***
Женька завернула во двор, и уже подойдя к подъезду, заметила «Линкольн» с распахнутыми дверями. Пчёла, закинув ноги на пассажирскую дверь, что-то насвистывал и пересчитывал деньги, пока Космос, весело вещая о последних происшествиях на рынке, возился с двигателем. - Привет честной компании, - отсалютовала им Женька. – Ну что, с Сиротиным вроде все утрясли. - Молодец, малая, - одобрительно протянул Космос, - можешь, когда хочешь. - А вы куда лыжи навострили? - Сначала надо с одним перцем встретиться, перетереть по поводу Сани. Двое уже слились, надеюсь, хоть с этим промашек не будет. - Откуда у тебя такие знакомые, Кос? – покачала головой Женька. - Ты шо, Филатова, забыла? Я, Космос Юрьевич Холмогоров, сын профессора астрофизики… - Ой, все, уймись, не лезу, - отмахнулась девушка, направляясь к подъезду, - хорош заливать… - Во-во, - подал голос Пчёла, даже не вдаваясь в подробности их диалога, поднес пачку денег к носу и с упоением вдохнул их запах. Сегодня они с Космосом объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с продавцов за последнюю неделю. - Эх, если бы все это нам, а, Кос? - Ну а чё, - лениво пожал плечами тот, - глядишь, может и ты, Пчёлкин – великий и ужасный, общак держать будешь… Женька нахмурилась, покосилась на Витю, а затем на Космоса. Последний неодобрительно поглядел на пачку в руках друга. Его начинало раздражать, как трепетно Пчёла относится к деньгам, раньше, еще будучи учениками школы, Холмогоров не так обращал внимание на все фарцовые дела Вити, ну крутился пацан, как мог, и в дело такое большое благодаря ему влезли, прибыль шла, но сейчас Косу казалось, что деньги для друга вышли на передний план с какой-то маниакальностью. Женька тоже это замечала, но не понимала, почему еще пару месяцев назад Витя умудрялся быть заботливым и обходительным, а сейчас будто по щелчку пальцев переменился так, что для него перестало иметь большую значимость очень многое человеческое. - А все может быть, Космосила, - Пчела вылез из машины и закурил. Заметив настороженный взгляд притихшей Женьки, парень выпустил кольцо дыма и обратился, наконец, к подруге: - Ну что, Джульетта, застыла? Иди куда шла… Космос снова покосился на Витю и цокнул языком. Он знал Пчелу с первого класса, и по мере взросления он уже умел прочитывать поведение друга по отношению к близким друзьям и девчонкам, которые его окружали. Все его нутро подсказывало, что Пчелкин нарочно провоцировал Женьку своими грубыми словечками и пофигизмом на то, чтобы та побыстрее сняла розовые очки и разочаровалась в нем, как в человеке, с которыми можно связать себя отношениями. Но одно выбивалось из четкого поведения друга – после каждого такого диалога с Филатовой, Пчела был словно сам не свой, и толика разочарования и огорчения читалась в его глазах еще некоторое время. - А кстати, ты куда шла? – уточнил Космос. - К теть Тане, проведать ее надо, может, уберусь до конца, - и больше не глядя на друзей, Женька постаралась побыстрее скрыться в подъезде Беловых. - Долго будешь над девкой издеваться? – как только за подругой закрылась дверь, Космос обратился к Пчеле и захлопнул капот машины. - Ты с каких пор так за чувства Жеки переживать то начал? – хохотнул Витя, бросив окурок в кусты. - Ты че как еврей? Нормально спросил. - Кос, завянь, а? – скривился Пчела. – Куда сейчас? - Сначала с человеком встретиться. А потом Фила подберем, и к Сане. - Ну погнали… Женька, остановившаяся на лестничном пролете, смотрела сквозь небольшое подъездное окошко, как Пчёлкин, сунув руки в карманы трико, мельком взглянул