***
«Послетраховое блаженство» на бумаге звучало нелепо, но у Тома не было иных слов, чтобы описать то илистое, летаргическое состояние, которое охватило его. Они были (в основном) все еще одеты, но горло Гарри было усеяно следами укусов, его губы были красными и влажными. Дверь была закрыта, и они слышали, как по квартире бродит Бродяга, так что не было никакого шанса, что их снова прервут. Том нежно провел пальцем по нижней губе Гарри, медленно вдавливая палец внутрь. Гарри принял его, кончик его языка был влажным, и ему было любопытно узнать вкус. — Соленый, — тихо сказал он, отпуская палец Тома. — На вкус как ты. — Очень на это надеюсь, — Том в последний раз поцеловал Гарри в губы. Ему нравилось видеть Гарри, словно плавающего в этом слишком большом свитере, мягком, таким маленьким и податливым. Его пальцы печально опустились к поясу трусов Гарри. Позже, пообещал он себе. Потакая своим желаниям, он слегка надавил на выпуклость Гарри, ухмыляясь в ответ на его шипение. Он так же быстро отстранился, оставив мальчика в состоянии чувствительной полутвердости. — Я хотел бы задать тебе несколько вопросов, если ты не возражаешь, — прошептал он, его дыхание опалило маленькие волоски у ушей Гарри. — Если мы будем действовать осторожно, ты станешь отличным свидетелем в суде. Джинни была твоей хорошей подругой, не так ли? Глаза Гарри закрылись. — Можно сказать и так, — пробормотал он. — Уверяю тебя, все, о чем мы здесь говорим, тут и останется, — твердо сказал Том. — Ты мог бы помочь нам найти пропавшую девушку… или я мог бы арестовать тебя, и мы не сможем сделать ничего подобного, — он быстро прижался губами к губам Гарри. — Очень, очень долго. Расскажи мне о Луне Лавгуд. — В постели? — Гарри застонал, пряча лицо в подушку. — Ты знаешь как убить настрой, Том. — Просто поддерживаю беседу, — невинно ответил он. Гарри издал неопределенный звук, повернув голову. Его глаза были плотно закрыты, кожа вокруг них сморщилась. — Она была прелестна, — сказал Гарри, помолчав. — Я не хотел думать, что Джинни может причинить ей боль, но как только я начал задумываться об этом, все стало слишком логичным. Между любовью и ненавистью всегда была тонкая грань, — его рука потянулась к рубашке Тома. — Ты думаешь, она мертва? — Я думаю, если Джинни хотела убить тебя, единственного, кто мог ее понять, у нее должна была быть причина, — решительно заявил Том. — С другой стороны, двое могут хранить тайну, если один из них мертв. — Я бы предпочел не говорить о моей смерти в постели, — устало сказал Гарри. Том провел пальцами по маленькому выступающему шраму на лбу Гарри. Кожа все еще была нежной, края пылали красным. — Если только ты не имеешь в виду la petite mort.* *La petite mort — это выражение, означающее «кратковременную потерю или ослабление сознания», и в современном употреблении относится конкретно к «ощущению посторгазма по сравнению со смертью». Том не ответил на провокацию, вместо этого — почти одержимо — обследывал шрам. Он был необычной формы, немного похожий на молнию. — Если мы собираемся обвинить Джинни в смерти Луны, мне может понадобиться больше, чем волосы, — сказал Том почти рассеянно. — Тело бы очень помогло. Он поправил подушку за спиной, откинулся назад и зевнул. — Она будет держать Луну рядом — где-нибудь в доступном месте, но не там, где она будет нести ответственность. — Кроме ее дома и дома ее родителей, у Джинни не так много безопасных мест. Только мой дом, я полагаю, — на мгновение зеленые глаза метнулись к шкафу. Комод безобидно загораживал вход. Том моргнул от внезапного осознания. — …Гарри, — начал он медленно, взгляд его скользнул к шкафу. — Что у тебя в шкафу? — П-просто плохие воспоминания. Плохие воспоминания, подумал Том. Как настоящий скелет в шкафу. — Хм, — сказал Гарри, наблюдая, как Том вылезает из кровати и пробирается к ящикам комода. Гарри искренне надеялся, что это может подождать. Гораздо позже. Глядя, как Том пыхтит и ворчит, отодвигая комод, Гарри закрыл лицо руками. Страх закрался внутрь, прорвавшись сквозь облегчение и удовольствие, которые Гарри испытывал всего несколько минут назад. Когда Том открыл дверцы шкафа, и на них сразу же обрушился ужасный гниющий запах. Он был смешан с духами, женским ароматом, испорченным разложением. — Ох, — выдохнул Гарри, поднося дрожащую руку ко рту и прикрывая нос. Запах был прогорклый. Спотыкаясь, он выбрался из постели, готовый к тому, что его стошнит. — О, боже. Свет залил шкаф, но единственное, что