Ребекка
РебеккаМ007: "Я улетаю домой 24. Хочу провести с тобой время до отлёта. Когда ты едешь домой?" Ледяной Чай: "Родители позвали меня раньше, 20 уже поеду, поэтому немного взволнованна этим" РебеккаМ007: "Почему? Не хочешь домой?" Ледяной Чай: "Хочу, я соскучилась по родителям. Хочу показать им, чего добилась, чтобы они гордились мной – у меня ведь все экзамены на высшие баллы сданы. Может, удастся их переубедить насчёт блога" РебеккаМ007: "Они должны быть горды тобой. Ты замечательная. Сходим в кино 19?" Ледяной Чай: "С радостью, но предупреждаю: если ты любишь сырный попкорн, я с тобой целоваться не буду" РебеккаМ007: "Пхпх. Я люблю карамельный, но целовать тебя все равно не буду" Ледяной Чай: "Тогда позаботься, чтобы фильм был интересным ;)" Ребекка выключила телефон и убрала его в карман. Кассирша, кажется, приняла её улыбку в свой адрес, застенчиво улыбаясь в ответ. "Какие у неё красивые глаза", – подумала Ребекка, оплачивая покупки. – Хорошего дня, мисс, – пожелала она. Настроение уже который день замерло на отметке "замечательно", несмотря на сильное волнение, охватывающее девушку при любой мысли о полете домой. Лишь усилием воли она отгоняла от себя тревогу. Месяц, оставшийся до каникул, пролетел ещё быстрее благодаря постоянным делам, которые нужно было решать: экзамены, работа, а также желание уделять время друзьям и Тее. Со всем этим вырвать себе часок медитации временами было невозможно, но Ребекка радовалась тому, как всё шло. Они встретились с Теей у «Эвереста» в субботу. Ребекка привычным жестом распахнула объятия, чтобы словить бегущую навстречу девушку. Тея, как оказалось, полюбила висеть на ней и никогда не прерывала объятия первой. Ребекка знала, что с другими людьми Фостер не так тактильна, и делала логичный вывод, что влюбленная девушка брала от их встреч всё, что могла, борясь с отсутствующей взаимностью. Ребекку иногда до скрипа в зубах злила собственная невозможность пропитаться к Тее романтическими чувствами. Искренность девушки острыми когтями цепляла её разум, но прорваться сквозь окаменевшую плоть, за которой спокойно билось сердце, не могла. – Чай вызывает Льдинку, как меня слышно? – смеялась Тея, когда Ребекка терялась в собственных мыслях. Сейчас, неохотно вернувшись на асфальт, девушка в нетерпении оборачивалась на двери кинотеатра. – Ты совсем как ребенок, Тея, – фыркнула Ребекка, вытащив из сумки билеты. – Дети не ведут на ужастик особо пугливых дамочек, – девчонка шутливо пихнула её в бок. Ребекка пропустила её в зал. – Третий ряд, пятое и шестое места. Займешь, пока я хожу за попкорном? – Только не сырный! Посмеиваясь, Ребекка вышла в холл. Ей очень хотелось послушать, что скажет Тея, когда увидит слишком жёлтый, яркий попкорн с нелюбимым вкусом. Но честность и желание хорошо провести время перевесили, и она взяла большое ведро сладкого попкорна и газировку. – Я знала, что ты справишься! – Тея похлопала по сидению рядом с собой. Ребекка молча уселась, глядя на экран. Погас свет, включился огромный экран, заиграла музыка. Фильм с первых секунд заинтересовал Ребекку, и она погрузилась в новый, опасный мир, забывая о тревогах настоящего. Единственное, что служило ей проводником между двумя реальностями, – то и дело сталкивающиеся над попкорном руки и взволнованно стучащая по полу нога Теи. На экране началась напряжённая сцена, в которой герой крадется по заброшенном складу, держа пистолет наготове. "Сейчас будет скример", – приготовилась Ребекка, слыша, как музыка на фоне подходит к тому самому, нужному моменту. Она прикрыла заранее один глаз, чтобы не испугаться и не опозориться. Но ничего не произошло, и через несколько секунд герой пожал плечами, уверенный в том, что он на складе один. Сверху на него резко упало чудовище, раздался отвратительный хруст, сопровождаемый оханьем в зале. Сердце заколотилось, как бешеное, из-за его рваного ритма Ребекка не сразу осознала, что к ней прижалась Тея. – Я так испугалась, – прошептала девушка, держась за руку Ребекки. И та положила голову ей на макушку, отвечая: – Чш-ш, ты в безопасности. Я рядом. Оставшуюся часть фильма они смотрели, обнявшись. Ребекка чувствовала, как вздрагивает от резких звуков и движений с экрана Тея, но ничего не говорила, чтобы не услышать про свою дрожь в ответ. "А ведь мы выйдем отсюда и снова будем теми уверенными, подкалывающими подруга подругу девушками. И не будем обсуждать, как близки были в испуге", – подумала она, улыбнувшись. Из кинотеатра они вышли довольно притихшими, осмысливая концовку. – Я все равно не поняла финальной сцены, – пожаловалась Тея. – В этом и прелесть открытого финала, ты можешь думать, что хочешь. – Я такое не