на дом Беловых, небрежно зачесал волосы назад и прыгнул в «Линкольн». Женька обхватила себя руками и прислонилась виском к холодному стеклу. Закрыв глаза, она выдохнула, и на окне появился белый след от дыхания. «Ты его любишь» – вертелось у нее в голове тихое Дунаевское умозаключение. Почему-то до дрожи захотелось заплакать; завыть; заскулить, как раненый зверь. Не для того, чтобы вызвать жалость, а просто выпустить пар. Ну глупо, как же глупо! Столько лет строить из себя железную, непробиваемую леди, беззлобно усмехаться над влюбленными одноклассницами, а потом так вляпаться. Она не заметила, как игра для нее самой переросла в зависимость. «Точно, это зависимость, какая влюбленность?» - посмеялся ее внутренний голос, но потом с грустью замолчал. Как только Женька почувствовала, что присутствие Пчелы вызывает внутри что-то теплое и уютное, словно маленький котенок мурлыкал где-то под ребрами, она испугалась, а потом неожиданно обрадовалась, что ей отвечают взаимностью. И все бы могло получиться, сложиться, суммироваться, но… Это «но» так и повисло в воздухе. Что перевернуло отношение Пчелкина? Ревность к Дунаеву? Или то, что Женька не всегда слушала его советы? А когда он прислушивался к ней? Или просто это и правда был спор, игра, и он таким образом просто «слил» всяческие отношения. Поиграл, как с другими? Верить не хотелось. Но другого объяснения Женька найти не могла. Спросить напрямую? Бесполезно, он под любым предлогом уйдет от разговора. Или скажет, что объяснил уже все в тот раз, когда они приехали с боев. - Гадство! – Филатова пнула мыском кроссовка ни в чем не повинные перила и пошла к дверям Беловых. За дверью, после продолжительной трели звонка, послышался голос Кати. - Кто? - Теть Кать, это Женя. Дверь распахнулась, и Женьку впустила тетя Сашки. - Залетай в мир хаоса и анархии, - невесело хмыкнула Катерина. – И хватит мне тетькать! – улыбнулась. - Ля, ты только погляди, какой кошмар, - кивнула она в комнату Белова. - Я вот как раз и пришла помочь убраться до конца, - кивнула Филатова. - Женечка, ты? – подала из зала голос Татьяна Николаевна. - Я-я! - Так, сначала чайку, потом уже барахлом займемся, - остановила девушку Катя. – Я сейчас, а ты пойди пока Татьяну растормоши, - и шепнула на ухо, - от Сани есть чего? - Всё в порядке, он в безопасности. - Ну слава те, Господи, - махнула рукой женщина и двинулась на кухню. Там, уже когда был раскрыт холодильник, раздался ее негодующий вздох. – Тань, ты ж у меня так совсем с голодухи помрешь, ядрён батон! Татьяна Николаевна, сидя в кресле, прижала к груди кулачок с зажатым носовым платком, мокрым от материнских слез, поглядела в записную книжку и набрала чей-то номер. Женька присела на край дивана и смотрела на обескураженное лицо матери друга, затем взгляд зацепился за стопку денег на журнальном столике. - У Космоса отца… Ростислав? – тихо уточнила тетя Таня. Женька не успела ответить, как в комнате прогремел голос Кати: - Юрий Ростиславович, - она на ходу жевала бутерброд и несла в одной руке поднос с чашками с чаем. – Давай, давай, набирай! Было видно, как неудобно Татьяне Николаевне беспокоить семейство Космоса, но трубку уже подняли и ей пришлось спросить: - Здравствуйте, это квартира Холмогоровых? – голос дрожал от волнения. – Можно услышать Юрия Ростиславовича? На том конце что-то быстро протараторили, и сашина мама с грустью положила трубку. - Ну? Татьяна Николаевна вздохнула и с дрожью в голосе ответила: - Дома нет, будет часа через два… - Женщина ответила? – уточнила Женька. - Жена, наверное, - пожала