они увидели, было тело. Плотно завернутое в брезент и с окровавленными светлыми волосами, рассыпавшимися по полу, лежал труп Луны. Она была смертельно бледна, нижняя половина ее лица была закрыта — но того, что они могли видеть, было достаточно. С каменным лицом Том подкрался к ней, закатал рукава и осторожно приподнял ее веки. Она была давно мертва, ее прозрачные глаза затуманились и покрылись запекшейся кровью. Если бы желудок Тома не был таким крепким от многолетнего лицезрения подобных зверств, он бы снова попробовал свой завтрак. — Как ты мог не заметить этого здесь? — спросил он в ужасе, жар гнева обострил его тон. — Ты должен был хотя бы почувствовать запах. В зависимости от условий, температуры и потоков воздуха разложение должно было начаться через несколько дней. — Я не заметил… — Гарри прикрыл глаза ладонью, выражение его лица померкло. — Я думал, что это запах Бродяги, что он где-то устроил беспорядок. Я не был здесь несколько недель… Она, должно быть, принесла его сюда, когда я выгуливал собаку несколько недель назад, — сказал он почти смущенно. — Я заметил, что дверь не заперта, когда вернулся домой, но не придал этому особого значения. — Кажется, ты упомянул, что у нее есть ключ? — Д-да. — Мне нужно, чтобы ты был уверен, Гарри. Это… действительно может изобличить тебя. Не только тело, — Том поднялся с корточек. — Фотографии, кассеты, карта, диаметры гробов, — он осторожно взял уголок бумаги, поднимая ее со стола. Он осмотрел размеры проницательным взглядом, почти впечатленный. — Что все это значит? Это ты их делал? Я и не знал, что у тебя есть навыки умелого человека, — обвиняюще сказал Том. — Я знаю достаточно, — защищался Гарри. — Но… но у меня было наследство от моего крестного, которое помогло. Том выгнул бровь, откладывая пергамент. — Я думал, ты жил с тетей и дядей. Неужели ты лгал мне все это время? — Нет-нет, Том! Я жил. Он не мог взять меня под опеку, — настаивал Гарри, не сводя глаз с нимба светлых волос на полу. — Он был заключен в тюрьму и погиб в тюремной драке, когда мне было тринадцать. Я получил наследство, когда достиг совершеннолетия, достаточное, чтобы позволить себе школу. Но… там был еще и дом. В полном запустении, и более чем жуткий. Вся его семья была одержима смертью. Его отец делал гробы, его мать была гробовщицей, а его брат был последним телом, которое они похоронили. В подвале их дома хранились незаконченные образцы, и я их закончил, — объяснил он, скривив губы, когда Том подошел к стене с фотографиями. Том задержался на одном из них; это было расплывчатое изображение его самого, говорящего по мобильному телефону, когда он переходил улицу к работе. Пальцы Тома едва заметно дрожали. — Я сделал их — ну, более удобными для живого человека, просверлил отверстие для трубки, прикрепил записывающее устройство. Это… — он в бешенстве двинулся к устройству, спрятанному в одном из ящиков стола. Ему пришлось перегнуться через Луну, чтобы достать его. — Устройство автоматически посылало сигнал на мой компьютер, и мы переносили звук на кассеты. В основном это был способ следить за ними, я полагаю, — он покраснел, понимая, что это было практически само по себе признание. Когда выражение лица Тома осталось пустым и открытым, Гарри глубоко вздохнул. Он нервно теребил рукава свитера, не зная, с чего начать. — Подслушивая таким образом, мы чувствовали, что держим все под контролем, — пробормотал он, опустив голову. — И также это было для того, чтобы мы знали, когда придет время их освободить. Я звонил в полицию и… ну, остальное ты уже знаешь. — Наклонив голову, он протянул Тому магнитофон. Том поджал губы, борясь с разочарованием, которое грозило вырваться наружу. — Ты сохранил записи? Хранил их? Слушая их снова и снова, заново переживая их мучения… Гарри был поражен. — Нет! То есть… да, Джинни это делала. Это была ее идея. Ей нравилось слушать себя и Луну. Это было жутко. Я никогда такого не делал. Она всегда так злилась, потому что, несмотря на все ее усилия сделать Луну зависимой, — выдавил он. — У них все еще были проблемы. Меня от этого тошнило. — Так вот почему в нашем гробу не было записывающего устройства? — Я не хотел, чтобы она нас подслушивала, — лицо Гарри покраснело от смущения. — Это было только между нами. Она должна была оставить анонимное сообщение полиции после окончания дня; я знаю, что у нас было бы меньше времени, чем у других пар, но я слишком заботился о тебе, чтобы позволить тебе долго страдать. Том