Май 1989-го
Вопреки прогнозам погоды и ожиданию Женьки прямо с утра, как по часам, начал лить дождь. Настроение, и без того шаткое, испортилось совсем. «Вот тебе и день рождения», – угрюмо подумала она, глядя за окно в аудитории. Тонкие струйки дождя подобно сотне змеек извивались и стекали по стеклу. Лекция казалось изнурительной, но хуже всего, что по расписанию их две. Желание свалить маленьким червячком крутилось в голове, но это же латинский, а через две недели уже начнутся зачеты. Без вариантов. Женька перевела взгляд на соседа по парте – Славу Люшина, который, подперев голову левой рукой, выводил в тетрадке для лекции карикатуру препода. Женька вздохнула. Ужасно хотелось отвлечься, хотя бы перекинуться парой слов, но ее верного соратника и балабола Андрея Дунаева сегодня не предвиделось. «А ведь обещал, болтун, что придет», – с досадой подумала Филатова. Глядя на Славкины художества, Женька развернула середину тетрадки и обнаружила так и неотправленное письмо. »Привет, Сашка! У нас все все хорошо. Фил продолжает ездить на соревнования, получил КМС на прошлой неделе, Пчёла и Кос, как обычно, пытаются найти способ подзаработать. Ты же знаешь нашего Пчёлу... А я, наконец-то, окончила школу и стопроцентно решила пойти в мед. Тетя Катя в последнюю нашу встречу окончательно сподвигла меня на этот шаг. Хотелось бы заверить тебя, что все по-прежнему, но считаю, что скрывать от тебя правду будет верхом неискренности. Скажу мягко – Ленка тебя не ждет. Поэтому лучше тебе узнать об это сейчас и переварить эту информацию. Мы поддерживали с ней связь, как могли. Но после смерти ее отца, им с матерью пришлось переехать в Люберцы. С тех пор нам известно только то, что...» На этом письмо обрывалось. Первым его увидел Фил и прервал Женьку, заверив в том, что сейчас Белому лучше об этом не знать. Неизвестно, какова будет его реакция и что он может набедокурить вдали от дома. Лучше узнать по приезду, лично от всей компании. Пчела же был стойкого мнения, что по возвращению Саня уже забудет про Елисееву, два года – немалый срок, тем более без девчонки. Наверняка нашел кого-то на погранке. Космос придерживался обеих версий, но вердикт у парней был один – Белову ни слова. Как бы Женьку не распирало от несправедливости и праведного гнева, ребят она послушалась. С момента разоблачения прошел почти год, Саня скоро должен вернуться, осталось совсем чуть-чуть. И вроде ненависть к Ленке уже притупилась, но... Письмо опять заставило Филатову напрячься и ощутить, как в районе желудка накатывает неприятная холодная волна. Нет, Сашка верил, Сашка ждал и надеялся, он же предложение даже сделал. А Белый не тот человек, который будет разбрасываться такими заявлениями просто так. От мрачных мыслей Женьку и остальную аудиторию отвлек резкий хлопок двери, и внизу кафедры она увидела Андрея. Он что-то тщательно прятал за пазухой. – Дунаев! – гневно обрушился на него преподаватель. – Вы опоздали на сорок минут! – Дико извиняюсь. Попал в пробку. Не отвлекайтесь, Пал Георгич. И Андрей быстро взлетел к верхним партам и приземлился рядом с Женькой. – Привет, кареглазая. – Какая нахрен пробка? – хмыкнула Филатова. – Ты живешь в двух кварталах отсюда. – У меня была уважительная причина, – Дунаев смахнул с шевелюры мокрые капли дождя. – Опять проспал? – Не-а, просто не хотел идти. – Козюля, – буркнула Женька, – а ведь обещал: «Жека, в твой день я приду». – Ну так я и пришел, – Андрей наклонился к ней и выгнул бровь. – Да ладно, просто в