Заполночью бьются бокалы Стала ты родной, но не закопала-пала Войны топор до сих пор Я люблю тебя, аморе, аморе
***
Незаметно послышались чужие торопливые шаги. Стоило Дамиано только коснуться губ любимой женщины, как в темноте коридора послышались четкие и очень быстрые шаги. Этих нескольких секунд категорически не хватило, чтобы отстраниться на «безопасное» расстояние, и насколько отторженный бы вид они не делали, того факта, что Виктория увидела лишнего, уже не скрыть. — А, — та хочет что-то сказать, но только нервно отводить взгляд, не зная, как вести себя в подобной ситуации. — Ой. Я просто увидела свет и подумала, что кто-то забыл выключить… Виктория быстро развернулась и также торопливо ушла, оставив парочку одну. — Какой ужас, нас так некрасиво поймали. — Давид приобнял возлюбленную и уткнулся губами в её лоб, прижав к себе. — Благо, это Вик, она расскажет только Томасу и Итану. Мне очень жаль, прости. — Всё в порядке, это не твоя вина, — протянула менеджер, мягко улыбнувшись. — Ты даже не злишься? — с удивлением в голосе поинтересовался фронтмен. — Ох, кто-то заменил мою Мари на чужую! — Представь себе. Ты ведь тут не виноват. Просто так сложились обстоятельства, поэтому не забивай голову. Мы ведь не на весь честной народ показались, правильно? — Правильно, — согласился Дамиано, вновь поцеловав любимую в лоб. За тот месяц, что они провели вместе как пара, Давид с ума сходил по этой девушке. Женщине. Для неё это не оскорбление, а комплимент. Потому что он всю жизнь представлял свою любимую и единственную на всю жизнь именно такой: улыбчивой, немного строго, но бесконечно ласковой и нежно лелеемой. Собравшись окончательно, пара уехала домой. Уже дома в компании котов и любимой Дамиано мог быть полностью расслаблен. На дворе стояла весна, завтра им вылетать на Евровидение, а внутри него расцветала любовь. Что может быть ещё лучше? Но, однозначно, там было и что-то неприятное. Например, внезапный звонок Виктории посреди того, как Дамиано был между ног Марии. Пришлось резко прерваться и ответить Де Анджелис, тихо чертыхнувшись. — Что такое, Вик? — фронтмен прижался щекой к бедру возлюбленной, оставив короткий поцелуй у той на животе, чуть ниже пупка. — И давно вы скрываете от нас, что встречаетесь? — Виктория явно была недовольна. — Вик, пожалуйста… Я немного уставший после сегодняшнего дня. Может, поговорим потом? — Дамиано шумно вздохнул и положил голову Мари на живот, поглаживая её колено. Менеджер лишь покачала головой, но так и ничего не сказала по поводу претензий их басистки. — Нет, мы поговорим сейчас! Знаешь, я могла ожидать всё, что угодно. И от кого угодно! Но не то, что ты нарушишь нашу договорённость и начнёшь встречаться с Марией! — Вик… — Нет, ты меня выслушаешь и ответишь на все мои вопросы. Какого чёрта ты вообще не сказал нам всё сразу? Мы ведь практически семья! Я считала тебя своей семьёй! После небольшой тирады подруги Дамиано замолчал ненадолго, пытаясь подобрать нужные слова, чтоб не усугубить ситуацию. — Мы совсем недолго вместе, но Мари попросила меня держать всё в тайне. Я понимаю, что ты сейчас злишься, и мне бы не хотелось ругаться с тобой из-за этой ситуации. Давай мы встретимся завтра и всё обсудим, хорошо? У нас куча времени, и я отвечу на все твои вопросы. Но завтра, пожалуйста? — говорил Давид спокойно и максимально убедительно, стараясь дать Вик всё обдумать. — Чёрт с тобой, но я тебя предупредила! — на эмоция выдала басистка и скинула звонок. Мария к тому моменту листала новости, будучи отвлечённой от того скандала, который был между Дамиано и его подругой, на планшет. Мелькали совместные фотографии ребят, их репосты и тому подобное. Словом, ничего действительного важного за день не произошло, поэтому можно было спокойно ложиться спать. Но Давид, успевший возбудиться и поругаться, имел свои планы на всё это. — Мари… — протянул вокалист, игриво взглянув на Кэмпбелл. Та не сразу, но всё же подняла свой взгляд на Дамиано, который уже вовсю целовал её живот, поднимаясь с каждым касанием всё выше и выше. — Не будь такой холодной, прошу. Отвлекись на меня. — Ты словно домашний щенок, который хочет внимания, — женщина погладила Давида по голове, взъерошив его волосы. Вокалист широко лизнул ложбинку от груди и до ключицы, хмыкая. Ещё чуть-чуть и тут же бы тявкнул. — Может, я и есть щенок? Только очень большой, сходящий по тебе с ума. Ну, давай, на чём мы там остановились? — Что тебе сказала Виктория? Она в ярости? — резко сменила тему Мари, оставив короткий поцелуй у фронтмена на щеке. Дамиано недовольно