Горящие глаза напротив

вязкая духота клуба ударяет в голову, вечно движущаяся людская масса наводит скорее тоску, чем облегчение. ее цель – забыться, и она не собирается отступать. Гермиона спускается по лестнице прямо в толпу потных тел и продвигается к бару. она ненавидит шумные вечеринки и выпивку, но теперь это единственный шанс отвлечься. ее парня бывшего парня только что (если за "только что" можно считать несколько прошедших часов истерики) сдали его же друзья, приложив два десятка фотографий с разными девушками и их переписками. ее экс возлюбленный оказался обычной мразью с красивым личиком. Гермиона ненавидит его и сейчас собирается заглушить (или умножить) ненависть в стакане, возможно не одном, крепкого алкоголя. спустя две бутылки она выходит на танцпол, ведомая лишь желанием подвигаться в такт бессмысленных басов. ее толкают люди, она толкает их, наверное, это и называется танцами. её тело почти не слушается, отдаваясь с концами общему веселью и фальшивому счастью. мимо мелькают лица людей, но как же ей плевать. впервые за день она улыбается совершенно искренне, ей даже почти смешно. множество рук и голов мелькают где-то рядом, и ей так чертовски хорошо. она подходит к бару только за новой порцией алкоголя и снова возвращается в сумасшедшую массу. вокруг люди, лица, тела, крики, смех. она не чувствует где заканчивается она и начинаются другие. они все танцуют, танцуют, танцуют. им весело и они смеются. это так глупо и наивно. так смешно и бессмысленно. Гермиона в бессилии опускается на диван где-то в глубине зала, тяжело дыша. ей нужен небольшой отдых, и она будет готова снова окунуться в пучину алкогольных испарений. рядом кто-то плюхается, но Гермиона не обращает внимание. сейчас ничего не стоит ее внимания. — хорошо двигаешься, — слышится голос из темноты, и Гермиона переводит взгляд на фигуру рядом. это женщина. частые вспышки ультрафиолетовых ламп сменяются на ее лице красным, синим, жёлтым, зелёным. Гермионе трудно рассмотреть ее лучше, но она определенно красивая. она ей нравится, и Гермионе становится смешно. она хватает незнакомку за руку и тянет ее вглубь веселящейся толпы. танцевать с кем-то намного веселее, и она смеётся. танцует и смеётся. двигается в такт, извивается в нелепых движениях и смеётся, так безудержно смеётся. женщина так близко, и она так хорошо танцует, ее красно-сине-желто-зеленые губы в любом освещении такие красивые и манящие. да, именно манящие. и Гермиона не сдерживается, даже не пытается. она прижимается к ним. закрывает глаза и впивается в теплые губы, сминая их своими. незнакомка отвечает, ее руки уже путешествуют по спине, волосам, шее Гермионы. девушка разрывает поцелуй и снова смеётся. она так сильно пьяна и ей так откровенно плевать. она снова целует теперь синие губы, чужой язык проникает в рот и соединяется с её. языки кружатся в такт музыке, руки по-хозяйски забираются под рубашки друг друга, ложатся на шеи, исследуют. руки, язык, волосы, синий, жёлтый, красный, зеленый везде. все смешивается в бурном ритме танца и смеха, заглушающегося поцелуями. — давай уйдем отсюда, — слышит Гермиона громкий голос. кажется, это её. — давай, — губы женщины шевелятся, наверное, это говорит она. Гермиона все ещё смеётся, пробираясь через толпу к выходу и успокаивается только когда свежий ночной воздух наполняет лёгкие. в её руке чужая ладонь, она обнаруживает на другом ее конце все ту же незнакомку и улыбается ей, снова впиваясь в губы. они такие красивые в теплом свете ночного фонаря. — я хочу тебя, — снова слышит свой голос Гермиона. где-то на краю сознания колышется слабый протестующий голосок, но она его игнорирует и целует шею женщины. она так вкусно пахнет, её запах создан богами, не менее, — мы можем поехать к тебе? женщина кивает и отстраняется, чтобы набрать номер такси. они целуются все время, пока нерасторопный водитель кружит в поисках входа в клуб. Гермиона уже почти привыкла к шелковой блузке под руками и тёплым губам под своими губами. они отрываются друг от друга только чтобы сесть в такси, а затем целуются целуются целуются. возможно, это неприлично, но какая разница. Гермиона не совсем уловила момент, когда они оказались в прихожей квартиры, впрочем, ей оно и неважно. ее губы ноют, но она продолжает целовать целовать целовать. ей жарко, но она тянется к пеклу все ближе. она готова сгореть в пожаре красоты женщины, готова кануть в лету в сладком запахе дорогих духов и забыться в соблазнительном омуте похоти. Гермиона чувствует, что женщина везде, и ей, черт возьми, это нравится. мягкий шелк кровати касается кожи, и незнакомка разрывает на ней блузку. разум туманится желанием, и Гермиона снова тянется за поцелуем, получает желаемое и громко стонет, когда чужие горячие руки касаются внутренней стороны бедра. — трахни меня, — ее дыхание горячее, ей почти стыдно, но плавящееся нутро так отчаянно просит, что она не в силах сопротивляться. ей нужна эта женщина, нужно освобождение. — все что пожелаешь, милая, — шепчут губы, и Гермиона хочет снова украсть поцелуй, но задыхается, когда теплые пальцы касаются сосредочения ее желания. — блять, — стонет девушка, и женщина начинает двигаться. быстро, безжалостно. ее яростные движения лишь распаляют пламя. она так близко, но так далеко за слоем этой чертовой одежды. Гермиона