Вкус жизни

Следующим утром в кофейне были лишь он да Шэнь Цзю. Лань Ванцзи помнил, что на выходные кофейня закрывалась (но не для него, конечно), а значит, никакого Вэй Усяня тут быть не может, но это все равно оказалось разочарованием. Как странно. Шэнь Цзю, пришедший в этот раз первым, уже сидел за их любимым столиком, серьезный и спокойный, как и всегда. Следующий час они провели в тишине, разделяя чай и наслаждаясь обществом друг друга. Лань Ванцзи любил субботы. И так пустынная по утрам кофейня в этот день словно застывала во времени, наполняя сердце покоем и уверенностью. Даже желание увидеть Вэй Усяня слегка притихло, будто испугавшись этой умиротворяющей тишины. И если в остальные дни Лань Ванцзи редко когда позволял себе сидеть без дела, то субботы были днем размышлений. — Как дела у декана Юэ? — спросил Лань Ванцзи, пока Шэнь Цзю, кажется, пятый раз доливал чай в их чашки. — А как могут быть дела у этого идиота? Прекрасно, как всегда! — беззлобно фыркнул Шэнь Цзю, оставаясь как обычно бесстрастным. И только благодаря накопленному за долгие годы если не дружбы, то близкого общения опыту Лань Ванцзи видел в слегка дрогнувшем уголке губ улыбку, так и не увидевшую свет. — Недавно вернулся с очередной конференции, притащил мне в подарок гору мусора и стопку предварительных соглашений, половину из которых нужно капитально переделывать, потому что кое-кто как обычно слишком хорошо думает об окружающих! Какое-то время они снова молча пили чай: Шэнь Цзю как обычно дулся на Юэ Цинъюаня, а Лань Ванцзи ждал, пока друг будет готов продолжать их беседу. — Как твоя диссертация? — наконец спросил Шэнь Цзю, а потом привычно добавил: — Все еще удивлен, что ты выбрал именно сейсмологию. — Хочу найти способ предсказывать землетрясения заранее, — с кивком ответил ему Лань Ванцзи. — Чтобы люди успевали спастись. — Я помню, ты рассказывал, что в детстве жил в районе с высокой сейсмической активностью, — задумчиво ответил ему Шэнь Цзю. — Просто... Мне все еще сложно осознать, насколько оно опасно, сам знаешь: сухие строчки количества жертв не особо осознаются мозгом, пока ты сам не прочувствуешь все на себе. Кофейня вновь погрузилась в молчание. — Однажды землетрясение началось в пять утра, — вдруг произнес Лань Ванцзи, разбивая повисшую между ними тишину. Удивленный, Шэнь Цзю поднял на него взгляд, однако взгляд Лань Ванцзи был направлен вниз. Его руки мелко подрагивали, отчего по поверхности чая расходились неровные круги. Сглотнув, Лань Ванцзи отстраненно заметил, как сильно это похоже на землетрясение. — Сильное землетрясение, — произнес он вслух и лишь потом вспомнил, что начал рассказывать свою историю. — Дядя поднял нас с братом, пока отец собирал вещи и помогал маме... Она ждала ребенка. Девочку. Мою... сестру, — Лань Ванцзи замолк и вдруг резко опустил чашку на стол. От удара вода выплеснулась наружу, пачкая стол и руки Лань Ванцзи, но тот, казалось, даже этого не заметил, вместо этого смотря прямо на Шэнь Цзю сухим, воспаленным взглядом мертвых глаз. — Соседний дом не выдержал. Он только строился, но уже был достаточно высоким, чтобы при падении смести стену нашей квартиры так, словно та была сделана из картона. — Лань Ванцзи замолчал, заново переживая тот жуткий день: оглушительный грохот и, казалось, новый подземный толчок; испуганный возглас брата, ужас пополам с отчаянным неверием на лице дяди, собственный страх, сковавший по рукам и ногам, лишивший голоса... Все это было в далеком прошлом, но все равно никак не отпускало. — Мама умерла еще до приезда скорой. У нее всегда было слабое здоровье, отец уговаривал ее лечь в больницу, но больницы всегда ассоциировались у меня со смертью, и я так испугался, что они вместе с моей маленькой сестренкой умрут... Я закатил истерику, впервые в жизни. Возможно, если бы не это, мама бы пережила ту ночь... А отец не стал бы инвалидом, навечно привязанным к коляске. Разбитым из-за того, что мама умерла, а он выжил... Отец умер вскоре после моего семнадцатилетия. Я даже не смог с ним попрощаться — уехал в другую префектуру для подготовки к поступлению. — Руки сами собой сжались в кулаки. Он никому и никогда не рассказывал этого. Не мог признаться даже самому себе, что... Винит себя. В смерти матери, в инвалидности отца, в том, что не смог попрощаться ни с одним из них... Брат знал все и так, он всегда и обо всем знал даже лучше самого Лань Ванцзи. Дядя... Возможно, догадывался. Возможно, и сам в чем-то винил Лань Ванцзи. Они никогда не говорили об этом, хотя брат не раз предлагал ему посетить психолога или просто выговориться кому-нибудь. — Прости, что напомнил тебе об этом, — тихо произнес Шэнь Цзю спустя несколько минут (или, может, часов?) напряженной тишины. — Прости, что вывалил на тебя все это, — также тихо ответил ему Лань Ванцзи. Шэнь Цзю открыл рот, всем своим видом выражая несогласие, но потом вдруг закрыл его и открыл вновь лишь через минуту напряженных раздумий. — Тогда квиты, — просто сказал он. — Квиты, — кивнул Лань Ванцзи, чувствуя, словно что-то внутри него, давно сломанное и оттого постоянно болевшее, вдруг с болезненным хрустом встало на место.

***

— Ты был прав, — сказал вдруг Лань Ванцзи после того, как они с братом вечером привычно обменялись новостями. — Прав в чем, Ванцзи? — с удивлением спросил брат, но потом улыбнулся: — Впрочем, что бы это ни было, оно явно пошло тебе на пользу, я давно не видел тебя таким довольным и расслабленным. — Мне стало легче, — произнес Лань Ванцзи, но и в этот раз брат отчего-то не понял, все также смотря на него с ожиданием во взгляде. Чувствуя странную смесь неловкости и стыда, Лань Ванцзи заставил себя пояснить: — Когда я рассказал о... Обо всем. Несколько секунд брат смотрел все с тем же непониманием, но потом его глаза распахнулись, и в следующее мгновение Лань Ванцзи с удивлением понял, что брат его обнимает. Медленно и неуверенно, Лань Ванцзи обнял брата в ответ. — Ох, Ванцзи, — обжег ухо тихий шепот. Лань Ванцзи часто заморгал. Кажется, волосы брата случайно попали ему в глаза.