Горящие глаза напротив

раз тяжёлые оковы тянут к земле но она бежит. деревья, кусты, небо, земля – все одно. ей больно, ей жарко, ей холодно, но она бежит. бежит, потому что выбора нет. она близко. очень близко. немного добежать и будет безопасно. тепло. есть ли за ней погоня? есть. конечно есть. что-то взрывается справа или это лево? все мелькает, мелькает, мелькает. все вокруг кружится. она не видит дороги, не видит цели, но она бежит. не может остановиться. даже не думает. она так устала прятаться, устала скрываться, осталось только бежать. ещё немного. ещё чуть-чуть. нужно лишь поднажать. дыхание обжигает легкие, ноги подкашиваются, но она бежит. только бы не камень, только бы не споткнуться. все будет, только бы не споткнуться. только бы оторваться. только бы это кончилось. просит, молит, только бы кончилось. два она бежит, когда землю выхватывают из-под ног. делает судорожный всхлип и борется, изо всех сил борется, только тщетно. больно. больно, больно, больно. она дёргается, рвется, руки скручивает, ноги воют, горло рвет, но она рвется. нет, нет, нельзя нельзя останавливаться. нельзя, нельзя, нельзя. боль усиливается, она больше не человек, она боль. сплошная боль. кто-то кричит. она? да, она ещё может кричать. больно, больно, так больно. глаза взрываются, лёгкие горят, а сердце задыхается. все заканчивается внезапно: кто-то хватает ее за волосы, и в нос ударяет тошнотворно знакомый запах ванили. кто-то шепчет на ухо, и она уже знает кто. страх, боль, отчаяние в человеческом обличии. ее личный кошмар смеётся ей в лицо, а затем касается пальцами шеи, ласкает за ухом, шевелит губами, но она не слышит. ей обидно, так обидно. ворота были так близко. свобода была так близко. какой глупой надо быть, чтобы подумать, что она может сбежать? теперь, когда боль стала ее вечной спутницей. теперь, когда страх стал незримым гостем. разве есть хоть какой-то шанс на спасение для нее, когда все, кого она знала, кого любила, покинули ее? бросили, как слепого котенка, раздавили, как жалкого червяка, отдали на милость смерти? она всхлипывает, чувствует, как чужие руки касаются бледных веснушек, нежно очерчивают контур лица, вплетаются в ломкие волосы. — ты же не думала, что можешь убежать? — шепчет мягко, даже ласково, и Гермиона плачет. она не знает почему, она устала находить причину. ей больно, ей обидно, ей страшно. она плачет и жмется к открытому теплу. плачет и сдается в руки врагу. плачет и позволяет себя успокаивать. — я устала, я так устала, — повторяет, повторяет, качает головой, прижимается к Беллатрикс, к своей погибели, прижимается, потому что устала бежать, устала пытаться. — я знаю, моя девочка, я знаю, — гладит, целует, обнимает. отвратительно, противно, но Гермиона молчит, только изредка всхлипывает. она знает, что будет после, знает, что может не пережить эту ночь. и так ли это плохо она знает: тепло сменится холодом, объятия – удушьем, мягкие касания – резкой болью. но ведь пока она в тепле, в объятиях, в мягких касаниях? пока она одарена заботой? может это продлится чуть дольше? может сегодня будет полегче? не может же быть всегда плохо, не может....правда? три боль обрушивается неминуемо: ногти вгрызаются в кожу, пальцы стискивают шею. она почти не дышит, но не от захвата. она просто устала. ей просто все равно. только бы скорее боль прошла, только бы скорее это закончилось. Беллатрикс удивлённо смотрит на Гермиону. на ее смиренное равнодушие, на податливую шею, на пустые глаза. она сломана, раздавлена, выжженна изнутри. выжженна ею. Беллатрикс отпускает Гермиону и в ужасе отползает. только теперь она видит: посиневшие губы, бледная кожа, соломенные волосы, выпирающие кости. это сделала она. всё она. своими руками. вот этими руками. она судорожно вздыхает и отползает ещё немного. она заставляла ее прятаться. она заставляла ее цепляться ночами за подушку, чтобы всхлипывать потише. она заставляла её улыбаться, а потом кричать от боли. она, она, все она. всегда она. и тогда Беллатрикс прячется. прячется в себя, в свои мысли, в свое сознание или его остатки. прячется, потому что так легче. прячется, потому что иначе не может. не хочет. встаёт. шатается немного. протягивает руку, и Гермиона берет. зачем? почему снова не убегает? Беллатрикс ведёт ее за собой. держит ладонь легко: потяни и вырвешься, но Гермиона идёт. молча и смиренно. она знает будущий сценарий и повинуется ему, уже не тая надежду на побег, на освобождение. четыре — посиди тут, ладно? я обещаю, я не найду тебя. больше никогда, — шепчет неразборчиво, торопливо. Гермиона не слушает: наслушалась. она молча кивает и поджимает ноги к груди. кости упираются в пол и сидеть больно, но она не обращает внимание. дверь закрывается, свет становится все меньше, пока вовсе не потухает. вокруг только темнота и удаляющиеся шаги. шаги зверя, шаги подруги, шаги убийцы, шаги спасительницы. шаги Беллатрикс Лестрейндж. молчание длится пару минут, а может часов. за дверью слышатся приближающиеся шаги. Гермиона смотрит в темноту, ее взгляд стекленеет, и игра начинается. пять.