Глава 2: Внутри меня/тебя
Если сравнивать боль по десятибалльной школе, Наруто определенно выберет все сто. И плевать, что шкала состоит из десяти. Боль, распространяющаяся по всему телу, словно простуда, забирала последние крупицы разума. Каждый раз, когда она намеривалась пошевелить конечностями, тело отвергало любые её действия. От чего сознание подкидывало картинки, где она состоит только из туловища и головы. Хотя это было глупо. Но с другой стороны – оригинально. Возможно будь блондинка хоть чуть эмоциональней, и другие обстоятельства, обязательно бы рассмеялась. Только вот... Не до смеха ей. Предали её; унизили, растоптали; убили; даже ребенка не пожалели. Будь у Наруто шанс все исправить, обязательно бы убила всех собственными руками, разорвала каждую плоть, что посмела приблизиться к ней. Искупала врагов своих, кровью собственной, что в жилах текла. Не пощадила бы никого, даже детей. Её же ребенка не пощадили. Заставили страдать и наблюдать, как собственный муж убивает их плод любви. А ему нагло заменили душу, позволяя тьме и вовсе завладеть разумом. Наруто никогда не была жестокой. Всегда желала помочь и уберечь всех тех, кто был так дорог сердцу. Она сражалась с Обито ради мира. Ради того, чтобы их дети видели настоящее солнце. Чтобы никогда не познали боль и отчаяние, видеть смерть близких им людей. Но в итоге Узумаки снова потерпела крах. И в этот раз вряд ли она сможет вернуть все то, что принадлежало ей когда-то. Она устала... И пусть, если ей даровано прожить жизнь заново, она готова идти за Саске.🌙🌙🌙
Резкое осознание приходит только тогда, когда Наруто открывает глаза. Прищурившись, блондинка всматривается в тьму. Привыкая к приглушённому свету, голубоглазая ахает, она оказалась в собственном подсознании. Сглотнув, девушка всё же решается идти вперёд, и будь что будет. Узумаки была уверенна на все сто процентов – она мертва. Только вот чакра, бурлящая под ногами; трубы, от которых исходило тепло; и это чёртово дежавю. Наруто словно оказалась в прошлом, на десять лет тому назад. Когда Джирайя столкнул её в обрыв, а ей ничего не оставалось, кроме как обратиться к Лису. К Демону, держащему мир шиноби в страхе на протяжении многих столетий. Но тот случай был пиковым. Либо Узумаки воспользуется его чакрой, либо умрёт. Выбирать не приходилось. А сейчас, бредя по туннелю без каких либо опасений за собственную жизнь, блондинка нервничала. Наруто отчётливо помнила, как Курама выбрался из печати, начиная крушить всё вокруг. Глаза демона выражали лютую ненависть, а оскал так и говорил: убью… …усмехнулась. Ей весело. Как бы сейчас внутри себя Наруто не чувствовала паршиво, она была благодарно Кураме. Он смог сделать то, что не сделал она. И пусть за эти мысли бывшая Учиха поплатиться личным котлом в Аду, ей всё равно. Её душа требует отмщения, а материнское сердце всё надеется прижать комочек счастья к груди. Если вспомнить Менму, – они так решили назвать сына, – он был полной копией Саске. Только овал лица, и шрамики-усики подтверждали то, что он и её сын. Его крошечные пальчики, что сжимались в кулачки, намереваясь за что-то схватиться. А черная копна волос, торчащая ежиком, ворошилась ветром. Даже сама природа была рада этому дитя. Но не её друзья. Ха, друзья, ага, как же. Черти, не более! Тяжелый выдох. Потянувшись к лицу, смахивая кулачком дорожки слез, растирая по щекам, дочь героев продолжила путь. Выйдя в главный зал, Наруто насторожилась. В последний раз, когда она могла зайти в свое подсознание, оно было более светлым и…просторным? Да, именно так. Сейчас же тут слишком тесно и темно. Словно кто-то уменьшил комнату, сжал, как Ооноки свою технику Атомного расщепления. Приподняв бровь, блондинка хмыкнула. С чего бы ей сейчас вспоминать этого старпера? Посчитав это нудным, и по крайней мере пока не актуальным, отмахнулась от мысли. Сосредоточившись