плечами Белова, принимая у сестры чашку. - Наврала, - вынесла вердикт Женька. - Она Космосу не родная, мачеха, - пояснила Кате Татьяна Николаевна. - У-у-у, тогда точно, права Жека. Врет! - согласилась Катерина. В комнате повисло гробовое молчание, что было слышно, как тикают стрелки часов. Женька медленно жевала бутерброд, который ей еле лез в горло, Татьяна Николаевна мешала ложкой сахар, который уже давно растворился на дне чашки. Катя, глядя на унылую компашку, залпом допила чай и вынесла вердикт: - Так, Танюха, поднимайся… - Куда? – опешила сестра. - Давай-давай, моя хорошая, собирайся и поезжай-ка туда сама… - Да ты что, неудобно! - А вот это малозначащий фактор – «удобно, неудобно»! – всплеснула руками Катя и принялась поднимать сашину маму. – Нагрянешь, как гром среди ясного неба, она и не отвертится. А мы тут с Женькой пока порядок наведем, права ведь я, а, Жек? - Конечно! – закивала Филатова, затем припомнила молодую жену старшего Холмогорова и скривилась: – Надька та еще стерва… - А хочешь, я с тобой поеду? – предложила Татьяне Катя. – Я ей там взбучку-то устрою. - Нет, - замахала рукой тетя Таня, - я сама. А то ж я твой острый язык знаю… - Ну вот, другое дело, сама – так сама, - Катерина чмокнула сестру в щеку и подтолкнула к комнате, - давай одевайся, не тяни время.***
- Нет, ну кадр! – невесело усмехнулся Космос, качая головой. – Ему десятка тут улыбается, а он, блять, скрипачке этой ботинки чинит. Я хренею! - Да лан, остынь ты уже, - толкнул его в плечо Пчела. – Делать то что теперь думаешь? Если еще и этот кадр отказался. - Думать надо, Пчел, думать… - нахмурился Космос, лавируя между машинами. Фил их ждал еще с пяти вечера, и ребята к нему уже знатно опаздывали на добрые сорок минут. – Что там по времени? - Почти шесть, поднажми. - Да жму я! Валера тоже уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, устало глядел на часы и закатывал глаза. Знакомые девчонки должны были выйти с минуты на минуту, а пацанов до сих пор не было. Они еще на днях вдвоем с Космосом обсудили, что надо бы нормально посидеть, как в старые добрые времена, особенно это нужно было Сашке. И так его дембель начался с разбитых сердца, кулаков, планов и надежд на светлое советское будущее, и вот-вот грозилась разбиться жизнь. Надо было вернуть другу утерянное время и ненадолго отвлечь от того дерьма, которое творилось вокруг них сейчас. Женьку решено было не брать. Отдохнуть чисто мужской компанией, дабы не бередить лишний раз ничьи нервы. Потом Космос обмолвился о том, что неплохо бы было все же позвать сторонних девок, опять же – все во благо Белова, который два года только и отжимался. И вот из спорткомплекса появились четыре девчонки. Красивые, подтянутые, одна лучше другой. Валерка за столько лет уже выучил «коллектив» и знал, что немало среди спортсменок тех, кто не прочь составить компанию и скрасить мужской вечер. - У-у-у, Валер, - первой к Филатову подтянулась огненно-рыжая пловчиха и накрыла его плечо своей ладонью, - а кто нам клятвенно обещал, что экипаж будет подан к нашему выходу? - Девчонки, опаздывают немного, прям пару минут, - попытался сразу всех успокоить Фил. - А эти твои друзья как, ничего? – поинтересовалась вторая, эффектная блондинка в молочном сарафане. - Тебе понравятся, Маш. - Ой, я видела одного как-то, - шепнула третья, - высокий такой, черненький, машина у него. - Высокий – это хорошо, - ухмыльнулась блондинка. – Волшебно. - Ой, девки, иногда знаете, как? – вклинилась четвертая. – Рост – еще не показатель. Как говорят, если мужик волшебник, это еще не