🐺
Чонгук терпеть не может передвижения на самолёте, и тому есть причина. Так уж вышло, что каждый раз, когда ему приходится пользоваться авиационными услугами, то рядом обязательно по закону подлости посадят чьего-нибудь орущего ребенка. Чон не то чтобы ненавидит детей, но всех орущих и пинающихся, как этот ребенок, размахивающий своими мелкими ручонками прямо сейчас, не переносит. У матери Чонгука свадебка намечается, вот и летит он обратно в Корею из самой Бразилии. В университете пришлось взять академический отпуск. А ещё, вероятно, завтрашним утром радостная Чонсоль будет встречать измученного, валящегося с ног сына. Замечательный подарок на грядущую свадьбу. Настроение у Чонгука портится с каждым часом всё больше и больше. Стюардесса пролила на него чай тремя часами ранее, ребёнок зарядил непроливайкой в лицо пока бился в очередной истерике, так ещё и голова гудит из-за долгого перелета. Чон начал молиться, чтобы выйти из аэропорта завтра хотя бы живым. Стоило видеть лицо Чонгука, когда ночью ему соизволила позвонить мама, забывшая о существовании сына на несколько долгих месяцев. И нет бы вначале поинтересоваться как там её единственный ребёнок поживает, так она с первых секунд начала тараторить что-то про счастье, согласие, свадьбу и приглашение. После неожиданной новости Чонгук следующие несколько дней ходил по университету в прострации. Впоследствии он уже узнал, что его вечно одинокая мать все те месяцы встречалась с омегой, что удивительно — с парнем омегой. Альфья душа Чонсоль всегда лежала к девушкам, да и покойная мама Чонгука была, как ни странно, женского пола, а тут у неё появился новый интерес. В Корее Чонгук не был уже почти пять лет, с момента как улетел учиться в другую страну. Он как сейчас помнит, как слезно его отговаривала Чонсоль покидать родной дом. Её переживания можно понять. Не каждый решится отправить своего сына-омегу в другую страну в одиночку, где нет ни друзей, ни родственников. Но теперь Чонгук возвращается, здоровый и невредимый. Посадка совершается в девять утра по местному времени. Из самолёта Чон, как и ожидалось, вываливается весь бледный, с синяками под слипающимися глазами. В дикой толкучке он выбирается из аэропорта, оказываясь на улице. Его за руку кто-то вытягивает из толпы, крепко прижимая к себе. Чонгук обязательно бы начал вырываться, если бы не почувствовал родной мамин кедровый аромат. Женщина отстраняется от омеги только через несколько долгих минут, широко улыбаясь. Она практически не изменилась с момента, как они виделись в последний раз. Ей сорок три года, но от настоящего возраста у неё разве что маленькие морщинки около глаз имеются. — Ты всегда был таким маленьким и худеньким? — смеётся Чонсоль. Чонгук в ответ лишь улыбается вяло, сообщая, что ещё чуть-чуть, и он скоро свалится от усталости прямо посреди улицы.🐺
За окном машины один пейзаж сменяет другой, из колонки тихо играет музыка, которую крутят по радио, а Чонсоль с легкой улыбкой на лице ведёт машину, подпевая. За час езды Чонгук успевает заснуть, но его бесцеремонно будят. Маленькая незнакомая деревушка выглядит вполне уютно: небольшие ухоженные домики, чистые улочки, тихая обстановка и приветливые сельчане. С одной стороны это всё весьма непривычно, ведь в Тэгу Чонгуку ещё не доводилось бывать, но с другой стороны ему вполне может здесь понравиться. Дверь одного из домиков отворяется, а на пороге предстает паренёк в джинсовом комбинезоне. Он улыбается счастливо, когда Чонсоль поднимается к нему по лестнице и целует в мягкую щечку, ероша его пушистые волосы. Тем временем где-то позади плетётся нереально уставший Чонгук с тяжелым чемоданом в руках. Заметив его, парень в комбинезоне подрывается к нему, забирая чемодан. — Давай помогу, — голос у этого омеги нереально нежный и доброжелательный. — Сейчас конечно не время для знакомств, — робко начинает он, оглядывая явно вымотанного Чонгука, — но меня зовут Чимин. Он по-прежнему улыбается, протягивая свою ладонь. Чонгук и сам не сдерживает ответной улыбки.🐺
Чего Чонсоль не ожидала, так это того, что с приездом сына с поля её зрения пропадет и её жених. А самое обидное, что её ещё и на кухню не пускают теперь. Засели там вдвоём, а альфе без доступа к холодильнику, между прочим, голодать приходится! Зато по ту сторону двери Чонгук во всю старается, очищая рыбу от чешуи и попутно бодро что-то обсуждая со стоящим у плиты Чимином. — Честно говоря, когда я услышал, что ты учишься заграницей, то ожидал встретить… — Чимин неотрывно следит за уверенными действиями младшего. Тот отточенными движениями разрезает рыбешку вдоль надвое, принимаясь выбирать из неё кости, при этом даже не морщась, — кого-то более брезгливого и изнеженного. На подобное заявление Чонгук лишь слабо усмехается. Его это не задевает, ведь знает, что в словах Чимина нет недоброжелательности. Только чистый интерес. — Я уже давно научен общажными тараканами. Пять лет с ними ладить приходилось, зато теперь о брезгливости и речи идти не может. Где-то у плиты один Чимин морщится, словно лимонов кислых переел. Уж больно сильная у него неприязнь ко всякой мелкой живности вроде пауков и грызунов. Какая разница, что ему тридцать восемь лет? Бояться чего-то в любом возрасте совершенно нормально. — Я, кстати говоря, уже второй день забываю спросить, — Чонгук поворачивается к старшему омеге, передавая очищенную рыбу. — На какую дату у вас назначена роспись? Чимин принимает из рук младшего подготовленное рыбье мясо. — Роспись у нас будет через месяц. За это время мы, по идее, должны успеть всё подготовить. Ещё мои младшие братья обещали приехать, а позже и родители, — на словах о младших братьях у Чимина вырывается глупая улыбка. — У тебя есть братья? — удивленно выгибает бровь Чонгук, отмывая под краном руки от рыбьего жира. — Да, один из Сеула приедет, а другой… другой вообще неизвестно где всегда пропадает, — на словах о втором брате Чимин поджимает губы, явно пытаясь отграничить себя от выброса