***
Генма оказался втянут в это случайно. Сидя за рулем припаркованного во дворе общежития микроавтобуса, он беспокойно постукивал по рулю, отбивая ритм своей любимой песни. Год назад у лаборатории был свой водитель, но после ухудшения финансовой ситуации и урезания бюджета им пришлось сократить беднягу. Зато Генма теперь был не последним на районе человеком, и хоть он не совсем понимал, почему вирусологи были так сильно взволнованы, он чувствовал, что выполняет какую-то невероятно важную миссию, от которой зависит судьба человечества. В принципе, так и было. Кабуто шуршал своим противочумным костюмом на соседнем от водителя сиденье, пытаясь надеть маску назад на лицо. Генме выделили только лишь респиратор и две пары перчаток. Охранник с интересом взглянул на ученого, и на его лице медленно вырисовалась ухмылка. — Док, вы как будто скафандр натягиваете, — хохотнул он. — Это противочумный костюм первого типа, а не скафандр, — раздраженно буркнул Кабуто. — Да хоть десятого, мне-то что. Все равно на космонавта похожи. Якуши в очередной раз одарил несчастного охранника презрительным взглядом и, наконец, вылез из машины. В правой руке он крепко сжимал связку ключей, которую Конан отдала ему, чтобы не пришлось выламывать дверь квартиры. Он ещё раз посмотрел на вырезанный на ключе номер и сверился с адресом. Это определенно был тот дом. — Вылезайте, — скомандовал Кабуто, уже в пятый раз проверяя, достаточно ли хорошо маска прилегает к лицу. — Вы идете со мной. — А я зачем нужен-то? — фыркнул Генма, убирая руки с руля. — Девушку нужно положить на носилки, мне одному не донести. В подъезде было настолько тихо, что, если прислушаться, можно было услышать, как вода текла по трубам. Сотрудники вирусологический лаборатории неспешно поднимались по ступеням, словно в попытке оттянуть время. И если Кабуто храбрился как мог, ведь для него, как ученого, это был невероятный шанс прикоснуться к открытию, то вот охранника совершенно не радовала перспектива оказаться в помещении, где уже несколько дней находится зараженная неизвестным вирусом девушка. Провернув ключ в замке, доктор Якуши медленно прошел в квартиру. Конан не соврала — все было в крови. В коридоре, прямо у порога, она была ещё совсем свежая. Ученый понятия не имел, какое количество крови потеряла студентка за последние несколько дней, но он был удивлен, что она, по словам Конан, вчера была ещё жива. Осторожно переступая через рвоту и кровь, он прошел в квартиру. На двери изнутри было множество багровых следов и мелких, едва заметных царапин. Несчастная пыталась выбраться, но не могла — дверь была заперта снаружи. Кабуто обернулся на застывшего в дверях охранника, на лбу которого проступил холодный пот. Он в нерешительности завис прямо у порога, испуганным взглядом смотря за спину вирусологу и мысленно радуясь тому, что респиратор перебивал все запахи. Ученый строго взглянул на своего сопровождающего и запретил тому прикасаться к чему бы то ни было. Даже он сам боялся находиться в квартире несмотря на защитный костюм. Не теряя времени, он прошел внутрь гостиной. Окна были плотно зашторены, свет выключен, и даже несмотря на светлое время суток, в квартире стоял полумрак, ориентироваться в котором было не так уж и просто. Но долго искать пациентку не пришлось — она лежала на полу в гостиной, скрючившись в неестественной позе и пряча лицо от света. — Карин, вы слышите меня? — научный интерес пересилил страх, и Кабуто вмиг опустился на колени рядом с зараженной. — Я доктор вирусолог. Сейчас мы заберем вас в лабораторию и постараемся помочь. Это было настолько наглой ложью, что от сказанного на языке проступила горечь. Они ничем не могли помочь бедняге, но она для них могла сделать многое. Однако самой студентке, пребывавшей в крайне сомнительном состоянии сознания, знать об этом было необязательно. Услышав чужой голос, она зацепилась за луч надежды и принялась бормотать и молить о помощи, в то время как Кабуто продолжал играть роль доброго врача. Генма, стоявший с носилками позади него, ощутил накативший на него приступ тошноты. Все вокруг напоминало ему жуткие кадры из фильма ужасов, стереть из памяти которые он уже никогда не сможет. Кое-как уложив мучившуюся от нечеловеческих болей девушку на носилки, они подняли её и вынесли из квартиры. Помещение было необходимо запечатать. Они потратили ещё десять минут, стоя на лестничной клетке, пока Кабуто закрывал дверь на ключ и накладывал поверх неё ядовито-желтую ленту с крючковатыми символами биологической угрозы. Им повезло, что во дворе не было назойливых прохожих и других любопытных студентов, что так и норовили сунуть свой нос туда, куда не надо. Кабуто и Генма принялись грузить носилки в багажное отделение микроавтобуса, как вдруг девушка заняла сидячее положение и вся посерела прямо на глазах у вирусолога. Тот даже среагировать не успел — зараженную