Братья, по-любому

- Юрка, давай шустрее, сейчас папа приедет, - Женя, глотая большими порциями остатки кофе, суетилась на кухне, подгоняя сына, который никуда не торопился – сидел в своем стульчике и ковырял ложкой рисовую кашу. – Если не будешь есть, я позову бабу Ягу. - Как бута она будет есть этю кашу, - насупился Юра, искренне не понимая, как ему поможет старый сказочный персонаж. Послышалась трель звонка, и девушка метнулась в прихожую открывать дверь. Смахнув с русой шевелюры снежинки, Пчёлкин вошел в квартиру, заглядывая в кухню. - Еще не собраны? - Папка! – запищал сын, намереваясь, наконец, вылезти из высокого стульчика. - Проведи с ним мужскую воспитательную беседу, - кинула через плечо Женя, собрав на ходу волосы в небрежный пучок, и прошмыгнула в свою комнату. Проводив ее взглядом, Витя едва заметно улыбнулся. Наконец, жена позволила ему проводить время с сыном, это уже многое для него значило. О воссоединении речи не было, но Пчёле было достаточно того, что Женя уже не смотрит на него волком и не запрещает приезжать к Юрке. Мужчина подхватил на руки сына. - Где его свитер? – крикнул он в квартиру. В отражении зеркала, которое было прекрасно видно за неплотно закрытой дверью, Витя уловил очертания точеной женской фигуры. Хрупкие изогнутые плечи, тонкие руки, красиво выпирающие ключицы, созвездие родинок на шее, легкое кружево нижнего молочного белья – все это приковало к себе мужское внимание. - На полке, где шапки! – донесся ее голос, и Пчёлкин видел, как Женя легкой походкой миновала расстояние от шкафа до кровати, скрывшись от зеркала, которое давало насладиться давно невидимой им красотой ее нежного тела. Больше Витя ничего не увидел, кроме ножки, по которой вверх легко скользнула тонкая ткань капроновых колготок, но даже это воспроизвело на него должный эффект. Он судорожно сглотнул, взъерошил уложенные волосы и, наконец, отвернулся. - Ты куда улетаешь-то? – как бы вскользь поинтересовалась Женя, когда вышла в коридор. Темное строгое платье выгодно подчеркнуло ее фигуру, хоть муж и отметил, как она исхудала. В коридоре порхнул аромат ее духов, и Пчёлкину этот запах усилил все пережитые эмоции. - Берлин, - Витя застегнул молнию на куртке сына. – Я Юрку у своих оставлю тогда, они тоже соскучились. Завтра попрошу, чтобы… Зная, что он может предложить, Пчёлкина поспешила перебить: - Я приеду за ним сама. Хватит с меня твоих подручных… - Как скажешь. Пчёлкин глянул на часы, наперед считая, как успеть до самолета сделать все необходимые дела. Чеченские товарищи предложили для бригадиров вполне выгодное дело, обещающее хорошую прибыль для каждого, в том числе лично для самого Пчёлы. Крупный проект, который давал уверенность Вите зажить, наконец, спокойно и самостоятельно, получить возможность больше не подставлять свою голову и наладить связь с женой. Была проблема только в одном – согласится ли Белый дать ход этому делу. Перед решающим разговором предстояло еще обсудить все нюансы с Вахой, а перед этим – заехать к родителям и успеть побыть немного с сыном. - Готовы? – Витя склонился над Юркой, и тот обхватил ручонкой широкую отцовскую ладонь, радостно кивая. – Тогда вперед. У подъезда уже стояла машина Фила. Сам Валера оживленно с кем-то беседовал по телефону, но заметив всю чету Пчёлкиных, наскоро распрощался с собеседником и, присев на корточки, распростёр руки, к которым для крепких объятий уже бежал Юрка. - Здорово, Юрец! Как делище? - Нальмальна! - Ребят, давайте быстрее, мне на съемки еще, - подогнал Фил Пчёлкиных. – На два часа раньше перенеслось. Первым делом мужчина забросил на работу