выгнул бровь. — Страдать, да? А что на счет «помощи» другим? Гарри быстро уточнил, маниакально дергая себя за рукава рубашки. — Теперь я знаю, что это была просто пытка. Это никому не помогало, только усугубляло ситуацию. Мундунгус Флетчер мертв, Миртл Уоррен пыталась покончить с собой — я слежу за ее социальными сетями. Дамблдор мертв. Луна пропала. Возможно, мне следовало позволить Джинни убить меня. Том издал горловой звук отвращения, и Гарри вздрогнул. — В какой степени это была твоя идея, Гарри? Он высунул язык, чтобы облизать его губы. — Не могу точно вспомнить, — медленно начал Гарри. Том сердито посмотрел на него. Гарри, поморщившись, взглянул на Луну. — М-мы можем поговорить в моей комнате? Запах… Том не сдвинулся ни на дюйм, даже не моргнул. Гарри подумал, не было ли это своего рода наказанием. — Хорошо, — он быстро заморгал, и в его глазах блеснула сдерживаемая волна слез. Это было похоже на попытку сдержать водопад, бессмысленную и болезненную. — Ладно, я понял. Тебе кажется, что я не достаточно себя ненавижу, Том? Это был я. Я… я начал это. Мне было грустно и отчаянно… я был жалок, — выплюнул он, царапая ногтями лицо. — Я много читал и нашел это исследование. Я думаю, ты тоже его читал — Взаимная уязвимость способствует близости. Обычно, когда мы с Джинни разговариваем, мне трудно вставить хоть слово. Она самая младшая из семи детей, ей приходится говорить громко, чтобы донести свою точку зрения — именно это делает ее такой хорошей журналисткой. Она доминирует в разговорах; т-так что, если мне удаётся что-то сказать, это должно быть значимо. Джинни была расстроена, потому что они с Луной поссорились. Они постоянно ссорились, как мне кажется, но все, что я сказал, это то, что они должны просто… сильнее сблизиться, — сказал он срывающимся голосом. — Что они должны поработать над своими отношениями — стать более уязвимыми друг для друга. И она… она захотела попробовать. — Есть огромная разница между тем, чтобы открыться друг другу, и тем, чтобы похоронить себя под землей, — резко сказал Том, его горло сжалось. — Я знаю. Я знаю. Тогда это прозвучало дико, я знал это… Но я не мог перестать думать об этом. Я не мог перестать мечтать об этом — быть в гробу, проснуться рядом с кем-то и знать, что через несколько коротких часов вы будете близки, как никогда. Это звучало как… как иммерсионная терапия, понимаешь? Лицом к лицу со своими страхами, бок о бок со своей второй половинкой. Гарри не смотрел ему в глаза. — Джинни позаботилась о том, чтобы усыпить Луну хлороформом. Кое-какие химикаты я взял с работы, но их довольно легко приготовить. Если у тебя есть хлорный отбеливатель, ты можешь смешать его с обычными бытовыми жидкостями. Ацетон — в лаке, изопропил — в спирте, — сказал он, нервничая. — Транспортировка была самой трудной частью. Мы закопали гроб заранее. Брат Джинни, Рон, работает внештатным строителем — он доверчив, а она умеет убеждать. Как только мы добрались до места захоронения, Джинни легко опустила себя и Луну в гроб. Я убедился, что она может дышать. Я убедился, что записывающее устройство работает. Весь смысл записи — это было для них, чтобы пары были в безопасности. Я не хотел подслушивать, но Джинни… она сказала мне подождать «волшебных слов», прежде чем звонить в полицию. Весь наш мотив состоял в том, чтобы заставить Луну признаться в своей любви к Джинни. Как только мы это сделали, дальше уже не должно было продолжаться. — Но это продолжилось, — сказал Том, и эти простые слова заставили Гарри полностью сосредоточиться на нем. — Джинни сказала, — пробормотал он, скривив губы. — Она сказала, что мы должны скрывать свою причастность. Если похищение будет разовым, она думала, что полиция заподозрит неладное. Том прищурился. — Но дело, скорее всего, осталось бы нераскрытым. Ты бы не попал в такую передрягу. Ты же понимаешь это? По щеке Гарри скатилась слеза. Он смахнул ее, и у него перехватило дыхание. — Я бы не справился без нее. Она бы не справилась без меня. Так было…это всегда были мы оба. Я признаю это. Возможно, это мои исследования стали причиной всего это, но она обострила все это. И я был достаточно извращен, чтобы согласиться. Со всем этим. — И сделать еще один шаг вперед, снова и снова? Теперь Гарри уже просто плакал. — Я чувствовал себя ужасно все это время, пока мы все подготавливали, само исполнение. И только тогда, когда мы их отпускали, я чувствовал такое огромное облегчение. Наблюдая, как они сближаются, объявляют