Создатель кукол

…к тому моменту, когда мы добрались до Анны, было уже слишком поздно. Ей дважды ввели парализирующее вещество; созданного Шерлоком противоядия не было достаточно для противостояния двум дозам. Её сердце остановилось в карете скорой помощи, и я не мог оживить её. Если быть честным, то это чудо, что она была жива, когда Шерлок добрался до неё. Но чудеса не всегда соотносятся с нашей суровой реальностью: Анна Хантингтон умерла. Создатель кукол, Джеймс Парсонс, был приговорён к пожизненному заключению в тюрьме без возможности апеллировать, без какого-либо шанса получить условно-досрочное освобождение. Жюри признало его виновным во всех четырнадцати похищениях и в сорок одном убийстве. Не то чтобы этот приговор был сюрпризом для кого-либо; мужчина сознался во всех четырнадцати похищениях, когда Шерлок столкнулся с ним в доме 14 на Гилфорд стрит. Все улики указывали на него. Инспектор Лестрейд, Шерлок и я были вызваны свидетельствовать против него. Одного свидетельства Шерлока могло хватить для осуждения. Я уверен, что прокурор-барристер использовал меня и Лестрейда для количества. Так, по прошествии двенадцати лет царствование Создателя кукол наконец окончено навсегда. Я могу обещать вам, что он никогда не вернётся. Наташа Болстед очнулась, после того как мы забрали её из Кенсингтонских садов. Учитывая то, что она была в коме в течение пяти дней, сейчас она находится в очень хорошем состоянии. Я лично проводил первый осмотр, и её тело положительно реагирует на регулярное принятие лекарств. В общем и целом, физически Наташа будет в полном порядке. Насчёт психологического состояния мы не будем знать какое-то время. После пробуждения она была не в состоянии вспомнить время, проведённое рядом с Создателем кукол. Без сомнения, эта амнезия произошла из-за пережитой психологической травмы, нанесённой похищением. В конце концов, она видела, как её обоих родителей убили. Может быть, даже лучше, что она не помнит, по крайней мере, на некоторое время. Комитет по делам несовершеннолетних старается найти ей нового опекуна; и это, вкупе со здоровьем, поводы для беспокойства. Правда, однажды ей придётся столкнуться с этими воспоминаниями, и я могу только помолиться, чтобы с ней был кто-то рядом, когда это произойдёт. Похороны Анны были этим днём. Я знаю, что из-за обстоятельств нашим долгом было присутствовать на них: мне, Шерлоку и Лестрейду. Но не поэтому мы были там; мы были там потому, что она была нашим другом. И мы должны были с ней попрощаться. Я знаю, многие из вас, читающих, видели её только висящей из окна; кажется, только эти кадры СМИ хотят показывать, говоря про Создателя кукол. Всё, что вы знаете, так это то, что она была жертвой в ужасном деле. Но это не то, за что её должны запомнить. Она заслуживает гораздо большего, чем это. Итак, заканчивая эту запись, я хочу, чтобы вы запомнили кое-что: она не только «ещё одна работа Создателя кукол». Она гораздо больше этого. Мы выиграли игру. Дело Создателя кукол может быть официально закрыто. — JW ХХХХХХХХХХ Щёлкнув мышкой, Джон закрыл ноутбук и откинулся в кресле. Он глубоко выдохнул, после чего сделал глоток чая. — Уже закончил? — пробормотал Шерлок из-за своего микроскопа на кухне. — Да, — ответил Ватсон устало, отрывая взгляд от своего стола и ноутбука впервые после возвращения с похорон. Он хотел сказать ещё что-то, как вдруг телефон Шерлока завибрировал. Когда его друг схватил телефон с кухонного стола, Джон знал, что всё, что он скажет сейчас, уже не будет обработано детективом. Вздохнув снова, он погрузился в молчание. После проведённых последних дней в поиске подсказок было странно находиться в 221Б по Бейкер стрит, когда на улице ещё было светло, и свет проникал в комнату, наполняя её приятным теплом. В этом свете можно было заметить летающие пылинки, что не было удивительным, учитывая состояние гостиной. Организованный хаос, как Шерлок описал это. Ну, для Джона это был просто хаос, но он не был в настроении, чтобы его убирать. Книги по-прежнему разбросаны по кофейному столику, грязные чашки и кружки до сих пор стояли на каждой возможной поверхности. Скрипка Шерлока находилась в кресле, пыль осела на её струны. Кухня