сестру, которая и так уже прилично опаздывала, а затем помчал Витю и племянника в «Детский мир», где Юрка бегал между огромными стеллажами и разрывался от выбора, какую же игрушку он хочет. А хотелось всё – заводной луноход с ключиком, огромного плюшевого зайца, пестрящую яркими красками пружинку, внушительный красный грузовик, водяной пистолет… Юрка хватал всё и передавал в руки отца, тот не глядя принимал игрушки, а когда держать разноцветные коробки уже было невозможно, половину скинул на Фила. Впрочем, такой поход мужчинам был и самим интересен – они тоже рассматривали огромный выбор товаров, особенно выделили радиоуправляемую машину и такой же вертолет. - Мне бы такую в детстве, - усмехнулся Валера, - душу бы продал. - Сматлите! – радостно запищал Юрка и бросился к огромным машинам. На любой вкус и цвет в середине зала блестели яркие детские электромобили. Малыш залез в салон одного из них и стал с упоением крутить руль. – Папа, хотю тякую! - Сынок, я думаю, мы все в нее не поместимся, а как же дядина машина? - Я сам поедю! Следом за вами! - Всё, Пчёл, - смеясь, похлопал по плечу друга Фил, - теперь не отвертишься. Погрузив огромные, неподъемные коробки со всеми покупками в багажник, они поехали к родителям Пчёлкина. - Ну как Жека? Налаживается там у вас? – наконец, решился спросить Валера. Витя, закурив, поморщился. - Хоть не гонит – уже хорошо. - Без пиздюлей, как без пряников. Пришлось разъяснить пару моментов, если по-человечески не понимала. Подожди, еще немного, может, и навстречу пойдет. - Не факт, - усмехнулся Пчёла. - Ты на встречу то успеешь? - Да, сейчас своим Юрца оставлю только… - Ну, давай, брат, увидимся, - они крепко пожали друг другу руки, и Фил обернулся на довольного сегодняшним днем Юру, - что, боец, до завтра? - Да! Женя принимала больных. Сегодня в клинике было как никогда шумно и пациентов поступало больше обычного. - Сегодня какая-то экстремальная обстановка? Почему все так долго? – сокрушилась Пчёлкина на двух медсестёр. Молодые девчонки суетились, извинялись, чертыхались, оббегали весь приемный покой. Врачи на этой работе были вполне профессиональные, но их было мало. Главврач, перед которым в начале этого года была поставлена задача набирать команду профессионалов, жестко отсеивал каждого приходящего на собеседование специалиста. Он прекрасно знал, что качество медицинских услуг, которое предоставляло российское медицина, абсолютно не соответствовало требованиям сегодняшнего дня. - Евгения Константиновна, доставлена пациентка, тридцать два года, в бессознательном состоянии. Мышечный тонус и тонус глазных яблок снижен, сухость кожных покровов, слизистых оболочек и языка. Запах ацетона в выдыхаемом воздухе. Пульс девяносто, давление девяносто на шестьдесят. - Возьмите кровь на обследование. - ДТП. Пациент, сорок семь лет. Обстоятельства травмы помнит частично. Отмечалась однократная рвота. Общее состояние средней степени тяжести. Кожный покров чистый, бледной окраски. Температура тридцать семь. Давление сто сорок на девяносто. - Отправляем срочно на КТ. Рассматривая снимки на ярком табло, Женя хмурилась. - Острое нарушение мозгового кровообращения по ишемическому типу в бассейне правой средней мозговой артерии, предположительно вследствие тромбоэмболии из левого желудочка сердца. Готовьте операционную. Спустя несколько часов девушка вышла из операционного блока со смертельно уставшими глазами и, тяжело привалившись к откосу открытого окна, жадно закурила. - Пойдём-ка, - Дунаев аккуратно обхватил подругу за плечо. – Отдохнуть тебе надо… Через десять минут старшая медсестра Катя внесла