Обзор на "Сердце Меча" Ольги Чигиринской

      «Сердце Меча» — произведение Ольги Чигиринской в жанре космической оперы, посвященное конфликту систем ценностей двух межзвездных империй, христианского Рима и эпикурейского Вавилона, в связи с разделяющим их вопросом генетического рабства: вавилоняне производят генетически модифицированных людей (т.н. гемов), эксплуатируют их как рабов и не признают их людьми, в то время как римляне признают человеческое достоинство гемов и выступают за их освобождение. Я достаточно скептически отношусь и к самому автору (и в силу зашкаливающей в её книгах христианской апологетики, и в силу некоторых других причин политического толка, которые я предпочту оставить за кадром), и к христианству как религии в целом, но должен признать, что Чигиринская нащупала потенциально очень перспективную для художественной реализации идею… и позорно её слила. Впрочем, обо всем по порядку.       «Сердце Меча» — литературная полемика с разработанной современным историком и публицистом Александром Немировским картиной мира, именуемой им самим «рационал-релятивизм» или «вавилонская этика» (отсюда — самоназвание антагонистов «Сердца Меча»). Рационал-релятивизм может быть охарактеризован как доведенный до логического конца социальный номинализм современного либерального капитализма, в рамках которого общество рассматривается как не более чем совокупность образующих его индивидов и отрицается глобальное целеполагание — хоть религиозное, хоть светское в политике (то, что либеральный идеолог Карл Поппер называл «историцизмом», а сам Немировский — «сверхценничеством», по аналогии со «сверхценным бредом» в психиатрии). По сути перед нами концентрат идеологии status quo, выступающей против радикальных изменений существующего общественного порядка, что ярко проявляется в творчестве Немировского — например, в его рассказе «Сторожевые Баала» с замечательным посылом уровня «даже демон-людоед лучше, чем всякие там сверхценные идеологи, которые на самом деле тоже демоны-людоеды, но ещё и в душу своим рабам лезут»[1].       Вестимо дело, ввиду несовместимости соответствующей морали с христианством Чигиринская решила написать произведение, в художественной форме оппонирующее идеям Немировского. Удар она решила нанести по слабому месту социального номинализма, связанному с концепцией общества как договора составляющих его индивидов, не связанного дополнительно никакой идеологией, ставя вопрос следующим образом — что помешает сообществу индивидов, не связанных никаким общим принципом, кроме взаимовыгодного сотрудничества внутри сообщества, вести себя предельно по-скотски по отношению к людям, находящимся вне сообщества? Для этого и вводится ход с генетическим рабством — вавилоняне создают гемов, которые от природы заточены под определенную узкоспециализированную работу (война, черная работа, проституция и т.д. и т.п.), отказываясь при этом признавать за ними какие бы то ни было права и специально дрессируя их с целью вырабатывания безоговорочной покорности своим хозяевам. Или вовсе выращивают клонов для того, чтобы, пересаживая в них свой мозг, обрести тело помоложе — и плевать на жизнь клона. Вот, например, отличный диалог из «Сердца Меча»:       «— Долго мы будем слушать имперские бредни? — раздался вопрос из зала.       — И в самом деле, Шнайдер, — старик с косами встал. — Только проповеди нам тут не хватало! Мы видим римское безумие и видим его плоды: парень не признает законное право хозяина на своего клона и готов убить хозяина, если жизни клона угрожает опасность. Эй, ты! Ты ведь убил бы Лорел, если бы она и в самом деле была заказчицей, а не матерью?       — Да, — ответил юноша.       — Ну так какое значение имеет то, что он ошибся и насколько ошибся? — продолжил старик. — Он — догматик и готов резать ради своей догмы. Пощадить его сейчас — значит, обречь еще нескольких невиновных впоследствии. Я проголосую — убить».       Тут Чигиринская высмеивает, доводя до логического конца, посыл Немировского из серии «убивать людей во имя идеологии плохо, а убивать людей ради плюшек, если они не из своего сообщества, нормально». Этот момент мне понравился, как и сама по себе идея ввести для деконструкции взглядов Немировского сюжетный ход с генетическим рабством мне нравится, и в ней — в рамках фантастического допущения — нет ничего нереалистичного. Беда в том, что Чигиринская сделала вавилонян не только мерзавцами, но и откровенными лицемерами, доказывающими, что гемы не то не люди, не то вообще животные — что явным образом противоречит реальности. Древним рабовладельческим цивилизациям прошлого вовсе не требовалось отрицать разумность и человечность рабов, чтобы их эксплуатировать; рабство было несчастьем, которое могло случиться едва ли не с каждым. Да, в наши дни идея держать в рабстве разумное существо, тем более человека, морально сомнительна — но раз уж вавилоняне изображены лицемерами, что мешает им придумать для рабства красивый эвфемизм? Можно было бы оправдать эксплуатацию гемов тем, что они отрабатывают вложенные в их разработку средства или тем, что вавилоняне способствуют их социализации через труд, или ещё что. Иными словами, автор заставляет вавилонян занять в идеологической баталии откровенно проигрышную позицию — нельзя отрицать разумность существ, которые её явственно демонстрируют.       