была не лучше: химические бутылки валялись от столешницы до раковины. Когда Джон проверил холодильник раннее этим днём, он увидел четыре глазных яблока (все с различными цветами радужной оболочки глаза), флаконы со свёртывающейся кровью, новый набор больших пальцев рук и один палец ноги. О, и язык; как он мог забыть отвратительный, скользкий язык, который лежал рядом с молоком? Он не мог. Столешница была застлана оборудованием, делая её непригодной для обычных вещей, которые делали люди, например, для приёма пищи. Но, положа руку на сердце, Джон действительно не чувствовал аппетита после того, как увидел этот язык… — Новый рекорд, — послышался голос Шерлока, перебивающий тишину. Сам детектив не поднял глаз от телефона, его большой палец листал страницы вниз, что-то нажимая при этом, видимо, чтобы увеличить изображение. — Прости? — спросил Джон, приподнимая брови в замешательстве. Если речь шла о новом деле, но он и понятия не имел… — Три часа; твой новый рекорд по записи целого дела. — Подожди, — остановил Джон, делая глоток чая и схватывая контекст, — ты читаешь мой блог с телефона? — Да, Джон. Мой телефон уведомил меня пару секунд назад, что ты опубликовал новое сообщение в своём блоге. — Ты можешь делать это? — Да, Джон, — ответил Шерлок с намёком на язвительную насмешку. — Возможно читать блоги с телефона. Приспособься к новым технологиям, пожалуйста. Наступила пауза, так как Шерлок продолжил читать, а Джон молча потягивал чай. Когда он посмотрел на кухню, то он увидел знакомую картину: Шерлок сидел на своём стуле, одетый в тёмную рубашку, которых у него, кажется, было десять или пятнадцать штук. На лице было знакомое выражение: губы сжаты, глаза сосредоточены на телефоне, который он держал в бледных руках. Неважно, сколько раз Ватсон видел его таким, каждый раз он чувствовал некий комфорт. Он был там и всегда будет. Вдруг Джон усмехнулся. — Что? — пробормотал Шерлок себе по нос, не в состоянии сосредоточиться на словах, зная, что его друг смеётся над ним. Джон снова усмехнулся. — Ты подписан на блог про себя, невозможно сделать что-то более самовлюблённое, не так ли? Когда Шерлок закатил глаза, Джон покачал головой и продолжал посмеиваться. Шерлок тяжело вздохнул. — Конечно, я подписался, — проговорил он в свою защиту. - То, что ты публикуешь в Интернете, доступно всем моим врагам… — В том числе и Майкрофту, — закончил Джон саркастически. — …в том числе и Майкрофту. Лучше знать, как они воспринимают мою жизнь, чтобы я мог найти эффективный способ реакции. Кроме того, это блог не про меня. Этот блог про нас. — Это блог о том, как ты раскрываешь дела, Шерлок. — Твоими глазами, — возразил Холмс. — Как будто моё мнение что-то значит. — Твои мнения очень многое значат для меня. — Шерлок отвёл глаза от телефона, чтобы посмотреть на Джона. Это был первый раз за долгое время, когда детектив слышал смех Джона, и это что-то значило. Он пропустил его. На одну секунду они смогли вернуться к жизни, которая была до дела Создателя кукол, до того момента, как Анна Хантингтон вошла в их квартиру. Шерлок наслаждался этим моментом. — Так, — Джон оттолкнулся от стула, — твоё мнение? — О блоге? — Шерлок прищурился. — Нет, о твоём чае — конечно, о блоге! Что ты думаешь? — Короткие предложения соответствуют стилю врача, использование простых прилагательных для описания гротескных сцен преступления, возможно, от армии, малое использование личного мнения удаляет объективность, но её можно увидеть через описания… — Ты знаешь, что я имею в виду, Шерлок. — Здесь ничего нет про Элизу Холтон. — Ну, — вздохнул Джон, — ты слышал, что раннее сказал Лестрейд: Хантингтоны не хотят, чтобы эта информация стала публичной. Я должен уважать их решение. — О, вряд ли, — опровергнул Шерлок с раздражением. — Они её приёмные родители. Будто они могут остановить тебя от публикации правды в этом случае. — Ты, наверное, прав, — согласился Джон. - Но, как сказал Лестрейд, они заслуживают частную жизнь. — Серьёзно, ты ценишь приватность больше правды? — фыркнул детектив. — Шутки от моего личного блоггера… Ладно, пусть будет так. Однако, кажется, ты опустил свидетельство Парсонса про его семью. Лицо Джона осунулось. Шерлок