чайник с кипятком и кружки. Поставив посуду на небольшом столике у стены, она присела рядом с Женей. Дунаев открыл свою сумку с красным крестом и достал из нее небольшую баночку, которую передал Кате: - Катюш, поухаживай за нами. - Без проблем, – ответила Катя и быстро и ловко приготовила кофе, залив молотый порошок кипятком. – Сейчас настоится немного. Не заварной, конечно, но хоть что-то, – сказал она, передавая кружки врачам. - Коньячку не желаете в кофе? Подставляйте чашку. – Андрей из той же сумки вытащил фляжку и, открутив крышку, налил немного в стаканы. – Вот теперь почти все как надо. Ваше здоровье. – и он сделал глоток. Пока он разговаривал с Катей, Женя просматривала истории болезни, отобранные Дунаевым. Когда у друга зазвонил телефон, Пчёлкина увидела удивленные глаза Андрея. На дисплее высветилось: «Белов». - Ты в клинике? – сразу выпалил в трубку Саша, едва тот принял вызов. - Само собой. А что? - Через десять минут мы будем, - голос, абсолютно потерянный и подавленный, дрожал, на заднем фоне приглушенно слышался вой сирены. – Ты только Жеке не говори ничего… у Фила все мозги наружу. Сердце Андрея ухнуло куда-то вниз. - Дай врачу трубку. Белый передал телефон: «Возьмите, там хирург». Врач принял сотовый и только смог констатировать: «Тяжелый. Очень тяжелый». Андрей откинулся на спинку дивана и уставился на стоящий напротив белый шкаф абсолютно отсутствующим взглядом. Женя непонимающе глядела на друга. - Дунаев, ты чего? Через пару секунд кружка с горячим кофе выпала из ее рук, и напиток густой черной лужей растекся по белоснежному полу. У входа в приемный покой уже поджидали санитары. Бесчувственного Фила мигом переложили на каталку и почти бегом поволокли по длинному коридору. Рядом, с капельницей и кислородным аппаратом в руках, семенили две молоденькие медсестры. - Валера! – Женя бросилась к брату, шокированная одним только его видом. – Валерка! Медсестры растерянно переглянулись, не узнав во всегда сдержанной и порой хладнокровной Пчёлкиной ее прежнюю. Сейчас это была убитая горем девчонка, которая позабыла, что сама врач, и бежала рядом с пациентом, крепко держа его за окровавленный рукав. Вдруг ее крепко перехватили за плечи и дернули к себе, а каталка полетела дальше, в операционную. - Готовьте! – громко крикнул Дунаев, но Жене казалось, что его голос прозвучал будто через вату. - Жека! Жека! – донеслось до нее. – Посмотри на меня! Саша тряс в своих руках подругу, Космос перенял протянутый стакан успокоительного у какой-то медсестры и протянул девушке. - Успокойся… - Белов притянул Женю за голову к своей груди, в которой бешено колотилось сердце. – Пей… Пчёлкина осмелилась взглянуть на друзей, глотая тяжелые и колючие комки слёз. Космос отделался ссадинами на лице и руках, Белову повезло чуть меньше - он умудрился разодрать обо что-то плечо. - Ранены? Надо вас осмотреть… - Да брось, там царапина просто… - Как?! – она поперхнулась воздухом, который судорожно вдыхала, но давалось это сложно – нос уже совсем не дышал. – Господи, это какой-то дурной сон… По коридору шагали только что приехавшие братки. - Белый!.. Что с Валерой-то?.. Шансы есть?.. Женя плюхнулась на кресло и схватилась за голову. Нет, это всё бред. Не может такого быть! Это же Валерка! Её Валерка! Скала, глыба, борец! С ним ничего никогда не могло случится. Его не могло сломить ничего, ведь для младшей сестры Фил был сроднен с супергероем. Но увиденное кровавым бельмом застыло перед глазами. Все это казалось неправдой, верить в происходящее не хотелось, не получалось… - Да ему как будто бритвой полчерепа отрезало… - буркнул