магазин забегал, – Женька не успела ничего спросить, поскольку он в этот же момент вытянул из-за пазухи небольшой букетик цветов. – Вот, выбирал. Женька невольно улыбнулась. – Ну, спасибо, мой рыцарь. Такой порыв... – Заслуживает поцелуя. – Ага, размечтался!.. Приглашаю вечером к себе. – Звучит заманчиво, – нарочито таинственным голосом прошептал Дунаев. – Кто будет? – Мама, – Женька принципиально решила теперь так называть Ольгу Николаевну при других людях, не упоминая о своем прошлом, – Валерка, если успеет прилететь, Космос, Витя. – Все семейство, значит, – усмехнулся Андрей. – Надеюсь, в этот раз при твоей маме Пчёла не заставит меня спорить, кто кого перепьет. Моя печень в тот раз подыхала так, что думал, панихиду уже заказывать. – Спор бессмыслен, его печень уже никто не перепьет. – Кареглазая, я уверен, что он найдет любой способ, чтобы меня как-нибудь зацепить. – С чего взял? – Да он с первой нашей встречи такими глазами на меня смотрит, будто я ему миллион торчу. – Бери больше, – тихо посмеялась Женька. – И брось уже, просто ребята переживают за меня и все. – Не спорю, но... – Дунаев! Филатова! – прогремел голос Павла Георгиевича. Он смерил их грозным взглядом из-под круглых очков в широкой черной оправе. – Надеюсь, ваш разговор касается непосредственно предмета? – Разумеется, Пал Георгич! – заверил его Андрей. – Просто Евгения к старости слепа глазами стала, – на этих словах Женька больно ткнула локтем ему по ребрам, – вот и диктую, что вы пишете... – Все иронизируешь, Дунаев. Посмотрим, кто будет смеяться последним на зачете. – С удовольствием, Пал Георгич! – кивнул парень и вернулся к разговору: – Так вот, говорю, не спорю, но даже у твоего брата нет такого в глазах, как у Пчёлы. – Какого «такого»? – Блин, Жека, хорош прикидываться уже. Столько лет с ним бок о бок, скажи еще, что не замечала. Женька реально не понимала, что сейчас пытается донести до нее Андрей. – Да нет, Дунаев, что ты все загадками изъясняешься? Говори уже прямо. – Не буду замахиваться на высокопарные слова. Как минимум, ты ему нравишься. У Филатовой чуть глаза на лоб не полезли. Сморозил, так сморозил. – Дунаев, ты прикалываешься? Тебе бы романы писать, а не в хирурги подаваться. – Не, кареглазая, ты либо реально слепая, и я зря по ребрам получил, либо просто боишься признать это. – Андрюш, – Женька сделала такой тон, будто собиралась сейчас объяснять прописные истины умственно-отсталому – почему небо голубое, почему трава зеленая, почему Витя Пчёлкин – прожженный Казанова, – он столько баб перетрахал, тебе в приемном отделении такой очереди не приснится. – И считаешь это убедительным аргументом? – Я его с подросткового возраста таким наблюдаю, Дунаев. И если ты побудешь в его компании хотя бы час вблизи каких-нибудь прелестниц, то убедишься, что этот человек в плане отношений думает тем, что между ногами, а не тем, что между ушами. – Вот ты, вроде, с детства с пацанами, а их логику так и не поняла, по ходу. Это из той оперы, почему мы одних любим, а других замуж берем. Почему одних можем спокойно в койку уложить, а к другим даже на пушечный выстрел побоимся приблизиться. – Да ну тебя, Дунаев, с твоей мужской психологией. Придешь вечером? – Приду. Заодно и дам тебе убедиться в правоте своих слов.***