на подсознании, стала его освещать. Как говорил Би: «Твоё подсознание – это ты сам». Здесь её владения. Заметив как комната стала светлеть, а потолки, и вроде как стены, расширяться, довольно кивнула. Но как только даль стала виднеться, Наруто с ужасом в глазах застыла. …Курама Сорвавшись с места, Наруто бежит к морде лиса. Рыжий мех до жути бледный, словно не огненно-красный, а тускло жёлтый. Обычно мокрой нос и вовсе не мокрый. А сухой и в царапинах. Нежная мордочка превратилась в какие-то угольки. Его явно подпалили. Длинные, словно сам жгут Богини правосудия, усы и вовсе отпали. — Бедный… Обняв морду лисы, блондинка попыталась почувствовать чакру. И, слава Ками, она её ощутила. Только вот, вместо привычно обжигающей довольно прохладная. Словно вместо огненного лиса перед ней лежал морозный. Нахмурившись, и чуть отстранившись от демона, Узумаки взглянула на уши. Черные линии, обрамляющие острые и в то же время мягкие уши зверя, сливались с темнотой. Играясь с тенью. От чего Наруто показалось, словно Курама дернул ушами. Нет, не показалось. Кьюби дернул правым ухом, концентрируясь на слухе. А хвосты, живущие в своё удовольствие, были прижаты к правому боку. И только первый хвост, прижал Узумаки чуть ближе к морде. Не став бояться или как-то дёргаться от такого проявления чувств хвостатого, блондинка промурлыкала. — Живой, — обхватив щёку зверя руками, укладывая голову поверх, стала потираться об него. — Спасибо, что живой. — Мелкая, — недовольный бас разнёсся слишком неожиданно. — Извини. А в следующую секунду голос преобразился в раскаянье. Сглотнув и зажмурив глаза со всей силы, позволяя увидеть звездочки от боли, голубоглаза сжалась. Учиха впервые вела себя так перед лисом. Узумаки прекрасно знала, что он не особо любит все эти сопливые нежности. Но почему-то именно сейчас хочется заплакать и разрыдаться вдоволь. При этом падая на колени; бить пол до изнеможения, пока руки не отсохнут; пока костяшки в кровь не окрасятся; пока сил не останется. Ощутив на щеках влагу, а затем и вовсе почувствовав дрожь тела, Наруто сжала в ладонях шерсть. Не став поднимать глаза на Кураму и так ощущая его взор на себе, согнулась пополам. Сломлена Раздавлена Загнана — Прости, не уберёг, — прикрыв глаза, лис рыкнул, — эти твари только и могли кричать в агонии. — Они поплатились? Желая услышать ответ, джинчуурики сильнее прижимается к другу. Ей кажется, что от этого зависит её нынешнее состояние. И если Курама скажет «нет» – она действительно умрёт. — Да, — как гора с плеч. Обмякнув, Наруто легонько улыбается, но не прекращает плакать. — Саске постарался. Деревня искупалась в крови, а дети, чьи родители прямиком пошли против вас, были распяты. — Хорошо, — бред, но это правда. Та самая горькая и жгучая, распространяющаяся по всему телу. Боль, отдававшаяся в груди и в сердце, разбивая его на кусочки. Оно пытается склеиться, срастись, но не выходит. Боль въелась в тело, под кожу забралась. Встала рядом и руку протянула, предлагая свои услуги. Наруто и рада отказаться, только не выходит. Тонет в ней. Дышит. Наслаждается. Только так заставляет себя забыть. Забыть страшное прошлое. — Ку, почему я жива? — А ты и не жива. Мертва, — приговор. — Это не твоё тело. Медленно открыв глаза, старательно игнорируя влагу и стараясь сфокусировать взор, Наруто непонимающе отстранилась от демона. Нахмурив брови, непонимающе взглянула в кровавые глаза. — Взгляни на себя. Отойдя назад, а затем и вовсе представив зеркало, Наруто с шоком в глазах увидела своё новое отражение. Теперь она это – он. Вместо длинных золотистых волос короткие ёжиком. В них играло солнце, а прядки струились золотом. Брови были аккуратными и выщипанными. Глаза, в которых так и читался страх, горели голубым огнём, подведенным красным тинном. А то, что это именно он, Наруто не сомневалась. Длинные, светлые