кто-то. – Какие шансы?.. Заказал-то кто?.. Женя дрогнула и резко повернула голову к браткам. Космос толкнул самого говорливого и постучал сильным кулаком по лбу. Заказал! То, что эта страшная авария могла быть подстроена кем-то, пришло в голову только сейчас. Следующие пять часов были для Пчёлкиной, словно в тумане. Она сидела в своем кабинете вместе с Тамарой, которую тоже било в лихорадке от слёз – жена брата то плакала, то резко успокаивалась, то снова утиралась слезы, то вновь замолкала. Женя говорила ей успокаивающие слова, но на каком-то автомате, пытаясь самой поверить в то, что произносит. Потом сама начала плакать, и Тома обнимала ее и целовала в мокрые щеки. Что в кабинете главврача происходит мозговой штурм, Женя знала. Но не знала, что именно в эти минуты её мужа ведут на эшафот. В коридоре раздались гулкие шаги и мужские голоса. Женя, бросив недокуренную сигарету в окно и позабыв, что там стоит сетка, бросилась к двери. Тамара опешила, убирая окурок, и проследила за подругой. Женя распахнула дверь, глядя, как Шмидт и еще трое братков, словно конвой, ведут Пчёлкина. - Витя! Он обернулся на голос, не имея возможности разглядеть жену сквозь плотные широкие плечи братков, которые не собирались останавливаться. Шмидт легонько подталкивал Пчёлу к кабинету, где сидел сейчас Белый. Девушка побежала за ними, пытаясь прорваться сквозь плотное кольцо охраны к мужчине. - Витя! – в глазах снова защипало. Женя смогла дотянуться до руки мужа, и ощутила, как напряжено все его тело. – Ты… Ты!.. - Жека, я не виноват, слышишь? – на ходу выпалил Пчёлкин. – Я бы ни за что!.. – один из братков попытался отодвинуть девушку в сторону, чтобы не мешала. – Руки от нее убрал! - Витя, не психуй, - как всегда спокойным, равнодушным голосом бросил Шмидт и плавно отстранил Женю от Пчёлы. Девушка застыла, не понимая, что ей делать. Ей казалось, что она кричит, кричит в пустоту. Только никто не слышит, не воспринимает всерьёз. Но она лишь беззвучно шевелила губами и не могла издать ни звука. По венам текла боль, Пчёлкина ощущала ее физически; и эта боль, острая, обжигающая, рвала сердце. - Я не виноват, слышишь? Каждое слово гулко билось в висках. Витя виноват?.. В чём он мог быть виноват? Неужели, ребята смогли подумать, что Пчёла способен на такое? Но зачем? Он никогда бы так не поступил. Несмотря на все то, что происходило последние годы, несмотря на то, что их единственный сын подвергся жестокости реалий, в которые и втянул свою семью Пчёлкин, Женя не могла поверить в те обвинения, которые выдвигали ее мужу. Хлопнула дверь – Шмидт вместе с головорезами вышли в коридорчик около кабинета. «Интересно, кто из них? – донеслось до Жени. – Шмидт, как думаешь, Белый сможет?». Эти слова жгли Пчёлкину, ожоги их больно кололи мозг, хлестали по сердцу, как огненные нити, и возбуждали боль. Она чувствовала, что ее настойчиво сжимает враждебная сила, давит ей на плечи и грудь, унижает ее, погружая в мертвый страх; на висках у нее сильно забились жилы, и корням волос стало тепло. Нет, этого нельзя допустить, они же убьют его! По коридору застучали каблучки. Женя резко обернулась, едва сорвавшись с места, и увидела медсестру Катю. Та бежала к кабинету главврача, но заметив девушку, остановилась: - Евгения Константиновна! У нас… осложнения, - запыхавшись, выпалила Катя. - Шмидт, что там? – донесся через дверь грозный, немного усталый бас Белова. Катю впустили в кабинет. - Извините… - Женя увидела ее расширенные от ужаса глаза, и сердце у нее ушло в пятки, где сделало кульбит и больно запульсировало. – У нас осложнения, - взволнованно повторила