– Да зашибись! – всплеснул руками Пчёла, напялив на голову капюшон своей черной олимпийки. – А нельзя по пути всем вместе заехать? – Ну Фил попросил, а время и так уже тикает, че ты разнылся-то, ёперный театр? – Космос свернул к цветочному магазину. – Не сахарный, не растаешь. Пчёла вынул из кармана несколько смятых купюр и пересчитал их. – Хватает? – уточнил Космос, потянувшись ко внутреннему карману пиджака. – Разберусь. – Давай, плыви, человек дождя. Витя собрался было выйти из машины, когда увидел около ларька рядом Алёну, широкую барышню во всех отношениях. – Бля... – протянул Пчёлкин, стукнувшись лбом о запотевшее от дождя стекло. – О, знойная женщина, мечта поэта! – процитировал классика Космос и заржал. – Когда ты это баб бояться начал? – Захлопнись. Алёна жила на этаж выше Пчёлы, переехала около полугода назад, и с тех пор практически не давала Вите прохода, искала повод пообщаться, иногда ждала около подъезда, пыталась постоянно угощать выпечкой собственного приготовления, казалось ей, что щупленький Пчёлкин недостаточно упитан. Хотя, смотря для кого, но на ее фоне парень явно проигрывал. Намеки, демонстрация других представительниц прекрасного пола, почти что открытый текст (все-таки Витя был воспитан в плане женщин и не мог их так в открытую послать в эротическое путешествие, в отличии от пацанов или Женьку в шутку) – не действовали на влюбленную соседку. – Че сидишь-то? Давай как Матросов на амбразуру. – Ты че, Кос, охренел?! – А че, ты б присмотрелся – глянь, какие формы, чума! – Извращенец! – Это больше по твоей части, – Холмогоров продолжал откровенно ржать. – Че, совсем не нравится? Пчёла расплылся в одной из самых натянутых приторных ухмылок. – Почему же? Нравится. Как все большое. Останкинская башня. Слон. МГУ. Эверест. – Помни, Пчёла, лучше плыть по волнам, чем биться о скалы. – Да пошел ты, – огрызнулся Витя и выскочил из машины, стараясь как можно незаметнее юркнуть в цветочную лавку. – Да ладно, мам, ты посмотри, какой там ливень, – кивнула за окно Женька, попутно протирая стаканы полотенцем. Ольга Николаевна забыла про нарезку и хлеб, и теперь уже стояла в коридоре, накидывая плащ. – Ребята приедут, скажу, сходят. Сложно, что ли?.. – Ну вот еще, гонять их! – отмахнулась тетя. – Я быстро, побегу в тот, что за углом. Ты пока за жаркое последи, будет закипать, убавишь. – Да знаю я, – улыбнулась Женька, выйдя в коридор. – Все, побежала, – Ольга Николаевна выскочила за дверь. – Я скоро!.. «Ну да», – подумала Женька, прекрасно зная, что сейчас тетя обязательно вспомнит еще что-то и притащит два пакета, как обычно. Пчёла уже взлетел по лестнице вверх, приближаясь к двери Филатовых, и чуть не снес спускавшуюся Ольгу Николаевну. – Ой, здрасти, теть Оль! – Как на пожар, привет, – усмехнулась она, ухватившись за рукав его олимпийки, чтобы не потерять равновесия. – О, весь промок до нитки! Беги скорее, там Женька дома, пусть твои вещи просушит. – А вы куда? – До магазина и обратно. – Давайте я? – Иди-иди, помощник. Воспаление легких еще заработаешь, а мне тебя лечить? – и старшая Филатова поспешила вниз по лестнице. Женька суетилась на кухне, заканчивая протирать посуду. В дверь раздался звонок. Через пару секунд Женька впихнула в проем кухни Пчёлу, с волос и носа которого струйками стекали капли. – Снимай с себя все, простудишься! – и метнулась в ванную за чистым полотенцем. Пчёла наспех стянул с себя олимпийку, насквозь мокрую, с досадой осознав, что футболка тоже нещадно пострадала, зато цветы живы. Женька вернулась обратно, и Витя явил ей на свет букет хризантем: – Цветут и пахнут, как и именинница. – Вы ж мои бедненькие, – Филатова взяла цветы и быстро переместила их в небольшую вазу, в которой уже