Братья, по-любому

      Женя, запыхавшись, толкнула тяжелую входную дверь и чуть ли не с порога споткнулась о разбросанные вещи: использованные петарды, цветастая мишура, конфетти, мужская обувь, пальто… Казалось, что здесь Мамай прошелся. Девушка ухмыльнулась и покачала головой, насадила свою шубу на вешалку, и переступая через бардак, направилась в спальню. Прямо в одежде на кровати ничком спал Пчёлкин. Рядом валялась бутылка коньяка и недопитая стопка. Женя шагнула к окну и резко распахнула плотные темные шторы. Белый свет ударил мужу прямо в лицо, и Витя жалобно застонал.       - С добрым утром, - хмыкнула Женя.       - О, моя дорогая жена… - промычал Пчёла, еще жмурясь, и распростер руки, взывая девушку к объятиям.       - Смотрю, новогодняя ночь удалась. Где пацаны? Пчёлкин махнул ладонью куда-то вглубь дома, дав понять, что остальные друзья где-то в других участках квартиры, и состояние у них, по всей видимости, ничуть не лучше.       - Когда ты пойдешь мимо ванной, включи, пожалуйста, воду… Только не слишком холодную!       - Хорошо, я включу горячую, - усмехнулась Женя, направляясь к ванной комнате.       - Только не слишком горячую! – полетела вслед мольба. Не успела Пчёлкина распахнуть дверь, из гостиной вылетела огромная овчарка. Девушка вскрикнула, отшатнувшись, но собака только гавкнула и радостно завиляла хвостом, застыв в метре от хозяйки дома.       - Витя, твою ж мать! Откуда здесь этот пёс?       - Это наш друг… - из зала выполз помятый Белов. Он страдальчески потер виски и взъерошил и так спутавшиеся волосы. – Он к нам присоединился после полуночи…       - Да, первые сорок лет в жизни мальчика – самые тяжелые, - Женя смерила Сашу исполненным сострадания взглядом и шагнула, наконец, в ванную. Едва ли она повернула кран с холодной водой, раздался испуганный крик, и девушка рывком отодвинула клеенчатую занавеску: в белой ванне во весь рост растянулся Космос, который сейчас был застигнут врасплох сильной, обжигающей холодом струей воды.       - Ты решила меня утопить?! Закрой… тьфу! Воду!..       - Ты что здесь делаешь? – Женя не смогла сдержать хохота и присела на борт ванны.       - Вообще-то я тут спал… - поморщился Холмогоров, утирая влажное лицо и все еще пытаясь сфокусировать на подруге взгляд. Гогот мужчин из коридора грянул через секунду. – А ты знаешь, что с человеком может случится шок, если его сонного облить холодной водой? Он, стараясь сохранить равновесие, предпринял попытку выбраться, но руки соскальзывали, и Пчёлкиной пришлось помогать долговязому Холмогорову перелезть через бортик ванны.       - А почему ты не лег спать на диване?       - Я так и хотел сделать, но пришлось спасаться от этой собаки…       - С каких пор ты начал бояться собак? – засмеялся Белый, заглянув к ним через дверь.       - Это ты у нас любитель всяких псин, то в армейке своей, то мастиф твой… - Космос утер полотенцем лицо. – С тех пор, когда он три раза спихнул меня с кушетки. А в таком состоянии со мной было легко справится… Вот я и сбежал в ванную.       - Удался у вас праздник, я смотрю, - Женя вывела друзей на кухню, изучая содержимое холодильника на наличие оставшихся продуктов. – Так, я сварю вам пока кофе…       - Лучше посмотри, не осталось ли там пива… - отмахнулся Кос.       - Не-не-не, - запротестовал Белов, - лучше рассольчика… Пчёлкина едва держалась, чтобы не выдать тайну своего невозмутимого и приподнятого настроения, с которым она так летела домой, чтобы обрадовать остальных бригадиров. Увидев погром и ватное состояние каждого, пришлось отложить радостную весть до тех пор, пока мужчины не приняли душ, не выпили крепкий кофе, который в последствие Витя и Саша запили огуречным рассолом, а Космос, наконец, найдя общий язык с овчаркой, уговорил пол-литровую баночку спасительного пива.       - Что, я даже не услышу ни одной гневной тирады? – ухмыльнулся Пчёла, с хитрецой взглянув на жену. – Удивительно!       - Как у вас-то ночь прошла? – поинтересовался и Белов. Женя встала напротив мужчин, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и выпалила:       - Ребят… Валерка очнулся! Радостный вопль разразил огромную гостиную, и вся троица бросилась к девушке, сгребая ее в охапку. Женя теперь не сдерживала эмоции, чувствуя, как слезы сами собой текут по щекам. Да, этот год должен быть обязательно самым лучшим. Она его вымолила, выстрадала! Май 1999-го       Свой двадцать восьмой день рождения Женя решила праздновать нестандартно. С самого утра они вместе с Витей отправились в тир. Девушка взяла любимый валерин «Стечкин» и направилась к мишеням. Когда-то еще в школе она увлекалась стрельбой, но боялась, что за последние десять лет совсем растеряла навыки. Пчёлкин приблизился к жене сзади, почти вплотную, и обхватил своей крепкой ладонью ее руку, сжимающую пистолет.       - Что, думаешь, не попаду? – усмехнулась Женя, оборачиваясь к мужчине, и поцеловала его в подбородок. Тот улыбнулся.       - Почему, просто страхую на всякий случай.       - Ну погоди, погоди, - она дернула плечиком и прицелилась: - Если не получится, тогда… Сердце пропустило удар, а затем пульс почувствовался где-то в горле. Руки уверенно сжали «Стечкина», и через три секунды пуля полетела точно в цель.       - Есть! – Пчёлкина даже подскочила, вскинув руки вверх в победном жесте. – Ну, как, Виктор Павлович?       - Неплохо, Евгения Константиновна... Только это, как бы сказал Фил, для детей, - хитро усмехнулся Витя. – Давай-ка на пятьдесят метров? Он нажал на столе кнопку, и вдалеке поднялся ряд трудных мишеней. Женя шагнула вперед и замерла, цепко обхватив обеими ладонями рукоятку пистолета. Часто, один за другим, загремели выстрелы. Выпустив весь магазин, она взглянула на мишень через оптическую трубу и удовлетворенно кивнула:       - Вот так-то!       - Согласен, опыт не пропьешь, - Пчёлкин поджал губы в улыбке и привлек к себе довольную Женю. – Ты же лучший стрелок… восемьдесят шестого?..       - Восемьдесят четвертого и восемьдесят пятого, - с гордостью поправила его девушка.       - О-о, какая древность!..       - Эй, - она шутливо щелкнула его по лбу, - бестактно с твоей стороны напоминать мне о моем возрасте! И вообще, в душе мне вечно семнадцать.       - Ты вообще новорожденная, - засмеялся Витя, целуя ее в носик и уголки губ. – И для меня ты всегда будешь самой молодой и прекрасной, такой, какая ты сейчас. Впервые за долгое время в груди разливалось такая приятная теплота, что от этого чувства Женя даже зажмурилась и, плотнее прижавшись к мужу, уткнулась носом в его плечо, такое близкое и родное. Она всегда тянулась к нему за лаской, словно цветок к солнцу, согреваясь в его объятьях, и уже ничего не боялась, особенно сейчас, когда самое главное желание было исполнено. Жизнь налаживалась, и Женя не боялась спугнуть это счастье – они все заслужили его после таких тяжелых десяти лет.       - Ну что, едем отдыхать дальше? – голос Вити прошелестел теплым дыханием по волосам.       - Еще бы! Как только Пчёлкин признался, куда хочет отвезти жену, девушка приняла решение заехать в прокат автомобилей. Женя настаивала на кабриолете – не важно, какого цвета, главное, чтобы именно кабриолет. Машина была, наверное, одним из важных пунктов их маленького путешествия. Пока Пчёла беседовал с консультантом, Женя передвигалась по парковке, осматривая понравившиеся машины, переходя от одного автомобиля к другому, ища глазами что-то подходящее для путешествия, пока взгляд не вперился в насыщенного цвета кобальтовый с плавными линиями «Мерседес».       - Ну что? Нашла? – услышала она за спиной голос мужа.       - Он мне нравится, - с восторгом выдохнула девушка. Ее глаза вновь запылали золотистым огнем, губы изогнулись в беззаботной улыбке. Пчёлкин тоже довольно улыбнулся и, заполнив документы, уселся на водительское сиденье.       - Что ж, можно ехать, - он бережно провел ладонями по рулю. - Готова?       - Спрашиваешь! – Женя звонко рассмеялась. - В путь! Как только автомобиль вылетел на дорогу, Пчёлкина натянула на нос солнцезащитные очки и аккуратно закинула ноги на дверцу «Мерседеса». Волосы развивались от резких порывов теплого ветра, на лице продолжала играть довольная улыбка. Небрежная поза, в которой она сейчас находилась, означала только одно – наслаждение жизнью. Яркость солнца, запах свободы, голос Джорджа Харрисона, доносящийся из магнитолы, любимый человек и бесконечная, завлекающая все дальше дорога – вот оно, её маленькое счастье. И желание только одного – чтобы все это никогда не закончилось. Пчёлкины не обмолвились ни словом с того момента, как покинули стоянку, но это молчание и немое восхищение в глазах обоих не мешали делиться мыслями и ощущениями – ими можно было сказать намного большее.       - Ты только взгляни! – Витя вдруг кивнул в сторону побережья. - Просто потрясающий вид! «Мерседес» въехал на Щукинский полуостров в Строгинской пойме Москвы-реки. Когда-то на этом месте добывали песок, затем карьер был затоплен, а на возвышенности образовалась вытянутая запятой коса. В середине века посетителей полуострова встречал цивилизованный городской пляж с зонтиками, лежаками и душевыми. А сейчас здесь оплот пляжного досуга поддерживал некий лодочник Митрофаныч. Женя ухватилась за подголовники передних сидений и приняла стоячее положение. Как только пальцы отпустили кожаную ткань, Пчёла резко повернул голову в сторону жены, а затем снова на дорогу.       - Что ты делаешь?! – в его голосе послышались беспокойство и удивление.       - Не останавливайся! – нараспев произнесла девушка. Вновь обхватив подголовник, она наградила мужчину невесомым поцелуем в щеку и снова распрямилась. Заливисто рассмеявшись, развела руки в разные стороны и прикрыла глаза. Чувствуя, как ветер продолжает бить в лицо и шуметь в ушах, Женя облизала пересохшие губы и рухнула обратно на сидение.       - Муж? Витя посмотрел на нее из зеркала заднего вида.       - Давай сделаем фото? - она бережно обняла его, широко улыбнулась и сделала снимок на новенький «Кодак». - Какой ты серьезный! – смеясь, констатировала Женя, вернувшись на изначальное место. Наконец, машина остановилась около небольшого домика на берегу, где около маленького дощатого причала были пришвартованы две лодки. Женя, ступив на желтый песок, решительно направилась к гладкой воде. Пчёлкин слегка помедлил следовать за ней, предпочтя немного осмотреться. Вокруг не было ничего, кроме бесконечной воды, голубого неба и песка. Вокруг не было никого, кроме жены, изредка за их спинами проезжали шумные туристы. Но шум этот звучал как-то глухо, словно через толстый слой ваты. Никого… кроме Жени. Благодаря сумасшедшему ритму жизни Витя уже стал забывать, каково это - быть наедине.       - Люблю песчаные пляжи. Здесь так тихо. Девушка почувствовала, как крепкие ладони бережно скользнули по ее плечам, а теплые мягкие губы коснулись поцелуем кожи на шее.       - Спасибо тебе, Вить, - произнесла Женя, не отрывая взгляда от горизонта и голубизны воды, - мне действительно нужна была эта поездка.       - Я знаю, малыш, - улыбнулся он, уже смелее обнимая ее за талию и привлекая еще ближе к себе. – Но это еще не всё. Идём. Взяв ее за руку, Пчёлкин медленно двинулся к домику, на пороге которого уже стоял немолодой, седовласый мужичок в рыбацкой робе и кепке, слегка смещенной на правый бок, и опирался на деревянную трость.       - Добрый день! – крикнул ему, приближаясь, Витя.       - И вам, молодые люди, - кивнул тот, - хотели прокатиться?       - Да.       - Прошу, - Митрофаныч двинулся к лодкам, отвязывая одну из них от прочного столба, - вёсла сейчас принесу.       - Иди, располагайся, - Пчёлкин коснулся губами виска Жени. Она торопливо прошла по мокрым доскам причала, спрыгнула в лодку, расположившись на прочной дощатой скамье, мужчина принял из рук рыбака пару вёсел, и через пару мгновений лодка почти бесшумно заскользила по водной глади. Давно в день рождения Пчёлкиной не было такой хорошей погоды – солнце стояло в самом зените, разбрасывая по воде мириады золотисто-белых алмазиков. Теплый ветер гулял в волосах, развевал подолы плащей, ласкал лицо. Витя медленно разрезал вёслами реку, не переставая наблюдать за умиротворенным лицом жены.       - Давай остановимся? – предложила Женя. Он молча выполнил ее просьбу, сложил весла и лег на дно лодки, привлекая к себе Женю, накрывая ее плечи защитным жестом, и они рассматривали облака, плывущие по небу, слегка жмурясь от белого солнца.       - Помнишь, ты хотела переехать? – разбивая тишину, вдруг спросил Пчёлкин. – Есть один хороший город, Роли. Мягкий климат, то, что нужно для вас с Юркой, с работой там тоже все в порядке, тем более с твоим английским вообще проблем не будет.       - Ты серьезно? – девушка повернула голову, и с ее ракурса был виден его подбородок. Витины губы дрогнули в улыбке.       - Абсолютно. Я уже всё узнал. Сейчас Саня добьется победы на выборах, мы спокойно поделим оставшуюся долю и через годик уже можем перебираться. Само собой, нужно выбрать время и слетать в ближайшие месяцы, присмотреться, в общем, все бразды правления передаю в твои ручки, - он коснулся поцелуем тыльной стороны ее ладони, - согласна?       - Да! – Женя перевалилась на мужа и крепко сжала его в объятиях. Витя засмеялся.       - Тише, тише! А то сейчас перевернемся и потонем так, оставим сына сиротой.       - Типун тебе на язык, - Пчёлкина щелкнула мужчину по лбу.       Возвращались в город уже под вечер. А в доме Пчёлкиных Тома и Оля уже закончили сервировку стола, Космос и Саша развеселили шары и втихаря опрокинули пару стопок коньяка. Белов был как никогда в приподнятом настроении, дело складывалось, а главное – с Ольгой получилось наладить мир. Юрка и Ванька весело носились по дому, и Белов-младший никак не мог догнать младшего Пчёлкина.       - Тише, тише, - улыбаясь, Тамара остановила Юрку, - не дай бог упадете. За окном неумолимо темнело, и стоило Оле взглянуть на часы, около ворот дома послышался шум подъехавшей машины.       - Выключаем свет! – скомандовала она, в спешке вытирая влажные руки полотенцем. Космос щелкнул выключателем, и квартира друзей погрузилась в темноту. Тома зажгла свечи на торте и взяла кулинарное изделие в руки.       - Как только они сюда войдут, резко включаем свет и поем. Саш, хлопушка готова? Белый, поправив на голове колпачок, наглядно продемонстрировал женщинам хлопушку.       - Отлично, - улыбнулась Оля, осторожно глядя сквозь прозрачный тюль, как Пчёлкины шагают по дорожке к дому. - Все, приготовьтесь. Четверка на цыпочках подкралась к арке, через которую из коридора можно было попасть в столовую, и скрылась за стенами. Щелкнул замок, и Витя, кинув связку ключей на тумбочку, очутился в коридоре, впуская жену следом за собой.       - Свет-то чего не включил? – удивилась Женя, намереваясь дотянуться до выключателя, но Пчёла перехватил ее за руку, и они медленно прошествовали из коридора в столовую. Свет неожиданно резко включился, на наносекунду ослепив именинницу, и в следующий момент взорвалась хлопушка, осыпая Женю водопадом разноцветной мишуры.       - С днем рожденья, Женёк! - с улыбкой на лицах запели друзья, вынырнув из-за углов. - С днем рожденья, Женёк! С днем рожденья тебя-я-я!       - Поздравляю, Женька! - Оля одновременно с мужем нацепила на голову подруги колпачок, а Тома в этот момент поднесла торт.       - Ребята! – восхищенно выдохнула Пчёлкина, поочередно целуя присутствующих в щёки. – Боже, спасибо!       - Мама! – из глубины гостиной выбежали Юра и Ваня, вместе неся в руках огромный букет кроваво-красных роз. – С днем Рождения! Женя присела на корточки, обнимая сынишек. Вечер проходил в уютной, веселой атмосфере, бригадиры рассказывали веселые истории, которых всегда было у них в запасе - хоть отбавляй, а женщины открыто улыбались и радовали мужчин звонким смехом.       - Скоро Фил встанет на ноги, Женёк, - кивнул подруге Саша, - и мы все снова будем вместе. А это главное для нас – держаться вместе. Вообще хочу сказать вам всем огромное спасибо, и тебе, Жека, в том числе еще потому, что ты поддержала меня тогда, - напомнил он случай их последнего откровенного диалога на детской площадке, - в общем, за тебя, сестрёнка. Нет ничего лучше, когда твои близкие находятся рядом с тобой, и никого больше не нужно. Сентябрь 1999-го       Женя стояла около окна. На улице светало. Осень... Еще одно дежурство подходило к концу. Нельзя сказать, чтобы оно было легким. Нельзя сказать, что тяжелым. Чаще всего на вопрос о том, как прошло дежурство она отвечала: «Нормально». И всё. И добавить обычно ничего не хотелось. Экстремал. Многие уже не помнят, как возникло это название у врачей приемного покоя больницы, скорой помощи, других экстренных служб. А Пчёлкина помнила, как они сидели в своей ординаторской, набившись на диване, на стульях за столом, пили чай и кофе, ели торт, принесенный Викторией Алексеевной, отличным врачом, помогавшим ассистировать одну из сложных операций, и беседовали о жизни. Вот тогда в ответ на предложение переходить к ним работать, поскольку клиника нуждалась в надежных работниках, а Виктория искала себе подработку, она сама, наслушавшись их рассказов и баек о работе, сказала: «Нет, ребята, я к вам не пойду, - я не экстремалка!». Вот так, наконец-то, и появилось на свет то емкое и короткое слово, - экстремалы, - которое они долгое время искали, которое вобрало в себя много из того, что хирурги чувствовали в себе, в их отношении к этому делу, что не понимали те другие, кто не заразился этим состоянием, этим пьянящим и трудным настроением боя и победы в любое время. Впрочем, это стало уже привычно и в порядке вещей. В порядке вещей ругань, споры, выговоры. В порядке вещей стало терять своих пациентов на различных этапах диагностики и оказания помощи. Трудно представить себе многие чувства врачей в этих ситуациях. Чувство горечи смешивалось с чувством