значит, что его палочка хорошо колдует… - Ага, но зато язык, возможно, афигенно читает заклинания, - и девки загоготали. Наконец в ста метрах от спорткомплекса показался «Линкольн». Пчела тут же оценил контингент и присвистнул. Его, как и Сашу, ребята в сюрприз не посвятили тоже во избежание реакции раньше времени. - Ну, малина! Это что за номера, Кос? - Да тих ты, - улыбнулся тот, - между прочим, для вас с Белым старались. - Для нас с Белым? - Ну а че? Ты вон тоже с кислой миной какую неделю ходишь, смотреть тошно. - Я? – удивился Пчела, но тут же переключил свой взгляд на пловчих. – Если что – вон та рыжая с буферами – моя. - Ага, щас, - Кос засмеялся и припарковался. - Сам сказал для меня с Белым! - А, может, я ее Белому застолбил? - Пацаны, ну че за дела? – напустился на друзей Валера. – На пять же договаривались. - Да Санины дела решали… - невесело ответил Витя. - И как? - Тухло… - Ну что, девчонки, запрыгиваем! - Космос по-джентельменски распахнул двери. - Кому-то придется посидеть на коленках. - О, - протянула блондинка, поравнявшись с Пчелой, - чур – я к тебе. Пчёла криво ухмыльнулся. - А я на переднем, леди. Но по прибытии на место я готов стать вашим троном.***
- Что-то долго она... - Катя утерла влажный лоб тыльной стороной ладони и приземлилась на кухне. Женька раскрыла настежь окно, подставляя лицо прохладному ветру. - Ты мне скажи по секрету, куда Сашка встрял? - Да по глупости, Кать, - Филатова присела напротив нее и уронила голову на ладони. – Все из-за этой Ленки… - Елисеевой, что ли? Да ну, господи, думала, забылось уже… - Да если бы… Говорила ему, дураку, не надо разбираться… Катя покачала головой и устало вздохнула. Ей самой приходилось недавно видеть Елисееву в компании новых ухажеров, на лице не было ни одной эмоции угрызения совести, вообще совестью давно от Ленки не пахло. После того финального разговора с Сашей и последней встречи всех друзей, Елисеева проплакала всю ночь, намереваясь утром переменить свою жизнь на сто восемьдесят градусов, но утром от слез не осталось и следа, и в голову пришло неутешительное заключение – по-другому уже Ленка жить не могла. Муха с ней на связь после поражения не вышел, а проводить досуг и получать деньги где-то было надо. Меньше чем через неделю подружка обрадовала ее новым знакомством с компанией коммерсантов, и водоворот, привычный за последние полтора года жизни, снова захватил ее с головой. - Женёк… То, в чем его обвиняют, правда? - Нет. Он никого не убивал. Татьяна Николаевна еще не возвращалась. Время перевалило за поздний вечер, над Москвой стала сгущаться ночь, и город заискрился от тысячи желтых и белых огней. Женька, опрокинув голову на руки, по-прежнему сидела за столом, пока Катя прибиралась на кухне. Когда по радио огласили время, она аккуратно тронула Женьку за локоть. - Жек, поздно уже, топай домой, отдыхай. Спасибо за помощь, без тебя бы было сложнее. - А теть Таня вернулась? - Еще нет. Я ее дождусь, а ты давай-ка бегом к себе! Вон, уже засыпаешь на ходу. Женька согласно закивала и, быстро распрощавшись с Катей, поплелась домой. Уже у своего подъезда ее взгляд зацепился за синюю «девятку», и девушка остановилась. Из машины тут же вылетел Дунаев и пошел к ней навстречу. - Эй, кареглазая! – он аккуратно обхватил ее своими объятиями. – Ты где пропадала? - У тети Тани была, сашиной мамы… Тут вообще такое…. - Да я знаю! – Андрей засуетился и быстро выудил из карманов джинсов вчетверо сложенную бумажку. – Что произошло? Где ребята? Куда ты пропала? Я полдня тут уже кукую, к тебе поднимался, ни тебя, ни