покоился букет Дунаева. – О, откуда такой веник? – глянул на гиацинты Пчёлкин, активно растирая полотенцем мокрые волосы. – Сам ты веник, вон и волосы так же торчат, – фыркнула Женька, выхватывая из его рук мокрые вещи. – А, никак от нашего Ромео, – догадливо протянул Пчёла, хмыкнув носом. – Какая же ты язва, Пчёлкин. – Кто бы говорил, Филатова. Женька протиснулась между ним и стеной и шлепнула ветровкой по его пятой точке. – Джинсы тоже. – В них еще можно жить, – отмахнулся Витя. – Ты че, стесняешься, что ли? Боишься, что увижу недозволенное и разочаруюсь? – Ты всегда такая стерва? – Нет, иногда я еще сплю. Снимай, – Женька приняла из его рук джинсы, наблюдая, как Пчёла заматывается по пояс в полотенце. – Сейчас что-нибудь Валеркино принесу. Она заглянула в комнату брата, распахнула дверцы шкафа и быстрым взглядом изучила содержимое. Выбор пал на тренировочные штаны и футболку. Сойдет. И тут же услышала громкое чихание со стороны кухни. «Бацилла, блин», – закатила глаза Женька и вернулась с вещами к Пчёлкину. – А я говорила! – погрозила ему пальцем девушка и распахнула холодильник в поисках бутылки. – Сейчас я тебя разотру. – Неправильно используешь, Филатова, – ухмыльнулся Пчёла, завидев в ее руках «Столичную», – вовнутрь лучше. – Закройся, алкаш, – парировала Женька, окропив ладонь водкой, и стала нещадно растирать спину друга. – Ай! Холодно же! Заморозишь человека... – Терпи, Пчёлкин. Чего, как маленький? Покончив со спиной, Женька встала лицом к лицу с Витей и, снова намочив ладошку, дотронулась до его груди. И тут же почувствовала, как мышцы под рукой напряглись. Казалось, у Пчёлы перехватило дыхание, поскольку Женька заметила, что он даже боялся вздохнуть. Растирала она теперь его грудь не так интенсивно, как спину, поглаживающими, аккуратными движениями. И поймала себя на мысли, что слишком увлеклась. – Всё. Может, выживешь... – Филатова отстранилась, начала закручивать крышку на бутылке, но Витя вдруг выхватил ее из Женькиных рук, быстро поставил на стол и, обхватив запястье девушки, притянул Женьку к себе. – А если нет?.. Пчёла сам не понимал, что он делает, просто прижал ее голову ближе к своей груди и аккуратно поцеловал Филатову в макушку. – Похороним со всеми почестями, – замерла Женька. Витя аккуратно обхватил пальцами ее за подбородок, призывая посмотреть на себя. Женька подняла на него свое лицо и встретилась взглядом с голубыми глазами. Их лица были почти в паре сантиметров друг от друга, и Женька почувствовала, что ее плечи словно обдало дрожью. – Я тебя выгоню, – пробормотала она. – Нет, – улыбнулся он, минуя последние миллиметры между их лицами. «Что ты делаешь, дурак? Остановись!», – кричало все сознание в голове Пчёлкина, но какая-то неумолимая сила продолжала тянуть его к губам Женьки. И тут раздался звонок в дверь. Женька, хватаясь за трель звонка, словно за спасительный круг, высвободилась их рук Пчёлы и бросилась в коридор. – Льёт не хуже, чем в норвежском Бергене! – послышался голос Дунаева. – Кареглазая, приличия в сторону, наливай горячий чай срочно. – Сильно промок? – Не особо, но замерз люто, май, блин, называется. Они вернулись в кухню, где на стуле, закинув ногу на ногу, сидел Витя все в том же полотенце, обмотанном вокруг пояса. Андрей смерил его взглядом, заметил «Столичную» на столе и хмыкнул. – Не помешал? – Помешал, – мгновенно кинул Пчёла. – Я старался, – улыбнулся Дунаев и приземлился на стул по соседству. Женька тем временем убавила огонь под жаркое и поставила