люблю, – девушка выкинула оставшийся после сеанса мусор. Они прогулялись пешком до дома Теи. "Так не хочется прощаться", – Ребекка вздохнула. – Мне было очень хорошо с тобой, – сказала она, теребя кулон. – И мне, – Тея непривычно медленно говорила, – ты будешь по мне скучать? Ребекка не могла соврать, глядя в эти тёплые глаза коньячного цвета. – Буду. Тея грустно усмехнулась, заправляя прядь за ухо: – Я ещё успею надоесть тебе сообщениями. Дома скука смертная, по большей части. Ребекка прижала её к себе: – Я обещаю отвечать на все. А теперь беги. А то мы совсем расклеимся. Тея крепко сжала руки на её спине. – Спасибо за не свидание, Льдинка. Она потерлась щекой о плечо Ребекки и скрылась за дверью квартиры. Матисен потащила свое переполненное печалью приблизившейся разлуки тело домой. За пару дней до отъезда они с компанией устроили свое маленькое, традиционное празднество. Ребекка и Анжела приготовили несколько салатов и закусок, накрыли на стол и украсили дом. Весь первый этаж благоухал от запаха глинтвейна, мандаринов и освежителя с запахом ели. Ребекка с теплом наблюдала за наводящей последний лоск Анжелой, такой уютной и безгранично родной в её флисовой клетчатой рубашке и с оленьими рожками на голове. Глаза подруги сегодня светились особым огнём, от которого будто загорались свечи. Со громким стуком и смехом в дом зашли Калеб и Натаниэль, поставили подарки на тумбу и отряхнули друг друга от снега. – Проходите, мальчики, – поманила их в гостиную Ребекка. – Запись какой страны будем смотреть сегодня? – первым делом поинтересовался Натаниэль. Анжела фыркнула: – Твоя подружка не хочет выбирать. Я предложила ей Испанию и Италию. У вас есть варианты? Калеб почесал шею, задумавшись. – А мне нравится Испания. Ребекка хлопнула в ладоши: – Всё, тогда смотрим запись с нового года Испании. "Наша традиция может существовать ещё долго, ведь стран на свете так много", – думала она, – "Здорово мы все же придумали – смотреть, как Рождество и Новый год празднуют каждый год в разных странах. Даже не вспомнить теперь, чья была эта идея". – Боже, девочки, это так вкусно, я объелся, – Калеб хвалил их салаты, смущая обеих девушек. Анжела отмахивалась от него, но довольно улыбалась и гладила по плечу. После еды Натаниэль вытащил всю компанию во двор, где они запустили салют. Дурачась, Ребекка втянула друга в дуэль на бенгальских огнях, а затем спасалась бегством, прячась за Анжелу. К полуночи они разлили глинтвейн по бокалам, включили запись празднования в Испании, и, отсчитав последние шестьдесят секунд "понарошку уходящего года", чокнулись, смеясь от заполнившего комнату звона. – С Рождеством и Новым Годом, ребята. Я вас так люблю, – Ребекка потянулась к друзьям. Анжела немедля притянула всех к себе. – Пусть этот год будет ещё лучше, чем прошлый. – А мы были вместе, – добавил Калеб. Натаниэль оглядел каждого, прежде чем завершить поздравления: – Мы самые крутые друзья в мире, и поэтому каждый из нас в этом году будет счастлив. Ребекка освободила ему проход к Калебу и смущённо отвернулась от нежного поцелуя, которым парни увлеклись. Анжела включила подборку праздничных песен. – У меня есть пара идей, во что мы можем поиграть! В самолёте Ребекка вспоминала, как долго они с друзьями играли в монополию той ночью. Чем ближе в кастрюле с глинтвейном было дно, тем сильнее коррупция охватывала их картонный город. "Было забавно, когда Анжела купила у Калеба его тюрьму, а Нат уговаривал её взять все его деньги в обмен, лишь бы порадовать бойфренда. Она отказалась и уже через ход наступила на фабрику Натаниэля и чуть не обанкротилась. А после мы танцевали под песни Сии, и так долго смотрели на гирлянды, пока не уснули". Сутки полёта с пересадкой дались Ребекке тяжело: в самолёте на соседнем сидении летела женщина с вечно плачущим младенцем. Ребекка молилась на часы, когда ребёнок спал и ел, и думала о том, что ей очень жаль его мать. Вымотанная, едва таща за собой спортивную сумку, Матисен ступила на площадку аэропорта, оглядываясь."