смотрел, как его глаза бегали в поисках ответа где-то на полу в гостиной перед ним. Он открыл рот, будто жедая сказать что-то, а потом закрыл его. Шерлок терпеливо ждал. — Я, — наконец начал Ватсон, — я просто не мог записать это. — Почему нет? — надавил Шерлок. — Потому что люди не должны знать об этом. Холмс склонил голову в любопытстве, не понимая рассуждений Джона. Блоггер спокойно продолжил: — Послушай: то, что сделал Создатель кукол, непростительно, и мы все это знаем. Но то, что случилось с Джеймсом Парсонсом… людям просто не стоит знать. Они не хотят знать этого. Это слишком противоречиво. Шерлок, я знаю, что ты умеешь раскладывать всё по категориям, отделять логику от эмоций, но мы, все остальные, не можем. Сейчас мир хочет ненавидеть Создателя кукол. Им не стоит ощущать сочувствие к человеку, который стоит за всем этим, потому что, имея сочувствие… Понять боль, которую он испытывал в своём безумии, люди просто не хотят этого. Это побеждает ненависть к тому, что он сделал. Сказав это, Джон отвернулся от Шерлока к камину. Пробковая доска всё ещё висела здесь, цветные нитки проходили по карте. Вот они, все разрушения Создателя кукол, воссозданные с математической точностью. Убийства, похищения, выставка тел в цветном композиции. Но здесь было нечто большее, чем сухие факты, даты и адреса. Когда Джон подошёл и сорвал карту, Шерлок уже понял, о чём он думал. После того, как Шерлок нашёл его в комнате для осмотра пациентов, они не говорили об Анне Хантингтон. Это была тема, которой ни один из них не хотел касаться: один потому, что стал случайной причиной смерти, второй же потому, что не смог этому помешать. На самом деле, не было способа избежать этого разговора, но никто из них не знал, как начать. — Джон, — сказал Шерлок, но Ватсон не обернулся. — Я принимаю полную ответственность за её смерть, вы с Лестрейдом были… — Не надо, — оборвал Джон. Он слегка повернул голову, будто бы собираясь развернуться к Шерлоку, но не стал делать этого. — Ты не… — Да, я, Джон. Я сделал… — Не говори этого. — Мне пришлось; это было моей… — Нет, ты сделал то, что должен был, и… — Давай, обвини меня. — Просто остановись. Вастон наконец развернулся к нему. Когда Шерлок смотрел на друга, он видел эмоции, которые он испытывал. Его тусклые глаза были печальны; даже когда он изобразил улыбку «всё в порядке», детектив мог видеть, что ему всё ещё больно. Когда Холмс хотел сказать что-то, Джон поднял руку. — пожалуйста, не надо. Ты сделал то, что должен был сделать, Шерлок. Ты сделал всё, что не могли сделать мы с Лестрейдом. — Голос Джон был расслаблен, как будто он говорил то, что было логично и правильно. — Не за что извиняться. Ты поймал Создателя кукол — это всё, чего ей хотелось. Я просто надеялся, что есть другой способ, понимаешь? Это всё; я не виню тебя за то, что случилось с Анной. — Я просто хочу, чтобы ты кое-что понял. — Глаза Джона забродили, когда он пытался сформулировать свои мысли в слова. Он провёл рукой перед Шерлоком, собираясь что-то сказать, приоткрыл рот, но вместо этого отвернулся. Хмыкнув, он посмотрел на Холмса усталыми глазами. В них не было гнева, лишь отчаянная мольба. — Ты не можешь оставить игру с человеческими жизнями. Это не первый раз, когда ты поступил так: была Соу Лин, убитая своим братом, пока мы исследовали Чёрный Лотос. Была старуха, которая взорвалась, когда пыталась рассказать тебе про Мориарти. Ты заставил Генри Найта стоять в поле в ночи, где он был почти что съеден гончей, которой так боялся. Ты даже играл со своей жизнью, когда спрыгнул с крыши больницы святого Барда. Тебе повезло Шерлок: двое из этих людей выжили, а оставшихся двоих ты почти что не знал. Но это… — Джон вздохнул. — Это было слишком близко. Ты играешь по правилам, и когда противник играет по правилам, то ты всегда выигрываешь. Но они не всегда будут играть по правилам; такие люди, как Мориарти или Парсонс и все те чёртовы психопаты, не думают о правилах. Я знаю, что ты в курсе, но ты не можешь продолжать играть жизнями так, как ты делаешь это. — Ты сделал то, что Анна хотела, ведь она не была против игры. Я был; и Лестрейд точно был. Но ты не был, тебе слишком хотелось сыграть в эту