чайник кипятиться. – Решили начать отмечать раньше? – Да, в тихой интимной обстановке, – отозвался Витя. – Вдвоем. – А ты мне не рад? – притворно изумился Андрей. – Ну что ты! – Пчёла наградил парня ехидным взглядом. – Я сейчас просто помру от счастья. – Жека мне этого не простит. – Ну ты и задница, – откликнулся Пчёлкин. – От задницы слышу, – ухмыльнулся Дунаев. – На большее фантазии не хватает? – Прости, я не могу выражаться при Женьке, – засмеялся Андрей. – Эй, что за детский сад? – Филатова уперла руки в боки. – Я вам тут не мешаю? – Нет, – последовал единогласный ответ от этих двух товарищей. – Ну спасибо, – скривилась Женька, – Вить, оденься уже, в конце концов! – Я еще не обсох, – развел руками тот. – Обсох уже давно! Одевайся, сейчас уже мама вернется. – Порой она просто невыносима, – пожаловался Дунаеву Витя, понижая голос. – Не могу не согласиться, – Андрей слегка улыбнулся, подмигнув Женьке. – Я все слышала! Пчёлкин закатил глаза, стянул со стула принесенную одежду Фила и принялся, было, натягиваться на себя, но Женька пресекла его действия: – Витя, ты охренел? Здесь же кухня. Оденься в зале. – Не, как раздеваться, так можно... – Закройся и иди в зал! Витя сгреб в охапку штаны и футболку и прошествовал в другую комнату. Дунаев выгнул бровь и посмотрел на Женьку, которая уже начинала закипать раньше чайника, на лбу выступила испарина, и она поспешно утерла ее тыльной стороной ладони. Что бы было, если бы Дунаев пришел на несколько минут позже? Витя бы поцеловал ее? Да ну, какой же бред, в конце концов. Он просто издевается. – Я все-таки помешал, – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Андрей. – Блин, Дунаев, ты прикалываешься? – огрызнулась Женька. – Он просто промок до нитки, пришлось растереть эту бациллу. – Да ты не оправдывайся. – Я и не оправдываюсь. – А смахивает на это. – Дунаев! – Молчу-молчу, – Андрей выставил руки в усмиряющем жесте, но затем добавил: – А все-таки я прав. – В чем это? – В том, о чем рассказывал тебе на паре, балда. – Господи, меня уже достали эти ваши препирательства! Можно хоть сегодня не устраивать этот цирк? – Какой цирк? – в кухню вернулся Пчёла. – Космоса еще нет. – И очень жаль, – фыркнула Женька, наливая кипяток в кружку и протягивая Дунаеву. – Было бы кстати спасти меня от вас, клоунов. Напряжение, раздражение и непонятное волнение поглотили бы Женьку, если бы в квартиру не ввалилась целая толпа – сначала Ольга Николаевна, которая улыбалась какой-то очередной шутке Космоса, сам Холмогоров, и Фил в компании двух девушек. – Жека! – воскликнул Валера и подхватил на руки сестренку. – С днем рождения! Женька, казалось, больше всего была рада приезду Валерки. Он еще неделю назад уехал в Питер на очередные соревнования, прикладывал все усилия, чтобы получить мастера спорта. Он до конца не был уверен, что успеет к этому дню, но у него получилось. Фил специально ничего не сказал сестре, попросил Космоса встретить его в аэропорту, пока Пчела покупал цветы и отвлекал Женьку. – Я думала, что не увижу тебя сегодня. – Я же обещал, – улыбнулся Валера, опустил сестру обратно и встал чуть в сторону, – смотри, кого мы привели. Из-за спины Филатова вылетела Инна, одноклассница Женьки. Они не виделись почти год с момента выпускного. – Иннка! – Жека! Девчонки радостно обнялись. Космос, державший сумки, попытался обойти прилипших друг к другу одноклассниц. – Инн, да двинь жопень, дайте уставшему народу пройти ко столу. – Холмогоров, ты вообще ни сколько не