реснички обрамляли глазки, делая их лисьими. Взгляд автоматически становился хитрым и недооценённым. Носик был чуть вздернут, тонким и аккуратным. Губы были пухлыми, мягкими и… нежными. Личико имело «v» образную форму, отчего становился похож на принца. Левое ухо было с проколом, серёжка представляла форму кисточки голубого цвета, подстать глазам. Смотря на себя нового, внутри Узумаки все рушилось. Как же так? Душа разрывалась на части, а голова ходила кругом. Руки подрагивали, а пальцы немели. Тело бросало в дрожь, покрывая его холодным потом. Губы приоткрылись, хватая ртом больше воздуха, начиная задыхаться. Упав на колени, девушка зарыдала. Её вопли раздавались по подсознанию, отражая душераздирающую боль. Возвращая обратно блондинки, оглушая окончательно. Скрутившись в позу эмбриона, парень захныкал, ощущая внутри себя что-то новое, чужое. Детородное. Прикрыв глаза и окунувшись в себя, уплывая в недры души и охлаждаясь собственной тьмой, Узумаки сжалась сильнее. -…аруто! Наруто! — Вздрогнув, как от техники молнии, блондинка поежилась. Захлебываясь в воде подсознания, и беззвучно крича, утопая в своих эмоциях, горения войны молилась закончить всё это. Наблюдая за телом парня, что бился в агонии, лис не мог ничего сделать. Его чувства были превыше собственного тела, не имея даже шанца пошевелиться. — Посмотри на меня… Узумаки! Посмотри на меня! Подняв затуманенный взгляд на демона, простонала. — Как бы тебе сейчас не было больно и плохо, ты должна меня выслушать. Я мёртв, — расширила глаза в ужасе и зверином страхе, — меня нет в этой реальности. Вместо меня, кто-то другой. А ты не являешься джинчуурики. Теперь я, как призывное животное, — недовольно фыркнув, Кьюби рыкнул, — и только ты сможешь меня призывать. Я часть тебя, твой внутренний зверь….🌙🌙🌙
Подорвавшись с кровати, Саске учащенно задышал. Схватившись за мокрую футболку, оттягивая её от тела, Учиха в шоке откинул одеяло. Свалившись с кровати, умудряясь при этом на чистых инстинктах выставить руки вперед, группируясь. Чертыхнувшись, брюнет попытался встать, но тело не реагировало. Взглянув на тело, которое, в удивлении самого хозяина, уменьшилось, и вроде как помолодело. Расширив глаза в непонимании, Саске сглотнул. — Что за…? Взглянув на ноги, которые были не привычно короткие, а руки без видных вен и мышц, мститель насторожился. Схватившись за голову, оттягивая в панике влажные волосы, Саске скукожился. На лице отобразилась гримаса боли и отчаяния. Он все вспомнил… Буквально полтора часа назад, он, вот этими руками, зарезал собственную семью. А разум, лишившийся хозяина, стал отдавать приказы телу – уничтожить. Учиха Саске – последний представитель своего клана, и глава их маленькой семьи, вырезал целую деревню. Никого не пожалел. Искупался в крови; заглушил собственный крик души чужими воплями; наслаждался агонией врагов. Враги – бывшие друзья, а наслаждение – антиутопия. Агония собственного тела стала не выносима. Мысли путались между собой, показывая каждый раз разные картинки. Словно плёнка в голове, цитирующая жизнь придурка с мечом. И ненавистью в глазах. Проблема была лишь в том, что жизни две, а он один. Это не его тело, не его жизни. Не его дом. Крики боли раздаются слишком неожиданно. Хватаясь двумя руками за голову и скручиваясь в позе эмбриона, оттягивая неизбежного, кричит сильнее. Учиха отказывается снова проживать эту жизнь заново. У него нет на это право. Ведь не защитил, не уберег, снова подвел. Заставил пройти через Ад, поверить в любовь, и окунуться в пучину ненависти. Только не она! Саске готов предстать на ковре перед Богами. Склонить голову, лишиться сил и молить лишь об одном, чтобы Наруто больше не приходилась проходить через все эти страданья. Она уже многое сделала, многого лишилась, многое отдала. Дайте ей насладиться свободой. И пусть он сам будет гореть в