Единственной альтернативой вавилонскому генетическому рабству рисуется христианство (поскольку христиане из Рима освобождают гемов), что тоже выглядит довольно сомнительно. Даже не затрагивая вопрос о том, противоречит ли христианство рабству — об этом мы ещё поговорим, хотя так-то за меня всё сказала история, на протяжении которой во множестве вполне себе христианских государств рабство имело место, хотя церковь и пыталась его ограничить — автор что, не знает других, вполне секулярных идеологий, отрицающих рабовладение как социальный институт? Нет, конечно, в рамках конкретного сеттинга это оправдывается тем, что «Сердце Меча» — классическая космоопера с космическим (псевдо)феодализмом у обеих сторон конфликта, так что современным эгалитарным идеологиям типа либерализма и социализма там не место. Но всё равно это с точки зрения ключевого конфликта книги выглядит как эталонная игра в поддавки пополам с ложной дихотомией, из серии «если не Вавилон — то Рим». Ведь и в Древнем мире были не-христианские идеологии, проповедующие альтруистическое отношение по отношению ко всем людям без ограничений — скажем, китайский моизм (не путать с маоизмом).       Опять же, показательно, что Вавилону противопоставляется не абы какая религия, а христианская. Дело тут не только в том, что сама Чигиринская — христианка; дело ещё и в том, что другие религии откровения к институту рабства и иным формам гиперэксплуатации низших слоев населения ещё более терпимы, чем христианство. И если индуизм с его изуверской кастовой системой ещё можно отвести под предлогом того, что-де «ну это же язычество», то ислам, радикальные адепты которого на Ближнем Востоке практикуют обращение в рабство «кяфиров» и по сей день, вполне себе монотеистическая, авраамическая религия (да и на догматическом уровне, насколько мне известно, ислам рабство не считает социально неприемлемым). Сдается мне, Чигиринская в своем сеттинге далеко не случайно прописала гибель мусульман в ходе Третьей мировой войны[2], поскольку будь альтернативой Вавилону не (только) всемерно-положительный христианский Рим, но и какой-нибудь рабовладельческий космохалифат, Вавилон не был бы уникален в своём генетическом рабстве (главном его пороке), как и посыл о том, что социальные язвы Вавилона в «Сердце Меча» связаны с неверием, если такие же язвы в нашем мире есть у вполне верующих, причем в рабстве они держат не генно-модифицированных, а самых обыкновенных людей.       Непонятно и то, почему в Вавилоне генетическое рабство есть, а в Риме его нет — окромя того, что должны же протагонисты быть чем-то качественно лучше антагонистов. Не, Чигиринская, конечно, прописала, что-де церковь признала гемов людьми, имеющими душу (мол, смотрите, религия гуманнее безбожия). Но тут автор пускает в ход тот же шулерский прием, что с вавилонянами, не признающими гемов людьми — чтобы держать кого-то в рабстве, вовсе не обязательно считать его каким-то не (до)человеком. Догматически рабство само по себе (не связанные с ним злоупотребления, которые и христиане, и многие язычники до них старались гуманизировать), что бы там современные христиане ни говорили, недопустимым социальным институтом считаться не может, иначе апостол Павел не писал бы: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу». Если генетическое рабство экономически целесообразно, то непонятно, что удерживает правящий класс Рима от его введения у себя? В конце концов, как я уже отмечал, рабство не обязательно называть этим словом — всегда можно изобрести какое-нибудь особо изощренное «послушание»[3].       