меняешься, – фыркнула Инна, отпустив из объятий подругу. – А где «пожалуйста»? Кос отмахнулся и последовал за Ольгой Николаевной на кухню. И тут Женька перевела взгляд на другую девушку, милую блондинку с поразительно добрыми глазами. – Знакомься, этот Тамара, – представил Женьке вторую спутницу Валера. – Очень приятно, Женя, – Филатова протянула ей руку. – Я что-то упустила, а, братец? – и ткнула Валерку в бок. – Да вроде, ничего, если ты о том, о чем я подумал. – Мы просто дружим, – ответила за него Тамара. – Так что не думай ничего такого. – Ладно, поверю, – протянула Женька, принимая из рук девчонок пакеты с подарками. – Так, быстрее погнали к столу, а то Пчёла там сейчас точно все сметет. Все дружно уселись за стол, а затем как всегда шутили, ели, выпивали. Дунаев принес новые кассеты, поставили музыку. Парни старались припомнить все самые смешные моменты из детства с Женькой, на некоторые из которых именинница стыдливо прятала лицо в ладонях, но продолжала смеяться. – А танцы-то будут? – уже слегка подвыпившая Инна решила разбавить поток воспоминаний. – Обижаешь! – протянул Космос и протянул ей ладонь. – Мадам?.. Они первые вырвались на свободное место в гостиной, затем к ним присоединились Фил и Тамара. Пчёла опрокинул еще одну стопку, мельком глянул на Женьку, которая допивала шампанское. Андрей сидел напротив них, покусывая зубчики вилки, и усмехался. Ну же, Пчёлкин, решайся, иначе придется тебя позлить. Но Витя откинулся на спинку стула и налил себе еще. – Ну, кареглазая, пойдем тоже тряхнем костями? – Дунаев навис над стулом Женьки. Та согласно кивнула. Они вышли к остальным ребятам и стали медленно топтаться на месте под музыку. – Вот уж парадокс, Пчёла побоялся подойти, – приобняв Женьку за талию, произнес ей негромко на ухо Андрей. – Дунаев, ты опять? – Чисто по факту тебе говорю. Вот засекай – еще пару секунд, и он пойдет и пригласит твою маму. – И что с того? – То, что он не набрался смелости подойти к тебе раньше меня. – Дунаев, а тебя не посещала мысль, что он просто не хотел подходить? Что ты за сказки придумываешь? Так скучно жить? – Безумно, кареглазая. Но глядя на вас – скуку как рукой снимает. – Ах, какая честь для нас! – Вот сейчас я поверну тебя, и ты увидишь, каким взглядом он смотрит на нас с тобой. Андрей плавно развернул Женьку под так музыке, и Филатова оказалась снова лицом к лицу с Пчёлой, только разделяли их теперь приличные несколько метров. Витя и правда поглядывал на их танцующую пару, параллельно отвечая на вопросы Ольги Николаевны и заразительно улыбаясь. Ну а вдруг Дунаев действительно прав? И Пчёлкин действительно неравнодушен к Женьке? Ведь что-то же было на кухне пару часов назад? Эти внезапные объятия и поцелуй в макушку, а затем... Женька потрясла головой. Нет, это чистой воды бред. Музыка сменилась, ребята уселись по местам, пропустили еще по одной, затем Пчёла кивнул Космосу, и тот потащил Фила за собой на балкон. Витя, нащупав в кармане пачку сигарет, кивнул остальным: «Мы сейчас вернемся» и последовал за друзьями. Их не было долго, около десяти минут. Зная талант пацанов, за это время можно было бы уже выкурить полпачки. Аккуратно выйдя из диалога Ольги Николаевны и Иннки, Женька шагнула на балкон. – Давай, братан, решайся, – Космос метнул бычок за ограждение и хлопнул Фила по плечу. – Там такие деньги можно срубить... – Ты б знал, что на Рижском творится, – в унисон Холмогорову вторил Пчёлкин, – пацаны с районов подъезжают, бомбят этих лохов. Давай