Я так давно не была здесь. Дома". – Ребекка! Звонкий голос привлёк её внимание. Она обернулась. К ней торопливо шагала женщина. "Мама!" – сердце пропустило удар. Мама подбежала к ней и крепко сжала в объятиях. Ребекка вздохнула такой знакомый с детства запах, схватилась за плечи матери и закрыла глаза. – Милая, ты наконец то вернулась. Ты дома! – неприкрытая радость в мамином голосе будто разлеталась во все стороны, как искры бенгальского огня. – Я тоже рада тебя видеть, мам, – смущённо отстранилась Ребекка. Она увидела подошедшего к ним отца. – Привет, пап. Папа добродушно улыбнулся и прижал её к себе. Его борода щекотала Ребекке ухо. – Мы рады, что ты прилетела. Поехали домой. Он взял её сумку и приобнял маму за талию. Ребекка подрагивала от переполнявших её чувств. "Они ведут себя так, будто я не разочарование. Они слишком хорошие". Девушка плелась за родителями, не слушая, о чем они тихо разговаривали. В машине она какое-то время рассматривала знакомые пейзажи, но держать глаза открытыми становилось все сложнее, и вскоре Ребекка заснула. К обеду её разбудила мама. – Вылезай, соня, мы дома. Ребекка протёрла глаза. Дом ни капли не изменился за время её отсутствия: все такой же чистый, светлый, пахнущий уютом. Ребекка вдруг поняла, что в их с Анжелой доме часто пахло так же, ведь подсознательно она всегда стремилась окружить себя похожими вещами и блюдами, как в Норвегии. Громкое мяуканье отвлекло её. С лестницы спрыгнула кошка и бросилась к Ребекке. Та упала на колени, подхватывая большую, пушистую любимицу на руке. – Гроэль! Кто тебя так откормил, сволочь, а? Какая же ты тяжёлая. Я так соскучилась по тебе, мохнатая морда. Гроэль мурчала, вылизывая её щеку, и вцепилась когтями в свитер, словно говоря "ты не оттащишь меня". В коридор вышел папа и усмехнулся. – Весь день теперь целоваться будете? Пойдём обедать, ты с дороги голодная же. Поднимаясь с пола вместе с питомицей, Ребекка широко улыбнулась. "Я дома, и это самое важное. Я так скучала, даже не понимая этого". Родители не мучали её разговорами, давали время привыкнуть и успокоиться. "Да и они, наверное, отвыкли от меня рядом". Ребекка после обеда поспала час, затем разобрала сумки и принялась бродить по комнате. Тут совсем ничего не поменялось – все так же висел над кроватью выцветший на солнце плакат с любимой группой, в углу стояла покрывшаяся тонким слоем пыли гитара, а на полу валялся мячик с бубенчиком. – Всё ещё играешь с ним? – удивилась Ребекка, глядя на Гроэль. Она помнила, что купила эту игрушку за полгода до своего отъезда. Гроэль неотрывно следила за каждым движением девушки, будто боялась потерять её из виду. Ребекка распахнула шкаф, вытащила чистую одежду и поднесла к лицу. "Лавандой пахнет. Её стирали недавно". Жест маминой заботы вызвал тёплую улыбку. Взгляд Ребекки упал на нижнюю полку шкафа, где стояла крайне пыльная коробка с наклейкой «Руки прочь». Сердце екнуло. "Она ещё здесь?". Девушка вытащила коробку, провела по ней рукой, решая, открыть или нет, вытерла пыльную ладонь о лосины и вздохнула. Крышка снялась легко. В коробке царил бардак. "Помню, что скидывала во время истерики все сюда", – ударило в голову воспоминание о слезах и немом крике посреди ночи. Осторожно держа коробку, словно бомбу, Ребекка вытащила пачку фотографий. Дышать стало сложнее при взгляде на девушку с них. Рассеянно погладив заинтересовавшуюся содержимым коробки Гроэль, Ребекка начала перебирать фотографии. Смеющаяся, перепачканная краской девушка позировала, лёжа на покрытых кляксами газетах. Старые рваные джинсы, вылезающие из под банданы волосы и полный любви взгляд превращали эту фотографию в живой портрет, казалось, будто из бумаги в реальность просочились рок-н-ролльная песня и перекрывающий её радостный смех. "Мы тогда делали ремонт в её комнате". На второй фотографии Ребекка целовала ту счастливую девушку. За их спинами плескалось море, в которое погружалось оранжевое солнце. Нежность серо-розовых облаков превращала поверхность воды в продолжение неба, хоронящего светлый день в своём пожаре. "У меня тут ещё свой цвет волос. Нам тогда было по семнадцать. Мы сходили с ума по закатам". Глядя на третью фотографию, Ребекка едва смогла сдержать улыбку. В старом кресле дедушки, которое они так любили, сидела та счастливая девчонка, а на её коленях, перекинув ноги через подлокотник, устроилась нахально улыбающаяся Ребекка. Вдвоём они завернулись в старое лоскутное одеяло, из которого так часто строили себе шалаши, палатки и замки. – Мы были такими радостными, – в груди все сдавила боль. Фотография за фотографией, и пол вокруг Ребекки заполнялся этим ковром из воспоминаний. Первый концерт, семейный праздник, пикник, переход в старшую школу, поход на лыжах в лес. Все больше и больше погружаясь в пучину прошлого, Ребекка и не заметила, как начала плакать. Лишь когда сорвавшаяся с подбородка слеза капнула на особо памятную фотографию, девушка опомнилась и поспешно вытерла влагу с изображения переплетенных рук с парными браслетами. Она оглядела комнату – полукруг из фотографий, стопка небольших рисунков, засушенная веточка сирени, кожаный браслет "forever" и маленький железный кулон в виде сердца возлежали на куче остальных значимых для неё мелочей. Потерявшись в обилии воспоминаний, обезоруженная и неготовая к атаке прошлым, Ребекка