медсестра, - Филатову срочно нужна кровь, группа редкая… Есть кто-нибудь с третьей группой? Резус отрицательный... Тишина сдавила виски. И тут послышался тихий, ровный ответ: - Есть. Как только Пчёлкина отправили в операционную, Женя влетела в кабинет, где восседал Белый и Космос. Потерянные, потрепанные неутешительными мыслями, от них разило злобой и смятением. Появление девушки заставило Коса подскочить и успеть перехватить за талию, потому что она летела прямо на Сашу. - Ты совсем с ума сошел?! – заорала она на друга. – Кос, отпусти! - Убери ее, - буркнул Белов, даже не взглянув на Женю. Эта короткая фраза выбила почву из-под ног. Обида жаром обдала щеки и поползла сквозь ребра прямо в сердцевину тела. - Что?! Ты совсем, блять, охринел?! Он поднял на нее глаза, которые в полумраке кабинета казались темными и неживыми, и Пчёлкина с болью осознала, что сейчас перед ней сидел не ее друг. Зверь, загнанный в угол своими же думами. Асберг, который невозможно было растопить ни одним жарким словом. Кто угодно, но не друг. - Я прошу тебя! Уйди, твою мать! – злостно пробасил Саша. – Просто уйди! Женя стала брыкаться в крепкой хватке Холмогорова, но тот держал крепко, потому что сам боялся малейшего выпада с любой стороны. - Чёрта с два! Ты что, думаешь, Витя мог это сделать?! Побойся бога, что ты творишь! Ты не посмеешь! Я не позволю тебе! - Он чуть не убил нас всех! – Белый вскочил из-за стола, и Космос оттащил вырывающуюся Женю ближе к выходу. – Ты видела своего брата?! Будешь стоять до последнего, даже если он умрет?! Пчёлкина будто обмякла в руках друга и захлебнулась воздухом. - Где доказательства?! Он не мог! Не мог! Не мог он! Стеклянная увесистая пепельница со всего размаха полетела в стену рядом с подругой и обрушилась фейерверком осколков. - Выведи ее нахрен! Космос выволок девушку из кабинета и дотащил до коридора. Женя вцепилась в его руку и, глядя в испещренное ссадинами и кровоподтеками лицо, закричала: - Что вы творите, Кос? Остановитесь, я умоляю, остановитесь! Это же Витя! Он не мог! Вы же братья! – мужчина притянул ее сопротивляющуюся голову к своей груди. – Пусти, пусти! Космос! Ее крик разрывал душу на сотни маленьких кусочков. Кос чувствовал себя отвратительно. Сам знал, что именно он заставил Белого поверить в виновность своего друга, а теперь не понимал, как сможет спустить курок и лишить одного из самых близких людей жизни. Лишить родителей сына, лишить женщину мужа, лишить малыша Юрку отца. Но если правда Пчёлкин причастен ко взрыву? Или нет?.. В операционной стояла пугающая тишина, только тяжелое дыхание Фила доносилось до слуха Пчёлкина. Витя не отрываясь смотрел на плотно забинтованную голову друга. Их сейчас соединяла прозрачная трубка, по которой медленно текла кровь. В глазах Пчёлы смешались ужас и боль, надежда на спасение умерла в тот момент, когда мужчина увидел в руках друзей оружие. Женя. Женечка… Малыш! Ему казалось, что в те короткие секунды их встречи он увидел в ее глазах прощение. Страх за него перебил все прежние чувства злости и обиды. Девушка простила его. И это единственное, что утешало Пчёлкина. Они убьют его… И никакие уговоры и мольбы не изменят принятого решения. Вместе с кровью утекали минуты. Его последние минуты. Не в силах смотреть на неподвижного, бледного Валеру Пчёла отвернулся и уставился в потолок. Он судорожно дышал и облизывал пересохшие губы, и животный страх ледяными волнами вместе со вздохами врывался в его грудную клетку. Дверь распахнулась, и в операционную аккуратно шагнула Катя. В районе желудка стянулся тугой комок. - Всё… - она мягко вынула из его