Я бы ещё мог поверить в запрет генетического рабства в Риме, будь он демократией, пусть и основанной на христианских принципах (успех аболиционистских движений в реальной истории не случайно совпал с переходом к демократии, пусть и цензовой — и, кстати, многие аболиционисты действительно руководствовались христианской идеей равенства людей перед Богом) — в демократических государствах общественное мнение играет немалую роль в принятии политических решений, хотя на практике и там правящий класс при известной ловкости рук может им манипулировать, что мы регулярно наблюдаем в современном мире. Но у Чигиринской описанное ею христианское государство представляет из себя аристократическую конфедерацию, в которой политика делается узким кругом ограниченных лиц. Конечно, остается фактор церкви (католичка-Чигиринская на эту роль назначила, само собой, в первую очередь католическую церковь) как общественной силы. Но даже если предположить, что в церкви мира «Сердца Меча» преобладают искренне верующие люди, а не алчные до власти функционеры (которые устремлялись в церковное руководство в эпохи, когда церковь приобретала политическое влияние), это лишь порождает дополнительные вопросы к нарисованной автором картине.       Во-первых, каким образом все римские конфессии (а в Риме живут как минимум католики, православные, протестанты и мессианские иудеи), судя по единству Рима в борьбе с рабовладельческим Вавилоном, сошлись в вопросе о отношении к генетическому рабству? Христианские деноминации и по более важным с богословской точки зрения вопросам нередко договориться не могут. Во-вторых, если религиозные организации в мире «Сердца Меча» столь влиятельны, что вмешиваются в ключевые политические и экономические вопросы (поскольку вопрос о генетическом рабстве влияет и на отношения с Вавилоном, и на состояние экономики), то почему они не перегрызлись давным-давно на почве того, чья вера правильнее, не говоря уж о преследовании разного рода еретиков, безбожников и развратников? Подобные практики в реальных государствах с сильным политическим влиянием религиозных движений эмпирически наблюдаемы и в прошлом, и в настоящем, да и вымышленном мире «Сердце Меча» показано, что у тех же католиков и протестантов взаимная неприязнь никуда не делась. Чигиринская говорит, что показывает издержки при реализации «вавилонского» идеала на практике, но почему-то возможные издержки при реализации на практике «римского» идеала у неё в значительной степени остаются за кадром, хотя любой воинствующий атеист на её месте не замедлил бы напихать ковровых бомбардировок планет каких-нибудь нео-катаров и изощренных публичных казней за внебрачные связи. Это как минимум не менее (а то и более) вероятно, чем создание безыдейными гедонистами для удобства своего сообщества абсолютно бесправных рабов.       Проще говоря — если автор стремится расписать, утопив педаль в пол, до каких крайностей могут дойти неприятные ему персонажи (именно так Чигиринская обосновывает генетическое рабство у вавилонян) в следовании своей идеологии, то ему же хорошо бы задуматься и над тем, до чего могут дойти те персонажи, что следуют идеологии, которую разделяет сам автор; мой друг Георгий Массадов даже придумал, назвав его в свою честь, «принцип Георгия Массадова», отражающий этот аспект идейного конфликта в литературе[4]. У Чигиринской же Рим показан как обычное, пусть и неидеальное, человеческое общество, без всякого уклона в крайности теократии — который в социуме, основанном религиозными эмигрантами с Земли, бежавшими оттуда под страхом смерти за свои убеждения, был бы при реалистичном стечении обстоятельств неизбежен. Это при том, что даже персонажи, нарисованные Чигиринской как положительные по самое не могу (главный герой, Дик Суна), выдают перлы вроде «Я твой муж. Я запрещаю тебе бояться» (это он требует от своей возлюбленной Бет отправить с вавилонской планеты-убежища Карфаго сигнал в римское пространство, за что её при разоблачении может ждать жестокая казнь), демонстрирующие специфическое понимание тех же супружеских отношений.       Вернемся, между тем, к горемычным гемам. Дело в том, что, если я не ошибаюсь, технологии, с помощью которых они были созданы вавилонянами, сами вавилоняне получили от инопланетного суперкомпьютера (!), одержимого демоном (!!!), с которым основатели Рима успели повоевать. Внимание, вопрос — почему в Риме не возникло религиозное движение за истребление гемов как орков тварей диавольских[5] (причем с учетом того, что вышеупомянутый суперкомпьютер постулируется как реально опасный, неприязнь к его созданиям смотрелась бы, в теории, рационально), при том что о наличии обычной ксенофобии с расистским бэкграундом в адрес гемов, доходящей до насилия в отношении их или их сексуальных партнеров, у некоторых римлян автор упоминает, хотя и всячески подчеркивает, что-де истинному христианству такая ксенофобия противоречит? Ах да, ведь в таком случае не получился бы посыл «религия освобождает людей из рабства». Повезло ж, однако, гемам, что церковь в них волей авторской прозрела наличие подлежащей спасению бессмертной души. А если бы не прозрела, или прозрела нечто прямо противоположенное? Само собой, этот вопрос даже не рассматривается.       