Братья, по-любому

      Масленица в 1988-м году начиналась с 15-го февраля, что было для многих непривычно за последние годы, когда праздник выпадал на начало марта. Но погода была на удивление теплой, солнце вовсю топило снег, отражаясь в серых лужах. Как и обещали ребята, они поочередно встречали после уроков Женьку. Сегодня была очередь Пчёлы. Он пришел в начале последнего урока, остановился за оградой школы, облокотился на белые каменные изгородки и курил уже четвертую сигарету подряд. Желание и нежелание увидеть еще раз Игоря и начистить ему рожу перевешивали друг друга. Определенно то, что он начал и собирался сделать с Женькой, всполошило сознание Вити. Вот же она, Женька, маленькая девчонка, которая еще со школы бегала с ними по двору, делали рогатки и луки из веток, прыгала по гаражам, но все равно оставалась милой симпатягой со смешными косичками. Вот она, неудачно прыгнувшая и раздробившая себе все коленки, сидит под деревом и терпит, не плачет, а они с Филом прикладывают к ее ранкам подорожник. Женька не была похожа на остальных девчонок, в ее поступках и разговорах ярко проявлялись пацанские нотки, но ведь это и очевидно – с самого детства она всегда была с мальчишками. И если остальные ребята лет до 14-ти уверяли, что «западло с девчонками якшаться», у этой четверки такой мысли никогда не возникало. Женька была «свой в доску пацан», но все равно они понимали, что среди них, в первую очередь, девчонка, сестра, которую нужно оберегать и защищать. И вдруг какой-то лапотник посмел совать руки к их Женьке? Да его убить мало. Но осознание того, что делать это заново – не лучшая затея, да и принародно, у стен школы, да еще и у Женьки на глазах повторно... Уже проучили, унизили. Нет, держи себя в руках, Пчёла.       – Ох, Витя-Витя, – рядом с Пчёлкиным поравнялась их географичка, Вера Степановна. Отмахнувшись от сигаретного дыма, потрепала парня за плечо. – Всё куришь.       – А что, Вера Степанна? – улыбнулся ей Пчёла, и на щеке у него появилась ямочка.       – Мне кажется, в 8-м классе ты не курил.       – Курил, Вера Степанна.       – А ведь никотин – это яд!       – Что нас не убивает, делает нас сильнее, – философски изрек Витя.       – Женечку ждешь?       – Ага. Женька в сопровождении Пашки Плахова вышла из дверей. Заметив Витю, она остановилась, поправила лямку рюкзака.       – Чисто конвой, – беззлобно усмехнулся Пашка, глядя на друга одноклассницы. – А Игорёк переводится в «1-ю», слышала? Гимназия №1 считалась лучшей в их районе, английская, престижная.       – Говорил, что предки настояли, все-таки в МГИМО намылился. Но всем же ясно, что у него очко просто играет, да и вообще...       – Пусть катится, придурок, – фыркнула Женька. – Ладно, я пошла, а то Пчёла жужжать будет.       – Пошли вместе, тоже поздороваюсь. Они подошли к Вите, тот пульнул окурок в ближайшую лужу, молча принял Женькин рюкзак и пожал протянутую Пашкой руку.       – Дарова, Пчёл.       – Дарова, Плаха.       – Ну, бывайте, до завтра, Женёк, – Паша улыбнулся и направился в противоположную от ребят сторону.       – Как грызется гранит науки? – миновав пределы школы, спросил Женьку Витя.       – Ой, не спрашивай, – отмахнулась девушка. – Новость хочешь?       – Ну-ка.       – Стрельцов в «1-ю» переходит.       – Охеренно, пусть стрелой туда и летит! Флаг в руки, электричку навстречу и якорь в жопу для равновесия… Женька засмеялась.       – Поэтому я теперь могу, как взрослая девочка, добираться до дома самостоятельно.       – Хочешь так просто отделаться? – посмотрел на нее Пчёла, заворачивая за угол.       – Нет, просто смысла не вижу вам каждый день носиться сюда, – пожала плечами Филатова. – И потом, вы же не вечно сможете меня оберегать и быть со мной двадцать четыре на семь. Я же не музейный экспонат.       – Надо будет, сигнализацию на тебя повесим, - абсолютно серьезно парировал Витя. Они прошли небольшую аллейку, вышли во двор, но Пчелкин повел Женьку к противоположному подъезду.       – Куда это мы?       – К Беловым. Теть Таня ждет, пацаны уже там. В дверь раздался мелодичный звонок. Татьяна Николаевна, мама Сани, аккуратно поставила на стол тарелку с блинами, смахнула в воздухе горячий пар, наспех утерла руки фартуком.       – Катя! – из кухни показалась голова сестры. – Открой! Это наверняка Витя с Женькой. Катя скинула с рук варежки-прихватки и поспешила к входной двери.       – Здрасти, теть Кать! – улыбаясь, кивнули ей Пчёла и Женька.       – Вы как раз вовремя, - Катя приняла из рук Вити Женькин рюкзак, повесила на вешалку. Пчелкин помог Женьке стянуть куртку, передал ее тете Белого и, наскоро зачесав пятерней волосы назад, двинулся следом за подругой в зал. Там уже сидели Космос и Фил.       – Ребята! Садитесь скорее, – к ним подлетела Татьяна Николаевна, чмокнула Женьку в прохладную щеку. – Сейчас чай принесу.       – Я помогу, – Женька последовала за Беловой. По кухне распространялся аромат свежей выпечки от двух только-только испечённых тарелок с блинами, которые стояли на подсобном столе, и в животе у Филатовой заурчало так громко, что она невольно приложила к нему руку.       – Проголодалась? – засмеялась тетя Таня. – Давай бери-ка вот эти две чашки и пошли. Затем все дружно уселись за стол. Космос и Катя по очереди травили анекдоты и хохотали, причем настолько заразительно, что остальные не могли сдержать ответной реакции. Даже немного грустная Татьяна Николаевна весело улыбалась.       – Тань, ну ты чего вдруг скисла? – Катя обхватила рукой сестру за плечо и легонько встряхнула.       – Да вот думаю, как там Санька, – вздохнула та. – Отощал совсем, небось.       – Все нормально с нашим Санькой, – Женьке казалось, что тетя Катя никогда не бывает в негативном расположении духа. Всегда улыбается, шутит, несмотря на то, что работа у нее не из легких, постоянные дежурства и бессонные ночи. – Они там и ни к такому привыкают. Вон у меня Лешка, сосед, недавно вернулся. Был доходяга доходягой, а сейчас едва в дверь влезает, – засмеялась. – Ничего, Танюха, еще годик, и вернется. Ой, как отгуляем, правда, ребята? Пацаны с набитыми ртами синхронно кивнули. Космос с удовольствием почмокивал, нахваливая старания Татьяны Николаевны.       – Космос, бери сгущенку вот еще, – тетя Таня протянула ему пиалку со сгущенным молоком. – Ребята, ешьте бодрее, Женька, бери еще, – затем опять немного поникла. – Ох, и Леночка давно к нам не заходила, я ей звонила недавно, приглашала... Ребята дружно замолчали. И правда, уже больше двух месяцев о Елисеевой ничего не было слышно. В институт она не поступила, сама еще делилась в конце сентября с Космосом и Женькой. Чтобы не терять год устроилась приемщицей в прачечную. На Новый год она выходила к ребятам ненадолго, жаловалась, что пьяный отец опять разбуянился, довел мать, поэтому Ленка из дома и убежала к ребятам.       – Все наперекосяк, – плакалась она на плече у Женьки, – был бы рядом Санька... Он мне пишет часто, спрашивает, как дела. А что я ему скажу? Что провалилась, а теперь целыми днями чужое барахло таскаю? Но потом Ленка и вовсе почти перестала выходила на связь. Ребята списывали это на проблемы в семье, поскольку после последней новогодней ссоры родителей, мать тяжело заболела, и Елисеевой приходилось пахать на работе.       – Может, с работы не отпросилась, мало ли, – попытался оправдать девушку друга Фил. – Вы не переживайте, теть Тань, мы узнаем.