о своей помолвке или начале отношений, я чувствовал, что сделал что-то удивительное. Я создал любовь из ничего, любовь из враждебности. Это… это было приятно. Джинни также нуждалась в подтверждении, что она тоже может жить долго и счастливо в своих отношениях, поэтому мы продолжали. Мы не могли остановиться. Это как зависимость. После Джинни и Луны были Гилдерой и Дунг, затем Миртл и Олив, затем Дамблдор и Гриндевальд. После них… я хотел остановиться. Я собирался, но мне вдруг показалось это несправедливым. — Его голос поднялся на октаву. — Мне казалось несправедливым, что у Джинни может быть ее настоящая любовь, что мои «пары» могут быть вместе, но… Но я нет. Нечестно, что у меня тоже никого нет. Том почувствовал во рту привкус желчи. Возможно, это был шок, который сделал его таким… таким смиренным до этого. Принять все до такой степени, чтобы переспать с молодым человеком… но видеть доказательство — слышать доказательство было почти невыносимо. До сих пор он по-настоящему не осознавал масштабов манипуляций Гарри. Была ли эта манипуляция задумана с жестокими намерениями, однако, было неясно. Расправив плечи, он вышел из маленького шкафа и тяжело прислонился к туалетному столику Гарри, дыша через рот. Он поднял голову, когда Гарри — молодой человек, благодарный за избавление от запаха, — закрыл за ними дверь шкафа. — Но почему я? — выплюнул он, ненавидя себя за то, что находил стройную фигуру Гарри, его сияющую в утреннем свете кожу, такими чертовски привлекательными. Оба они все еще были без штанов, и Тому захотелось мстительно раздеть другого мужчину догола. Он хотел обнажить безупречную кожу Гарри и испортить ее, поцарапать ногтями до кроваво-красных линий, ранить его физически также, как Том был ранен эмоционально. — Почему из всех людей ты выбрал именно меня? Я коп, тупица ты, если бы тебя кто-нибудь поймал… — Я хотел, чтобы это был ты, — быстро сказал Гарри, опускаясь на кровать. — Ты хотел, чтобы тебя поймали? — оскорбленно сказал Том. Гарри яростно замотал головой. Темные кудри развевались в воздухе, падая ему на глаза. — Не быть пойманным. Я хотел тебя. Впервые мы встретились после того, как Ромильда Вэйн попыталась угостить меня отравленным шоколадом. Она так упорно боролась с тобой, но ты был так спокоен, собран и казался таким… профессиональным. Ты представился старшим инспектором, и я спросил себя, почему из всех людей именно ко мне пришел на помощь такой важный человек. Том не мог не вспомнить. Он столько раз думал о том дне, не находя в памяти ни малейшего воспоминания о зеленоглазом мальчике. Тогда Гарри просто не был достаточно важен. Теперь он знал, что это не так, но это не меняло фактов. — В тот день у нас не хватало людей, — медленно произнес Том. — И меня уже тошнило от бумажной волокиты. Моя мать — у нее только что случился рецидив, и я хотел почувствовать что-нибудь, что напомнило бы мне, почему я служу в полиции. Поэтому я принял тогда этот вызов. Гарри на мгновение замолчал. Щеки слегка порозовели, он застенчиво поднял глаза. — Ну, я думал, это судьба. Я хотел поблагодарить тебя, но у меня не было возможности, — Гарри крепко сжал одеяло. — И я думал, что у меня больше никогда не будет такого шанса. Потом Слагхорн поручил мне работать в заднем помещении, а ты… ты начал заходить. Покупать лекарства для своей матери. Ты сказал Слагхорну, что цена не имеет значения, твоя мать хочет их получить. Я… я услышал твой голос и уронил пузырек. Он разбился вдребезги и запахло… — его глаза закрылись. — Пахло землей, грязью, землей и кровью. Я закрыл глаза и прислушался к твоему голосу, и я вспомнил твои темные кудри, твои проницательные глаза, эти скулы, эти сильные руки — я никогда не чувствовал такого раньше. Не совсем. Том нахмурил брови. Лесть задела его барьеры, и он не смог остановить сильно бьющееся сердце. — Что ты имеешь в виду? — Когда я был ребенком, я так сильно подавлял все это в себе. Мою… мою ориентацию, — сказал он, горько скривив губы. — Я уверен, что в вашем профиле было сказано, что я был «в шкафу». Возможно, даже импотент. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что это не так, я просто… подавлял все это. Я тосковал, но не мог прикоснуться. Я… я ненавидел себя и думал, что такой, как ты, никогда не сможет полюбить такого, как я. Потом я вспомнил — мои пары. Локхарт и Флетчер, Миртл и Олив — все они были из разных миров, и все же — они смогли найти это счастье. Почему я не смогу? Том прислонился к туалетному столику, наблюдая за отражением Гарри прищуренными глазами. Было почти невозможно устоять перед искушением протянуть руку и утешить. Прошлой ночью это было легко. Почему вдруг стало так тяжело? Вот тебе и самоустранение, поморщился Том. Он помнил, как предсказывал, что все это закончится только слезами и разбитым сердцем. Гарри был… он был сломлен. Его отражение было словно искажено, когда мальчик свернулся калачиком на кровати, одинокий и изолированный. Он напоминал ребенка, и Том невольно представил себе маленького мальчика с лохматыми волосами и костлявыми конечностями, свернувшегося калачиком в чулане под лестницей. — Пожалуйста, не сердись на меня, — почти умолял Гарри. — Я не хотел тебя обманывать, но это был единственный способ… единственный способ … — Гарри замолчал, не в силах закончить фразу. — Единственный способ показать свою любовь? Я это уже слышал, — сплюнул Том. — Все было по-настоящему, Том, — поклялся Гарри. — Все, что я сказал, все эмоции. Это было просто… просто срежиссировано. Голубые глаза закатились вверх, все еще сверкая. — Да поможет мне Бог, но я верю тебе. Я хочу помочь тебе, но для этого тебе придется рассказать мне все, — губы Тома горько скривились. — И под всем я подразумеваю все, Гарри. Похищения, организация, ваши мотивы. Исчезновение Луны. Я заслуживаю этого, не так ли? — И даже больше, — тихо добавил Гарри. Пробежав взглядом по телу Гарри — увидев, что его ноги дрожат, ткань свитера натянулась, а щеки покраснели от волнения, — глаза Тома потемнели. — Я… я просто не понимаю, — тихо проговорил Гарри. — Ты офицер полиции. Как ты можешь просто… — он закрыл глаза. — Я чувствую, что все это ловушка, и как только я выйду из этого дома, меня арестуют. Это ловушка, в которую я охотно попаду, но все равно ловушка. Губы Тома сжались, став тонкими. — Я тоже ничего не понимаю. Мне так странно, что, несмотря на значок и наручники в кармане пальто, я не арестовал тебя. Все начинает выглядеть совсем по-другому, — его губы нахмурились. — К-как так? Том наблюдал за своим отражением, проводя рукой по щеке. Гарри смотрел на него широко раскрытыми зелеными глазами. — Я обнаружил, что… мне не нравится тот человек, которым я был раньше. Человек, которым я стал. Холодный. Бесчувственный. Я воздвиг все эти стены, что бы не чувствовать боль. Ты разрушил их. Гарри поморщился. — Мне очень жаль. — Не стоит, — вздохнул Том, почти побежденный. — Так, конечно, труднее, но я чувствую… эту странную эмоцию, настойчивую, несмотря на гнев и боль. Возможно, это довольство. — Счастье? — с надеждой выдохнул Гарри. — Что бы это ни было, это чувство, которого я не испытывал так давно, что оно кажется мне чужим. Гарри умоляюще посмотрел. Он скромно лежал на кровати, поджав под себя колени в позе подчинения. — Том. Ты… ты вернулся к жизни. Я сожалею обо всем, кроме тебя, — горячо сказал он. — Я видел, что мои действия сделали с другими парами; это привело их к ненависти, к наркотикам, к убийству. Я боялся, что это случится и с нами, как только ты все узнаешь. Как только я выбрался из гроба, я не мог позволить тебе поцеловать меня, зная, что я сделал. Я не мог… я не мог так запятнать тебя. Я не заслуживаю ни твоей помощи, ни твоей жалости…. Странно, что всего несколько дней назад это Том думал, что не заслуживает Гарри. — Жалость? — Том словно попробовал слово. — Нет, это не жалость, Гарри. Это кажется правильным, не так ли? Что кто-то, отчаянно нуждающийся в любви, влюбляется в кого-то, кто ее боится. Какой-то извращенный ад. Ты ведь любишь меня, правда? — Я никогда не хотел ничего больше, чем тебя, — выпалил Гарри. — Сначала это было даже не сексуальное влечение, а скорее… эмоциональное. Я хотел, чтобы твои глаза смотрели на меня, видели меня. Я хотел, чтобы твое каменное лицо улыбнулось. Я хотел услышать, как ты произносишь мое имя с любовью в голосе, и я хотел произнести твое в ответ. Все его тело содрогнулось. Том медленно отошел от туалетного столика и повернулся к Гарри. — Я все спланировал. Я велел Джинни похитить тебя, так что мы могли бы встретиться в гробу. Я лежал рядом с тобой, не спал целый час, пока она спускала нас. Я наблюдал за тобой в темноте, просто тихо дыша. Если бы я закрыл глаза, то смог бы представить, будто мы в постели. Вместе. Ничего из того, что я сказал в гробу, не было ложью — по крайней мере, ничего важного. Это был я, — слова вырвались из его рта, невнятные. Тому пришлось напрячься, чтобы расслышать его. — «Я», которое