игру, а Анна поощряла тебя. Эти игры, Шерлок… Эти игры убивают людей. Джон сделал паузу, давая время, чтобы его мнение было услышано. Он покачал головой. — Прости; я слишком зацикливаюсь на вещах. Ты сделал всё возможное, чтобы найти её, так что всё. Я имею в виду, её последними словами было… Внутри Джона всё дрожало, когда он вспоминал о последней сказанной ей фразе: Сделайте мне одолжение и останьтесь. -… её последними словами было «всё кончено». И она права: это всё. Ничего не осталось несделанным. Я ничего не могу изменить, мне придётся принять это. Она мертва. Мы не можем вернуть её. Шерлок смотрел на него с сомнением, но Ватсон остановил его: — Серьёзно, Шерлок, не беспокойся обо мне. Я в порядке. Джон собирался уходить. Всё, чего ему сейчас хотелось были душ и хороший сон. Добравшись до двери, он остановился. Был ещё один вопрос, ответ на который он хотел знать. — Ещё кое-что, — проговорил Джон. — Что? — спросил Шерлок плавно. — Когда Майкрофт был у нас однажды ночью, он увидел книгу «Белая птичка» и сказал мне одну вещь. Шерлок… тебе всегда хотелось быть пиратом из-за Питера Пэна? ХХХХХХХХХХ На следующее утро Джон проснулся рано и был бодр. После первой удавшейся попытки выспаться за последние месяцы он чувствовал себя прекрасно. ВО всяком случае, до тех пор пока не заметил картинку на своём комоде. Вот она, фотография такого размера, какую обычно вставляют в бумажник. Казалось, это было совсем недавно. Вероятно, сразу после окончания полицейской академии. На ней было голубое пальто и туфли на каблуках, её рюкзак изящно свисал с плеча. Тот, кто сделал этот снимок, застал её врасплох, подойдя сзади; наверное, этот кто-то позвал её по имени, чтобы она обернулась. Тёмные локоны волос обрамляли её бледное лицо. Одна рука застыла около губ, которые складывались в редкую улыбку. И в её тёмных глазах был вызов, с которым она жила так долго. Джон взял фотографию в руку; он забыл, что снял её с пробковой доски и сунул в карман. Когда он достал ключи, то и фотография тоже последовала за ними, оставшись на комоде. Его пальцы касались мягкой поверхности, поглаживая её. Анна Хантингтон, 18 лет. Это заставило его сердце заныть. Она ушла, уже похоронена в земле. Они никогда не увидят друг друга снова. Только одна вещь утешала его: он был рядом с ней. Когда Шерлок инсценировал своё самоубийство, худшей частью было понимание, что он ничего не может сделать для своего друга. Он был на крыше одну секунду, следующую уже лежал мёртвым на асфальте. Но он был рядом с Анной; он провёл пальцами по её руке, когда она умирала. Она была напугана, но она не умирала в одиночестве. Он остался, остался с ней до самого конца, до того момента, когда её сердце остановилось. По крайней мере, это было всё, что он мог ей предложить. — Я здесь, — прошептал он, закрыв глаза. — Я здесь. С этими словами Джон открыл нижний ящик комода и положил в него фотографию. Там она и останется, похороненная в старой военной униформе. Это единственное, что ему оставалось. Он сделает именно так, как хотела Анна: отпустит. — ДЖОН! — закричал Шерлок из гостиной. Послышался тяжёлый шум, сопровождаемый звуком падения, и Джон бросился вниз по лестнице на звуки переполоха. — О чём ты кричишь так рано утром? Холмс бросил Джону куртку, после чего взял и своё пальто. — Лестрейд написал мне. Тройное убийство в Брикстоне. — Позволь мне угадать: мы собираемся прямо сейчас. — Если ты готов. Не стареете, не так ли, доктор Ватсон? — Нет, Шерлок; я не тот, кто упал, пытаясь перепрыгнуть через диван. Шерлок посмотрел на чёрный диван, прищурившись, и стал завязывать синий шарф вокруг шеи. — Он был на моём пути. Джон усмехнулся. Детектив полетел вниз по лестнице 221Б по Бейкер стрит и бросился к двери такси. Только тройное убийство может заставить человека быть таким взволнованным с утра пораньше. Многообещающее начало дня, сказал бы Шерлок. И с этим, Джон накинул куртку на плечи и поспешил на улицу, где Шерлок уже запрыгивал в машину и бешено печатал что-то на своём телефоне, без сомнения, сообщение Лестрейду. Когда он залез внутрь, Джон стал расспрашивать о деталях убийств и о телах. Три «блестяще-кровавых» трупа. Действительно многообещающе.