Валеры, ни мамы твоей! - Да мама на дежурстве, а что?.. Дунаев развернул перед Женькой листок, и глаза ее округлились. «Внимание, розыск!!! ГУВД г. Москвы по подозрению в совершении убийства разыскивается Белов Александр Николаевич, 1969 года рождения. Глаза голубые, волосы темно-русые, рост средний, телосложение спортивное. Особые приметы: шрам на левой брови». Над текстом был фоторобот Сашки. - Его в розыск объявили, - смяв листовку, Дунаев даже закашлялся. – Я как увидел, глазам своим сначала не поверил… Что случилось, кареглазая? - О, господи… - Женька закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Снова хотелось плакать, реветь, просто потому, что эта жизнь казалось ей теперь такой чужой, такой страшной. И почему-то в воображении ее выросло всё ее прошлое, которое казалось теперь таким же далеким, как детство, юность и та беззаботность, которая еще в прошлом году ощущалась в воздухе. Дрожь пробила все женькино тело. Она зарыдала и приклонилась к груди Андрея. Он вдруг оторопел в свою очередь – и замер на месте, глядя на тонкий, беспрестанно вздрагивавший затылок Женьки. Он никогда не видел, чтобы она плакала. Наконец, когда Филатова издала громкий всхлип, он сильнее притянул ее к себе и стал беспорядочно гладить подругу по волосам, плечам, спине. - Женька, милая Женька! – он поднял ее голову и заглянул в мокрые карие глаза. Почему-то сейчас они перестали отдавать золотистым блеском, скорее, напоминали черный кофейный оттенок, едва ли разбавленный молочной ноткой. Дунаеву сделалось жутко. Никогда он еще не видел такого ее взгляда. – Ты… Что?.. – он пытался сообразить, но не получалось, поэтому решил повторить: - Где ребята? Где Валера? Женька поперхнулась вдохнувшим в себя воздухом и отпрянула от друга. Наскоро размазав слезы под глазами, она осмотрелась, будто ища среди них двоих кого-то еще. - Валера?.. – Филатова оглянулась на свой дом, затем вновь посмотрела на Андрея. – Валеры нет дома? - Нет, я же говорю, я вас всех обыскался, даже не знаю, куда можно податься, где… - Пошли, поднимемся. Квартира встретила их морозной прохладой и звенящей тишиной. По коридору бродила темнота, сквозь которую в распахнутые окна просачивались блики уличных фонарей. Женька быстро проследовала в зал и, подняв трубку, стала набирать номер. - Ты кому? – шепнул Дунаев. Конечно, кому она могла еще звонить? Из всей сложившейся ситуации был только один телефон. Телефон семьи Пчелкиных. Женька знала, что Витя никогда не берет трубку, это всегда делает мама. После шестого длинного гудка девушка и не надеялась, что кто-то ответит, и когда уже она готова была сбросить, на том конце провода раздалось испуганное и сонное: «Алло?». - Теть Ань! – Женька поднесла трубку к уху. – Теть Ань, милая, простите, что так поздно, это я, Женя! - Женя? – витина мама встрепенулась и подхватила свободной рукой отвороты халата. – Женечка, что случилось?! - Теть Ань, скажите, Витя дома или еще не приезжал? - Не приезжал, он же с ребятами, я думала, и с тобой, я в трубке слышала… Женьку больно кольнуло где-то между лопаток. Очередной удар впечатался крепко, и уже чувствовалось, что проникает он все глубже, под ребра. - Я переживала… Спасибо, теть Ань. Извините еще раз, доброй ночи. - Женечка, точно все в порядке?.. Но Филатова уже повесила трубку и буквально растеклась по креслу. Вариант, где могла находиться вся компания, был только один – на даче Царевых, там, где Космос спрятал Сашу. Но если там слышались женские голоса, (а ведь это именно так, иначе быть маме Пчелы не подумалось, что Женька с