лишней информации. — Ёнджун, младший из них, учится в Сеульском государственном университете на втором курсе, а старший постоянно занят попытками совместить свои должностные обязанности с поисками своей пары. Чонгук в ответ мычит понимающе, вешая назад на маленький крючок небольшое полотенце для рук. Нынче не так уж просто найти себе пару, это ещё не говоря об истинной. Лично Чон на своём веку повидал всего одну подобную пару, что уже является большим везением. Подобных в мире бывает лишь два человека на сотни миллионов, ещё и не факт, что им суждено когда-либо встретиться. По этой причине большинство людей влюбляются, встречаются, женятся и заводят семьи с обычными людьми, не особо надеясь на такой подарок судьбы как истинность. — Для твоего брата так важно найти свою пару? — между делом интересуется Чонгук, принимаясь очищать вареные яйца от яичной скорлупы. Чимин щурится задумчиво, помешивая в кастрюле кипящий бульон. — О да, очень. Понимаешь ли, он занимает высокую… должность, с которой его запросто могут сместить, если в ближайшее время он не найдет себе омегу. Он мог конечно найти себе кого угодно, но почему-то до последнего держится за идею отыскать своего истинного. Продолжить разговор им не дает Чонсоль, забарабанившая в закрытую дверь. — Мой желудок сейчас переварит сам себя!🐺
С момента прибытия Чонгука в Корею прошла уже неделя. Большую часть времени занимала подготовка к предстоящему бракосочетанию, а остальное время Гук уделял учёбе и общению с мамой и Чимином. Пару раз он выбирался со старшими погулять по поселению, больше напоминавшему собой крохотный городок, и знакомился с соседями. Очередное утро встречает его игривыми лучами солнца и щебетом птиц. Этажом ниже слышится грохот посуды. Видимо, Чимин встал пораньше и взялся за приготовление завтрака. Быстро приведя себя в порядок, Чонгук спускается на первый этаж, слыша нетерпеливое бурчание собственного желудка. По кухне как-то бодро бегает Чимин, а за столом сидит незнакомый паренёк, непринужденно улыбающийся, пока наблюдает за суетящимся омегой. Чонгук нечаянно хлопает дверью, привлекая к себе внимание. Чимин улыбается при виде него, а незнакомый паренёк лет восемнадцати на вид, рассматривает его с интересом. — Чонгук, садись давай и помоги нам избавиться от еды, — Чимин ставит широкую тарелку со слишком уж большим пирогом. — вдвоём нам его не прикончить, а Чонсоль пришлось рано уйти на работу. Это Ёнджун, кстати. Я говорил как-то о нём. Чонгук присаживается рядом с незнакомым альфой и протягивает свою руку. Ёнджун чуть заметно алеет щеками, неуверенно протягивая свою ладонь в ответ. — Наслышан, рад знакомству, — Чонгук выдавливает из себя сонную улыбку, на которую невольно засматривается Ёнджун. Чимин смотрит на брата с подозрением, но ничего не говорит, усаживаясь напротив. Следующие полчаса все трое дружно пытаются прикончить хотя бы половину ягодного пирога. Чимин то и дело подкладывал новые кусочки Ёнджуну, приговаривая, что слишком уж худощавым он стал. Альфа и не противится вовсе, молча поедая пирог и изредка поглядывая на сидящего рядом Чонгука. — Гук-а, ты не мог бы сходить в магазин и купить всё по этому списку? — Чимин протягивает младшему омеге сложенный вдвое листок. Чонгук кивает согласно. — Скоро Тэхён должен подойти, а кроме пирога из еды у нас ничего нет. Чонгук кивает балванчиком повторно, не особо интересуясь кто такой этот Тэхён, и поднимается наверх, чтобы переодеться. Оставшись наедине с братом, Чимин влепляет ему смачный подзатыльник. Ёнджун ойкает от неожиданности и хватается за ушибленное место, с обидой глядя старшему в глаза. — За что? — выкрикивает альфа. — За взгляд твой озабоченный, лис развратник, — шипит Чимин, садясь на стул и скрещивая руки на груди. — Я не для тебя здесь Чонгука берегу. Пока они с Тэхёном не встретятся, нос свой к нему не смей совать. — Гуд морнинг! Вэйк ап! На кой чёрт он Тэхёну сдался? Тот истинного себе ищет, вряд ли это будет твой милый мальчонка. — Он старше тебя, вообще-то, — буркнул себе под нос старший. — От него зефирками пахнет. Зефирками! Тэхён их любит. Я должен хотя бы попытаться. На яростное заявление брата Ёнджун фыркает, закатывая глаза. Будет очень обидно, если паренёк вдруг действительно окажется предназначенным Тэхёна, жалко ведь такого милашку упускать. Через пару минут Чонгук спускается обратно вниз, сообщая, что скоро вернется, и вновь уходит. Чимин расслабленно плюхается на диван, запрокидывая голову назад и прикрывая веки. Ещё очень рано, но такое чувство, что день уже подходит к концу. А ещё столько всего предстоит сделать: найти хорошего кондитера, заказать торт, обговорить меню с уже найденным поваром, подобрать вместе с Чонсоль цвета для скатертей, салфеток, шариков и… Послышался тяжелый стук в дверь, заставляя омегу вынырнуть из суетливых мыслей. Чимин раздраженно фыркает, поднимаясь с дивана и идя открывать дверь. Ёнджун вообще не реагирует на всё происходящее, целенаправленно обчищая холодильник. Дергнув за ручку, омега открывает дверь. — Какого гандона так не вовремя принес… — запинается на полуслове, разглядывая… очень высокую и крупную фигуру. Чимин сглатывает ком в горле, испугано отходя на пару шагов. — У нас нет долгов! Кредитов мы не брали! Не бейте, пожалуйста, только не по лицу, — он жмурится, весь съеживаясь, пока не слышит знакомый глубокий смех. — Фига себе ты подрос, — мимо проходивший Ёнджун роняет из рук коробку с Choco Pie, звучно ударившуюся об кафельный пол. — Как там облака? Обзор не заслоняют? — младший, как и обычно, не может воздержаться от колких комментариев. Тэхён переступает через порог, наклоняясь, чтобы не удариться головой. — Я конечно всё понимаю, как никак шесть лет прошло с последней встречи, — вновь обретает дар речи Чимин, — но я не ожидал увидеть двухметровое нечто. Наклонившись, чтобы избавиться от обуви, Тэхён посмеивается тихо. — Не преувеличивай, хён, — он улыбается доброжелательно, подходя к старшему брату и наклоняясь, чтобы