бесшумно плакала, вспоминая безумные, яркие дни её детства и юности. "Мы ведь верили, что будем вместе всегда. Думали, что поженимся и возьмём ребёнка из приюта. Что впереди много времени для нас". Она переступила через фотографии и тихо вышла из комнаты. Из кухни по дому расползался аромат горячих блюд, а из гостиной доносилась лёгкая джазовая мелодия. Ребекка вместе с неотрывно следующей за ней Гроэль спустилась вниз. Мама сидела в кресле-качалке у камина, подпевая любимой песне, и читала книгу. Наряженная искусственная елка в углу мерцала огоньками гирлянды. Бесшумно ступая, как в детстве, девушка подкралась к ней, но вместо того, чтобы напугать, опустилась на колени рядом. Она не могла поднять глаза и рассматривала узор на паркете. Материнская рука опустилась ей на голову. – Что такое, Ребекка? Ласковый голос мамы остался неизменным, таким же, как в детстве, когда Ребекке снились кошмары или она прибегала плакать из-за дразнящихся обидчиков с детской площадки. – Прости меня... Шепот, сорвавшийся с губ, едва-едва можно было услышать. Ребекка подняла заплаканные глаза на женщину. – Я так виновата перед вами. Когда я облажалась, и мы с Людвигой расстались, я думала, что меня все ненавидят. Ненавидят за то, что я разбила ей сердце, за то, что не оправдала ожиданий, за то, что она стала хуже учиться и не попала в хороший университет, за то, что я сбежала в Канаду и так долго, ужасно долго не возвращалась домой. Я не могла простить себе ничего из этого, потерялась в страхах и вине. Мне так жаль. Прости меня, мама. Ребекка всхлипнула, вытирая нос кулаком. Мама прижала её к себе, поглаживая по волосам. – Что ты, милая, что ты. Я тебя не ненавижу, и папа тоже. Мы тебя любим. Мы понимали, что тебе было тяжело находиться тут. Ты счастлива в Канаде? Ребекка активно закивала, шмыгая носом. – Там мои друзья. Они самые лучшие. Ты правда не злишься, что из-за меня вы поссорились с тётей Кельдой? Мама твёрдо взглянула на неё. – Нет. Она была моей подругой, но ты моя дочь. И я буду защищать тебя. Она поступила так же. В этом нет ничьей вины, Ребекка. Люди сходятся и расходятся постоянно. Кто-то уходит, кто-то приходит взамен. Думаю, ты обрела что-то более важное, когда выбрала Анжелу. Ребекка кивнула. Образ подруги моментально возник перед глазами. На душе стало спокойнее. – Она тебе понравится, мам. Она очень хорошая. Мама улыбнулась в ответ. – Я не сомневаюсь. Иди умойся и приготовься. Скоро сядем за стол, праздновать. И разбуди папу. Через час они сели за стол. Мама в этом году особенно постаралась над блюдами. Помимо традиционного пиннещёта, картофеля, капусты и выпечки, на столе красовалось новое блюдо. Ребекка восхищенно рассматривала похожий на птичье гнездо салат. Возле её тарелки уже высилась горка мандариновых кожурок. – Ты наутро будешь оранжевой, что твой мандарин, – подшучивал папа. Ребекка лишь смеялась на это. В ожидании основного блюда она перечитывала переписку с Анжелой. РебеккаМ007: "Я долетела" АнжелаБР03: "Как ты? Все хорошо?" РебеккаМ007: "Да. Поговорила с мамой обо всем. Стало легче. Расскажу подробнее, когда прилетишь" АнжелаБР03: "Ты молодец, я рада. Мне пора помогать маме с готовкой, так что спишемся позднее" – Ребекка, убирай свой телефон! Ребекка торопливо сунула телефон в карман. Мама передала ей тарелку. Какое-то время все молча отдавали должное еде. Ребекка протянула руки к родителям. – Я очень рада, что мы вместе празднуем снова. Родители с нежностью переглянулись, прежде чем с улыбкой взять её за руки. – И мы рады. Рождественская атмосфера, знакомая Ребекке до мелочей, захватила всю душу. Тихие песни, лившиеся по радио, горение свечей на окне, за которым кружила вьюга, запах глёга и рождественского пива – все, что с детства обожала Ребекка. После обеда они собрались в гостиной, дарить подарки. Мама попросила Ребекку спеть. – Ну нет, мам, я уже не ребёнок! – Порадуй родителей в честь праздника, – уговаривал папа, усмехаясь в бороду. Поломавшись для вида, Ребекка запела, вспоминая слова, которые давно не произносила. – Когда ночи становятся длинными и холодными, мышка-мама говорит своим мышатам: "Если никто не попадёт в мышеловку и будет осторожен, то все мы скоро встретим Рождество. Хейсан-хопсан и тра-ля-ля. В Канун Рождества все должны быть счастливы!". Старательная мышка-мама берет уголек и чернит стены и потолок в своей норке. Её мышата подметают пол, танцуя, и их хвостики скручиваются крючками. Наконец наступает вечер, которого все ждали, и папа-мышь притаскивает дырявый сапог. Они вместе украшают его паутиной, гвоздями и бутылочной пробкой. Папа-мышь говорит: "оставим сапог посреди норы, встанем вокруг и будем водить хоровод. Возьмёмся же за хвосты, раз-два-три и пошли!". Протягивая родителям подарки, Ребекка умиротворенно улыбнулась. На душе было спокойно, тепло и хорошо. "Теперь всё в порядке. Так, как должно быть", – думала девушка. – Знаете, я вам редко говорила это в последние годы, но я вас люблю.Тея