ними), значит, они не поглощены мозговым штурмом по спасению задницы Белого, а очень даже весело проводят время. - И все-таки, Пчелкин не совсем уж и скотина, - пробормотала Женька. - Чего? – не понял Дунаев. - Есть в нем капля человеческого. Хотя бы к матери… - продолжала Женька. Она давно заметила, что Витя всегда с особенным трепетом относился к родителям, особенно к маме. Он знал ее проблемы с сердцем, знал и себя, и знал, что в случае чего – ее обязательно нужно предупредить. Решение пришло мгновенно, и пусть к нему через пару секунд привязался жаркий, протестующий хвостик: «Это плохая идея!», Женька отмела ее и выпалила: - Ты можешь меня отвезти? - Без проблем. – Филатова знала, что Андрей не сможет ответить по-другому: - Но куда? - За город, я покажу дорогу. А тем временем план по развлечению Саши Белова шел полным ходом. Ребята на скорую руку накрыли стол в зале, на полную врубили магнитофон и окунулись в веселье. Саша по началу никак не реагировал на столь бурные зазывания друзей попробовать то одну, то вторую, а вот Пчела, как обычно, стал зачинщиком, подпевал одной, танцевал со второй, подначивал третью, чтобы не скучали. Судя по их веселому смеху, им все это жутко нравилось. Фил чуть позже уже определился с выбором, Космос вообще заверил, что начнет с одной, а потом – всех по очереди. Блондинке Маше все-таки удалось поэксплуатировать колени Вити, и через час, когда даже Белов уже расслабился и позволил себе отпустить проблемы на второй план, она уже по-свойски восседала на Вите, фривольно обхватив парня за шею. Ее примеру последовали все остальные барышни, кроме второй блондинки, которая уже отметила Белова для себя, крутилась возле него все это время, но Саша еще не дал знака следовать дальше. Фил лишь однажды посмотрел на поведение Пчелы, вспомнил слезы сестры, затем их разговор после боя у машины, и счел ту ситуацию идеальным расходом. Он утешался тем, что Женька больше не показывала своих страданий и вообще не реагировала на Витю. Да и по кому страдать? Пьяный мозг Филатова пытался затолкать в себя мысли о том, что все именно так и есть, что все чувства Женьки – блажь, ребячество, и все уже прошло. К тому же перевозбуждение не давало ему сосредоточиться на этой теме еще больше. Поэтому Валера решил последовать примеру Саши – отпустить. Хотя бы на сегодня. - Девчонка-а-а-девчоночка, темные но-о-очи! – загорланили они хором. - Я люблю тебя, девочка, очень! – глядя на рядом сидящую пловчиху, орал со всеми и Белов. - Танцевать не хочешь? – спросил у Маши Пчела. Та, смачно затянувшись сигаретой, выпустила над его головой кольца дыма. - Не-е, - и провела холеным ноготочком по его носу, - а вот на тебя бы посмотрела. Пчела взобрался на стол, стянул с себя футболку, и все запели еще громче. - Валера! – прогорланила парню Маша. – Налей еще! Дабы привлечь полностью внимание Белова, вторая блондинка присоединилась к Вите, плавным движением сняла с себя и без того провоцирующий топик, демонстрируя всем присутствующим свою точеную фигуру и упругую, небольшую грудь. Сидящие внизу взревели от восторга, и данная картина произвела на Сашу должный эффект – он, не спуская глаз с ее энергично вращающихся бедер, заголосил песню с еще большим энтузиазмом. - Фил! – играя проигрыш, отвлек он друга, наполняющего стаканы. – Как ее зовут? Валера расплылся в захмелевшей ухмылке. - Аня. Песня кончилась, танцующие вернулись на свои места, и Белов, сверкнув глазами, в которых плясали озорные чертята, отвесил комплимент блондинке. Она пока не удосужилась одеться и так и сидела, но уже закинув