обнять. — Всего метр девяносто три. Ёнджун так и продолжил стоять уже с поднятой с пола коробкой печенюшек и пялиться на старшего брата во все глаза. Тэхён и раньше был в хорошей форме, доминантный альфа как никак, но сейчас он… стал пугающе сильнее. Ёнджун и сам альфа, но чувствует себя по сравнению со старшим братом совсем уж маленьким и беспомощным зверьком. Следующие полчаса проходят вновь за кухонным столом, только на месте Чонгука теперь сидит Тэхён, которого тоже заставили есть этот чертов пирог. Но он не жалуется, лишь благодарно пережевывая угощение, и молчит задумчиво, пока Ёнджун во всех красках пересказывает события, произошедшие с ним за последний год обучения в университете. — Хён, — Чимина отвлекает от беседы задумчивый голос второго брата. — Почему пахнет так сладко? Пару секунд Чимин переваривает сказанное, а позже расплывается в коварной улыбке, но сразу прячет её. Вот только заметившему это Ёнджуну она теперь явно будет сниться в кошмарах до конца жизни. — А чем пахнет? — непринужденной интонацией спрашивает омега. Мир чертовски несправедлив, раз этого актёра всё ещё не удостоили Оскаром. — На зефир похоже, — задумчиво мычит Тэхён, начиная активнее жевать кусочек пирога. Чимин неопределенно пожимает плечами, мол, не имею и малейшего понятия. — Ты за чем таким Чонгука послал, раз его почти час уже нет? — Между делом интересуется Ёнджун, незаметно вытягивая из вазочки, стоящей на столе, по конфетке в золотистой обертке. — Я список продуктов ему дал, но он должен был уже вернуться, — задумчиво тянет Чимин, подперев рукой подбородок. Наверное, в подобной ситуации было бы правильней забеспокоиться, но у Чимина есть оправдание. Уж за кого, а за Чонгука беспокоиться определённо не стоит, судя по прошлому опыту, когда к Чону пристал один наглый соседский паренёк. Рука у Гука оказалась тяжелой, парниша теперь до конца месяца не сможет руку разогнуть. Послышался щелчок дверного замка, на звук которого обернулись все сидящие за столом. В дом заходит Чонгук… пережимая двумя пальцами себе нос? — Тебе плохо? — беспокоится Чимин. Чонгук отмахивается от ответа, пулей залетая вверх по лестнице в свою комнату. Ёнджун хмурится задумчиво, воспроизводя в своей голове паникующий взгляд Чона, когда тот упал на вообще ничего не подозревающего Тэхёна. До Чимина, кажется, тоже медленно стало доходить. Чонгук, видимо, ещё снаружи почувствовал сильные феромоны доминантного альфы и от греха подальше решил перекрыть себе доступ к ним. Сам того не подозревая, Тэхён чуть не спровоцировал у омеги течку. — Стоп, — старший альфа приподнимает вверх руку с вытянутым указательным пальцем, принюхиваясь, — Меня глючит? — втягивает носом зефирный аромат уже более уверенно. Глаза широко распахиваются, и он порывается побежать за омегой, но его останавливают обхватившие с двух сторон руки. — Совсем сдурел? — пищит возмущенно Чимин, обнимая одну руку альфы своими двумя. — Не пугай мне мальчика, щенок переросток! — Если попрешься к нему сейчас — течку спровоцируешь, — вторую руку Тэхёна в своих тисках крепко сдерживает Ёнджун, присоединяясь к попытке Чимина вразумить брата. — Дай ему время до вечера, пусть привыкнет к твоему запаху. Тэхён шипит недовольно, нетерпеливо переминая пальцы в кулаках, но к братьям прислушивается, опускаясь обратно на стул. Чимин выдыхает с облегчением, радуясь, что удалось предотвратить непоправимое. — Я так понимаю, спрашивать как проходили твои последние поиски бессмысленно? — шепчет омега, словно боясь разозлись брата ещё сильнее, чем оно есть. Тэхён бросает на него неопределенный взгляд; то ли злой, то ли расстроенный. — Понял, молчу. Все как по щелчку пальцев замолкают. Чимин встает и убирает пирог со стола, Ёнджун нервно жует конфеты из вазы, а Тэхён молчит, задумчиво глядя куда-то впереди себя. Ближе к обеду приходит Чонсоль. На лице её играет улыбка, а в руках пакеты с продуктами, за которыми Чимин уже отправлял Чонгука (который бросил пакеты при входе, как только зашел в дом). Но улыбка с лица женщины быстро пропадает, когда она заходит на кухню. — Вы чего все такие кислые?🐺
«Мама»: Выходи.Я сказал же, не выйду.
«Мама»: Выходи, иначе я дверь выбью!Выбивай, всё равно не выйду.
«Мама»: Бога ради, Чонгук! Чимин забрал их обоих с собой по магазинам, ближайший час нам их точно не видать. Чон смотрит на последнее сообщение, нервно постукивая пальцем об ребро телефона. После вчерашней встречи он весь день провел в своей комнате, так и не решившись выйти хотя бы на ужин к вечеру. Чонгук никогда не был ярым желателем заводить отношения и сейчас мало что изменилось, кроме появления младшего брата Чимина. По рассказам последнего понятно, что альфа чуть ли не мечтает найти своего истинного. И Чонгука это как бы не должно было коснуться, если бы не факт, что именно он оказался объектом долгих поисков Тэхёна. Взвесив все за и против, Чонгук решается покинуть комнату. Вчера вечером так и не удалось помыться, да и желудок пустует, всячески пытаясь напомнить о себе звуками умирающих китов. На первом этаже он обнаруживает Чонсоль, листающую каналы на телевизоре, стоящем на кухонной гарнитуре. Она оборачивается на шорох, окидывая сына непонимающим взглядом с ног до головы. — Чем тебя так напугал этот Тэхён? — интересуется женщина, вновь возвращая своё внимание на телевизор. — Воспитанный парень, симпатичный, очень даже, да и в тебе вряд ли будет заинтересован, если ты конечно не его истинный, — на последних словах она несдержанно хохотнула, видимо, посчитав подобный вариант развития событий абсурдным. Но Чонгук не особо прислушивается к её словам, доставая из хлебницы свежую буханку хлеба, но совсем не чувствует её запах. Грузный аромат моря блокирует омеге все другие. Будь это запах настоящего моря, а не альфьих феромонов, было бы куда проще. Женщина отпивает из своей кружки дымящийся чай, не глядя ставя его рядом на стол, пока смеётся над найденным юмористическим шоу. — Мам, — неуверенно окликает альфу Чонгук. Она