пламени аматерасу, да прислуживать Сатане, но любимой страдать не даст. Хотя умудрился окунуть душу солнечной девы в тьму, окрашивая кровавыми пятнами. Как безобразные шрамы. Но он любит обещать, каждый уродливый шрам зацеловывать, да душу оберегать. Лишь бы дали второй шанс с ней встретиться. Пусть бьет, ненавидит и кричит, да болью обещает накормить. Саске все стерпит; любовью обогреет, крики в стоны превратит, а болью упиваться будет – наказание, что ребенка не сберёг. Справедливо. Но не достаточно. Душу свою в оковы превратит. Вместо крови алой в тьму бездонную, что сможет даже сильный туман перекрыть. Закроет золото яркое, да улыбку печальную. Только для себя оставит, а другим и места не даст, лишь меч станет их рукою. А кто укусить удумает, сразу кисти лишиться. Учиха Саске не любит наступать на ошибки, а такие – вовсе сердца лишают. Дайте лишь взглянуть на неё. Почувствовать запах рамена, да домашней готовки. Улыбку, солнечную, на устах ощутить, да хватку нежную на шеи. Дайте, и он обещает, кровью мир заполонить от одной слезинки с глаз морских. Почувствовав на теле руки, а рядом людей, кое-как глаза приоткрыл. Всё мутное, слипшееся, только очертания видны. Ощутив смену позы, как и головокружение головы, Учиха жалобно простонал. — Держись, отото, — схватив кого-то за руку, а затем и вовсе сжав, взглянул на человека. Брюнет, с агатовыми глазами на перерез. Обеспокоенное лицо и шрамы, словно от бессонных ночей. — Ка-сан, неси тряпки. Мико, открой окна… — И-ита-чи? Шок, смешавшийся с не пониманием. — Тише, Саске, — подхватив тело, перемещая его на диван, старший сын чуть улыбнулся. — Походу альфа внутри тебя стал просыпаться. Нахмурившись в непонимании, младший Учиха сглотнул, а затем и вовсе прикрыл глаза. Почувствовав усталость и сонливость, Саске решил не трепать свои нервы, а просто уснуть. Пока есть время прийти в себя – будет пользоваться. А потом, пойдет искать Наруто. Если он здесь, значит и она тоже.🌙🌙🌙
Проснувшись в очередной раз, под покровом ночи, Учиха приподнялся на локтях. Осмотрев свою старю комнату беглым взором, а затем остановив взгляд на окне, нахмурился. Посчитав лишним на данный момент крики и ор, дабы не привлекать внимания, встал с постели. Увидев тряпку, что упала со лба, подошёл к окну. Взявшись за штору, отодвинул в лево, пропуская в комнату лунный свет. Прищурив глаза, привыкая к свету, всмотрелся в окно. Как и шестнадцать лет тому назад, его окна выходили в центр поместья. Что-то вроде двора, где ка-сан выращивала свои цветы и травы. Но сейчас это было менее интересно, чем сама эта ситуация, в которой он оказался. Развернувшись на пятках к комнате, освещенной лунным светом, заметил стеллажи с книгами. Шкаф стоял там же, где и запомнил Саске, будучи в детстве. Стол, который прилагался к нему, был чист, только лампа и свиток, лежащий на вертикальной поверхности, доказывали, что хозяин комнаты сидит за ним. Решив найти хоть какую-то информацию, а кроме книг её никто не даст, подошёл к нему. Сев на стул, и затем включив настольную лампу, вздрогнул. Его глаза ещё побаливали. А тело ныло. Быстро осмотрев стол и заглядывая под него и в шкафчики, надеясь найти хоть что-то, взялся за свиток. Узнав в нём техники огненной принадлежности, отложил в сторону. Приподнявшись со стула и становясь напротив книг, стал искать по переплетной крышке историю мира шиноби. По сути, его телу где-то одиннадцать или двенадцать лет. А лишился он родителей в семь. Что значит, где-то произошёл сбой во времени. У Саске несколько вариантов. Во-первых, кто-то остался в живых, и явно Учиха, раз смог посадить его в сильное гендзюцу, что быть в априори невозможно. Потому брюнет сразу отвергает первый вариант. Во-вторых, перед тем, как потерять сознание, Саске ощутил сильный выброс чакры, от чего возможно случился резонанс, отправляя его во времени. Если это