– Мы хотим, чтобы ты приехала домой сразу же, как закончится учёба. Когда тебя отпустят? Тея знала, что ей не разрешат остаться в Реджайне на каникулы, да и сама хотела повидаться с родителями. "Всё же я соскучилась. Может, каникулы пройдут хорошо, если они узнают, что я все экзамены сдала на высшие баллы. Хочу, чтобы они гордились мной". Она не стала возражать против раннего отъезда. "Хотя Джексон расстроится, что я не попаду на вечеринку его команды, он так звал меня. Я могла бы сказать, что освобожусь позже и повеселиться", – от такой мысли по спине Тею кинуло в неприятную дрожь, – "Нет, они узнают и будут ругаться все каникулы. Я так не хочу". – Я закончила раньше, чем многие, поэтому двадцатого смогу приехать. Мать хмыкнула: – Хорошо. Мы тебя ждём. Тея попрощалась, положила трубку и посмотрела на свою ведомость оценок. Сплошные A и A-, которых она добивалась в этом семестре. "Это даже не было сложно, мне нравится учиться и участвовать в групповых проектах. Впервые нет ни одной B. Они точно будут гордиться, может, даже смягчатся к моему блогу, хотя на это излишне надеяться не стоит". Свой блог Тея любила и не хотела слушать негативные слова, несущие не критику, а лишь обесценивание. Её аудитория значила слишком много, дарила невероятное количество поддержки и идей. И Тея стремилась оградить её от токсичности, контролировала атмосферу, царящую в блоге, чтобы каждому было комфортно. "Интересно, как много людей придёт ко мне до конца года? Было бы приятно завершить его с семью тысячами" – Тея увлеклась перебором идей о том, что сделает до подписчиков к красивому числу. За два дня до отъезда ей написала Бетти. Элизабет_Миллс: "Тея, привет. Знаю, тебе некогда, но ты не могла бы приехать ко мне, если не сложно?" Тея озадаченно нахмурилась и бросила взгляд на время. До встречи с Джексоном оставалось несколько часов, но что требовалось подруге, она не знала. "Может, что-то случилось?" Ледяной Чай: "Я свободна до 7 вечера, могу приехать. Что-то случилось?" Элизабет_Миллс: "Я не займу много времени. Хочу кое-что сделать". Тея быстро добралась до квартиры Бетти. Подруга встретила её с горящим от решимости взглядом. – Хорошо, что ты приехала. Мои все на работе, у нас есть время. – Что ты хочешь сделать? – любопытство, которое подначивало Тею увеличивать скорость, звериной мордочкой высунулось наружу через вопрос. – Сейчас увидишь, – Бетти поманила Тею в свою комнату. Посреди комнаты стоял стул с повешенным на спинку полотенцем. Рядом, на столе были аккуратно расставлены мисочка, несколько тюбиков с краской, перчатки и кисть. Бетти хлопнула в ладоши. – Покрасишь меня? Тея никогда не видела подругу в таком возбужденном состоянии. Руки Бетти не оставались в покое, девушка либо шлепала ими по бедрам, либо складывала пальцы домиком и подносила к губам. – Ты выглядишь очень взволнованной, – заметила Тея. Бетти неловко улыбнулась: – Я давно не красила волосы и успела отвыкнуть от этих эмоций. Но очень хочу. Тея не хотела ей отказывать, поэтому подошла к столу и покрутила в руках краску. – Я не разбираюсь в красках, если честно. Она хорошая? – девушка изучила надписи на коробочке. Бетти хмыкнула: – Зато я разбираюсь. Хорошая. Я могу говорить, что делать. Мне просто нужно, чтобы кто-то был со мной рядом... – она пожевала губу. Тея внимательно посмотрела на девушку. "Только ли дело в желании изменить образ?" – А почему ты давно не красилась? Бетти тут же сцепила руки на груди и вжала голову в плечи. Но, смутившись своей реакции, постаралась улыбнуться ошеломленной её переменами Тее. Улыбка вышла крайне виноватой и вымученной. – Я пока не готова сказать об этом. Может быть, однажды, но не сейчас. Ничего? Тея понимающе кивнула. – Конечно. Тогда что мне надо делать? – Надень перчатки, для начала. А я намажусь кремом. Тея с удивлением смотрела, как Бетти наносит крем для рук жирным слоем по линии роста волос. Заметив её взгляд, подруга пояснила: – Чтобы кожа не окрашивалась. Теперь возьми окислитель, он в пакетике, и выдави его в мисочку. Туда же добавь фиолетовую краску. Сосредоточенно Тея выполнила инструкции Бетти. – Так ты решила покраситься в фиолетовый? – В фиолетовый, который на кончиках будет переходить в фуксию. Слегка вдохновилась Гаморой. Тея наморщила нос, вспоминая. Героиню с таким цветом волос она не помнила, но решила испытать удачу. – Это Ведьма, которая