мычит, давая понять, что слушает, — он мой истинный. Следовало подождать, пока она сделает очередной глоток чая, прежде чем говорить. Чонсоль зажимает нос рукой, судорожно прокашливаясь. Из него только что на пол вытек горячий чай. Она смотрит во все глаза на засуетившегося сына, принимая салфетку из его рук. — Шутишь? — Я похож на того, кто умеет шутить? И то верно, Чонгук с детства был очень серьёзным. Следующие минут пять приходится на молчаливое поедание завтрака. Всё это время Чонсоль активно пытается воспринять новую информацию, никак не укладывающуюся в голове. — Ладно, допустим, вы истинные. В чём тогда проблема? — Чонсоль искренне не понимает причины его паники. — Он что-то сказал или сделал не так? — Нет, мы даже не разговаривали. — Тогда, он тебе не понравился внешне? — Я его особо не рассматривал, — но даже так Чонгук успел отметить, что выглядел Тэхён весьма привлекательно. — Так в чем проблема? — Не знаю я! Страшно, вот и всё. Чонгук встает со стула, не желая продолжать беседу, и идет в ванную. Его дико смутил весь этот разговор, зато матушка от души повеселилась. Даже сейчас омега за спиной слышит её хихиканье. — Дай ему хоть шанс! — выкрикивает напоследок Чонсоль, прежде чем за Чонгуком закрывается дверь.🐺
По травянистой дорожке, высунув язык наружу, бежит довольный лис. Его рыжеватая шерстка поблескивает в свете солнечных лучей, а черные лапки вприпрыжку добираются до небольшой речушки. Сзади идущий, меньший в размерах, волк совсем за ним не поспевает. Лис, не раздумывая, прыгает в воду, пугая редких рыбёшек на глубине. Бурый волк останавливается у самого берега, оглядываясь по сторонам. Их третий спутник куда-то запропастился. А лису будто совершенно наплевать; он плещется в воде, дыша быстро-быстро. — Вроде бы из семейства кошачьих, а ведет себя как щенок дворовой, — усмехается серый волк, присаживаясь рядом с улегшимся на землю бурым. — Папа тебе за подобное морду бы расцарапал, — в ответ серому прилетает такая же усмешка. — Где ты был, щенок переросток? Тэхён даже в звериной форме поменял свои габариты. А раньше он был таким милым маленьким щеночком, Чимин как сейчас помнит. Забавный, вечно влипающий в неприятности щенок, за которым всегда приходилось ходить по пятам. А позже появился ещё один неугомонный комок энергии, именованный Ёнджуном. Чимин по всей стае гонялся за этими детьми неразумными, пока один из них не вырос и не стал помогать со вторым. — Я оставил стаю на Сокджина. У него пара беременная, а я его обязанностями нагрузил, вот и пришел ко мне высказать своё недовольство. Чимин фыркает, подставляя нос под солнечные лучи. Тэхён лениво наблюдает за радостно плескающимся в воде Ёнджуном. — Что с Чонгуком делать будешь? — Чимин слабо пинает задней лапой серого волка в бок, требуя обратить на себя внимание. — Если ничего не предпримешь, то попрощаешься с ним как только наша с Чонсоль свадьба минует. Столько времени было затрачено на поиски, но всё оказалось впустую. Тэхён обошел столько мест, а в итоге обнаружил свою пару в родном городе, да ещё и в доме своего старшего брата. Вот только теперь альфа боится к нему подойти. Иронично, не находите? Столько трудов стоило найти его, чтобы потом побояться сказать хоть слово. — Расскажешь о нем? — устало выдыхает Тэхён. — Мы много разговаривали до вашего приезда, — Чимин привстает с земли, отряхиваясь от приставшей к шерсти листвы и веточек, и садится ровно, цепляясь взглядом за откашливающего воду лиса. — Ему двадцать четыре года. Прилетел сюда из Бразилии, где учится сейчас на архитектора на пятом курсе. В Корее из близких только Чонсоль и дедуля, оставшийся жить в Пусане. Ещё, вроде бы, он говорил, что бывал пару раз в отношениях. С омегой, когда учился в старшей школе, и с одним альфой из Бразилии, с которым отношения закончились на не особо хорошей ноте. Ещё он Тхэквондо всё детство прозанимался, и приставшему к нему недавно идиоту очень не повезло. Только сейчас до Тэхёна дошло, что добиться этого омеги будет весьма сложновато, если тот сам не будет заинтересован в нем. Но рано ещё судить. Из воды выбирается Ёнджун, специально как можно ближе подходя к волкам и встряхивая мокрой шерстью, а затем просто берет и убегает, оставляя недовольных волков позади. — Совсем ещё ребенок, — усмехается Чимин, поторапливая Тэхёна вставать. Альфа недовольно морщится, но встает, послушно идя следом за коричневым волчьим хвостом.🐺
В дом вваливается Ёнджун, хохоча во весь голос. Следом заходит Тэхён, из волос которого торчат мелкие веточки, которые старательно закидывал туда Ёнджун, но после был пойман с поличным. Последним в дом заходит Чимин, забавляющийся со словесных перебранок младших братьев. В гостиной их встречает Чонсоль, почти сразу же утянувшая за собой на диван Чимина. Тэхён останавливается у зеркала в прихожей, принимаясь выбирать веточки из волос, а Ёнджун отправляется прямиком в ванную на поиски фена, чтобы высушить после купания волосы. Через несколько минут со второго этажа слышится грохот. — Я забыла предупредить его, что в ванной сейчас Чонгук, — Чонсоль пожимает плечами, мол, с кем не бывает. Зато ещё минуту спустя на первый этаж спускается Ёнджун. Улыбается во все тридцать два зуба, щека покраснела, видимо, от пощечины, а с головы свисает фиолетовая мочалка. — Теперь можно умирать спокойно, — мечтательно произносит парень, опускаясь на пустующее кресло. Все смотрят на него удивленно, разве что у Тэхёна нотки слабой злости проскакивают, но он молчит, понимая, что не в праве сейчас выказывать свою толком не обоснованную ревность. Через пятнадцать минут спускается и Чонгук, наплевав на свой страх перед Тэхёном. Чон сейчас очень зол, потому проходит молча мимо остальных на кухню с угрюмым видом, открывает холодильник, достает две баночки с клубничным и банановым молоком, и громко хлопает дверцей холодильника, пугая задремавшего Чимина. Одного вдоха хватает, чтобы тяжелый морской аромат осел в легких, но Чонгук плюёт на это, вдыхая