было напугано, ранено и одиноко, и так же уязвимо, как и другие мои жертвы. Я чувствовал, как проходит каждая секунда, и мне хотелось остаться там навсегда. Я был уверен в том, что мы сможем выбраться, но — когда срок истек — я почти успокоился. Я хотел остаться в тот момент между жизнью и смертью с тобой. Я хотел умереть вместе с тобой. Умереть с тем, кого я любил. И чтобы наша любовь превзошла… Локон упал ему на глаза, и Том, не задумываясь, смахнул его. — Жизнь и смерть, — прошептал Том. Он вдруг оказался близко — слишком близко. Он дышал в шею Гарри, склонившись над телом мальчика с осторожностью. Зеленые глаза распахнулись, встретившись взглядом с Томом. — Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его, — сказал Гарри, высунув язык, чтобы слизнуть соль своих слез. Том тоже хотел их попробовать. Том наклонился ближе, обхватив тело Гарри коленями — тюрьма из плоти и сильных мышц. — Ты был моим Богом, — выдохнул Гарри, выгибаясь от прикосновения. — Я доверял тебе больше, чем Джинни, чтобы вытащить нас оттуда. — Тогда доверься мне, — сказал Том, его дыхание щекотало губы Гарри. Они были меньше чем на волосок друг от друга, близко, но недостаточно близко. Том держал его сильно. — У нас есть тело Луны. У нас есть все доказательства, чтобы предъявить ей обвинение… — Ты хочешь сказать… — Гарри задрожал. Он слишком боялся надеяться. — Что мы с тобой можем быть свободны? — Именно это я и хочу сказать. Постарайся не отставать. — Я… я пытаюсь, Том. Но как ты объяснишь мое присутствие? Мои отпечатки повсюду, — Гарри положил руки на грудь Тома, ощупывая карман его рубашки. Фотография внутри сморщилась, и Гарри достал ее. Боль пронзила его глаза. Том отшвырнул фотографию и сам уставился на нее. — Ты нашел его первым, — задумчиво начал он. — Ты нашел все… тело, фотографии, все. Ты поймал ее у себя дома, когда она пыталась обвинить тебя в похищении и убийстве. Была потасовка… — пальцы Тома коснулись шрама на лбу Гарри. Гарри поморщился, рана все еще была чувствительной. — И я просто случайно оказался рядом, заехав за тобой для нашего первого свидания. Я услышал шум — захотел выяснить вероятную причину — и ворвался внутрь как раз в тот момент, когда Джинни сбежала. — Так… все? — недоверчиво спросил Гарри. — Все на плечи Джинни? Том, как она могла похоронить сама себя? — Не все такие проницательные, как ты, дорогой, — Том произнёс ласковое слово, довольный, когда Гарри покраснел. — Возможно, это была уловка — уловка любовниц, с ней и Луной, чтобы оживить их любовную жизнь. Но Джинни стала одержима идеей «помогать» другим — давать им такой же шанс на любовь, как ей и Луне. Гарри боролся под Томом, подталкивая его вверх. Их бедра случайно соприкоснулись, и Гарри замер. — Луна… она невиновна, Том. Мы не можем… — Она мертва, Гарри, — прошипел Том ему на ухо. — И у нее были абьюзивные отношения, эмоционально и физически. Эти двое подходят под наш профиль. Невинная, скромная, маленького роста. Джинни была умна, а Луна — альтруистична. Мы предсказывали жестокое обращение в прошлом Свахи, — он виновато коснулся губами мочки уха Гарри, и мальчик вздрогнул. — И, будучи самой младшей из семи, Джинни, должно быть, временами чувствовала себя обделенной вниманием — ее голос было трудно услышать, и, несмотря на все суровые условия жизни в больших семьях, насилие было единственным способом, который она знала. Луна, между тем, была пацифисткой. И эти две личности столкнулись и сбили с толку даже наших лучших профайлеров. Гарри тихо задыхался, не в силах контролировать вращение бедер, когда Том хрипло заговорил ему на ухо. — Это была любовная уловка, — продолжал Том. — И ничего больше — пока это не стало смертельным, и они не набросились друг на друга. Где работала Луна, Гарри? — Она п-писала для журнала о природе. О — о экзотических животных и растениях. Ее друг Невилл владел д-детским садом, — пробормотал Гарри, пока Том пробирался к угловатой яремной вене мальчика. Том ухмыльнулся, уткнувшись в разгоряченную кожу. Ужасно удобно. — Значит, у нее был доступ к растениям? К ядам и химикатам? — Я… я думаю, да, — сдавленно ответил Гарри. Том прикусил губами адамово яблоко. Для Гарри это была настоящая пытка. — Хорошо, — выдохнул он. Не желая отпускать Гарри, он приподнял бедра. — Кроме того, — промурлыкал он. — Одна из твоих жертв, Миртл, вспомнила о твоей собаке. Что с этим делать? Гарри прикусил губу, сожалея о потере трения. — Джинни иногда сидела с собакой. Когда