влюбилась в синтезоида? По лицу Бетти стало ясно – ответ даже не близок. Тея фыркнула: – Джексон бы меня пристыдил. Ты добрее, чем он. Так кто она? – Бывшая наемная убийца-инопланетянка. Смешала краску? Теперь раздели волосы на части и прокрашивай каждую прядь, особенно корни. Кончики пока не трогай, ладно? Тея заметила, что руки Бетти немного дрожат. Подруга специально накинула ткань на зеркало, чтобы не видеть результата до самого конца. "Для чего бы эта покраска волос ни была, для Бетти это важно. И я сделаю все, что смогу". Стараясь не волноваться, Тея медленно прокрашивала корни волос. – Мне кажется, это не фиолетовый, а баклажановый, – отметила она, видя, как цвет ложится на светлые волосы девушки. Спустя долгое время, когда ни по волосам Бетти, ни по перчаткам Теи нельзя было сказать, какого цвета они были в начале, Фостер начала красить кончики в цвет фуксии. – Это должен быть офигенный результат, – подбадривала она Бетти. Та не так много разговаривала, хрустя пальцами. – Знаешь, я переживаю, как отнесутся родители. Они ведь думали, я переросла свой бунтарский период. – Понимаю. Мои тоже не в восторге от самовыражения. Но ты и твоё счастье ведь в приоритете, верно? – Верно, – забыв о том, что Тея красит её, Бетти кивнула. Прядь волос, выскользнув из руки, оставила розовую полосу на полотенце. Когда Тея закончила, а краску выдержали нужное время на волосах, Бетти сорвалась смывать её, попросив Тею дождаться. Та согласилась и предупредила Джексона, что скоро приедет. Бетти вернулась из ванной, сверкая от радости. Она прикрывала ладонью рот, но широкую улыбку на её лице скрыть было невозможно. – Нравится? – взволнованно спросила Тея. Ей самой результат понравился. Переход из одного оттенка в другой вышел гармоничный, плавным. "Видеть Бетти с такими яркими цветами было непривычно, но что-то в этом определённо есть". – Очень! – Бетти крепко обняла Тею, – спасибо, что сделала это для меня. – Нет проблем, обращайся. Тебе хорошо с этим цветом. Радуясь, что смогла осчастливить подругу перед отъездом, Тея попрощалась и поехала к Джексону. – Ты чего задержалась? Она хитро взглянула на друга. "С одной стороны, рассказать хочется. А с другой, пусть лучше сам увидит результат". – Да так, заболтались с Бетти. Она меня мучала этими вашими супергероями. Джексон запустил свою ладонь в кудри, ухмыляясь. – Не понимаю, как ты можешь не оценить масштаба. Это же величайшая Вселенная! Тея шутливо стукнула его по плечу: – А мне хватает этой Вселенной, которая не рассыпается от одного щелчка. Парень драматично схватился за сердце. – Ты жестока, это выше моих сил! С Джексоном ей удалось провести не так много времени, как хотелось. Хоть друг и расстроился, что у неё не получилось остаться на вечеринку, он с пониманием отнёсся к ситуации. – Зато ты снова вернёшься сюда, и мы увидимся уже через три недели. Они до ночи играли в видеоигры, то и дело вскрикивая от негодования, когда проваливали очередную миссию. – Ну как ты могла умереть, их всего было пятеро! – Джексон на эмоциях слишком сжимал приставку в руках. – У меня кончились патроны, мог бы и помочь, – бурчала Тея, оправдывая себя. – Я почти подорвал ту вышку, между прочим. Тея потянулась, чувствуя, как хрустнула спина, и вновь откинулась на подушки. – Давай в последний раз. Мы должны их разбить, считай, что у нас нет права на ошибку. Звуки выстрелов, то и дело брызжущая в камеру кровь, стучащий в ушах азарт, и ругательства Джексон составили прекрасный аккомпанемент к тревожной музыке, сопровождающей битву. Ситуация на экране становилась все плачевнее: Джексона окружили и не подпускали к вышке, пока Тея пыталась пробить брешь в этом кольце чудовищ. – У меня скоро патроны кончатся, а этих сволочей меньше не становится, – рычал Джексон. Тея лихорадочно искала в инвентаре полезные вещи, но нашла лишь одну бомбу без таймера. "Такая могла бы взорвать башню, но я не успею отбежать". Она бросила взгляд вокруг. Отбить Джексона уже не казалось возможным, да и на неё начинали наступать. "Другого выхода нет!". Тея бросилась к возвышающейся над картой вышке и прикрепила бомбу к её основанию. "Хоть бы хватило, чтобы она рухнула!". Она нажала на пульт, и её половину экрана озарило пламя вместе с раздавшимся грохотом. Приставка в руках завибрировала. – Ты что... – Джексон в шоке уставился на неё. Зелёная надпись "миссия выполнена" вылезла на весь экран, закрывая собой поле битвы. – Офигеть, – друг притянул её к себе, – ну ты даёшь, мелкая! Тея довольно рассмеялась. Гордость за победу вылилась из неё самодовольным взмахом рукой. – Я всегда буду лучшей воительницей твоего отряда. – У других даже нет шансов. Удовлетворенные