слышит треск ткани и обнаруживает в своих руках тряпку, которая совсем недавно была великолепной блузкой. впрочем, ей плевать. она отбрасывает вещь и прижимается к горячему телу. идеальному телу. просящему телу. Гермиона чувствует, как пальцы проникают внутрь, и не старается сдерживать крики. женщина жестока, так чертовски сладко жестока, и Гермиона задыхается, чувствуя, что настигает своего пика. она яростно трётся о пальцы, ища освобождения. желанная разрядка так близко, когда женщина вдруг начинает замедляться. оргазм буквально ускользает из рук Гермионы, и ее сбившееся дыхание становится ещё чаще, возмущеннее. — нет, нет, нет, что ты творишь?? — женщина хищно улыбается, грубо целует Гермиону в губы и начинает двигаться со скоростью вдвое больше. мир взрывается на миллиарды осколков, и Гермиона изгибается под женщиной. глаза застилает пелена слез, а воздух наполняет лёгкие. Гермиона часто дышит, пока незнакомка гладит ее пульсирующий клитор. — у меня никогда не было секса с девушкой, — шепчет Гермиона. ее губы болят самой приятной в мире болью, а в голове абсолютная пустота. — все бывает в жизни впервые, — женщина ухмыляется, на дне ее черных глаз плещется непрекрытое желание. ее бедра все ещё по обе стороны от Гермионы, и она этим нагло пользуется. девушка находит ширинку брюк женщины и, глядя ей прямо в глаза, расстёгивает. за ней следует и пуговица, а затем она позволяет женщине самостоятельно снять штаны. наконец, ее руки проникают под нижнее белье, и она почти стонет от адского жара тела. вязкая лава на ее пальцах, и она скользит в женское нутро, следя за каждой эмоцией на очерченном кудрями лице. женщина закрывает глаза, выгибается, и, Гермиона может поклясться, это самый красивый вид, который она когда-либо видела. её пальцы начинают двигаться медленно, почти испытывающе, женщина сжимает челюсти и Гермиона сжаливается, ускоряясь. она наблюдает за своей властью, и власть пьянит ее сильнее выпитого алкоголя. чувство полного контроля обволакивает ее и заставляет двигаться сильнее, быстрее. поза стесняет движения, но её это не волнует. горящие черные глаза – вот что важно. почему она раньше не видела, какие они красивые? женщина хватает ее за подбородок и целует. так глубоко и крепко целует, пока Гермиона двигается, двигается, двигается. она доводит и наслаждается этим. — я хочу, чтобы ты кончила, — шепчет прямо в губы, и женщина начинает двигать бедрами активнее. она насаживается на Гермиону и так сладко стонет. девушка касается ее клитора и надавливает, пока ее руки все проникают, проникают и проникают в горящий ад женщины. бешеный танец достигает своего пика, и незнакомка громко и протяжно стонет, обмякая рядом с Гермионой. ***

она никогда не болела с похмелья и этот раз не стал исключением. единственное, что она чувствовала, когда проснулась и обнаружила себя рядом с незнакомой женщиной – стыд. вина захлестнула ее, погнала из квартиры, и Гермиона позорно сбежала, не оставив и записки. до занятий в ВУЗе оставалось несколько часов, и она поехала домой, проклиная весь свет, а в первую очередь себя. — никогда больше, никогда, никогда, никогда, — твердила она себе, смывая последствия ночи. ей было так отвратительно стыдно, так омерзительно от себя самой. она яростно терла себя мочалкой, но в конце концов обессиленно опустила руки и расплакалась. так позорно разревелась в собственной ванной после того, как переспала со случайной женщиной, не узнав даже ее имени. внутренняя борьба бушевала в ней все время сборов в ВУЗ, но в итоге Гермиона решила, что виноват ее бывший парень-идиот, а про эту ночь она постарается больше никогда не вспоминать и сделает все возможное, чтобы такого не повторилось. в конце концов, все совершают ошибки. Гермиона зашла в стены своего ВУЗа – он всегда ее успокаивал – и пошла на первую пару. проходя мимо зеркала, она со стыдом отметила, что выглядит так же, как обычно: идеально приличной. вздохнув, Гермиона зашла в аудиторию, где ее уже ждали однокурсники. она была старостой, так что неудивительно, что её тут же облепили со всех сторон с вопросами. — нет, я не знаю кто будет заменять психологию. да, мисс Бэдикот в отпуске. нет, завтра пары по расписанию. да, ты обязан на них присутствовать. иногда ей казалось, что соглашаясь на роль старосты, она согласилась усыновить и удочерить 12 детей. вдруг в аудиторию вошёл ректор, мужчина лет 60 с аккуратно уложенными седыми волосами и всегда серьезным выражением лица. — так, вы все знаете, что по данной дисциплине преподаватель отсутствовал весь первый семестр, но я пришел с хорошими новостями. мы нашли достойную преподавательницу, и она начинает работу с сегодняшнего дня. прошу вас отнестись к ней с уважением. она должна прийти с минуты на минуту. он кивнул и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. — как думаете, ей лет 200? — ага, не меньше. надеюсь она не будет валить на сессии. — мечтай. посреди года обычно приходят самые стремные, старые рухляди. Гермиона слушала их разговоры вполуха. ей было плевать кто придет: она в любом случае знает всю программу. вдруг скрипнула дверь, все притихли, Гермиона подняла голову, чтобы посмотреть на вошедшего человека и застыла. темные кудри облегали ее идеальное лицо, а красные губы были немного припухшими, и Гермиона даже знает почему. — блять.