы прекрасной семьей". Они устроили марафон сериалов из детства, возвращаясь в атмосферу начала десятых годов. Анжела всегда плохо сопротивлялась ностальгии, и сейчас спрыгнула с кровати на пол и воскликнула: – О, эта песня хороша! Она тихо запела первый куплет, заставив Ребекку замереть. "Она так редко поёт при нас, каждый раз – жемчужина". Переполненная нежностью, Ребекка негромко подхватила: – Ты отведёшь меня в сторону, если что-то не так, и будешь говорить со мной до ночи, пока всё снова не станет в порядке. Истинные друзья пойдут на край земли, чтобы найти то, что тебе нужно. Друзья переживают взлёты и падения вместе, потому что у них есть тот, кто в них верит. Истинный друг. Ребекка взяла Анжелу за руки. – Ты знаешь, что ты моя истинная, лучшая, незаменимая и ещё миллион синонимов, которые я смогу придумать? Подруга дунула ей в лицо: – Конечно, знаю. И наш реверс все ещё в силе. В один день, вернувшись из магазина, Ребекка не нашла Анжелу. – Мам, а где Анжела? – встревожилась она. – Вышла прогуляться. – Она же может потеряться. А если ей что-то понадобится? Она же не знает норвежский! Я пойду за ней. Мама подошла к ней. – Успокойся. Она знает, что делает, потерпи. Ребекка проверила инстаграм, но подруга не была в сети с самого утра. Она вздохнула. "Ждать, так ждать. И куда она пошла без меня?" Спустя минут пять в дверь позвонили. "Не Анжела, она уже сама открывает дверь. И не папа, он на работе. Кто?". Мама открыла дверь, потом позвала: – Ребекка, подойди, пожалуйста. Это тебя. Мама подбадривающе улыбнулась, проходя мимо Ребекки на второй этаж. Девушка нахмурилась: "что за шутки?", – но вышла в прихожую. И охнула. – Людвига. – Ребекка. Бывшая любовь стояла перед ней в закрытой позе, избегая смотреть на неё. – Тут ничего не изменилось, – подметила она. – Да. Почему ты тут? – Ребекка засомневалась в реалистичности происходящего. – Ко мне пришла твоя Анжела. Мы мило поболтали. Она сказала, что я должна простить тебя и перестать ненавидеть. Мол, ненависть разрушает меня, не делает легче, не даёт жить дальше и идти вперёд. Ребекка изумленно смотрела на неё. "Боги, это правда происходит?". С опаской она спросила: – И что ты решила? Все ещё ненавидишь меня? Людвига пожала плечами, медленно поднимая глаза на Ребекку. – Не думаю. Я сильно злилась, ты сломала меня. У меня не осталось после тебя ничего, кроме ненависти и боли, все наши воспоминания залила грязь предательства. Но ненависть как-то незаметно прошла. Ребекка сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Стыд, въевшийся в её душу, зашипел, напоминая о себе. – Мне правда очень жаль, что я сделала это с тобой. Я не могу простить себя до сих пор. Девушка вдруг усмехнулась: – Радует, что ты не забыла меня, сбегая в объятия новой любви. – Я бы никогда не забыла тебя. Они помолчали. Ребекке неутолимо сильно хотелось пересечь ту пропасть, разверзнувшуюся перед ними однажды, до сих пор выражавшуюся в подчёркнуто приличном расстоянии. Её тянуло утешить ту, кто была её всем многие годы, ту, с кем она взрослела и с кем так ужасно поступила. – Знаешь, я могу понять, почему ты выбрала её, – вдумчиво проговорила Людвига, – Она за тебя порвать готова. Ты бы слышала, как она говорила. И, что важно, она умеет слушать. Ребекка покраснела. Количество стресса в её крови перевалило допустимую норму, и она не знала, как реагировать. "Анжела ведь не чувствовала себя виноватой за мой поступок? Это лишь моя вина и моя ответственность, что я влюбилась в неё. Но боги! Она сделала это ради меня, ради меня попросила Людвигу поговорить со