победой, они прибрали за собой, прежде чем попрощаться. – Я буду скучать, – Тея обняла парня. Тот погладил её по волосам. – И я. Увидимся в новом году, да? – Именно. Утро перед отъездом Тея целиком посвятила сборам вещей, приборке и подготовке к возвращению домой. В последний момент она не устояла и взяла с собой маленькую косметику с самыми основными вещами. "Спрячу их в тайник, никто даже не узнает". Дорога отняла у неё восемь часов, она почти не делала остановок. Чем ближе Тея приближалась к родной провинции, тем сильнее было волнение. Усталость так же брала свое, с наступлением темноты Тее стало труднее концентрироваться на дороге. "Надеюсь, все пройдёт хорошо и они не начнут ругаться с порога". В родной город она въехала, отметив у себя лёгкую ностальгию. "Когда-то мне казалось, что мира за пределами города не существует. Всё, что я знала, находилось здесь. Теперь все кажется таким маленьким, но я ещё помню каждый уголок здесь". Тея подъехала к их участку, завела машину в небольшой гараж, взяла свою сумку и подошла к двери. "Сделай глубокий вдох, Тея, потом выдохни и заходи", – мысленно попросила она себя. Она зашла в прихожую. В нос ударил в нос запах мясного рагу. Из кухни вышла мать. – Наконец-то ты приехала. Мы заждались. Скоро вернётся отец, спустишься на ужин. Можешь пока отдохнуть с дороги, – она, как всегда, раздала указания, не тратя время на пустые разговоры. "Ничего не меняется". Тея улыбнулась ей: – Я рада тебя видеть. Мы поговорим на ужине? Мать с удивлением взглянула на неё, словно не ожидала услышать первую фразу, произнесенную дочерью. – Да, конечно. Пока я занята. Тея поднялась в свою комнату. Быстрый взгляд вокруг дал ей понять, что в комнату неоднократно заходила мать. Многие вещи были не на месте, занавески максимально широко распахнуты, в комнате физически ощущался холод и дискомфорт. Тея устало плюхнулась на кровать. "Надо сразу убрать косметику в тайник", – подумала она и подтянула к себе сумку. Вытащив косметичку, девушка прислушалась, прежде чем закрыть дверь. "Мама все ещё на кухне". Тея быстро отодвинула кровать от стены, нащупала щель и потянула. В детстве, прячась под кроватью во время грозы, она обнаружила маленькую дверцу, которую кто-то сделал в стене. За ней скрывалась небольшая ниша, в которой можно было хранить небольшие вещи. Найти тайник, не зная, где искать, было невозможно, и Тея этим воспользовалась. Сейчас, уже не помещаясь под кровать, Тея сидела перед дверцей, с улыбкой открыв её. В нише, полностью нетронутые, остались небольшие запасы старой, ненужной косметики, пара билетов из кино, на которое она тайком сбегала, блокнот с набросками и маленький кошелёк, в котором лежал её неизменный запас "на крайний случай". Тея складывала в него мелочь, которая пошла бы на вещь, которую ей точно не купили родители. Добавив к ним свою косметику, девушка плотно закрыла дверцу, задвинула кровать обратно и принялась разбирать вещи. За этим её и застал отец, когда зашёл в комнату. Тея тут же обернулась. – Здравствуй, папа. Отец кивнул. Облокотившись на дверной косяк и рассматривая стопку одежды на кровати, он выглядел удовлетворенным, хоть и уставшим. – Здравствуй, Тея. Хорошо, что ты дома. Добралась без проблем? – Конечно. – Тогда пошли ужинать. Следуя за отцом, Тея спустилась на кухню. Стол уже был накрыт, мама почтительно стояла перед своим стулом, ожидая их. Тея встала напротив неё. Голод давал о себе знать, пока дразнящий запах сытной пищи щекотал ноздри. Отец подошёл к своему месту и добродушно посмотрел на женщин. – Наша дочь вернулась домой целой и невредимой, а на столе есть еда. Давайте поблагодарим за это Господа Бога нашего. Дождавшись, пока отец сядет, Тея тоже заняла свое место, лихорадочно вспоминая слова. "Помню ли я молитву? Я четыре месяца не молилась". Фостер положила руки на стол, и их накрыли ладони родителей. Все члены семьи закрыли глаза и начали молиться. – Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди имели хлеб насущный. Просим Тебя через Христа, Господа нашего. Аминь. Слова молитвы сами пришли на ум, к большому облегчению Теи. "Всё идёт замечательно, я их не расстрою". Ужин семья поглощала в молчании. Тея с непривычки тянулась к телефону, лежащему на коленях, чтобы занять чем-то руки. Рагу было сытным и очень вкусным. "Хорошо наконец-то поесть настоящей домашней еды, а не готовой". Завершив ужин, мама занялась мытьем посуды. Тея спросила у отца: – Мне помочь маме? Тот задумчиво посмотрел на неё. – Нет. Поговорим. Как ты закончила семестр? Тея просияла: – На одни "Отлично", ни одного "Хорошо". Мне очень нравится учиться там. Отец одобрительно хмыкнул. – Похвально. Рад, что ты больше