вены иголку. Всё! Так был озвучен приговор. Тихим, мелодичным голоском. Женя почти бежала к операционной. Две медсестры уже вывезли кушетку с ее мужем, и девушка кинулась к Пчёле. Его лицо стало белым, как полотно, губы – синюшные, глаза – пустые и стеклянные. - Витя! – Пчёлкина, остановив врачей, вцепилась в мужчину, и ее голова упала на его грудь. – Витя, я люблю тебя… Люблю, - ее горячее дыхание прожигало кожу даже сквозь ткань темной рубашки. – Больше жизни, - не сдержалась и заплакала. - Тише, малыш, - Витя ослабшими руками поднял ее голову и подушечками пальцев стал утирать слезы с ее щек. – Не плачь, прошу тебя, я не могу смотреть, как ты плачешь… Пчёлкин коснулся поцелуем ее виска, затем влажных от слез губ так нежно и бережно, что Женя зажмурилась изо всех сил и почти не дышала, полностью сосредоточившись на том, что с ней происходит. Гулкие шаги в начале коридора заставили девушку вздрогнуть и обернуться на шум. К ним стремительно направлялись Саша, Космос и Макс. Холмогоров вдруг перешел на бег, выхватив из-за пазухи ТТ-шник, а за ним бросился Белый. Женя сжалась от страха и накрыла собой ослабшего мужа. Медсестры бросились в разные стороны, испуганно вжавшись в стены. - Кос! Убери ствол, они ничего не знают! – крикнул Белов. Витя в ужасе зажмурился, уткнувшись носом в мягкие волосы Жени. Это конец! - Прости меня, малыш… Тут Саша оторвал девушку от Пчёлы, когда Космос под тяжестью своего веса рухнул на колени около каталки. - Нет! – женский крик оглушил Белова, и ему едва удалось перехватить летящий в его грудь женин кулак. Пчёлкин предпринял попытку подняться, но Космос, вложив в его руку пистолет, сорвался на отчаянный крик: - Прости, брат, прости! Это я идиот! Убей меня, Витя! Бей меня, бей! Бей! Белов только и смог шепнуть Жене: - Прости меня, сестрёнка. Она понимала, что не может их видеть. Совсем. Пережитое за этот день пошатнуло Женю, ей казалось, что хуже уже быть не может. Пока друзья увозили каталку с Пчёлкиным в кабинет главврача, девушка приблизилась к операционной, где находился Фил. Он сейчас казался младшей сестре таким беззащитным, как маленький котенок, которого намеренно пнули ногой. - Братик… - Женя медленно провела пальцами по мускулам Валеры, будто надеясь, что он вот-вот откроет глаза, улыбнется и скажет, что все хорошо. – Валерка, просыпайся… Ты очень мне нужен… Давай же, слышишь?.. В палату вошел Дунаев. Весь его вид выражал сочувствие к подруге, но в его глазах застыла ничем не прикрытая злость. Произошедшее за сегодня вызвало в нем бурю эмоций, но он тактично промолчал. - Мне нужно его осмотреть. Выйди ненадолго. - Я сама могу это сделать. - Ты знаешь, что родственникам нельзя. - В виде исключения, Дунаев. - Сегодня и так всё в виде исключения, кареглазая. Прошу, выйди пока. Женя крепко сжала руку Фила, поцеловала его в бледную щеку и покинула палату. Несколько минут тянулись изнурительно долго, Пчёлкина мерила шагами закуток около операционной, и стук ее каблуков гулко разносился по длинному коридору. Оля Белова, придерживая за плечи заплаканную Тому, приблизилась к Жене. - Как ты, Женька? – тонкая ладонь Ольги погладила мелко вибрирующую от нервов спину девушки. Та не могла выдавить ни слова, поэтому просто кивнула, дав понять, что держится. - Спасибо, что спасла его… - За такое не благодарят… Наконец, Дунаев вышел в коридор и замер, увидев сразу трёх женщин. Он опустил голову, собираясь с силами сказать то, что с этого дня начнет медленно убивать каждую из них. Наконец, когда Женя сжала его предплечье и глянула испытывающим взглядом, Андрей прошептал: - Он впал в кому.