Нет, даже хуже — он рассматривается, но на примере тех христиан, что автору католику несимпатичны (неправильных пчел, короче), сиречь протестантов, показанных предельно карикатурно (скажем, упомянуто, что «эти жуки из Порт-Линкольна сроду бы не пошли вас освобождать, если бы Папа не объявил Крестовый Поход»), о которых говорится, что они проповедуют, будто гемы «не по образу и подобию», «нечисты» и вообще «должны много молиться и много делать для общины». До кучи говорится, что в протестантской общине гемов заставляют доносить друг на друга пастору. Но, само собой, католическая церковь в «Сердце Меча» ничему такому не учит. Потому что не может же истинная церковь учить чему-то плохому, не правда ли? А всё потому, что её направляет Бог (в отличии от неправильных пчел, которых Бог не направляет). В итоге подход «Бог поможет» приводит автора к совершенно феерическим сюжетным ходам:       «— Я знаю двух монахинь-кармелиток, — сказала она. — Принадлежащих к той же искусственно созданной расе, что и вы, Раймон, но к другой ее разновидности. Они были созданы, чтобы давать хозяевам сексуальное удовлетворение. Генетики встроили в них темперамент мартовских кошек и усилили их природную привлекательность феромонами. В Вавилоне принято считать, что с этим ничего не сделать, что такая женщина будет тем, для чего ее предназначили. Но сейчас эти сестры не нуждаются даже в медикаментозном понижении уровня гормонов. Господь творит чудеса».       То есть по сути на вопрос «почему у Рима нет тех же социальных язв, что у Вавилона» дается замечательный в своей непосредственности ответ «потому что Господь [само собой — правильный, католический] творит чудеса» (в частности — внаглую попирает установленные им законы биохимии), сиречь Дух Святой руководит на церковных соборах. Соборах, само собой, ортодоксальных — те, на которых в прошлом принимались неправильные решения, скажем, в иконоборческом духе, есть соборы «разбойничьи». Нет, я не спорю, подобный ответ вполне укладывается в догматику соответствующей конфессии, но для стороннего или сомневающегося человека он малоубедителен, а апологетика импонирующей тебе версии христианства через прием «в придуманном мною мире церковный собор принял хорошее, годное решение, что доказывает, что христианство хорошо в мире реальном» — очень так себе метод, на мой взгляд. В переводе на светский язык это звучит как «Рим лучше Вавилона, потому что в теории церковные иерархи могут принять хорошее, годное решение». Впрочем, о чем говорить, если автор довольно толсто намекает на то, что у вавилонян и пилоты не родятся (ну то есть родятся, но в сильно меньше количестве, чем в Риме) из-за вопиющей вавилонской бездуховности?       Кстати, встает вопрос — а если бы гемов вавилоняне создали не на человеческой основе, а на основе искусственно поднятых до разумного состояния высокоинтеллектуальных животных? Представляю себе теологические дебаты римских богословов, да ещё разных конфессий (благо у христиан и по сей день воззрения на темы вроде «возможна ли разумная жизнь вне Земли» встречаются самые разные) по вопросу «есть ли душа у разумных бонобо, погрязших в непрерывном промискуитете». А если вместо обезьян будут какие-нибудь разумные дельфины или, тем паче, гигантские инопланетные жуки? Сдается мне, чувство братства во Христе с подобными существами героям «Сердца Меча» испытывать было бы всё же несколько сложнее, чем с оригинальными гемами — которые, несмотря на весь свой экзотический облик (который, впрочем, в ряде случаев, за вычетом хвостатых морлоков, вполне симпатичный), по сути те же люди, просто исковерканные своими создателями и привыкшие к положению бесправных рабов.       Иными словами, подводя итоги — с одной стороны, в рамках социальной фантастики генетическое рабство, как и рабство в целом, нисколько не противоречит условному «вавилонизму» и могло бы стать качественной пародией на него, вот только, во-первых, отстаивают его вавилоняне с помощью совсем уж лживых и неубедительных доводов (введенных как будто специально для того, чтобы сделать их позицию неубедительной), а во-вторых, автору не удалось убедительно показать, что «у нас этого невозможно», то есть что подобные порядки так уж несовместимы с его собственной системой ценностей. Чигиринской удалось показать недостаток в системе ценностей оппонента, но ей не удалось доказать, что подобный недостаток с вынесением некой группы людей из категории тех, к кому применяются общепринятые нормы морали (что в случае Вавилона происходит с гемами), противоречит её собственному мировоззрению — достаточно вспомнить отношение большей части христианских деноминаций к ветхозаветному сюжету о судьбе таких народов, как амалекитяне, мадианитяне и пять народов Ханаана (или, если брать примеры посвежее и из реальной истории — отношение многих американцев к индейцам).       