Июнь 1988-го

      Выпускной вечер – неотъемлемая часть каждого человека. Это был единственный школьный праздник, который ребята не готовили сами – его делали для них взрослые: учителя, родители. Проходил выпускной вечер исключительно в своей школе, дня через три после последнего экзамена. Каждый экзамен приближал Женьку к заветному аттестату и выпускному. После восьми школьных экзаменов три-четыре для поступления в институт не казались большой нагрузкой. Последней была физика, и десятиклассники все были в невероятно приподнятом настроении. Скоро выпускной, а потому мало кому понятная физика воспринималась уже как экзамен по пению. В день выпускных вечеров все парикмахерские, кажется, работали для школьниц-десятиклассниц. Даже если кто-то проходил все десять лет с косичками, на выпускной пора идти взрослой – с соответствующей прической. Женькин выпуск отмел ленты с надписью «Выпускник-88», ребята воспринимали их как свадебные, которые надевают свидетели – они казались безвкусными, дешевым китчем. О том, в каком платье идти на выпускной, все девчонки начинали думать уже за год до этого волнующего события, чего нельзя сказать о мальчишках – о том, что они наденут, беспокоились мамы. Все парни выпуска 1983-го года, когда выпускался старший брат Пашки Плахова, на выпускном были одеты в классические костюмы – пары или тройки. Но сейчас вовсю шла перестройка, все хотели быть свободными и независимыми, а потому на выпускной вечер некоторые ребята отправлялись уже не в традиционных костюмах, а в оригинально скроенных и пошитых у портных брюках и модных рубашках. Те же, кого мама одела в «классику», после вручения аттестатов торопливо снимали пиджаки и закатывали рукава рубашек. Но тут выяснилось, что срочно нужны пиджаки, чтобы пронести спиртное, которое в горбачевское время было строго под запретом. К концу 80-х стильными хотели быть не только парни, но и девушки. Внести нечто дерзкое, не похожее на закостенелые «бальные» платья прошлого было сложно, причем этому сопротивлялись не только мамы, но и портные в ателье или шившие на дому. Цветастые розы и прочие «украшения» уничтожались Женькиными одноклассницами нещадно. Женьке повезло: Ольга Николаевна смогла достать для нее индийское платье из серебристого люрекса. Ткань изящно облегала тело и заманчиво колыхалась при ходьбе.       – Женька, какая же ты у меня красавица, – Ольга Николаевна положила руки на плечи племянницы и смотрела на ее отражение в зеркале. – Валер, ты только посмотри, какая сестра у тебя! Фил, который уже давно не надевал рубашек, вошел в зал, торопливо застегивая пуговичку на манжете, и улыбнулся. Да, Женька была прекрасна. А сама девушка еще долго не могла привыкнуть к такому наряду – всю свою осознанную жизнь в ее гардеробе неотъемлемыми были джинсы, спортивки, безразмерные футболки, некоторые даже одолженные у Валерки, кеды и кроссы. Хватало школьной формы десять лет, но сегодня был особенный день, можно было и потерпеть. Главное, на каблуках не навернуться. К платью идеально подошли изящные туфли на шпильке, дополняющие образ. Волосы Женька оставила распущенными, свободно ниспадающими на плечи мягкими локонами. Последние штрихи макияжа – и все готово. Сопровождать Женьку на выпускной Ольга Николаевна не смогла, вечером должна была быть сложная операция, поэтому ответственность ложилась на Валеру. Одному ему было бы ужасно скучно слушать торжественную речь и песни-пляски, поэтому позвал пацанов. Но у Космоса срочно возникли дела, и сопровождать Филатовых оставалось только Пчёле. Он уже стоял в коридоре их квартиры, придирчиво глядя на свое отражение в зеркале – Валере едва удалось уговорить друга сменить привычные для всех них кроссы и спортивки хотя бы на джинсы с рубашкой. Витя уже тарабанил пальцами по косяку кухонной двери, Фил переминался с ноги на ногу.       – Сборы круче, чем на свадьбу, – хмыкнул он.       – Жека, ну сколько можно копаться? – крикнул в зал Пчёла. – Мы ведь… Последний раз посмотрев в зеркало, Женька плавно распахнула дверь и неспешно показалась из комнаты. Витя на долю секунды замер, не успев договорить, а затем бросил на Филатову такой взгляд, будто видел впервые. В его глазах одновременно читались удивление и восхищение. Будто маленькая Жека резко превратилась в принцессу. Женька аккуратно прошла в коридор на шпильках, боясь оступиться, а Пчёла снова взял себя в руки и невозмутимо произнес:       – Хорошо выглядишь. Женькины губы тронула едва заметная улыбка:       – Ты тоже. И это было чистой правдой – в рубашке Пчёлкин выглядел совсем иначе, и ему шло, хоть он и ворчал всю дорогу, что чувствует себя клоуном. И напрасно – Женька уже предчувствовала бурную реакцию ее одноклассниц при появлении Пчёлы. Все-таки у многих первая любовь и все такое. После торжественного вручения аттестатов наступал настоящий выпускной – произносимые каждый год торжественные речи учителей, вручение аттестатов, сладкий стол и танцы. Угощение заказывали родители. На столе были не только торты, конфеты, фрукты и лимонад, но и колбасная нарезка, что оказалось весьма кстати – из-за затянувшейся торжественной части все были ужасно голодны. До начала горбачевской антиалкогольной кампании на выпускных вечерах на столах стояло шампанское – бутылка на четверых-пять человек. Конечно, парни этим не довольствовались и тайком пили другие напитки. Фил рассказывал о дешевом крепленом портвейне «Агдам», который они с пацанами на свой выпускной закупили целый ящик и спрятали в школьном дворе в кустах. В 1988-м году с алкоголем было сложно. Одноклассники Женьки купили себе тоже какой-то портвейн, а девчонкам достали коньяк «Азербайджанский». Коньяк стоил недешево, Женьке и Плахе пришлось просить Космоса закупиться. Родители дежурили на выпускном до последнего – такая была договоренность с учителями. В полночь приглашенные музыканты собрали инструменты, но веселье продолжилось под магнитофонную музыку, часов до трех. Очень важно было не забыть одну вещь – отдать аттестаты родителям, потому что после выпускных в отделе народного образования выстраивается очередь из выпускников с родителями за дубликатом потерянного в этой ночи документа. Пока Женька танцевала, Витя и Фил стояли во дворе школы, Пчелкин курил. Актовый зал находился на первом этаже и отличался широкими, почти витринными окнами, которые сейчас были настежь распахнуты, и все вокруг их школы заливала зажигательная музыка. Друзьям хорошо было видно Женьку, отжигающую в данный момент под песню Джорджа Харрисона – «Got my mind set on you». Пчёла через плечо заглянул в аттестат Филатовой, который сейчас в руках держал Валера.       – Во голова, – довольно протянул Фил. – Пчёл, помнишь, сколько у тебя троек было?       – Проще сказать, сколько их не было, – усмехнулся Витя. – Но по матану твердая пятерка.       – Да ты у нас вообще бухгалтер недооцененный. Пчёла глубоко затянулся.       – И куда Жека поступать намеревается?       – В мед. Твердо решила.       – Благородно, – кивнул Витя. – Будет наши головы дурные спасать теперь. А помнишь, как мы ей подорожник к коленкам прикладывали?.. И вот забрезжил рассвет. То, чего так ждали выпускники с момента получения аттестата. Традиция, которая существует десятилетиями – встреча рассвета, олицетворяющего начало их взрослой жизни. Они клялись помнить друг друга вечно, встречаться каждый год и пронести эту школьную дружбу через года. Но кто знал тогда, что больше они не увидятся. А пока колонна десятого «А» шла по центральному проспекту, девчонки махали шариками и напевала «Яблоки на снегу», пацаны, обнявшись за плечи, синхронно пытались выдавать гопак.       – Ну что, Жека? – Плахов поравнялся с Филатовой и обнял ее за плечо, потянув ближе к себе. – Железно решила?       – Сто процентов.       – Кровь, кишки, бессонные ночи... Романтика!       – Вот навернешься на своем мотаке когда-нибудь, попадешь ко мне на стол, тогда и посмеемся.       – Сплюнь, Филатова.       – Вот и закройся тогда, Плаха, – улыбнулась Женька. Ребята шли дальше, пацаны раскупорили еще одну бутылку. Утро неторопливо вступало в свои права, прохлада ещё не отпускала ночную дрёму, но восходящее солнце всё настойчивее и глубже проникало своими лучами в каждый двор. Поливальные машины разъезжали по практически пустым дорогам. Москва просыпалась. День обещал бы чудесным. Даже несмотря на то, что все явятся домой уже поздним утром и заваляться спать, это состояние испортить не мог никто.       – Ребята! – воскликнула Лизка Терехова. – А пойдемте на Красную, пофоткаемся?       – Так еще плестись...       – А мы дворами!       – Леха, старый добрый «Зенит» не просрал?       – Обижаешь! И выпускники поспешили через дорогу, затем толпа запетляла по дворам и переулкам.       – Стоп, машина! – громко оповестил одноклассников Плахов. – Привальная. У Фильки каблук спустило.       – Стойко продержалась, – хихикнула Инна. – Я свои бабульке вручила еще в разгаре веселья.       – Все нормально, ребят, – отмахнулась Женька, приземлившись на близ стоящую лавочку, – идите, мы догоним. Толпа неспешным шагом двинулась дальше, распевая Шатунова. Женька расстегнула застежки на туфлях, вытянула ноги.       – Ну и пытка... Иннка, как ты столько лет на каблуках отгоняла? И в тот момент, когда Филатова уже поднялась со скамьи, закинув руку со шпильками на плечо, у подъезда напротив припарковалась машина. С пассажирского места первым вышел упитанный мужчина лет за сорок, затем подал руку своей смеющейся спутнице. Еще мгновение, поворот курчавой головы – и Женька узнала в ней... Ленку Елисееву.       – Чаем угостишь? – проворковал ей мужик. Ленка тут же прекратила хихикать и слегка оттолкнула ухажера от себя.       – С ума сошел? У меня мать дома больная.       – Так поехали бы ко мне...       – Гуляй, Ярик. В другой раз. Мне пора. Женька, казалось, потеряла дар речи. Она едва отказывалась верить, что эта размалеванная девица в ярко-красной шелковой кофте и до неприличия короткой юбке – Ленка. Та, которая краснела от одного лишь пошлого анекдота. Та, которая украдкой целовалась с Сашкой на заднем дворе школы. Та, которая твердила в последний вечер с Беловым – «Я не я буду, если не дождусь Сашку».       – Жек, ты чего зависла? – Плаха помахал ладонью перед глазами Женьки. Та лишь провожала Ленку взглядом, пока та не скрылась в подъезде.       – Ах ты ж сука...       – Кто? Я?! – опешил Пашка. Женька обернулась к другу.       – Да ты то здесь при чем? – огрызнулась она, подавляя желание сорваться с места и метнуться следом за Елисеевой. – Ногу натерла... Блин...       – Погнали за ребятами, – позвала Инна. – Отстанем же. Женька босиком поплелась следом за одноклассниками. А вдруг обозналась? Мало ли, бывают же похожие люди. Но выходя из подворотни, Филатова оглянулась. Большой Черкасский переулок, 7. Нет, это был дом Ленки. Они два раза сюда приходили всей компанией провожать ее. И голос... это был ее голос. Только теперь отдающий холодом и легкой хрипотцой. Так выпускной Женьки был испорчен.