мной спустя эти годы". – Да. Она невероятная. Если тебя это утешит, мы с ней не встречаемся. Людвига ахнула: – Реально? А я то думала, где тут подвох, она не похожа на одну из нас. Естественно, утешит. Карма такая сволочь, да? Ребекка невесело рассмеялась. – Точно. – У меня будто скала с плеч рухнула. Я все это время считала, что ты в Канаде веселишься, чуть ли не жената на ней, и тебя даже совесть не гложет за измену, предательство и мои разбитые сердце и жизнь. Но раз карма над тобой поиздевалась, я могу больше не ненавидеть тебя. Ребекка неверяще усмехнулась. – Ну прям. Сейчас и простишь меня на месте. Людвига серьёзно посмотрела ей в глаза. Ребекку пробрало до костей давно забытое чувство, от которого веяло сыростью леса и блеском металла. Именно таким взглядом смотрела на неё девочка, которая придумала их клятву на крови, девочка, которая изменилась до неузнаваемости, уничтоженная предательством. – Скажи, ты сможешь когда-нибудь поступить так с кем-то ещё? Сможешь изменить? Ребекка ответила ей твёрдым взглядом, выплеснувшим на пол между ними вину и решимость. – Нет. Я не хочу причинять кому-то такую же боль, как тебе. Мне жаль, что я поступила так. Людвига кивнула: – Я знаю, – она протянула ей руку, – я прощаю тебя. Глаза Ребекки резко заслезились, она благодарно выдохнула: – Спасибо. Ты заслуживаешь кого-то лучше, чем я. Людвига поправила шарф. По ней было видно, что ей не терпится выйти на улицу. Ребекка тоже ощутила связавшие их чувство завершенности и правильности. "Теперь все точно кончилось. Так, как нужно было сделать сразу". – Ну, я тогда пошла. Неудачнице счастливо оставаться. Нервный смешок вырвался изо рта Ребекки. Она прикрыла за Людвигой дверь, подошла к окну и не отрывала от девушки взгляда, пока та не скрылась за поворотом. Спустя десять минут в дом зашла, выпустив за собой облако пара, раскрасневшаяся Анжела. – А я загулялась совсем, – радостно улыбнулась она выбежавшей к ней Ребекке. Та прижалась щекой к холодному пуховику, бормоча: – Я говорила, что ты самая непредсказуемая и потрясающая? Как… Как тебе это удалось? Довольная, Анжела указала рукой на спускающуюся миссис Матисен. – Твоя мама дала мне адрес. Я просто сходила и поговорила с ней. Как все прошло? – Она простила меня… – Ребекка до сих пор не могла в это поверить. Всё казалось слишком ненастоящим, нереальным Анжела крепко обняла её вновь. – Ты заслуживаешь отпустить ошибки прошлого. Хватит помнить старые обиды. Надо жить настоящим. – Я так люблю тебя, – шепнула ей Ребекка. – И я тебя. Вечером, ложась спать, она тихо сказала: – Знаешь, я чувствую себя такой счастливой. Будто то, что долго время пожирало меня и не давало расслабиться, отступило. Будто я заново могу дышать, не замирая от боли при упоминании дома и прошлого. Анжела, переодеваясь у неё за спиной, фыркнула: – А я говорила, что тебе будет полезно съездить домой. Видишь, как все наладилось. – И я этому рада. Без тебя этого ничего не было. – Спорный вопрос, но ладно. Её прервала вибрация телефона Ребекки. Ледяной Чай: "Я умру тут со скуки, Льдинка. Посадишь на мою могилу магнолии?" РебеккаМ007: "Совсем плохо? Предпочту увидеть тебя и магнолии в живом состоянии" Ледяной Чай: "Мне нечего делать. Домашние дела я быстро выполняю, книги уже перечитала все, в церковь порядочно таскаюсь. Расскажи, что у тебя нового" Ребекка задумалась, стоит ли открывать Тее ещё одну часть своей жизни, ту, к которой она никогда не будет иметь отношения. "Хотя, раз не будет, зачем и скрывать. Хватит стыдиться". РебеккаМ007: "Помирилась сегодня с бывшей. Мы плохо