мне приходилось работать сверхурочно или ездить на конференции вместо Слагхорна, — тихо предложил он. — Том? Ты… ты думаешь, это прокатит? Том отстранился. Его лицо было мягким, нежным, с опасным блеском в глазах. Он провел пальцами вниз, к сердцу Гарри. Пульс был быстрым, и Том был в восторге; держать сердце монстра в своей руке было формой контроля, от которого он никогда не хотел бы отказываться. — У меня есть связи, Гарри. Я близко знаком с процессом расследования, и я скрупулезен. Но чтобы это сработало — нужно быть полностью преданным. — П-преданным? — пискнул Гарри. — Да. Ты должен верить, что ты невиновен. Верить в свою жизнь, — его ногти впились в грудь Гарри, царапая. Гарри выгнул спину. — Верен мне. Довериться мне. Ты доверил мне вытащить тебя из гроба живым, Гарри. Сможешь ли доверить и это? Глядя в эти зеленые глаза, сверкающие, как изумруды, Том уже знал ответ. Гарри с благоговением уставился на Тома, пораженный тем, что такой человек — когда-то хороший, благородный человек — посвятил себя делу Гарри. Гарри задумался — приравнивается ли обязательство к любви? Он полагал, что это не имеет значения; до тех пор, пока Том продолжал прикасаться к нему вот так, защищая его вот так, произнося его имя ровным, контролирующим тоном. Гарри готов был умереть сотней маленьких смертей, лишь бы сохранить это. Он выдохнул эти слова и наклонился вперед, чтобы прошептать их Тому в губы. — Да. Том поцеловал его в ответ, так же яростно. Из них двоих Том по-прежнему был темнее; он просто лучше умел это скрывать. Если бы они сейчас сравнили демонов и тьму… Счет был бы абсолютно равным.***
(картинка обязательна к просмотру) https://s3.amazonaws.com/otw-ao3-icons/work_skins/icons/205716/original.png?1544832531 Перейти к … [12:05] (Музыкальная заставка) СКИТЕР: Ну, что скажете? После этого короткого перерыва перейдем к трудным вопросам? ПОТТЕР: О, так вопрос о нашей сексуальной жизни не был трудным? СКИТЕР: Мистер Поттер, вы хитрец! Я понимаю, почему он тебе нравится, Том. РИДДЛ (фыркает): Иногда я сам удивляюсь. СКИТЕР: Шутки в сторону, Гарри, я знаю, что это трудная тема для тебя, но я должна спросить. Ты был лучшим другом Джинни Уизли — и ничего не заметил? Хоть что-нибудь? ПОТТЕР: Ты была ее коллегой, Рита. Я оглядываюсь, и мой взгляд на нее предвзят. Я теперь подозреваю все. Каждое ее слово, каждый странный взгляд, каждая мрачная шутка. То, как она говорила о Луне, особенно убийственно. Я думал, что они идеальная пара. Я хотел быть таким же, как они, найти кого-то, кого я люблю настолько, чтобы… ну, ты понимаешь. Закопаться на шесть футов под землей в погоне за чертовски хорошей беседой. СКИТЕР: Но у них ничего не вышло, не так ли? И у других пар. Но это сработало для вас? РИДДЛ: Так оно и было. Будьте уверены, мы не будем участвовать в незаконных сделках с наркотиками, спать с нашими секретаршами или душить друг друга во сне. Я надеюсь. (Смеется) СКИТЕР: Да, конечно, выдавать желаемое за действительное — это хорошо, но… РИДДЛ: Доказательство в пудинге. ПОТТЕР: Я никогда не понимал этого высказывания. (Смеется) СКИТЕР: Ха! И я тоже. Но, пожалуйста, Том, продолжай. РИДДЛ: Мы разорвали шаблон. Мы выбрались из гроба, бросая вызов методике Свахи — Джинни. Мы пережили Джинни, снова и снова. Я не сомневаюсь, что мы вместе переживем любые препятствия на нашем пути. СКИТЕР: Хорошо сказано, Том. ПОТТЕР: Он хорошо владеет словами. СКИТЕР: Интересно, что нужно сделать, чтобы он потерял дар речи, а, Гарри? (Смеется) РИДДЛ: Ах, пожалуйста, задай еще один вопрос, Рита. СКИТЕР: Хорошо, хорошо. Кстати, о предательстве, Гарри, что ты думаешь об обвинениях Уизли в том, что ты был ее соучастником, Клайдом их Бонни? ПОТТЕР: Звучит смешно, когда ты так говоришь. Это больно, вот и все. Даже зная все, что она сделала, ее предательство ранит больше всего. РИДДЛ: Гарри уже достаточно пережил и без этих ложных обвинений, выставляющих его кем-то другим, кроме того, кем он является — выжившим. ПОТТЕР: Том… мы оба. Я бы не выжил без тебя. РИДДЛ (наклоняясь для поцелуя): Ни я, ни ты. СКИТЕР: О, как мило. Мне не хотелось бы лишать вас удовольствия, мальчики, но у вас здесь многомиллионная аудитория. И у нас есть ограничение по времени. О, теперь Гарри покраснел. ПОТТЕР: П-простите. РИДДЛ: Я не собираюсь извиняться за это. СКИТТЕР: Я и не жду от тебя этого, Том. Я просто поражена. Несмотря ни на что, вы вместе… РИДДЛ: Не несмотря ни на что, Рита — из-за всего. Мы бы никогда не встретились, мы