вливайся, своих быков можешь тоже подтянуть... – Не, братья, так скоро вопросы не решаются, – закачал головой Валера, – мне нужно подумать. Да и Белый... – Фил, эту проблему оставь нам, окей? – произнес Космос. – С Саней мы тоже решим вопрос. – Ребят, – подала голос Женька, опешив от такого разговора, – вы чего, с ума посходили? Парни запнулись. Пчела затянулся, одарив Филатову виноватым взглядом, и выкинул окурок. Космос приблизился к подруге и аккуратно приобнял ее за плечо. – Жек, все пучком. Просто решили подзаработать, ничего более. – Путем рэкетирства? Охренеть способ нашли! Легкие деньги почуяли, к этим мразям, трясущих бабулек на базарах, присоединиться решили? – Никто бабулек трясти не собирается, – попытался объясниться Кос, – есть другие кадры, которые могут бабло отстегнуть. Женька смотрела на друзей и не понимала, какой момент она упустила из их жизни. Почему Космос – сын профессора астрофизики, уважаемого человека, в целом безобидный разгильдяй и балагур – связался с криминалом? А Пчёла? Да, он еще во времена школы подфарцовывал и перепродавал, но такую безобидную мелочь, что и не подумаешь. А теперь? Еще и Валеру хотят втянуть, а как Белов вернется – и его? – Мелкая, успокойся. У страха глаза велики. Не вникай в это. – Ну хорошо, – угрожающим тоном процедила Женька. – Я тоже сделаю то, во что вам вникать не надо будет. – Так, пацаны, закрыли тему, ё-моё, – вмешался Фил, – в конце концов, у Женьки день рождения, а вы о делах. Ей богу, в лесу о бабах, с бабами о лесе. Не портьте настроение. На балконе показался Андрей. – Господа, ни в коем разе не хочется нарушать ваш балконный променад, но остальные гости скучают, – он перевел взгляд на подрагивающие плечи Филатовой. – Жека, замерзла? Да если бы! Женьку трясло от накатившей волны беспокойства, злости, да еще и слезы бессилия норовили вот-вот политься из глаз. – Пойдемте, Инна наконец-то созрела сказать тост. – А и правда, пошли бахнем, – Космос утянул за собой Фила и Женьку. Пчёла снова закурил. А ты чего, особого приглашения ждешь? – усмехнулся Андрей. – Дунаев, я же вижу, как ты ее обхаживаешь. Будущий медик понял, о ком идет речь, закрыл балконную дверь и подошел ближе. Созрел все-таки. – Я тоже много чего вижу, и что? – Интересно, что же... – Что ты ревнуешь ее ко мне. Пчёла чуть дымом не поперхнулся. – Дурак ты, Дунаев. Она нам как сестра, и никому не хочется, чтобы рядом с ней был какой-нибудь мудак. – Базара нет, Пчёл. Только отношение Фила и Космоса давно уже доказало, что они меня таковым не считают. Кроме тебя. Витя смерил Андрея взглядом, сделав две затяжки подряд. – Может, ты мне просто не нравишься. – Может, это взаимно. А знаешь, почему? – вопрос был риторическим, Пчёлкин заинтересованно хмыкнул. – Потому что это свойственно тем, кто влюблен в одного и того же человека. – О, ты так быстро поведал мне о своих чувствах... Я польщен. – Ты упустил важную деталь... – Нет, я все прекрасно слышал. Вопрос только – с чего ты так в этом убежден? Только потому, что мне не импонирует твоя рожа? – Нет, потому что я вижу, как ты подсознательно считаешь меня соперником. – Ну ты придурок, Дунаев. – А если я тебе кое-что предложу, ну так, чисто ради эксперимента? – Эксперименты будешь ставить у себя в институте над лягушками. – Я сейчас без шуток. Ради тебя ж стараюсь. – Как благородно с вашей стороны, сударь, – ехидно отметил Витя. Дунаев пропустил его слова мимо ушей. – Так вот, эксперимент – поцелуй ее. И если ты ничего не почувствуешь – я