глубоко в попытке успокоиться, и бросает последний злобный взгляд на довольного Ёнджуна, уходя. — Что это было? — выдыхает Чимин, непонимающе глядя на брата, распластавшегося счастливой лужицей в уже промокшем кресле. — Я влюблен, — Ёнджун расфокусировано смотрит в потолок, поднимая вверх вытянутый указательный палец. Его вообще сейчас не заботит прожигающий гневный взгляд Тэхёна. В мыслях только распаренное изгибистое тело омеги; светлая кожа, по которой стекают шаловливые капли, тонкая шея, изящные плечи и худые руки, осиная талия, плавно переходящая в аппетитные бедра, подтянутый живот, упругие, мягкие на вид ягодицы, стройные ножки… Чонгук не сразу заметил чужое присутствие, минуты три пытаясь вывернуть домашний свитер, пока Ёнджун бессовестно пялился. — Фу, — фыркает Чонсоль, — его мысли по лицу распознать можно. — Помнишь, как я его ребенком сегодня назвал? — обращается Чимин в сторону Тэхёна. Тот кивает коротко, кое как заставляя себя промолчать. — Так вот, беру свои слова назад.🐺
На третий день Чонгук решился выползти из своей спальни, даже не дожидаясь ухода Тэхёна. Чонсоль считает это явным прогрессом. За завтраком никто и слова не проронил. Чонгук невозмутимо поедал свою яичницу, Ёнджун с него глаз не сводил, как и Тэхён с Ёнджуна. Чимин с Чонсоль наблюдали за всем со стороны, словно за какой-то передачей. К обеду Чимин и Чонгук занялись подготовкой ко свадьбе, Тэхён ушел по своим делам, Чонсоль смотрела телевизор, а Ёнджун, как у него ещё глаза не отсохли, по-прежнему наблюдал за Чонгуком. Вечером же Чонсоль заставила Чимина с Чонгуком посмотреть с ней кино, а от Ёнджуна, соответственно, отвязаться не получилось. — У тебя друзей нет что ли? — раздраженно бурчит Чонгук, притираясь Чимину под бок. Ёнджун, не обращает на его издевательский вопрос внимания, специально садясь рядом. Чонгук лишь жмется ближе к Чимину, а тот и рад только, приобнимая младшего за плечи. Мелодрамы, похоже, Чонгуку пришлись не по душе, раз он заснул спустя всего десять минут после начала, чем и воспользовался Ёнджун. Рукой забрался под резинку домашних шорт, устраивая её на ягодице омеги. Из освещения в комнате только телевизор, что очень помогает альфе не спалить себя перед старшими. Чонгук дернулся во сне, когда чужая рука сжалась на его полушарии сильнее, а пальцы начали мять его нежно. Боится разбудить, иначе не сладко придется. — Лапу свою загребущую убери, иначе я самолично её ампутирую, — грозный шепот раздается над лисьим ухом. Похоже, несладко придется в любом случае. Ёнджун как ошпаренный отдергивает руку, прижимая к себе. Тэхён смотрит на него озлобленно, и, кажется, дайте ему волю, так он тут же пойдёт убивать. Сдерживает себя альфа только из-за присутствия Чонгука и Чимина с Чонсоль, уснувших вместе в обнимку. Бросив на брата злостный взгляд в последний раз, Тэхён обходит сзади диван, поднимает аккуратно на руки Чонгука и уходит на верх, неся омегу в комнату. В голове теперь поселилось навязчивое желание перегрызть кому-то определенному глотку. Спальню Чонгука альфа особо не рассматривает, зато чужое лицо ещё как. Тэхён кладет его на кровать, накрывая одеялом, и, окинув взглядом в последний раз, разворачивается. Но уйти ему не дают, ухватившись крепко за запястье. Тэхён поворачивается, удивленно глядя на явно не спящего Чона. Тот смотрит совершенно не так, словно только после сна, ещё и улыбается слабенько. — Спасибо, — шепчет Чонгук, притягивая альфу ближе и заставляя присесть. — Останься ненадолго. Альфа пугается такой смены отношения к нему. Словно это не Чонгук вел себя так отстраненно последние три дня. — С какого момента ты не спишь? — усмехается Тэхён, рассматривая расслабленное лицо Чона. — Со слов про ампутацию лапы Ёнджуна, — Чонгук улыбается непривычно ласково, Тэхён невольно засматривается. — Знаешь, я передумал, — улыбка перерастает в более коварную, а рука, до этого крепко обхватывавшая толстое запястье альфы, дергает его на себя, заставляя Тэхёна улечься рядом. — Побудь со мной подольше. Тэхён смотрит ошарашенно на невозмутимого Чонгука, прикрывшего веки. Омега специально притирается ближе, утыкаясь лицом в крепкую грудь и вдыхая успокаивающий морской аромат, чувствуя в нём нотки смущения. Тэхён неуверенно перебрасывает руку через чонгукову талию, аккуратно касаясь поясницы. Чон не отталкивает, хотя явно ещё не спит. Потому альфа притягивает его ещё чуть ближе, позволяя себе обвить обеими руками чужую талию и уткнуться носом в сладко пахнущую макушку. А Чонгук тем временем думает, правильно ли он поступает? Не глупо ли вот так просто засыпать под боком с совсем незнакомым человеком? Тем более с альфой. Тем более с доминантным. Какая разница истинный, не истинный. Говорят же, что и среди монахов блудники встречаются. А может, Чонсоль права. Может действительно не стоит зацикливаться на прошлых переживаниях и вместо этого дать шанс будущему произойти?🐺
Крик. Звонкий и оглушительный. Чонгук слышит его, словно сквозь толщу воды. Веки, как на зло, не хотят подниматься, не позволяют увидеть что-либо. В добавок ещё и тело не шевелится. Но когда в голову закрадывается ясность, то до омеги доходит чей это крик. Распахивает глаза полные слез, дышит тяжело, въедаясь пальцами в мышцы спины Тэхёна, явно до синяков. Чонгука мгновенно отбрасывает. Он выпутывается из чужих объятий, вылупив глаза. Грудная клетка всё ходит ходуном, на щеках блестят ещё не до конца высохшие дорожки от слез. Он знал, что так будет. С годами ничего не меняется. — …прости, — шепотом, еле слышно. Чон стирает рукавом домашней серой кофты оставшуюся влагу, глядя на замешкавшегося Тэхёна с сожалением. Четвертый год подряд он просыпается именно в этот день от собственных криков. Всегда от одних и тех же снов, всегда один, в холодной постели. В этом году Чонгук просто не захотел вновь оставаться один. А Тэхён просто не осмеливается что-либо сказать или спросить. Проснуться в восемь утра от внезапной истерики омеги он точно не ожидал. — Не стоит