правда, то у Саске есть большой шанс все исправить. А начнёт он со своей жены. Хотя это тоже провал. Как и говорилось, Саске потерял семью в семь, а ему где-то двенадцать, да и Хитайате* нигде нет. Учиха пока не окончил академию. Да и живая семья – это что-то новенькое. И пугающее. Но есть последний вариант, он в другом измерении. И как бы мужчина не отрицал, этот вариант лучшего всего подходил. Имея ренинган, брюнет побывал в разных измерениях. Только вот, никогда не бывал в прошлом. Если тот выброс действительно что-то значил, и Саске как-то затянуло собственная техника в этот мир, ему конец. Он ни только не чувствует былые силы, так и глаза до жути болят. Как после пересадки с глазами Итачи. Насчёт брата… Если этот мир действительно содержит в себе все те «миражные желания» мстителя, Саске не намеревается здесь на долго оставаться. Взяв книги «Мировая история Шиноби» и «История Конохи», положил на стол. Ещё раз осмотрев стеллажи и не заприметив что-то стоящее, сел обратно. Открыв первую страницу Мировой истории и сразу зацепившись за предложение: «В мире люде разделены на три класса: альфа, бета и омега. И будь ты Дайме, все равно не сможешь пойти против природы…». Непонимающе сморгнул. Приподняв бровь в недоумении, в быстром темпе вспоминая академическую программу и убеждая себя в том, что там этого нет – взбодрился. Может он и был лучшим учеником на потоке, но такого не припомнит. Кто такие омеги? Кем являются альфы? Что делает бета? Причем здесь мировая история?.. А главное, почему этому инстинкту нужно подчиняться? Он что, пёс? Чуть наклонив голову, заставляя работать мозг лучше обычного, снова зацепился за шкаф. Встав на ноги, складывая руки на груди, при этом трогая пальцами нижнюю губу, вычитывая анатомию. Нашёл книжку довольно быстро, беря в руки и открывая на содержании, надеялся вычитать что-то схожее. …Человек: страница 58: строение тела человека – альфа; страница 63: строение тела человека – омега; … Открыл книгу на нужной странице, при этом мельком поглядывая на Мировую историю. Сел обратно, кладя книги друг на друга и отодвигая их чуть дальше. Взял книгу «История Конохи», которая была точь-в-точь, что у него в прошлом, открывая на закладке. Кланы Гласило оглавление. Задержав на нём чуть дольше внимание, заметил поправки карандашом, а где-то и выделение цветом. Убедившись, что клан Учиха не был истреблен в данной вселенной, а старший брат не был иллюзией, Саске взялся за карандаш. Найдя листок, выписал из книг новый материал и зацепился взглядом за бумажный домик. Подняв голову, взял его в руку. Это оказался календарь, который гласил, что мир сейчас живет в 848г, восьмого месяца, десятого дня. Саске действительно в прошлом. Закусив щеку и встав со стула, отошёл к окну. Занеся руку за голову, вороша затылок, чертыхнулся. Ему надо что-то делать. Если сейчас 848, значит буквально через шесть месяцев, в 849 они выпутаться из академии. Наруто исполниться двенадцать, а ему уже. Хотя брюнет ещё не уверен. Пока полностью не изучит информацию и этот мир, не сможет придумать план. Облокотившись руками об подоконник, опустил голову и глаза вниз. Информация информацией, но Наруто важней. Не представляя даже где её искать, недовольно выдохнул. Мужчина понимал, сейчас его жена это сгусток боли и ненависти. И не дай Бог она сорвётся, тем самым выдавая себя. Им не стоит выделяться, а уж тем более говорить кем являются. Главное найти, пригреть и обласкать. А там, как пойдет. А если её тут нет! — кричит подсознание, заставляя выворачиваться и сжиматься от боли. Что-то ему резко плохо стало. Нет, она точно здесь. Где-то рядом. Учиха это чествует. Хотя сам не понимает, как это работает. Оттолкнувшись от подоконника, вернулся на место. Взявшись за карандаш, продолжил писать, мельком поглядывая на календарь и не забывая про часы, висевшие возле сёдзи**.