Горящие глаза напротив

— перестань так со мной обращаться! перестань делать вид, будто я заслужила заботу и хоть что-то хорошее! — Белла... — нет, нет, заткнись! закрой свой отвратительный рот! она металась по комнате, не в силах найти предмет, на который могла бы выместить свою злость. Гермиона сидела в кресле. как и всегда. Беллатрисе хотелось ударить её, сломать, разорвать, пытать до помутнения рассудка, но она не могла. что-то сжималось в груди каждый раз, когда она смотрела в эти спокойные глаза. — я ненавижу тебя — я знаю конечно, она знала. Беллатрикс говорила это по 200 раз на дню. конечно, Гермиона знала. но, к ужасу Беллатрикс, она знала не то, что она ее ненавидит, а то, что так она пытается выстроить стену между ними. поставить барьер. Гермиона знала, что женщина пытается убедить ее в собственной жестокости. конечно, Гермиона знала о том, что Беллатрикс привыкла к страху, унижениям, к тому, что её считают монстром, чудовищем, и ее пугали добрые глаза и теплая улыбка. её пугала любовь, с которой девушка обратилась к ней. — я ненавижу тебя. — да, ты уже говорила. Беллатрикс метнулась к креслу и села на Гермиону. любой другой человек испугался бы и сжался в попытке отстраниться, но Гермиона привыкла. она знала, что если Беллатрикс осмелится причинить ей боль, то страдать потом будет не меньше, если не больше. — я ненавижу тебя она нависала над девушкой и сверлила ее гневным взглядом. наверное, Гермиона должна была испугаться, но все, что она чувствовала — это дрожь ведьмы. да, она снова между страхом и заботой выбрала заботу. нет, ей не хотелось её обнять и укутать в плед, но она бы хотела дать Беллатрикс успокоительное и заказать курс у психотерапевта. ей просто хотелось помочь. вдруг Беллатрикс впилась в ее губы. требовательно, жёстко. Гермиона отвечала слабо, даже нежно, — и это бесило ведьму. она начала покусывать нижнюю губу, зная, что причиняет боль. возможно, хоть так ей удастся вывести девушку на эмоции. возможно, хоть так она убедится, что Беллатрикс монстр, кем её все считают. но Гермиона улыбнулась. как и сотни раз до этого. Беллатрикс отстранилась и принялась кусать шею. больно, но недостаточно. — давай, Белла, давай. вдруг она остановилась. глаза ее снова горели бешенством. она встала с коленей Гермионы и бросилась в другой конец комнаты. с камина она схватила палочку, изогнутую, как коготь хищной птицы, и направила её на девушку. — а так? так ты тоже будешь убеждать меня, чтобы я продолжала? Гермиона одними губами прошептала "давай", и зелёный луч света наполнил комнату. вспышка была настолько яркой и настолько мощной, что даже Беллатрикс закрыла глаза. послышался звон, а потом все стихло. женщина отвернулась и прислонилась лбом к стене. наверное, это был первый раз, когда она позволила себе плакать в присутствии кого бы то ни было. она сотрясалась в беззвучных рыданиях. чьи-то теплые руки коснулись плеча. — я разбила твою любимую вазу. — ничего, Белла, купим новую. Беллатрикс повернулась к Гермионе и обняла ее, прижимаясь все ближе, как ребенок к маме. — почему я не смогла. я ведь монстр. — потому что ты не монстр, Белла. больше нет.