бы никогда не создали эту глубокую связь без всего, что произошло. ПОТТЕР: Я был в темном месте, когда встретил Тома. И в переносном, и в прямом смысле. Я только что смирился со своей сексуальностью и испытывал… трудности с поиском здоровых способов справиться с прошлой травмой. ТОМ: Дорогой. ПОТТЕР: Все в порядке. Я в порядке. Но на самом деле Том спас мне жизнь. Это факт. СКИТЕР: Выкопать себе дорогу из могилы было настоящим подвигом. ПОТТЕР: Ну, желание выжить было довольно сильным. И не обидно, потому что он пообещал меня поцеловать. СКИТЕР: Он поцеловал тебя, как обещал? РИДДЛ: В конце концов, я так и сделал. Но потом — когда мы вышли, мы оба устали и были покрыты грязью. Это было некрасиво, и обмен слюной не входил в наш список. ПОТТЕР: Да, я истекал кровью отсюда, я могу показать вам шрам. СКИТЕР: О боже, это выглядит болезненно. И у тебя есть еще один шрам от нападения Джинни, верно? Некоторые читатели называют тебя «Мальчиком, который выжил». Это довольно странно, не правда ли? ПОТТЕР: Э-э, нет. Я просто Гарри, пожалуйста. Только Гарри. СКИТЕР: Ну, или это, или «Избранный». Учитывая, что вас двоих подобрали… РИДДЛ: Мы поняли. СКИТЕР: Хм. Так зачем же так долго ждать поцелуя? ПОТТЕР: За пределами гроба все было по-другому. Мы больше не были двумя людьми на грани смерти. Мы просто пытались найти дорогу домой. Мы нашли дальнобойщика, и Том связался с одним из своих коллег, Дигглом… РИДДЛ: Я полагаю, вы хорошо его знаете, Рита? Возможно, вы расстроитесь, узнав, что он недавно потерял работу — он сливал секреты прессе, я полагаю, вы ничего об этом не знаете? СКИТЕР (откашливается): Я…э-э… я не имею понятия. Гарри, пожалуйста, продолжай? ПОТТЕР: … ну, после этого все произошло так быстро. Приехала местная полиция и скорая помощь, меня отвезли в больницу, а Том остался — для него это всегда работа. Мы… мы потеряли связь на какое-то время, пока Том не воспользовался своим знаменитым мужеством полицейского и не пригласил меня на свидание. Оказывается, мы оба какое-то время мечтали друг о друге. СКИТЕР: Боюсь спросить, что это за мечты. (Смеется). Как прошло ваше первое свидание? РИДДЛ: Вы, наверное, уже все об этом слышали. Вы написали половину новостных статей о взломе и попытке подставы. И, честно говоря, нам надоело об этом говорить. Мы просто хотим … мы хотим быть вместе и продолжать действовать единым фронтом. СКИТЕР — Значит, вы любите друг друга? Действительно? РИДДЛ: Есть интересное слово для таких, как мы. С такой любовью, как у нас. СКИТЕР: И что же это? РИДДЛ (беря ПОТТЕРА за руку): Идеальная пара. И я полагаю, что мы должны благодарить за это только одного человека. Нашу Сваху. СКИТЕР (садясь): Очень интересно. Так значит вы оправдываете… РИДДЛ (перебивая): Разве у нас не кончается время, Рита? СКИТЕР: Хорошо, хорошо. У меня к вам только один последний вопрос, ребята. Я слышала, ты получаешь опеку над ребенком — твоим крестником, Гарри? ПОТТЕР (улыбается): Да, Тедди. Его бабушка уже не так молода, как раньше, и я подал прошение о его опекунстве. РИДДЛ: Или, скорее, уже получил. ПОТТЕР: Выгодно иметь парня, который является полицейским; судья любит Тома. Мы также купили дом рядом с матерью Тома, так что у Тедди не будет недостатка в бабушках, которые обожают его. СКИТЕР: Как ты думаешь, ты будешь хорошим отцом? Вы оба? Полицейский и начинающий шеф-повар? РИДДЛ: Наша работа не имеет ничего общего с родительством, хотя у нас, конечно, будет отличная домашняя еда. (Смеется). Гарри будет отличным отцом. Он добрый и терпеливый, и поскольку он знает, что такое тьма… он сможет научить Тедди как стать светом. ПОТТЕР: И у нас есть собака. Дети любят собак. СКИТЕР: А собаки любят детей. (Смеется). Будет ли у Тедди маленький брат или сестра? ПОТТЕР: О-о. Думаю, это разговор на другой день. СКИТЕР: Может быть, уже сейчас назначим встречу? Нет? Мы можем обсудить детали позже. Было приятно поговорить с вами обоими, и я желаю всего наилучшего вашей маленькой семье; вы оба невероятно храбры, и я хочу поблагодарить вас за встречу со мной. Как всегда, я, Рита Скитер… ПОТТЕР (перебивает): А я Гарри Поттер! Всегда хотел это сделать. СКИТЕР: Может, тоже хотите обозначиться, детектив? РИДДЛ: Я старший инспектор Томас Риддл. Называй звание правильно. СКИТЕР (пожимает плечами).: Ну почти. И это было внутренние эклюзивное интервью по делу о Свахе! [Далее: ШОКИРУЮЩЕ! Директор G runnings Drills арестован по обвинению в хищении и жестоком обращении с детьми!]