расстались, она ненавидела меня. Анжела убедила её поговорить со мной" Ледяной Чай: "Ты с кем-то ещё встречалась? Офигеть. Я думала, что Анжела у тебя первая любовь" РебеккаМ007: "Нет. С Людвигой мы росли вместе. Я сделала ей очень больно и не могла себе этого простить. Сейчас все хорошо" Ледяной Чай: "Ты чёртова шкатулка с секретами. Слишком много всего, что влияет на тебя и мешает жить в настоящем, произошло в прошлом. Когда-нибудь я узнаю о тебе все?" РебеккаМ007: "Вряд ли. Не бери в голову. Я помирилась со своим прошлым. Теперь есть только настоящее" Ледяной Чай: "Ты скучаешь по мне?" РебеккаМ007: "Да" Отложив телефон, Ребекка задумалась. Её ответ не был ложью, но и не был правдой. Ей хватало общения с Теей по переписке, но чувство нехватки человека обрушилось бы неё при встрече с Теей, запоздав на три недели. А сейчас у неё рядом были родители, Гроэль и Анжела. Для счастья не хватало только Калеба и Натаниэля, разъезжающих по красивым канадским местам в своём романтичном путешествии. Норвежская идиллия подходила к концу, ознаменовавшись тревожной новостью, которую опубликовали на странице университета. Ребекка и Анжела, хмурясь, вчитывались в строчки. «В связи с вторым убийством девушки полиция предположила, что эти случаи связаны. Администрация университета просит всех оставаться внимательными. Не ходите по одному, в развлекательных учреждениях следите за количеством алкоголя, заведите на телефоне экстренную кнопку. Не доверяйте незнакомцам. Более подробные правила безопасности можно прочесть на сайте университета. Ждём всех на занятиях 15 января. Берегите себя». – Я и не знала, что убили вторую девушку, – напряжённо проговорила Анжела. – И я. Звучит страшно. Думаешь, это серийник? Анжела пробила новости Реджайны, и на её лице обосновалась тень переживания. – Ничего нельзя исключать. Девушки были убиты ночью, в каких-то тихих, но городских чертах. Он словно делает это напоказ. – Больной. Анжела взяла её за руку. – Слушай, я знаю, что ты любишь гулять в клубах, и ничего не имею против. Но, пожалуйста, пообещай мне, что ты не будешь ходить туда одна, пока этого урода не поймают. Если захочешь выпить и потанцевать, позови нас или Тею. Пообещай! "Я теперь не хожу в клубы за тем, чем раньше. Нет причин лгать Анжеле". Ребекка сжала её ладонь: – Обещаю. Обещай и ты, что будешь аккуратна, когда мы вернёмся домой. – Я нигде не хожу одна, кроме работы. Но обещаю. Чувство тревоги, охватившее обеих девушек, не предвещало ничего хорошего. "Надеюсь, его быстро поймают".Тея
Каникулы были однообразнее некуда. Радость от возвращения домой быстро сменилась усталостью от ежедневной рутины. Родители много требовали, а отдавали взамен меньше, чем хотелось Тее. Отец либо пропадал в церкви, либо обсуждал с дочерью отсутствие истинной веры у молодого поколения. Мать, переложив половину обязанностей по дому на Тею, уходила на собрания клуба рукодельниц. Девушке оставалось терпеливо играть послушную, кроткую дочь, зачитываясь книгами и мечтая о новых макияжах. Она редко красилась дома, ведь была занята днем, а ночью не было хорошего освещения. Заново привыкать к отсутствию макияжа, к обязанности носить юбку и заплетать косу было сложнее, чем казалось до отъезда. Часто Тея размышляла о боге, который словно присутствовал четвертым, более важным членом семьи, чем она сама. Ей нравилось быть вовлеченной в церковную жизнь в детстве, ведь отец уделял ей много внимания, знакомил с верой и обычаями, а мама учила её читать, вышивать и готовить. Но чем старше Тея становилась, тем меньше получала внимания, все