ножки на его ноги. Неожиданно в дверь раздался отрезвляюще громкий звонок. Гитара смолкла. - Че, Кос, соседи прибежали жаловаться? – усмехнулся Витя. - А кому мы мешаем? – отозвался полупьяным голосом Кос, опрокинув рюмку. - А действительно, в полдвенадцатого ночи, - гаркнул веселый Фил и поднялся. - Брат, открой, спроси, кого там черт принес. Валера вернулся через минуту и оповестил весело перешептывающуюся компанию: - Это Жека. Девчонки улыбались, а вот парни застыли с каменными физиономиями. - О, мальчики, вы не говорили, что пятый будет… - пропела с заинтригованными и веселыми нотками Маша, сделав пару глотков из стакана. Но когда в дверь вошла Филатова, девица сразу переменилась в лице: – Ого, какие кадры. Женьке хватило несколько секунд, чтобы оценить ситуацию, взгляд сразу же зацепился за пьяного Пчелу, который в мгновение напрягся так, что даже желваки казались каменными. Маша косо посмотрела сначала на него, затем на вошедшую девушку. Филатова села рядом с братом. Среди пацанов повисла неловкая пауза. - Даже выпить никто не предложит? - Держи, - рыжая протянула ей бокал. - Благодарю, - нарочито вежливо расплылась в улыбке Женька. - Что отмечаем? - День граненого стакана, - парировала Маша. - А я думала, прибавление в семействе, - съязвила Филатова. – У нас же проблем нет, да, Космик? Холмогоров угрюмо уставился на подругу. - А, наверное, эти прелестные дамы помогают вам обмозговывать ту жопу, в которую, блять, попал наш брат? - Уймись, - процедил Пчела. - Уняться? Какая чудная идея! – Женька достала листовку, и уже по оттопыренным краям знавшие могли разглядеть ориентировку на Сашу. – А это вы видели? Витя резким движением выхватил листок из ее рук и, смяв основательно, закинул в пакет с мусором. - Ребят, я чего-то не догоняю… - подала голос Аня. - Оно и видно, по пути одежду потеряла? - Хамишь? – осклабилась Маша. - А ты - догоняешь, - щелкнула пальцами Женька. Она понимала, что ведет себя из вон рук неправильно, но остановится уже не могла. – Что, когда свадьба? Витя стремительно поднялся, отчего блондинка ухнула, и, быстро схватив Женьку за руку, потянул за собой. Она сходу начала сопротивляться, и Пчеле ничего не оставалось, чтобы подхватить ее на руки и силком затащить в ванную. - Сцена ревности? – засмеялась Маша, но весь ее недовольный вид говорил о том, что она раздражена. – Валер, кто эта пигалица? - Э! – гаркнул Саша. - Сестра моя, - покосился на нее Фил. – Следи за словами. - Оу, пардон! Космос понимал, что вечер перестает быть томным, и надо спасать ситуацию. Из ванной раздались повышенные интонации, и он, имитируя игру на гитаре, толкнул Белова, уже изрядно захмелевшего, но еще в сознании, чтобы тот взял инструмент. - Сань, давай нашу эту, ну «Голуби летят над нашей зо-оно-ой»! Белый, быстро сообразив, ударил по струнам и заголосил песню, приглушая разговор из ванной. Девчонки принялись хлопать в такт мелодии, Космос разливал остатки водки. - Ты что устроила?! – пробасил Витя, усадив Женьку перед собой на край ванны и крепко держа ее за плечи. - Я устроила? Это вы учудили пир во время чумы! Ориентировка для вас ничего не значит? - Устроили это специально для того, чтобы Сашку отвлечь от всего этого дерьма! - А полуголые девки этому никак лучше способствуют, да? - Ты ведешь себя, как ревнивая дура, Филатова! - Я? Дура? – Женька начала снова активно вырываться, но Пчела держал крепко. – Да сам ты бабник неумный! И вместо мозгов у тебя две извилины, и те на кепке. А! Сегодня ты без нее, то-то я и смотрю… Витя рыкнул и, открыв кран с ледяной водой, набрал