вырвало ему прямо на защитный костюм. Кровь, кусочки непереваренной пищи, желчь — даже сквозь плотно прилегавшую к лицу маску он ощутил отвратительный запах, и еле сдержался, чтобы не отпустить носилки. — Док, вы как? — раздался взволнованный голос Генмы. До ужаса напуганный и ошарашенный произошедшим Кабуто неподвижно застыл. Сегодня было воскресенье. Его вызвали на работу рано утром в связи со вспышкой инфекционного заболевания в стране, ведь было необходимо задействовать как можно больше сотрудников научных центров. Он вышел в воскресенье на работу, взволнованный и полный предвкушений, но он и не подозревал, что ему придется лично столкнуться с этим. — Я… Я в порядке, — промямлил Якуши. — Загружайте носилки в багажник. Ничего не трогайте, респиратор не снимайте, понятно? — его голос дрожал, выдавая наполнивший его с головы до пят ужас. — Мне… Мне нужен новый халат, черт. Он отпустил носилки, позволяя Генме затащить их в багажник до конца. — Док, у нас нет запасных. Надо ехать назад в лабораторию. Садитесь… — Я поеду в багажном отделении, — отрезал Кабуто, отступая от Генмы на шаг назад и давая тому обойти автомобиль, чтобы сесть за водительское сиденье. — Все в порядке, просто… Просто довезите нас как можно скорее. Остаток пути Кабуто провел, разговаривая с находившейся в состоянии помутневшего рассудка девушкой, чтобы хоть как-то вернуть её к реальности. Она реагировала на свет и на звук, дыхание и пульс были в норме, но её стеклянный взгляд словно смотрел сквозь вирусолога. Она отвечала односложно, и Кабуто казалось, что если бы она могла плакать, то обязательно расплакалась бы. Ей было страшно от непонимания того, что происходило с ней, но ещё страшнее ей было от осознания своей скорой кончины. Она прекрасно понимала, зачем её везут в лабораторию, несмотря на все заверения вирусолога о том, что ей помогут. Дорога назад казалась мучительно долгой для всех троих, и, когда на горизонте наконец показалось серое с огромными окнами здание вирусологической лаборатории, Генма с облегчением вздохнул. В фойе их никто не встретил, только кондиционер тихо и противно жужжал, разгоняя прохладный воздух по помещению. С поста охраны Генма вызвал Шизуне, которая должна была подготовить помещение для карантина, однако её ответ удивил охранника. Доктор сказала, что зараженную пациентку необходимо доставить прямо в лабораторию, располагавшуюся ниже уровня нулевого этажа. — Дальше я сам, — Кабуто не дал Генме проследовать за ним в лифт, тормознув его прямо перед тяжелыми металлическими дверями.***
— Ну, кажется, мы сегодня ночуем здесь, — пробурчал Орочимару, снимая с лица респиратор. — Ты всегда здесь ночуешь, — отшутилась Цунаде, плюхаясь на офисный стул и подтягивая себя к рабочему столу. Часы пробили пол двенадцатого. Весь день с самого утра они проводили всевозможные тесты и анализы, оставаясь на связи с Токио. Ещё двадцать пять зараженных, девять случаев превращения или, как это назвали токийские вирусологи, «инициации». Благодаря оперативной работе ученых был установлен основной тип передачи — контактный. А также гемоконтактный, поскольку кровь являлась важным элементом в распространении инфекции. Цунаде зевнула, вывела на экран ноутбука первые снимки вирусов и принялась сравнивать их с теми, что они получили из Токио. — Невероятно, — завороженно прошептала она. — Мы и впрямь стоим на пороге открытия нового вируса. Никогда не видела ничего подобного. — Главное, чтобы этот вирус не угробил нас прежде, чем мы разберемся, что с ним делать. Я не намерен умирать, пока мы не расшифруем его геном, — Орочимару звучал раздраженно, но одновременно с этим в его голосе слышалось столько уверенности и бодрости, что даже Цунаде, несмотря на усталость, заряжалась этой инициативностью от него. — Кстати, спешу тебе сообщить, моя дорогая коллега, — он сделал паузу и прокрутился на стуле вокруг своей оси, — он не выживает на открытом воздухе дольше получаса. Крайне неживучий вирус, хочу я сказать. — Ему и не требуется, он не передается аэрозольными путями, — ответила ему женщина, не отрываясь от компьютера. — У меня глаза уже болят в экран пялиться. — Ну так отвлекись, иди налей себе кофе. У нас ещё море забот, не позволяй своему организму мешать тебе работать, — ворчливо ответил ей Яшагоро, продолжая крутиться на офисном стуле, словно ребенок. — Где там Шизуне потерялась? Нам срочно нужно её обрадовать. Её и этих недоумков из Токио. — Она висит на телефоне с центром по контролю заболеваний. — Решают вопрос насчет введения карантинных мероприятий? Тяжелые стеклянные двери разъехались в стороны, и Шизуне, легка на помине, появилась в одном из залов лаборатории, замученная и еле стоявшая на ногах. Она присела на угол пустовавшего стола и бегло оценила обстановку в помещении. — Токио закрыли на карантин. Они оцепляют весь город прямо сейчас, — выдохнула эпидемиолог, опуская взгляд