извиняться, — Тэхён улыбается ободряюще, от чего и Чонгук неосознанно выдает легкую улыбку, а затем вновь валится на альфу, обнимая всеми конечностями и утыкаясь носом обратно во вкусно пахнущую грудь. Всё это не менее чем странно. Ещё совсем недавно они и словом в стороны друг друга обмолвиться боялись, а теперь находятся так близко. Тэхён может себе позволить легкие поглаживания по чонгуковой спине, вдоль выпирающих позвонков, не получая при этом отторжения. Что-то словно щелкнуло вчерашним вечером, знать бы ещё Тэхёну что именно. Чонгук в руках альфы кажется таким хрупким, маленьким и беззащитным. Хочется просто сжать его в своих объятиях, вдыхая вдыхая вдыхая без остановки его сладостный аромат. И Тэхён едва удерживает в себе это желание, боясь спугнуть всю эту нежданную нежность. Тем более Чонгук сейчас не в самом лучшем состоянии. — Остальные дома? — бурчит беспокойно в тэхёнову грудь, вызывая тихую усмешку. — Чимин с Чонсоль поехали навестить старых знакомых, а Ёнджун, скорее всего, где-то по округе шляется. В доме его нет. Выдохнув облегчённо, Чонгук трется носом напоследок об быстро полюбившуюся ложбинку на сильной альфьей груди, вызывая тоны молчаливого умиления, и встает с постели, одним жестом руки прося идти следом. — Прогуляешься со мной, если не занят? — Тэхён кивает быстро, вставая следом. Знал бы Чонгук, как же энергично завилял хвостиком, казалось бы, вечно суровый волк внутри альфы. Чон не умывается и не чистит зубы, просто проходя мимо ванной. Одежда, хоть и домашняя, всё ещё на нём, желудок пуст, но омега игнорирует его тихое возмущение. Надевает обувь и покидает дом, а следом волочится Тэхён. Такой Чонгук, слегка растрепанный после сна, с припухшими веками и носиком, не кажется отвратительным, даже наоборот. Тэхён и сам поражается тому, сколько же новых эмоций успел испытать за короткий вечер и утро. Дом Чонсоль и Чимина находится у самой окраины поселения, потому и до леса рукой подать. Чонгук уже бывал в нем пару раз, ходил один, без всякого страха, что может наткнуться на какое-нибудь дикое животное. А Тэхён послушным щенком следует за ним, мысленно всячески пытаясь заткнуть скулящего волка внутри себя, но тот совершенно не спешит подчиниться. Минут пять спустя они доходят до уже знакомого Тэхёну озера, в котором ещё недавно резвился непоседливый лис. Чонгук садится у самого берега, похлопывая по месту рядом, приглашая альфу присесть. Вода еле колышется, ветер не проходит сквозь гущи деревьев, изредка мелкие птицы показываются и радуют своим щебетом, а из людей в лесу нет никого, кроме них двоих. — Я… — тихо начинает Чонгук, вглядываясь в спокойную водную поверхность. Тэхён внимательно прислушивается к чужому голосу, что кажется оглушительный в лесной тишине, — я думаю, мне следует объяснить свое недавнее поведение. — кивает сам себе. — На самом деле, сегодня день смерти очень дорогого мне когда-то человека. Ёнгю был моим единственным другом в старших классах, позже и возлюбленным, — вспоминать былое Чону, мягко говоря, неприятно, Тэхён это видит, но не осмеливается прервать, хоть и чувствует слабый укол ревности где-то глубоко. — Он всегда был очень жизнерадостным омегой, из обеспеченной семьи, хоть и не из самой счастливой. Оба родителя относились к Ёнгю холодно, как к чему-то должному, к чему-то само собой разумеющемуся. Единственной весомой поддержкой был лишь горячо любимый в те годы Чонгук. Жизнь у мальчика и без того не была легкой, а со временем превратилась в сплошное дерьмо. К концу учебного года родители стали решать куда его отправить учиться, даже не интересуясь чего хочет сам Ёнгю, а позже подняли и тему развода. — За очередным семейным ужином выдался скандал, после которого он сбежал из дома, где не появлялся больше недели. Ни на чьи звонки не отвечал, со мной не связывался. А потом объявился, но не в самом лучшем состоянии. Весь в синяках, гематомах и ссадинах, — Глаза у Чонгука блестят, словно он вот-вот расплачется, но сдерживается. Тэхён слушает молча, не перебивая. — Позже он признался, что беременный, но наотрез отказался говорить от кого. Родителей новость не обрадовала, и они почему-то решили, что выгнать Ёнгю — хорошее решение. От предложения пожить у Чонгука парень вежливо отказался, аргументируя тем, что у него есть у кого остановиться. Тем же днем, возвращаясь домой, Чону довелось узреть, как Ёнгю намеренно бросился под машину. — Он всегда был позитивным, умел приободрить, никогда не показывал, что у него на душе. Держал всё в себе до последнего, а я и не замечал. Родители не удосужились хотя бы побывать на его похоронах, даже денег на них не выделили. А Чонгук, сдав все экзамены, улетел прочь в другую страну, лишь бы не вспоминать обо всём этом дерьме. Поступление в Бразильский университет не стало проблемой. Чон пытался начать всё с чистого листа и это, можно сказать, почти удалось. Первые полгода в новой обстановке дались, на удивление, хорошо. — Я даже новые отношения сумел завести, — усмехается. Не было ведь в этих отношениях ничего, что могло бы напомнить любовь. Тот парень казался нормальным, или же просто выдавал себя за такового. Но так или иначе, в отношениях с ним Чонгук пробыл почти шесть месяцев, пока не наступил ровно год со смерти Ёнгю. Весь тот день Чон ходил подавленный, загружая себя учебой и не возвращаясь в общежитие до позднего вечера. — Я тогда ещё пообещал старосте, что верну тем вечером конспект по инженерной графике, вот и пошел заносить, но в итоге обнаружил моего тогда ещё парня, высасывающего душу из старосты, — Чонгук морщится забавно. Тэхён по-прежнему молчит, мысленно запечатляя в глубинах памяти эту картину. — Ближе к ночи он приперся в мою комнату, и конечно же я учинил скандал! — последние слова прозвучали слишком уж гордо. Альфа невольно пропускает тихую усмешку. — Я итак ходил весь день с чувством вины из-за того, что не мог навестить могилу Ёнгю, так ещё подарочек в виде измены словил в тот же день. А ещё я немного