от тебя отстану. – Ты хочешь, чтобы я на спор поцеловал почти сестру? А по роже ты получить не хочешь? – Ты не Пчёла, Вить, ты баран. Дверь снова распахнулась, являя друзьям Женьку. – Не, ребят, это уже наглость. Ну в самом деле, пошли уже. – Ну че, или зассал? – Женьке было видно, что Андрей нарочно задевает Пчёлкина. – Дунаев, ты опять свою шарманку завел?! Будь Витя трезвым, он бы даже не задумался над словами Андрея, но сейчас у него в голове крутилась эта навязчивая идея вкупе с подогреваемым интересом. Почему для нас так заманчиво то, что недоступно? В плане – буквально недоступно, например, вершина горы или недосягаемая глубина впадины. Но существует другой вид недоступности – между людьми, здесь все сложнее, или мы сами все усложняем. Вот вроде вы знаете друг друга тысячу лет, у вас прекрасные отношения, но они совсем не на том уровне, которого хотелось бы одному из вас. Некоторые функции по отношению друг к другу заблокированы, и приходится либо пытаться получить доступ, либо оставить все как есть. Это внутренняя упёртость при достижении цели, как раз часто встречающаяся черта характера завоевателей недоступности, она толкает человека на подвиги, которые иногда смахивают на испытание судьбы. Пока Женька сверлила взглядом Дунаева, Витя избавился от сигареты, а потом, повинуясь секундному порыву, притянул Филатову к себе и поцеловал. Поцелуй был недолгим, но, волнующим, пробуждающим затуманенное алкоголем сознание. Оторвавшись от Женьки, Пчёла улыбнулся. Будь он трезвым, он бы наверняка не сделал этого. Но, черт побери!.. – Я рад, что я пьян… Женьке казалось, что ее голова сейчас взорвется. Мысли беспорядочным роем кружились, не давая возможности сосредоточиться. Она сфокусировала свой взгляд на кончике носа Пчёлкина, чтобы не смотреть ему в глаза. Хуже всего, что этот немыслимый поцелуй видел Андрей. – А что я говорил, – подал голос он. Дунаев тихо посмеялся и вернулся обратно к гостям. Женька судорожно вздыхала, Пчёла украдкой наблюдал за ней. За свои двадцать лет Витя целовал многих девушек, но эти поцелуи не находили отклика в его сердце. Сейчас же было что-то иное. Когда он поцеловал Женьку, он думать забыл, что все это происходит понарошку, на спор. Более того, ему действительно понравилось, но желание поцеловать Женьку еще раз казалось ему постыдным и даже каким-то жалким. Чувство, которое непонятным, странным образом засело у него в груди и отдавалось щекоткой в желудке, в прямом смысле сводило Пчёлу с ума. Мысли быстро сменяли друг друга, разрывая парня напополам. Одна половина хотела тут же признаться Филатовой в симпатии, а вторая считала, что будет лучшим выйти с балкона и подавить это непонятное чувство в зародыше. «О чем я вообще думаю?! – обозлился сам на себя Пчёлкин. – Идиот. Это все коньяк, это все коньяк. И Дунаев, скотина, точно ему нос сломаю!». – Что это сейчас было? – наконец, спросила Женька, уперев руки в боки. Нельзя подавать вид. – Невинный поцелуй, – пожал плечами Витя. – Ага, скорее, винно-водочный! Женька ощущала себя странно. Она не хотела. Не хотела лезть в его жизнь в таком качестве, это неправильно. Он для нее друг, как и она для него. И не надо нарушать этого. Но к этой мысли прицепился жаркий, протестующий хвостик - ей понравилось, она поняла это по мурашкам, до боли сковавшим шею, когда его пальцы скользнули к волосам. – Пошли, обговорим это позже, – Пчёла схватил Женьку за руку и толкнул балконную дверь. – Некрасиво виновнице торжества сбегать так рано.