на свои босые ноги (она сняла туфли ещё два часа назад, когда поняла, что от постоянного хождения на каблуках натерла себе костяшки пальцев). — Вовремя спохватились, — рыкнула Цунаде. — К нам эта зараза уже приползла, поздно пить Боржоми. — Зато теперь мы можем заняться настоящими исследованиями, а не тыкать палочками в несчастные вирусы гепатита, — парировал Орочимару. — Тебя хлебом не корми, дай потыкать во что-то новое, — Цунаде показала ему язык, на что мужчина ответил тем же. Шизуне закатила глаза. Именно этот детский сад в составе из двух великовозрастных ученых был главной надеждой и будущим науки в Конохе. Впрочем, при всей своей внешней дурашливости и несерьезности, оба вирусолога были специалистами международного уровня, о которых говорили не только в их стране. Шизуне ещё на протяжении пары минут наблюдала за препираниями двух сорокалетних ученых, пока на них не зашипел сидевший в дальнем углу Кабуто. Того все ещё трясло от пережитого утром стресса, и он то и дело поглядывал на часы, чтобы посмотреть, сколько времени прошло с того момента, как инфицированная девушка выблевала на него все содержимое своего желудка (и даже больше). — Что с девушкой? — доктор Сенджу вновь приняла серьезный вид и сложила руки на груди. — Добавьте к симптомам ретроградную амнезию, — оживился Кабуто, все ещё бледный, как фарфор. — Доктор Като, скажите врачам и ученым из Токио, что они бессовестно пропустили этот симптом. — С чего ты сделал такой вывод? — оживился Орочимару. — Я два раза разговаривал с ней сегодня, и она понятия не имеет, как оказалась здесь. Она не помнит, как провела всю пятницу вместе с соседкой. Некоторые участки её памяти будто бы стерты. Она теряется в показаниях, мне даже последовательную цепь событий не выстроить, и все из-за этого. — При ретроградной амнезии происходит потеря памяти о тех событиях, что предшествовали повреждению клеток мозга, — начал бубнить себе под нос Орочимару, будто бы пробуя этот симптом на слух. — Ты прав, Кабуто. Удивительно, а ты, оказывается, сообразительный. — Повреждение клеток мозга значит, что вирус атакует нервную систему. И пищеварительную, и дыхательную тоже, — Цунаде откинулась на спинку стула. — Что за сверх-вирус такой…***
Конан и Пэйна отпустили ранним утром. Весь прошлый день и всю ночь молодые люди провели одни в закрытой палате без возможности расслабиться хотя бы на минуту. Измученные почти полным отсутствием сна и постоянным пребыванием в состоянии тревоги, им даже не хватило сил, чтобы обрадоваться тому, что инфекция их не коснулась. Ещё какое-то время они сидели в фойе лаборатории, пустыми глазами изучая тянущиеся в разные стороны коридоры-лучики, каждый из которых от центрального зала отделяла массивная стеклянная дверь. Конан лежала на диванчике рядом с пустым и выключенным давным-давно фонтаном, а Пэйн сидел рядом на кафельном полу, головой приложившись к холодному камню, из которого были выложены стенки этого небольшого оазиса, располагавшегося в самом сердце здания. Генма тоскливо смотрел на переутомившихся от стресса ребят, нутром чувствуя, что теперь ни для кого из жителей Конохи жизнь не будет прежней. Вирусологи, отдохнувшие всего несколько часов, как ужаленные носились по лаборатории, собирая все больше и больше информации о неизвестном вирусе. Организм Орочимару последние двадцать четыре часа работал только на кофеине и научном азарте, в то время как Цунаде становилась бодрее, когда злилась или раздражалась от тупости своих токийских коллег. — Пропустили ретроградную амнезию… Надо же такими безмозглыми быть, — шипела она, дрожащими руками пытаясь поджечь последнюю, прибереженную на подобный день сигарету. Шизуне вошла без стука, и Цунаде тут же закашлялась и замахала рукой, пытаясь разогнать дым по кабинету. Эпидемиолог лишь в удивлении изогнула бровь, но решила проигнорировать странное поведение коллеги — в конце концов, сейчас все были в состоянии нервного напряжения. — Я еду в центральный госпиталь. Утром мне позвонил один из местных врачей, сказал, что у них, возможно, есть несколько зараженных, — отчеканила женщина, скидывая с плеч халат и начиная переодеваться в противочумный костюм прямо в кабинете у своей коллеги. Цунаде вновь закашляла. — Что собираешься делать? — поняв, что доктору Като, в общем-то, наплевать на сигарету, она вытащила пепельницу из верхнего ящика стола. — Собираюсь закрывать их на полный карантин, — её голос был похож на металл. — Мэр дал мне разрешение на введение карантинных мероприятий, а также пообещал поддержку со стороны силовых структур. — Силовые структуры? — прохрипела Сенджу, выпуская дым в сторону. — Я выпросила спецназ. — Ты что, хочешь больницу штурмом брать, если они сами не сдадутся тебе в руки? — Это просто для безопасности. Если то, что мы видели на той видеозаписи — правда, то я хочу быть готовой настолько, насколько это возможно.