переборщил, высказался слишком грубо в его адрес и он… разозлился и взял меня насильно, — слишком уж просто Чонгуку дается этот пересказ. Возможно, он просто смог отпустить прошлое без сожалений. — Я больше не вспоминаю Ёнгю с той горечью, что была раньше, не гневаюсь при воспоминании о случившемся с тем придурком, но теперь каждый год именно в этот день просыпаюсь от собственной истерики. И прости, что тебе пришлось застать меня таким. Чонгук улыбается легко, мягко, непринужденно, словно вся эта история и вовсе не про него. Тэхёну этот омега целиком и полностью, с ног до головы, совершенно не понятен. Творящееся у него в голове — загадка. — Прости, знаю, это немного не моё дело, но хочу спросить, — впервые за последний час Тэхён решает подать голос. Чонгук впервые за этот день смотрит ему в глаза. — Ты боишься, что история с последним твоим бывшим может повториться со мной? Помолчав с минуту, Чонгук кивает. — Что-то типа того. Тэхён откидывается спиной назад, ложась на сырую траву. Знает, что омега сейчас смотрит на него неотрывно, ожидая хоть какой-то ответ. — Что если, чисто теоретически, я был бы вовсе не человеком? Что если бы я был каким-нибудь, допустим, сверхъестественным существом? Оборотнем, к примеру? Они во многих сказках верные существа, — альфа усмехается, уже готовясь к тому, что его обсмеют. — Будь я не человеком, ты бы согласился на отношения со мной? Но ожидаемых насмешек не последовало. Чонгук вообще не изменился в лице, словно серьезно задумался над этим вопросом. — Что если… — омега запинается, закусывая губу, словно решает, действительно ли стоит говорить то, что вертится сейчас на языке, — если я скажу, что действительно предполагал, что ты не человек? Без всяких теоретически. Стоило бы видеть сейчас выражение лица Тэхёна. Он в откровенном шоке от такого заявления. Предполагал? — То есть, как это? Что значит предполагал? — Тэхён хмурится, пододвигаясь ближе, и упрямо вперивается взглядом в замешкавшегося Чона. — Тут такое дело, — отводит в сторону глаза, — я видел как Чимин в волчьем обличии забежал домой, а потом сменил форму на человеческую. Вот я и посмел предположить, что раз вы родственники, то тоже не совсем люди… Тэхён смеётся. Просто берет и смеётся. Искренне, звонко, жмуря глаза. Сразу вспоминается Чимин, усердно пытавшийся скрыть в себе всё, что могло вызвать подозрение, ещё и Чонсоль заставлял молчать в тряпочку. Порой было жалко Ёнджуна, которому постоянно доставалось от Чимина за болтливость. А по итогу оказалось, что Чонгуку всё было известно с самого начала. А Чон дует возмущенно свои губки бантики, смотря с укором. — Чего смешного? Кое-как отдышавшись, Тэхён утирает выступившие слезы, всё продолжая улыбаться своей забавной улыбкой. Чонгук понимает, что где-то оступился, когда буквально слышит своё колотящееся сердце. — Просто Чимин рты нам в твоём присутствии при любой возможности затыкал, а по итогу сам и прокололся, — тихо посмеиваясь. — Так я был прав? — …уж больно застенчиво стали звучать чонгуковы слова. Улыбка на лице Тэхёна становится только шире, когда до его чуткого слуха доносятся гулкие удары чужого сердца. Это дает надежду и хотелось бы верить, что не ложную. — Прав, но я тоже хочу услышать ответ на свой вопрос, — вновь отвернуться Чонгуку не позволяют руки, ухватившиеся за его щеки. Сильные и большие, стоит заметить. Не увильнуть. — Согласишься рассмотреть меня в качестве своей пары? Чонгук в панике. Он явно не рассчитывал выйти на столь серьезный разговор. — Я подумаю, если дашь посмотреть на тебя в зверином обличии, — и ухмыляется. Сощурившись, Тэхён замолкает на долю минуты, взвешивая все за и против. — Хорошо, — он отстраняется, начиная стягивать футболку. Чонгук смотрит на него, выпучив глаза. Явно не ожидал, что альфа согласится. — Даже не отвернешься? — усмехается, стреляя игривым взглядом. Ойкнув несдержанно, Чонгук отворачивается. Тэхён успевает заметить покрасневшие кончики его ушей. Позади Чон слышит уже знакомый шуршащий звук, как в момент, когда Чимин менял форму. В следующее мгновение сзади в спину чувствуется слабый толчок. — Ох них… в смысле ого! Перед Чонгуком сидит большой, действительно большой серый волк с наклоненной к боку головой. Ушки торчком, и хвост пропеллером крутится. — Тэхён? Зверь скулит тихо, подтверждая. Возможно, это глупый поступок, но Чонгук тянется вперед, неуверенно запуская пальцы в шерсть на массивной волчьей шее. Та очень густая и мягкая на ощупь, трогать её — сплошное удовольствие. В какой-то момент Чон понимает, что уже без всякой опаски тискает, стоит напомнить, огромного волка. А тот и рад только: глаза прикрыты, а язык наружу вывалился. Чего волк от себя не ожидал, так это того, что сам поддастся вперёд, заваливая охнувшего омегу на землю, и навалится сверху, урча и утыкаясь влажным носом в нежную шейку. В зверином обличии запах истинного ощущается иначе. Намного слаще и глубже. Чонгук хохочет негромко, почесывая за ушками. От подобного незамысловатого действия пушистый хвост только сильнее завилял из стороны в сторону. До обеда они так и проводят время в компании друг друга, а потом возвращаются домой так же вместе, удивляя Ёнджуна — единственного, кто оказался в доме. — Твою мать! А я так надеялся на победу, — огорченно воет лис, с опущенной головой уходя к себе в комнату.🐺