времени уделяешь учёбе, чем глупостям. Кстати, о них: завтра воскресенье, будет служба. После неё останешься на исповедь. Уверен, тебе есть за что просить прощения. Мне пригласить пастора с другой церкви? Тея моментально нахмурилась, услышав про исповедь. "Я и забыла об этом". Отец выжидающе смотрел на неё, не моргая. Тея опустила глаза, сверля взглядом царапину на лакированной поверхности стола взглядом, и кивнула. – Да, пожалуйста. Спасибо за заботу, папа, – она знала, что кротость ему нравилась больше всего. Отец потрепал её по голове, совсем не так ласково, как Джексон, больше путая волосы. – Умница. Теперь иди к себе, отдохни. Ты устала с дороги. Бросив последний взгляд на безучастно вытирающую тарелки маму, Тея поднялась к себе. Конечно, она не ожидала, что её достижения в учёбе сгладят промашки, ведь отец ничего не забывал. "Но все равно немного обидно, что они даже не сказали, что гордятся мной. И вот так теперь пройдут эти три недели". На исповеди Тея вспомнила, каким дискомфортом сопровождалось этой действо каждый раз. Отец всегда просил пастора с соседней церкви выслушать дочь и отпустить ей грехи, но Тея боялась, что тайна исповеди будет нарушена и отец всё узнает. Поэтому рассказывала она лишь о том, за чем её поймали, и добавляла незначительные факты, за которыми не последует наказания. Тея знала, что её неискренность и другой взгляд на вещи не дадут ей прощения, ведь она не чувствовала нужды каяться, не винила себя за то, что родители и Бог считали грехом. Придя к атеизму, полностью потеряв веру в Бога, она стала чувствовать себя чужой в церкви, в которой должна быть своей. Каждая исповедь была лживым фарсом, молитва – принуждением ради хороших отношений с семьёй, а служба – остатком тёплых воспоминаний о детстве. Справившись с этим, она вернулась домой. Следующие несколько дней они с матерью убирали дом, наряжали ёлку, и Тее доверили повесить на дверь рождественский венок. Предпраздничные хлопоты зажгли в ней новую искру: ожидание чудесного праздника и нормальное общение с семьёй. Мать разговаривала с ней больше обычного, даже расспрашивала о Реджайне. – Ты познакомилась с кем-нибудь интересным? – спросила она, когда они покупали продукты для праздничного стола. Перед Теей мысленно возник образ Ребекки, которая шла к ней между рядами сидений в кинозале, шла с широкой улыбкой, ведерком попкорна и газировкой. Она смущённо улыбнулась. – Есть кое-кто, кто мне нравится, но мы не торопимся с отношениями пока. Мать кивнула. – Хорошо. Помни о своей чести. Если это хороший, приличный молодой человек, он может приехать познакомиться с нами в пасхальные каникулы. Тея робко взглянула на неё. Раньше ей запрещали думать об отношениях, говорили, что девушку красит скромность, а не желание подцепить мужа. "А как родители отнеслись бы к тому, что я влюбилась в девушку? Они никогда ничего не говорили об этом, я даже не знаю. Религия, конечно, не одобряет, но ведь любовь к ближнему должна быть сильнее глупых предрассудков". В Рождество Тея была счастлива. Никто не ругался, они вели себя почти как нормальная, любящая семья. Отец даже позволил себе станцевать с матерью. Забравшись с ногами на диван, Тея восторженно смотрела на то, как преобразилась мать. Из строгой, уставшей домохозяйки за несколько секунд она превратилась в порозовевшую, красивую женщину, качающуюся в руках сильного мужчины. Этот танец случался раз в год, когда отец на пару минут ставил семью выше, чем религию, и для Теи этот танец был самым необычным зрелищем, которое она только могла видеть дома. По радио крутили любимую певицу родителей на Рождество. Тея с теплом в груди слушала знакомую песню, подпевая себе под нос: – О, святая ночь, звезды ярко сияют. Это ночь Рождения нашего дорогого Спасителя. Мир долго возлежал в грехе и ошибках, пока не появился Он, и душа познала свою ценность. "Вот бы так было всегда", – думала Тея. Её распирало чувство любви ко всему живому. Рождество было тем праздником, которое сплочало людей, приносило им уют и безопасность в души, помогало осмыслить прошедший год. "Всё же есть в нем какая-то магия", – Тея улыбнулась, вспомнив о Ребекке. "Интересно, как она там, в Норвегии? Надо поздравить её". Ледяной Чай: "Счастливого Рождества, Ребекка!" Ответ пришёл спустя пару часов, когда Тея уже ложилась спать. РебеккаМ007: "И тебе счастливого Рождества, Тея!" В инстаграме было слишком много поздравлений для одной счастливой, сытой девушки со слипающимися глазами, и Тея решила оставить их на утро. Ей снилось, как она дарит подарки Ребекке и её друзьям, после чего Ребекка при всех целует её и шепчет признание в любви, глядя этим чудесным, насмешливым взглядом.