больше выполняя свои новообретенные обязанности по дому. В Библии говорилось о любви и поддержке близких, но Тея чувствовала их от родителей в таких малых количествах, что начала ревновать. Бог, который даже не жил с ними, появлялся в их жизнях куда чаще, чем Тея. От неё требовалось быть послушной, тихой девочкой, которая не перечила. От Бога не требовалось ничего. Ему не нужно было завоёвывать внимание и любовь родителей. И Тею это страшно выводило из себя. "Это несправедливо, что Богу не нужно было ничего доказывать, чтобы его любили. Мне постоянно приходилось делать все лучше, пытаться вырвать себе хоть немного любви и похвал. Он забрал у меня родителей. Я никогда не чувствовала достатка в любви. Помню, пришла в гости к девочке, с которой мы делали проект, и родители обнимали её, расспрашивали о школе. Я была так шокирована тем, что увидела, ведь мои никогда не касались меня дольше положенного, не проявляли нежности. Мне казалось, что так и должно быть. И если в нерелигиозных семьях царила поддержка и забота, а в моей нет, то дело явно в Боге. Я перестала верить в него. Предала все, чему меня учили, но стала немного свободнее" После утраты веры Тея стала позволять себе больше. Она тайком сбегала в кино, откладывала деньги на сладости и прятала от родителей свою маленькую косметичку. Ведя такую двойную жизнь, играя на обеих сторонах, она училась подстраиваться под происходящее, не теряя ничего. Её бунт был практически незаметен, Тея редко попадалась с поличным. Её знали, как упрямую, целеустремленную дочь священника, но никто не догадывался, насколько сильно было её желание контролировать свою жизнь. Только дома, в котором ей приходилось притворяться удобной, Тея была лишена контроля над собой. Поэтому ей приходилось хитрить, чтобы, играя по чужим правилам, выигрывать. Тея знала, что если будет послушной, ей позволят завести контролируемую страничку в соцсетях, и, самое главное, рано или поздно разрешат учиться в другом городе. "Мне было нужно вырваться на свободу, чтобы не плыть по течению сплошных обязанностей и принуждений. Я верила, что добьюсь всего сама, без Бога, и стала вершительницей своей судьбы. Мне не хватало свободы, и лишь желание контролировать жизнь, а не подчиняться сотне правил, привело меня к вере в себя и Судьбу". Сейчас, вернувшись к роли скромной и послушной дочери, Тея мучилась из-за ставших слишком очевидным перемен. Ей хотелось перестать лгать родителям, поговорить на все волнующие темы. "Да, с их точки зрения я запуталась, сошла с пути истинного, но я их дочь. Они же любят меня хоть немного, это ведь родители. Нет ничего сложного в том, чтобы принять меня такой, какая я есть. Я расскажу им о том, как полезен мой блог, и, может быть, о Ребекке. Я не хочу делать вид, что настоящая Тея – примерная дочь, а за спиной родителей делать то, что им не нравится, и прятаться". Обдумывая это желание несколько дней, Тея решилась на разговор. – Я хочу рассказать вам кое-что. Отец был в хорошем настроении, и влияние этого бонуса нельзя было отрицать. Он кивнул: – Мы тебя слушаем. Оби, отложи посуду, сядь к нам. Тея вытерла внезапно вспотевшие ладони о юбку. Она посмотрела на обоих родителей. "Давай же, ты справишься". – В общем, я знаю, что вы плохо отнеслись к моему творчеству, но я хочу показать, насколько оно полезное. Родители переглянулись. Мать скривилась, будто разжевав острый перец. – Мы уже обсуждали этот стыд. – Но это самовыражение. Что плохого в том, что я научилась творить? – Творить надо на бумаге, что-то, что несёт в мир добро и свет, – ответил