Подчиняй, пожелай, признай

      — Слабый, — эйджил касается шеи, и волшебник кричит.       Руки напряжены, сведённые за спиной, короткая цепь натянута, кандалы уже некоторое время назад повредили кожу запястий. Лоб покрывает блестящий слой испарины, по спине, между лопаток, скользят капли пота. Грегори тяжело дышит, хватает воздух ртом, облизывает пересохшие губы, стонет от напряжения и ощущает хлесткую пощёчину, звонкую, выбившую из головы все мысли. На колено перед ним медленно опускается мужчина, бесспорно, самый красивый, которого волшебник когда-либо видел. Мягкие на вид кудри цвета вранова крыла обрамляли фарфорово-бледное лицо, об острые скулы которого, казалось, можно порезаться. По отдельности все черты лица выглядели бы нелепо, но вместе образовывали какой-то неуловимый симбиоз, будто бы кто-то наложил на них заклинание, сделав невероятно привлекательными для окружающих.       Бледно-розовые губы недовольно скривились, сильная рука в кожаной перчатке грубо схватила пленника за подбородок, пальцы надавили на щеки, насильно раскрывая челюсти, складывая чужие губы в неровную "о". Глаза, чей цвет зависел от освещения, сейчас жгли раскаленной яростью серо-голубого металла. Лестрейд всхлипнул, пальцы сжались сильнее. Больно.       — Я разрешал тебе стонать или хныкать? — презрительно спросил он.       — Н-нет, Шерлок, — с трудом едва выдыхает маг, стараясь сдержать колотящую его дрожь и преодолеть давление зажавших его челюсти пальцев.       Губы напротив кривятся вновь, раздраженный, названный Шерлоком, мужчина резко выбрасывает руку. Эйджил касается обнаженного бедра скованного человека на пару мучительных секунд, вторая отпускает подбородок, ударяя уже по другой, нетронутой до этого, щеке. Тронутая сединой голова откидывается в сторону.       — Нет "кто"? — яростно шипит морд-сит, хватая волшебника за волосы и оттягивая их назад, обнажая для себя его шею, натягивая напряженные мышцы, в опасной близости от которых застывает гудящий, полный сдерживаемой магии эйджил.       — Н-нет, г-господин, не позволя... ли, — исправляется Грегори.       Холмс хмыкает довольно, отпускает болезненно натянутые волосы. Голова Лестрейда тяжело опускается, подбородок упирается в грудь. Дыхание все ещё тяжёлое, грудь напряжённо взымается, будто бы с трудом впуская в легкие воздух.       Кудрявый мужчина снимает с левой руки перчатку и кладёт обнажившуюся ладонь на щеку мага, поглаживая большим пальцем нижнюю губу. Грег поворачивает голову, с благоговением трётся носом о чужое запястье. Губы морд-сит трогает высокомерная ухмылка, а рука опускается ниже, оглаживая грудь, живот, добираясь до дорожки волос, безошибочно ведущих к напряженному органу. Сухая ладонь обхватывает налитый кровью член, большой палец проходится по головке и пленник скулит, пытаясь сжать связанные и разведённые в стороны, уже саднящие от стояния на них, колени. Шерлок улыбается почти нежно, почти с любовью, это сбивает с толку, так что соприкоснувшийся с кожей живота эйджил становится полной неожиданностью.       — Тебе ведь нравится всё, что я делаю, так? — невинным тоном интересуется мужчина, когда крик стихает.       — Да, м-мой господин, — выдыхает Лестрейд. — М-можно, мне? — с надеждой просит он. — Пожалуйста, прошу вас, господин.       Взгляд и ухмылка Шерлока полны садистского довольства, когда он приближает губы к уху своего пленника, выдыхая горячий воздух прямо на ушную раковину, вызывая мурашки по телу мага.       — Такому прилежному рабу, как ты, я бы многое позволил, но ты должен быть конкретнее в своих желаниях. Я ведь могу и неправильно понять, — томно проговаривает Холмс опасно низким, вибрирующим тоном, легко прикусив мочку уха и лизнув ее.       Волшебник низко стонет, когда ладонь крепче сжимается на его члене, а пухлые губы морд-сит располагаются в опасной близости от его собственных. Прикрыв глаза и подавшись чужим устам навстречу, Грег натыкается губами на плотную кожу выставленного перед ними эйджила и тут же отшатывается, почувствовав мимолетную, но от этого не менее интенсивную боль.       — Я сказал тебе быть конкретнее, — напряженно отзывается мучитель. — Хочешь поцеловать, скажи, хочешь, чтобы я сделал так, — ладонь жестко, но плавно двигается вверх-вниз по возбужденному органу, вызывая стон, — скажи. Я хочу слышать твои мольбы. Ты так мило просишь, мой слуга.       — П... поцелуйте меня, мой господин, пожалуйста.       — Так лучше, — смягчается кудрявый мужчина, накрывая чужие губы своими, с некоторым удивлением ощущая ответное яростное движение губ скованного человека. Тот словно выживший в пустыне, впервые за долгое время дорвавшийся до воды.       Холмс ухмыляется в поцелуй и касается эйджилом подбородка Грега. Близость воздействия перенесла часть боли Шерлоку, темные псевдовены магического влияния коснулись его губ и добавили поцелую остроты. Отняв оружие от чужой кожи, морд-сит чувствует металлический привкус на языке, приподнимает в нарочитом изумлении бровь и проводит языком по прокушенной губе, смотрит на пленника. Сухие губы последнего увлажнены слюной и запятнаны кровью.       — Ты. Меня. Укусил? — четко разделяя слова, холодно спрашивает мучитель.       — Прости-те, госпо... — трясётся от боли и возбуждения Лестрейд, и голос дрожит вместе с ним, прерванный очередной пощечиной.       — Напомни-ка, кому ты принадлежишь? — гневно раздувая ноздри, громко вопрошает Шерлок, выпрямляясь.       — Вам, господин, — смиренно отвечает волшебник.       — И что твой господин делает в таких случаях?       — Наказывает меня.       Нога в высоком кожаном сапоге грациозно поднимается, упираясь в плечо, и ее владелец безжалостно толкает скованного человека на спину. Тот стонет, неудачно приземлившись на руки и еще больше потревожив стёршуюся на запястьях кожу. Видение расплывается, в уголках глаз собираются слёзы, вот-вот готовые оставить на блестящей от тонкого слоя пота коже влажные дорожки. Эйджил на пару мгновений касается голени, волшебник болезненно выдыхает, шипит, сцепив зубы. Шерлок плавно становится на колени меж разведённых ног Лестрейда. Верёвки опоясывают бёдра и лодыжки, фиксируя ноги, не позволяя разогнуть их. Опускаясь грудью на всё ещё стоящий колом член, Холмс медленно ползёт вверх, придавив и огладив возбужденный орган всем торсом, пока не останавливается, зажав его между животов, гля́дя прямо в глаза своему пленнику. Обрамлённая черными кудрями голова опускается, розовый язык слизывает с чужих губ собственную кровь.       — Я хорошо обучил своего непослушного мальчика. Я доволен тобой. Чего бы ты хотел? — мурлычет в чужую шею мужчина, зажимая между животами чужой орган, после чего кусает плечо.       — Коснитесь меня, господин, — умоляет Грегори.       — Ну раз ты так хорошо просишь...       Восхитительные пальцы снова вернулись к члену, ощутимо, но безболезненно сжимая основание, после чего поднялись вверх, беря быстрый темп. Шерлок сместился, уперевшись в пол носком одной ноги для удобства и придавив коленом напряженную мошонку обнаженного человека, умело балансируя между болью и наслаждением, не забывая работать рукой; почти медитативное движение вверх и вниз. Вверх. Вниз. Лестрейд всхлипнул и зажмурился, и первые слёзы прочертили неровные дорожки на скулах и висках, открывая, прокладывая путь. Теплый язык прошёлся по виску, ловя умудрившуюся сбиться с дорожки солёную каплю, прежде чем та затечёт за линию роста волос. Грег дёргается, Холмс удовлетворенно мычит и насмешливо смотрит в раскрытые, полные мольбы, покрасневшие глаза. Изящная ладонь полностью накрыла головку, сдавливая, и под аккомпанемент стонов и всхлипов, вновь прошлась по всей длине, размазывая смазку, облегчая трение. Сместившись еще раз, морд-сит приподнялся и сильнее надавил коленом на яички, провел большим пальцем по уретре и коснулся эйджилом ягодицы своего пленника. Волшебник закричал, выгнулся и извергся семенем в чужую ладонь.       Когда тяжесть чужого тела исчезла, маг перевернулся, ложась на бок и сводя вместе саднящие колени. Слёзы словно бы и не хотели останавливаться, текли по щекам, падали на холодный пол. Собственный вес наконец-то больше не давил на скованные руки, плечи прошивала тупая тянущая боль, грозясь перерасти в судорогу. Повреждённая, стёртая кожа от металла на запястьях и от верёвок на лодыжках и бедрах пекла и досаждала больше всех. Грегори судорожно вздохнул и снова всхлипнул, сдерживая рыдания, утыкаясь лицом в пол.       — Ну, ну, — тягучим, словно мёд, голосом, медленно протянул стоящий над ним мужчина, вытирающий испачканную руку о какую-то ткань и вновь натягивая на неё перчатку. — Не нужно.       Шерлок закрепляет эйджил на бедре и снова опускается на колено, развязывая путы и отпирая кандалы. Руки в кожаных перчатках ложатся на щеки мага, каким-то заботливо-нежным жестом стирая с них слёзы. Ладони настойчиво поднимают голову волшебника и поворачивают её лицом к лицу молодого мужчины.       — Ш-ш-ш, — успокаивающе тянет морд-сит, покровительственно поглаживая тронутые сединой волосы и легко целуя приоткрытые губы, ощущая на них вкус солёных капель.       Лестрейда всего трясёт то ли от внезапно похолодевшего воздуха в помещении, то ли от остаточного напряжения. Мужчина нервно отвечает на поцелуй и трётся своим носом о чужой. Когда они отстраняются, меж их губами тянется пошлая ниточка слюны, что рвётся почти сразу. Холмс заинтересованно склоняет голову набок и, разглядывая лицо напротив из-под полуопущенных ресниц, мягко интересуется:       — Мы закончили. Что надо сказать?       — С-пасибо, господин, — шепчет в ответ Грег. — Я хорошо себя вёл?       — Да, ты хорошо справился. Сегодня я тобой доволен, — кивает Шерлок с довольной ухмылкой. — Одевайся, — уже холоднее произносит он, хватая с лавки одежду волшебника и бросая ею в своего обладателя.

✽✽✽✽

      — Все хорошо? — спокойным тоном задаёт вопрос Шерлок, поправляя подпругу.       — Да, — отвечает волшебник, слегка краснея. — Да, спасибо за... это всё.       Морд-сит кивает в ответ, Грег отходит к своей лошади и украдкой наблюдает за ним, а когда черноволосый мужчина наклоняется, чтобы поправить ремни на сапогах, особо тщательное внимание уделяется обтянутому коричневой кожей заду.       — Сейчас слюна вытечет, — немного насмешливо, но добродушно звучит рядом, и теплая рука опускается на напрягшееся плечо.       Лестрейд краснеет, опускает взгляд, а после переводит его на говорившего. Низкорослый мужчина со светлыми волосами смотрит в глаза дружелюбно, тонкие губы растянуты в искренней, тёплой улыбке. Маг смотрит в ответ стыдливо, тихо говорит:       — Прости, Джон.       — Ой, да ладно, Грег, — ободряюще приобнимая за плечи, улыбается Искатель. — Мы с Мэри видим, как ты на него смотришь. Почему не скажешь правду?       — Я... я не совсем уверен в том, что он ответит мне тем же, — смущённо тянет Лестрейд. Это не первый подобный разговор, но всякий раз вгоняет в краску. Что странно. Раздеться перед Шерлоком? Пожалуйста! Молить его о большем, стоя на коленях абсолютно голым? Пожалуйста! Признать, что чувствуешь что-то к мужчине, который так хорошо смешивает с наслаждением столь желанную для него боль? Нет, спасибо.       — Ну, ты ведь не узнаешь, пока не поговоришь с ним, — пожимает плечами Джон и отпускает друга. — Грег, ты знаешь, что в нашем деле слишком большая роскошь загадывать заранее и надеяться на завтрашний день. Если будешь тянуть, есть вероятность, что не успеешь.       Волшебник тяжко вздыхает и бросает взгляд на смотрящую на них Мэри. Исповедница гляди́т тепло и с пониманием, мягко улыбается и кивает, бросив мимолётный взгляд на проверяющего уздечку морд-сит. Конечно, она знает, о чем они говорят, возможно, именно она и попросила Джона вновь поговорить об этом с ним. Искатель нежно улыбается кокетливо подмигнувшей ему женщине и снова смотрит на мага.       — Возможно, однажды и у нас тоже что-нибудь получится. А вы уже есть друг у друга.       — Вы собираетесь вечно любезностями обмениваться или мы всё же когда-нибудь сдвинемся с места? — подаёт полный недовольства голос морд-сит. Спина уже усевшегося на коня мужчины идеально прямая, взгляд полон нетерпения.       Джон смеётся и садится на свою лошадь, стоящую рядом с лошадью сурового воина. Лестрейд и Мэри чуть впереди, поэтому не услышат.       — Не признался, — утвердительно озвучил свои мысли носитель меча Истины.       — Признается, — уверенно кивает Шерлок, — если хочет взаимности, сделает это сам. Не терплю слабости, — и под тихий хохот светловолосого мужчины, пришпоривает коня.