посмотрел на возлюбленную, откинув телефон в сторону. Тот подскочил на диване и улёгся экраном вниз. — Не хочу об этом, мне больше интереснее ты, давай завтра, — вокалист уже вовсю целовал шею Марии, задирая ненужный верх от пижамы, оголяя грудь. Рукой он провёл по талии, плечу, пытаясь снять футболку окончательно. Но что-то пошло не так: Марии позвонили, и она, будучи человеком ответственным, решилась начать отвечать. К несчастью, это всегда затягивалось надолго. Удобно так пригревшись в объятьях Дамиано, девушка вместо привычного раздражения выдавала во всех звонках несвойственную ей радость, поэтому на другом конце провода вопросы решались быстрее обычного: неожиданно партнёры решили, что это их шанс получить меньше втыков, благодаря чему каждый разговор был очень лёгким и даже не выматывающим. В процессе Мари, как это было возможно, изучала Давида руками: проводила по лицу, плечам, шее, бёдрам, коленям. Ей это во время разговоров абсолютно не мешало, даже наоборот, позволяло больше сосредоточиться, о чём, наверное, нельзя сказать в отношение самого Дамиано. Девушка практически беззастенчиво его трогала и притиралась, под конец немного обнаглев. Она так удобненько уже лежала, давно стянув свою рубашку. С последним звонком наступила скорая тишина, поэтому менеджер прикрыла глаза, очень даже довольно улыбаясь и наслаждаясь возможностью вот так вольготно отдыхать. О, да, ей это никогда не надоест. Кажется, абсолютно никогда, потому что это до ужаса приятно. — Мари, хочешь поиграть? — Ммм… Поиграть? Давай, я не против. Во что ты хотел бы поиграть? — голос, вопреки собственному ожиданию, совершенно не звучал как-то устало. Оно и понятно. Да и спать всё равно не получилось бы: примерно через часа четыре уже собираться и ехать в аэропорт. Ранний вылет предполагал, что где-то до часу дня у них будет возможность отдохнуть в отеле, и только потом собираться на небольшое интервью. А там снова до поздней ночи свои проблемы, которые неизменно съедали силы и время. В любом случае, стоило использовать все возможности побыть наедине и провести эти «пустоты» вместе. По крайней мере, так считал Дамиано. Мария очень привлекательная. Это глупо отрицать, в ней заводит буквально все: запах ее волос, нежная кожа, хрупкие запястья, тонкие щиколотки, она вся — кровь с молоком, русский дух; да и сам факт того, что она вся принадлежит ему. Сама ведь признала это тем утром, когда сонная, уставшая после бессонной ночи, согласилась быть его девушкой, а потом и вовсе призналась в уже давних чувствах. — Смотри, — Дамиано уже переходит на шепот, и обстановка сразу становится более личной, и, наверное, интимной. — Ты загадываешь любое место на своем теле. Любое, прямо совсем, — Давид, до того держащий ее за запястья почему-то, перекладывает ладони ей на бедра и стягивает с подушек, ближе к себе. — А я должен найти его губами. Как в детстве, «горячо-холодно». Только более взрослый вариант, более интересный. Дамиано чувствует ее мелкую дрожь. Такую же, как в их первую ночь: немного боязную, а в глазах огонь, настоящее желание. Ее хочется поцеловать везде и просто так, но ее холодная английская душа вряд ли поймет, а тут будет весомая причина. Конечно же, Давид не признается, что специально будет уходить туда, где «холоднее». У Дамиано было много и случайных связей, и по любви, но еще ни разу у него не было таких чувств от секса. А горячая итальянская душа именно так расставляет все точки над «и» и окончательно осознает, что это настоящая любовь. До этого понимал, конечно, что чувства есть, и чувства сильные, но все еще мог списать на какую-то нежность и теплое отношения из-за рабочей близости и постоянного контакта, но стоило ему только впервые услышать нервно-обрывистое «Дамиано», сорвавшееся с ее губ той ночью, так все вопросы и ветром сдуло. — Загадала? — полушепотом спрашивает Давид, уже пальцами забираясь под ее футболку. Мария считала Дамиано красивым, даже очень. Если бы спросили, что цепляет, то сложно было бы ответить что-то совсем однозначное: возможно, очаровательная улыбка, карие глаза, в которых плясали чертята, глубокий голос, нос с горбинкой или горячие ладони, что та крепко сжимали. Словом, всё сразу и ничего конкретного. Просто вот так. Просто нравится. Конечно, и остальные были весьма привлекательными ребятами, но по отношению к Давиду всегда было нечто особенное. Хотя бы факт, что после трудового дня на ногах, когда хотелось всех разорвать на маленькие клочки, растоптать и стереть в пыль, на экране ноутбука или смартфона вновь и вновь появлялись записи