бессилия, чувство неудовлетворенности – с желанием бросить к чёрту всю эту службу, работу, найти себе занятие более спокойное, менее нервное, менее изматывающее, но Женя понимала – она шла к этому очень долго. Вот и сегодня в три часа ночи на приемном покое клиники царило временное затишье в поступлении больных. Женя, Дунаев и еще двое врачей сидели на крыльце с сигаретами и смаковали эти минуты временного покоя, - как затишье перед бурей, как молчание перед атакой. Андрей травил анекдоты, потом все вместе вспоминали о прошлых дежурствах, об интересных случаях, о проблемных больных, о собственных проблемах. Звук подъехавшей машины воспринялся в те минуты, как оскорбление тишины на горном перевале, как выстрел в лесу. Но рано или поздно это должно было произойти. В двери вошла бригада «Скорой помощи». На носилках – десятилетний мальчик, за врачами – взволнованная, заплаканная мать.       - Цыгане, - тихо фыркнула Катя, идя плечом к плечу с Пчёлкиной, - всегда тревожно при виде них…       - Сейчас не это главное, - таким же тоном отозвалась Женя. Три часа в операционной. И вот Пчёлкина вышла в коридор, на ходу стягивая с лица влажную маску. Мать мальчика – женщина южной внешности со смольными волосами и носом с горбинкой – подскочила с железного кресла и кинулась к ней. В глубоких, черных больших глазах стояли слёзы.       - Доктор, ну… что?..       - Всё в порядке, - Женя коснулась рукой ее дрожащего предплечья, - ваш сын потерял много крови, состояние пока тяжелое. Предстоит долгая реабилитация, но жить он будет…       - Спасибо! – цыганка крепко сжала своими ладонями холодные руки девушки. – Что я могу для вас сделать?..       - Что вы, - Пчёлкина закачала головой, едва преодолевая ужасную слабость и усталость. То, что мальчик едва не умер на операционном столе, едва ли не выбило из колеи, - это моя работа. Мальчика скоро переведут, тогда вы сможете к нему зайти. Только недолго.       - Подождите, - женщина развернула к себе ее ладонь, и лицо ее стало еще прискорбнее, чем было до этого. Женя напряглась всем телом, пока цыганка снова не посмотрела на неё и еле слышно выдала: - хотела увидеть что-то хорошее…       - О чём вы? – нахмурилась Пчёлкина, медленно высвободив руку из ее хватки.       - Четыре жизни спасёшь, две потеряешь… Берегись, девочка. Ошиблась ты в совете своём… Женя почувствовала, как липкая дрожь пробила ее от самого основания позвоночника. Она отстранилась от женщины и поспешила дальше по коридору. Из операционной выскочил Дунаев и, заметив, как подруга спешно исчезает в конце приемного покоя, услышал только сдавленный оклик цыганки: «Прости!». Андрей смерил ее недоверчивым взглядом и побежал следом за Пчёлкиной. Догнал он ее уже на крыльце, на заднем дворе клиники, где несколько часов назад они ловили редкие минуты отдыха. Женя, сжимая на груди отвороты плаща, нервно курила. Дунаев обхватил ее дрожащие плечи и склонил голову, чтобы видеть ее лицо.       - Эй, кареглазая? Что она тебе наговорила?       - Ничего… - тихо отозвалась девушка.       - Слушай, всё, что они болтают, дели надвое, а то и натрое… Ересь несут, цыгане – они есть цыгане.       - Жутко стало что-то… - Женя вдруг усмехнулась, передернув плечами. – Сказала, что четыре жизни спасу, а две потеряю…       - Может, про пациентов говорила, - вынес предположение Андрей, - у нас, как ни крути, смертность не такая уж высокая, но всякое случается. Расслабься, слышишь? Забудь. Когда не думаешь, ничего не сбывается.       - Ладно, - она постучала кулачком по его груди, - светает уже… Пошли собираться.