отец, – какая польза от твоих малеваний? Тея глубоко вдохнула, чтобы не сорваться на ругань. – Это развивает мелкую моторику и креативность. Я так расслабляюсь и поднимаю себе настроение. Для других людей мои макияжи это урок и вдохновение, за которое они готовы благодарить меня не только словами. Мать нахмурилась: – Тебе что, платят за это? – Немного. Воздух на кухне сгустился, словно вонючий кисель, который варила мать, когда кто-то болел. Тея поежилась. "Неужели зря сказала?" – Ты торгуешь своим телом? Доротея, это грех! – Нет, нет, вы не поняли. Ко мне приходят модели, я крашу их, затем фотографирую. Они получают красивый макияж и фотографии, а мне платят. Иногда деньгами, иногда вкусностями. – Чревоугодие и корысть, которые владеют тобой, не несут в мир добра, – строго ответил отец, – мы закрыли глаза на это безобразие, сделали вид, что ты этим не занимаешься. Ты должна сосредоточиться на чем-то по-настоящему полезном. Если я ещё раз услышу об этом, ты не будешь этим заниматься. Злые слезы начали скапливаться в уголках глаз. Тея сжала под столом кулаки, тяжело переживая несправедливые упреки. – Людям нравится, что я делаю, и для меня это важно. Я достаточно взрослая, чтобы самой решать, чем мне заниматься. Мать побледнела и повысила голос: – Как ты разговариваешь со своими родителями, Доротея! – Хватит так меня называть, – Тея больше не могла сдерживаться, эмоции, бурлящие внутри неё, покрыли плотину терпения трещинами. Отец стукнул кулаком по столу. Воцарилась тишина. Тея глубоко дышала, чуть не плача от обиды. – Если ты достаточно взрослая, чтобы что-то решать сама, то и достаточно взрослая, чтобы платить за себя сама, – по голосу отца было слышно, что он в ярости. Тея от неожиданности схватила ртом воздух, не веря в услышанное. "Они что, угрожают мне? Ставят выбор между их деньгами и моим творчеством? Да пошло оно всё!" – И пожалуйста! Тея вскочила из-за стола, не слушая визгливо ругающуюся мать. Её сердце колотилось, как бешеное, губы дрожали, а ногти впивались в ладонь, пока она бежала по лестнице в свою комнату. Захлопнув за собой дверь, Тея достала сумку. – Пошли они все! Чего я только ждала. Идиотка! Она кидала вещи в сумку, не складывая их. Вытащила из тайника всю косметику и деньги, плюнула на оставшиеся в ванной зубную щётку и пасту, сняла с зарядки телефон. Дверная ручка щёлкнула. Тея на мгновение замерла и сжалась, боясь, что замок подведёт её и дверь откроется. – Доротея, у тебя отвратительное поведение. Как ты смеешь запирать дверь! Ты под домашним арестом, – отец стукнул по двери кулаком. Тея распахнула окно и посмотрела вниз. "Второй этаж, земля мягкая. Не сломаюсь". Она ни разу не сбегала из дома, но её это уже не останавливало. Тея надела сумку через плечо, молясь Судьбе, чтобы палетка не разбилась при прыжке, затем перелезла через подоконник и разжала руки. Она испугалась краткого мига невесомости, сердце подпрыгнуло и застряло в горле, юбка взметнулась вверх. Ноги заныли от резкого столкновения с землёй. Адреналин шумел в голове, пока Тея запрыгивала в машину. На крыльцо выбежала мать, и её лицо перекосила злоба. Она взмахнула руками, но Тея уже не видела этого, ударив по газам. Отъехав от дома на достаточное расстояние, она с болезненным рыком сорвала с волос резинку и растрепала косу. "Я сбежала из дома. Черт, я правда сбежала из дома. У меня почти нет денег, и видимо, семьи. Как они могли? Почему им так сложно было принять это? Да пошли они к дьяволу!" Она злилась как никогда сильно, слезы текли по щекам, мешая видеть дорогу. Тея втирала их в