с прошедших выступлений и фотографии, с губ слетал грудной стон, а усталость очень скоро проходила. Возможно, Дамиано когда-нибудь узнает этот маленький «секрет». — Горячо-холодно… — задумчиво повторила девушка, на пару мгновений прикрывая глаза. Вероятно, представляя, как должна проходить сама игра. — Да, давай попробуем, мне очень нравится твоё предложение. Вот так, лицом к лицу, очень и очень интимно. Дыхание стало заметно глубже, выдавая девушку с головой. Тут очень было тяжело не понять, к чему всё идёт. В голове всплыли все события прошедших ночи и вечера, заставляя смущённо зардеться. Даже банальные мысли ужасно заводили. И абсолютно не удивительно, что тело стала бить мелкая дрожь. — Да, загадала. Думаю… Отгадать будет не так просто, — Мари тихо рассмеялась, даже скорее смущённо. Ведь только настанет её очередь, как Дамиано, о чём было говорилось утром, будет весь расцелован и искусан в приступе какой-то щенячьей нежности и любви. В целом, что бы ни было задумано, в итоге оба будут довольны. Да и ведь дело не столько в том, как, сколько с кем именно. У Марии было много партнёров, которые клялись ей в любви, таскали цветы, подарки и делали комплименты; пытались затащить в постель и получали не столько отказ, сколько мягкий намёк, что вот так просто с ней не получится. Потому что она не тот человек, который после таких прелюдий захочет секса на ночь-другую. А в ней видели красивую картинку, что должна вот так подстраиваться под чужие предпочтения. Хотя бы из-за желания сделать не постоянным партнёром, с которым можно завести крепкую семью, а просто любовницей, что спокойно примет. Прийти, поплакаться и уйти потом к своей жене. Но женой хотелось стать самой Мари, и не с кем попало. Это всенепременно должен был быть человек ответственный, любящий и любимый, надёжный и способный быть опорой в тяжёлый момент. Интересно, что Дамиано сочетал в себе все эти качества. Обстановка располагает. Приглушенный свет, тихий гул машин за окном, какое-то особенное чувство единения. Надежда, что хотя бы сейчас никто не посмеет отвлечь от друг от друга. Каждый случайный зрительный контракт отдавался теплом где-то под ребрами, и скрыть это было уже откровенно сложно. Когда это случалось, Дамиано уже было проще потянуться за поцелуем, чем продолжать играть с ней в гляделки; каждый раз это заканчивалось её скорой победой. А Давид ненавидит проигрывать. Но Марии готов уступать бесчисленное количество раз. — Только не халтурь, — Дамиано берет с нее обещание не менять загаданное место, а пока та снова пытается поймать с ним зрительный контакт, чертовка, наклоняется, чтобы оставить короткий поцелуй у нее на изгибе шеи. Вновь чувствуется ее дрожь, которая проявляется каждый раз, когда Давид касается ее хоть немногим интимнее, чем простые объятия. Этот поцелуй вне игры, а скорее что-то раззодоривающее. Давид гладит ее по бедрам, и почему-то именно сейчас, когда, по сути, ничего интимного между ними не происходит, они близки сильнее всего. Это приятное напряжение буквально висит в воздухе, давит нежностью, и Дамиано это невероятно нравится. Наверное, потому что это одно из самых незнакомых ему ощущений, о котором он и не подозревал. Может быть, не было достаточной связи между ним и предыдущими его партнерами, может, он сам выдумывал эти чувства, но сейчас, бесспорно — любит. Начинает Дамиано с тыльной стороны ее ладони. Очень по-женски, но девушки и вправду любят такие нежности и акты вежливости. Особо он и не надеялся, потому «холодно» прозвучало просто как факт, к которому Давид и так был готов. Следующий поцелуй приходится меж ключицами — одно из самых чувствительных мест Марии, как он понял в их первую ночь. Мария решила поступить очень некрасиво: отключила телефон и спрятала его под кровать одним резким движением. Вот так, подальше от переживаний и волнений. Если она пропадёт на пару часов, то не случится катастрофы или апокалипсиса. Очень, очень некрасиво терять связь, когда у них вылет через несколько часов, но, чёрт подери, впервые хочется хоть немного побыть в тишине. Даже если потом придётся пожалеть о содеянном. Поиграть в гляделки — уже дело святое, только бы не засмеяться глупо от нахлынувших эмоций. — Обещаю. Я послушная девочка, — на пару мгновений Мари стала очень серьёзной, относясь к обещание чересчур щепетильно, но, конечно, больше шутки ради. Поцелуй в шею, поглаживания — и уже чересчур жарко, мокро. Нет, слишком рано, но и думать о том, как бы всё исправить, — поздно. Остаётся только не выдать себя окончательно. Или выдать, это как пойдёт.