ее в ладонь и плеснул на разгоряченное от злости женькино лицо. Девушка задохнулась от неожиданности и стала колотить Пчелкина в грудь. - Ты!.. - Я предупреждал тебя! Я просил! Ну, так ведь было? Скажи! – он встряхнул ее за плечи. – Но нет же! Везде твой Дунаев хренов! - Оставь ты его в покое! – бросила ему Женька в лицо, замахнувшись еще раз. - Ах, оставить в покое, - протянул Пчела. – А я оставил, забыла? Тогда, после боя Фила, я все сказал тебе. Ни к нему, ни к тебе я больше не имею претензий! Ты сделала свой выбор. И он правильный. Сынок профессора медицинских наук, упакован до трусов, и ни в какую жопу тебя не затащит! Ради тебя из кожи вон. А я? - А ты! – Женька уже готова была выпалить «нужен мне», но он снова ее перебил: - А скажи, ну так, из любопытства, как ты сюда добралась? - На такси! - Врешь, Филатова, - прошипел Витя, и их лица сравнялись, - я видел его «девятку». - Ах ты видел! И зная, что я зайду, продолжал сидеть с этой шалавой на коленях! Зная, что я… - Что ты что?! Пчела понимал, что она сейчас может сказать то, что он хотел бы, но так боялся услышать. Если Женька признается ему, что любит, он будет ненавидеть и помнить этот день до конца жизни. Нельзя, никак нельзя ей дать шанс сказать, нельзя позволить ей мучиться, потому что сейчас Витя Пчелкин ничего не сможет ей дать. И он понимал, что надо резать сейчас. - Я тебе ничего не обещал и ничего тебе такого не говорил. Поиграли и хватит. Не нужны тебе такие проблемы. Пойми. Стена гордости дала трещину, злость и обида сменились бессилием и безысходностью, которые потекли слезами по раскрасневшимся женькиным щекам. Нет, еще одних ее слез он выдержать не мог. - А меня спросить ты не хотел? Что я хочу, в конце концов? - Я себя лучше знаю. И сейчас мне нечего тебе дать. - А я прошу чего-то? – сквозь слезы начал пробиваться тихий, нервный смех. – Просто… просто рядом чтобы… был, наверное, и все. - Кос, у нас выпивка кончилась! – загудели девчонки. – Космос! - Фил, я один не поеду… - замахал руками Холмогоров. Затем ему пришлось встать и буквально отлепить Валеру от рыжей пловчихи. – Поехали давай, герой-любовник! - Моя прекрасная Амфитрита, я скоро вернусь к тебе… - отсалютовал девушке Фил, когда Космос снова потащил его за рукав. - Поплыли уже, Посейдон недоделанный! Когда парни уже собрались выходить, дверь из ванны резко открылась и припечатала Космоса прямо в лоб. Тот выругался и увидел вылетающую Женьку. - Филатова, ты че, обалдела, больно же! - Ты куда! – Фил несколько отрезвел и поймал сестру под локоть. - Я уезжаю, - она попыталась вырваться, но Валера держал крепко. - Мы сами тебе отвезем. - Я с вами пьяными не поеду! – выпалила Женька. Фил оскорбился, параллельно вытаскивая девушку за собой на улицу. Морозный воздух ударил в легкие, и голове стало намного лучше. Слезы мгновенно высохли из-за ветра, но Женька упорно отнекивалась и уверяла парней никуда не ехать и что им хватит пить, но Валера вдруг развернул ее к себе и обиженным тоном спросил: - Ты мне не доверяешь? Брату не доверяешь? - Черт с вами! Только увезите меня отсюда. Филатова плюхнулась на заднее сиденье, сделала еще пару замечаний в адрес ребят, чтобы они закрыли двери и перестали вести себя, как полные идиоты. - Справедливо, согласен, - выдал Космос, заводя машины. – Ща доберемся до города, возьмем денег и бухла. Фил посмотрел на Женьку. Та отвернулась к окну и припала виском к холодному стеклу. Брат хотел спросить, но боялся ее реакции, да и своей кондиции тоже побаивался, боясь сказать лишнего. Лучше завтра. Да, завтра будет лучше.