кожу, агрессивно глядя на расплывающуюся перед глазами дорогу. "Надо успокоиться, иначе я попаду в аварию". – Давай, Тея, дыши. Дыши, – уговаривала она себя. Она позвонила Джексону. Гудки быстро оборвались радостным голосом друга. – Хэй, мелкая, как дела? – Я теперь бездомная и бедная, – зарыдала она. В телефоне повисла тишина. – Хэй, ты чего, – друг растерялся, – где ты сейчас? – Еду домой. Я сбежала от родителей, они больше не будут помогать мне финансово. И вообще никак, – всхлипнула она. – Так. Успокаивайся. Без денег и дома ты не останешься. На кого они оформляли твою квартиру? – На меня... – Вот, дом у тебя точно есть. Работу тебе найдём, я могу деньгами помочь. Сможешь блог поставить на постоянные цены. Все будет хорошо, не плачь, сестрёнка. Сейчас не гони, успокойся, вернись ко мне живой и здоровой. По совету Джексона она включила радио на полную громкость, открыла окна в машине и кричала слова песен так, что саднило горло. Одна песня запомнилась ей своей метафоричностью и необычным звучанием. – Статуя в тенистом месте, ангелица с обращенным к небу лицом. На гладкой плите написано её имя – разбитое сердце, забытое миром. Пройдя сквозь ветра и дожди, она остаётся твёрдой, как камень, в мире, над которым не может возвыситься. Мечты дают ей крылья, и она летит туда, где любима. Джексон встретил её перед квартирой, когда она, полностью опустошенная многочасовой поездкой и изнуренная тяжёлыми размышлениями, вернулась в Реджайну. Тея медленно подошла к нему, уткнулась лбом в грудь и тихо сказала: – Никогда не думала, что мои родители так доведут меня. У меня совсем нет чувства, что они любят меня. Неужели вся их любовь прошла, когда я перестала быть удобной? Джексон крепко обнял её и забрал из рук сумку. – Не знаю, Тея. Это все твои вещи? – Да. Большая часть наверху, в квартире. – Тогда пошли. Он усадил её на кровать, приготовил тёплый чай, забыв положить сахар, и накрыл пледом. Тея слабо улыбнулась его неумелой заботе. – Ты такой хороший. Спасибо, что ты рядом. Друг усмехнулся: – А как иначе. Я буду твоей опорой, когда тебе плохо. Хочешь что-нибудь ещё? Тея покачала головой. – Только говорить об этом. Но сначала должна подумать. Ты бы знал, как я хочу сбежать от этого всего, напиться так, чтобы забыть собственное имя. Может, в бар сходим? Джексон поморщился так, будто она затронула нежелательную тему. "Ну что ещё?", – раздражённо подумала Тея, – "Даже напиться уже нельзя". – Что? – спросила она, расчесывая волосы. Друг молчал. – Да говори же, я не сломаюсь! Джексон показал ей новости Реджайны. – Похоже, какой-то ненормальный решил стать серийным убийцей. Говорят, у полиции слишком мало улик. Не вздумай ходить одна, ладно? Тея шокированно листала фотографии. Конечно, она слышала об убийстве первой девушки, случившемся за месяц до Рождества, но о втором убийстве совсем ничего. "Страшно, конечно, и я буду осторожна. Надеюсь, меня это обойдёт". – Ладно, не буду. Утоплю печали дома. Она поежилась от резкого осознания своего нового статуса. "Теперь это мой дом. Я буду платить за него, и тут они надо мной не властны". Джексон остался у неё на ночь. – Если Лили узнает, она кого-нибудь прикончит, – потёр он виски, – но я тебя не оставлю в таком состоянии одну. Друг быстро заснул, а к Тее сон совсем не шёл. Она вспоминала свое детство в поисках ответа на самый главный вопрос. "Любили ли они меня по-настоящему?" . Она вспомнила, как сидела за казавшимся огромным кухонным столом и чистила горох. Матери не было дома, она куда-то ушла, но рядом остался отец, читающий книгу. Маленькая Тея спросила: – Папа, а почему у вас с мамой разные родители, а вы живёте вместе? Отец улыбнулся и отложил книгу, оставив закладку в ней. – Мы семья, Доротея. – А как получается семья? – Когда мужчина и женщина любят друг друга, они вступают в брак, становятся одним целым и у них рождаются дети. Бог сотворил мужчину, который умеет управлять, и женщину, которая умеет покоряться и помогать ему. Они дополняют друг друга в священном союзе. – А дети что делают? – Дети должны почитать своих родителей так же, как Господа. Если ты не будешь послушна, Бог накажет тебя. Ты должна быть благодарна, что защищена от скверных влияний. Есть несчастные, беспризорные дети, которые пачкают свою душу под пагубным влиянием. Они грешны перед Богом. Испуганная, маленькая Тея уронила стручок гороха на стол и воскликнула: – Папа, я ведь хорошая и послушная? Бог не накажет меня? Отец положил руку ей на макушку. – Не накажет. Оставайся всегда такой невинной и чистой, дитя. Следующее воспоминание показало ей начало подросткового возраста. "Я смутно помню это. Был какой-то скандал в школе, какой-то урок, на который мне запретили ходить? Или это было не тогда?". Отец почему-то отказался от возможности научить Тею чему-то, послал на очередной разговор мать. Та сидела в кресле и вышивала. – Думаю, ты уже заметила, что Бог создал мужчин и женщин отличающимися не только душами, но и телами. Рано или поздно у всех просыпается любопытство и влечение к противоположному полу. Ты должна хранить себя от греховных мыслей и разврата, сохранить свое целомудрие, уберечь от осквернения. Никаких контактов с мальчиками, они плохо противостоят искушениям. Только в браке любые связи законны. Ты поняла меня, Доротея? Юная Тея нервно повела плечами. "И чего в мальчишках может быть привлекательного? Они же все дураки. Только и умеют, что выпендриваться и влезать в неприятности". – Да, мама. Я буду. Вернувшись в настоящее, Тея подавила истеричный смешок. "И вот мы здесь, дорогая. Ты умудрилась утратить веру в Бога, потерять девственность с футболистом в выпускном классе, скрыть от родителей добрую половину своей жизни, жить во лжи, влюбиться в девушку и поссориться с родителями, сбежав из дома. Молодчина, Тея". – Было бы смешно, если бы они узнали, что я не та святоша, какой казалась для них. "Отец всегда говорил, что родители должны любить своих детей, воспитывать их в благочестивой семейной атмосфере. Мне казалось, что он любит меня, хоть и не говорит. Строгий, но любящий. А мама всегда произносила, что любит меня, так, будто это и правда лишь её долг. Но почему? Я ведь хорошая дочь. Почему так сложно понять, что было правдой? Я просто хочу, чтобы меня любили". В порыве тоски она написала Ребекке. Ледяной Чай: "Кажется, мои родители не любят меня, но мне слишком больно принять это. Я хочу верить, что мы с ними помиримся" РебеккаМ007: "Вы поругались? Ох, Тея, мне так жаль. Мы с Анжелой прилетим послезавтра. Хочешь, поговорим об этом при встрече?" Тея откинула телефон. "Они летят вместе на самолёте из места, где Ребекка была счастлива. У нее классная семья, по описаниям. Ей явно сейчас не до меня. А я не только не добилась её любви, но и потеряла родительскую". Горячая слеза скатилась по щеке Теи. Одиночество сжало горло в душащем спазме. "Я ведь хороший человек, я заслуживаю любви. Почему мне её так мало достаётся, что я делаю не так?" Вытирая лицо краешком одеяла, Тея решила: "Я сделаю что-то необычное, чтобы выдвинуть отношения с Ребеккой на новый уровень. Я слишком соскучилась по ней, чтобы играть в покорение крепости. Мне нужна она".