Ещё одна проблема противостояния Рима и Вавилона в «Сердце Меча» — то, что в сущности, если убрать линию, связанную с генетическим рабством и вавилонской программы конвертации (в рамках которых вражеских пленных медленно сводят с ума, чтобы затем внушить им нужные установки), соответствующие общества не выглядят какими-то принципиальными антагонистами и вообще становится непонятным, чем Вавилон принципиально хуже Рима. Их социальный строй в общем и целом идентичен, а единственное сущностное различие между ними, помимо компрометирующих деталей у Вавилона — в религии. Да, вавилонская программа «конвертации» (промывания мозгов) пленных пилотов отвратительна, вавилонский культ императора как живого бога нелеп (тут Чигиринская удачно спародировала симпатии Немировского к языческим культурам и эстетике их религий), а спикером вавилонской идеологии поначалу выступает стереотипный порочный негодяй Моро, но автор сам же показывает и порядочных людей со стороны Вавилона, и негодяев со стороны Рима, да и вышеупомянутый мерзавец Моро — тоже по бэкграунду римский ренегат, пусть и сломанный уже вавилонянами.       Таким образом, «Сердце Меча» можно читать, если воспринимать его просто как историю про столкновение разных людей с разной системой ценностей (христианство vs. эпикурейство), но его невозможно читать, как историю о столкновении самих этих систем ценностей — в содержательном, а не чисто-пропагандистском аспекте. Причем это, на мой взгляд, следствие именно того, что вместо того, чтобы сосредоточиться на слабых местах мировоззрения Немировского, Чигиринская перешла в режим «каши, которая сама себя хвалит», то есть сосредоточилась на восхвалении собственного мировоззрения (= католического христианства) как якобы невероятно гуманного и передового. Восхвалении, которое даже в рамках придуманного ей мира получилось, откровенно говоря, предельно неубедительным. [1] См. мою рецензию на него — https://ficbook.net/readfic/9057735. [2] https://morreth.livejournal.com/575240.html?thread=12561672#t12561672 «Они проиграли Третью мировую, после чего мировое сообщество решило, что их терпеть нельзя». [3] Так, в ходе испанского завоевания Нового Света в рамках системы т.н. энкомьенды индейцы прикреплялись к испанским помещикам под предлогом их обращения в христианство, но на практике это использовалось для организации принудительных работ. [4] https://ficbook.net/readfic/6219187/27530958 См. определение соответствующего термина по ссылке. Теоретическое обоснование соответствующего принципа см. по ссылке — https://ficbook.net/readfic/6219187/26919524 . «Я же считаю, повторюсь, что обе идеологии при столкновении нужно довести до педали в пол! То есть так как это сделал Маркиз де Сад. Довести до самого конца, показав на какие зверства и безумства идеологии способы, если способны. Как бы мы узнали, что нацизм — злая идеология, не дойдя нацисты до ВМВ и Холокоста? Как бы мы поняли пагубность исламистской теократии, не залей она мир в крови во славу своего небесного кумира? Любая идеология говорит о том, что она за всё хорошее и против всего плохого, все они говорят: «мы хотим, чтобы люди жили хорошо» — и приводит аргументы против противных взглядов в том виде, когда эти взгляды доведены до патологического абсолюта (например, когда социалисты критикуют капитализм, последний рассматривается часто в «диком» сценарии — с жадными и аморальными буржуями, греющими ноги во вспоротых потрохах простого рабочего, когда авраамиты критикуют язычников — многобожники представлены сжигающими заживо младенцев на адских алтарях). Потому только познав основы той или иной точки зрения до конца и на их базисе доведя эту позицию до конца — можно понять, с чем мы имеем дело. Например, если я показываю идеологию толстовцев, коим запрещено противиться злу ради самоценной догмы, то я покажу персонажа-толстовца в такой ситуации, где его жену и детей пытают и насилуют отморозки, а он, имея благодаря мне возможность легко прибить злодеев, не делает этого, выбирая между высокой идеей и «низменным» похотением первое как последовательный носитель данных радикальных пацифистических взглядов. Если некий идеолог ратует за бесконтрольный частный рынок, дикий капитализм — то мой долг показать всевозможные ужасающие последствия подобного подхода. Потому что только так можно понять, чего идеология стоит, дорогой читатель». [5] Особенно учитывая, что оный злобный суперкомпьютер, А-Шаир, с помощью тех же генетических технологий сумел вывести всамделишних «орков», ашиу, которых использовал для ведения войны против Рима — о чем там помнят до сих пор.