Чимин отчаянно старается понять что именно он упустил. Радует одно, Чонсоль тоже ничего не понимает. Это утро начиналось как обычно, до момента, пока не пришлось выйти за пределы спальни. Чимин привык, что утром кухню занимает либо он, либо Чонгук, либо оба одновременно, но Тэхёна он видит на ней впервые. Они активно что-то обсуждают, посмеиваясь периодически. Чонгук стоит за плитой, а Тэхён всё время пытается ему помешать, за что получает несколько раз локтем в бок. Сидящий за столом Ёнджун наблюдает за всем этим с некой тоской во взгляде. — Ого, он смеется, — шепчет Чимин, присаживаясь за стол недалеко от Ёнджуна. За все две недели своего проживания здесь Чонгук ещё ни разу не смеялся, разве что улыбался натянуто из вежливости. — Не знал, что он умеет. — Прозвучит смешно, — с другой стороны от Ёнджуна присаживается Чонсоль, — но я тоже. Все трое теперь с приоткрытым ртами наблюдают, как Чонгук отгоняет Тэхёна от сковородки с оладьями. Последний усердно пытается добавить в ещё не прожарившееся тесто пару зефирок, на что у Чона начинают сдавать нервишки. Минут через пятнадцать за стол напротив остальных садится Тэхён, довольный тем, что парочку авторских оладьев ему всё же позволили сделать. Посередине стола Чонгук ставит тарелку с внушительной башенкой горячих оладушек, а рядом ставит парочку сладких сиропов и баночку меда. — Неа, я так не играю, — выкрикивает Ёнджун, откидывая со звоном вилку на свою пустую тарелку. — На денёк всего отлучился, а вы тут что? Чонгук недоуменно хлопает глазами, перенимая из рук Тэхёна баночку с медом. — А что мы? — ухмыляется Тэхён. Ему от слабенькой обиды Ёнджуна ни горячо, ни холодно. Фыркнув неоднозначно, Ёнджун закидывает себе на тарелку пару оладьев, хватает баночку с кленовым сиропом и уходит на второй этаж. Чимин и словом обмолвиться не посмел, а Чонсоль просто не знала что сказать. Вывод один — нельзя покидать этот дом надолго, иначе всё самое интересное обойдет тебя стороной.🐺
— Наелся и спит, — тихо хохочет Чимин, присаживаясь рядом с Чонгуком на подстилку. До свадьбы осталось всего навсего пара деньков, ещё есть над чем работать и за чем проследить, но этим утром Чонсоль вдруг изъявила желание выбраться из рутины за пределы поселения. Никто почти не возражал, потому с помощью недолгих переговоров было решено выбраться на море. Для отдыха был выбран не оборудованный для людей пляж, на котором некоторым из их компании можно будет без опаски щеголять по горячему песку в зверином обличии. Стоило видеть разочарованное лицо Чимина, когда до него дошло, что Чонгук раскрыл правду из-за него. После долгой беготни по пляжу, двух лопнувших волейбольных мячей и пары больших мисок с жареным мясом Ёнджун вырубился где-то под деревом, а Тэхён в волчьей ипостаси навалился на дремавшего на солнышке Чонгука и уснул. Чонсоль с довольной улыбкой на лице принялась убирать разведенный ими хаос, а Чимин уселся рядом с Чонгуком на покрывало и стал с неким укором наблюдать за откровенно балдеющим серым волком. Тот урчит довольно, уткнувшись носом во впадинку меж омежьих ключиц, пока Чонгук с закрытыми глазами поглаживает его шерстку на холке. Слишком уж мало времени им понадобилось, чтобы привыкнуть друг к другу. — Тэ, — негромко зовет Чимин. Волк слегка поворачивает к нему голову, приоткрывая один глаз и заинтересованно дергая ушами, — ты точно вожак целой стаи? Альфа фыркает презрительно на тихо посмеивающегося брата, полностью отворачивая голову в другую сторону, заставляя задремавшего Чонгука, на чьей груди он удобно уместился, проснуться. — Точно, как домашний щенок! — доносится откуда-то из кустов. В следующую минуту оттуда высовывается голова Ёнджуна, сквозь сон услышавшего, как его старшего брата стебут, и решил присоединиться. — Чонгук, внемли моим молитвам, выбери меня, а не его. Со мной не соскучишься! Чонгук и слова в ответ сказать не успевает, как слышит тихое недовольное рычание волка. Защищает своё. Омега усмехается, запуская руку в недлинную шерсть на тэхёновом затылке и поглаживая успокаивающе. — Меня и так всё устраивает, — от чонгуковых слов у волка хвост замельтешил из стороны в сторону, ударяя отвлекшегося на разговор с Чонсоль Чимина. Тот уж было собирался высказать свое недовольство, но от представшей картины только смеется в голос. Огромный, мать его, хищник, способный без труда загрызть кого угодно, сейчас урчит довольно в объятиях Чонгука, преданно глядя на него из под приоткрытых глаз и виляя быстро хвостом в разные стороны. — Про щенка Ёнджун верно подметил.🐺
К такому быстрому развитию событий Чонгук определённо не был готов. То, что всего за несколько недель он нашел себе альфу ещё хоть как-то можно принять, но то, что буквально через час придётся знакомиться с его родителями — вряд ли. Причина их приезда вполне ясна — свадьба их старшего сына ведь на носу, но руки у Чонгука почему-то по-прежнему подрагивают, и не совсем понятно от страха или от волнения. Зато Тэхён вообще по этому поводу не парится. — Не трясись так, — альфа лыбится как полный дурак, лишь сильнее сдавливая в своих объятиях сидящего на его коленях омегу. — Тебя никто не сожрет. На фоне тихо работает телевизор, пока Чимин на втором этаже ругается с Чонсоль по поводу того, какую рубашку будет лучше всего надеть. Обстановка до банального домашняя, но именно её Чонгуку так не хватало те пять лет, пока он жил в не самой уютной Бразильский общаге. — Я так не хочу уезжать отсюда, — шепчет Чон в чужое крепкое плечо, не надеясь быть услышанным. Но Тэхён слышит. Слышит и молчит с минуту, задумчиво жуя нижнюю губу, прежде чем сказать: — Ну так не уезжай. Чонгук хмурится, поднимая взгляд на альфу. — Что? — Ну так не уезжай говорю. Я готов забрать тебя к себе в любую минуту любого дня. Стая находится не особо далеко от этого поселения, а дом мой слишком большой для меня одного. Нет, Чонгук мог конечно предположить, что рано или поздно услышит что-то подобное, но не ожидал, что так рано. — Не слишком ли мы торопимся? — выдыхает Чон, укладывая голову назад. — Не думаю. Я очень долго тебя искал, восемь лет потратил, так что спешка здесь вполне оправдана. Да и ты многое перетерпел, пора бы обрести хоть кусочек счастья, — голос у Тэхён будоражаще низкий, идущий из самой глубины. Чонгук бы вечность его слушал, даже если бы он нес всякую ахинею. Но в чём-то альфа действительно прав. В своей короткой жизни Чон действительно повидал немало дерьма, так не пора ли всё изменить? Тем более, что рядом с Тэхёном это вполне возможно. Учеба не должна быть проблемой, меньше года ведь осталось. Можно просто перевестись на заочную форму обучения и приезжать только на сессии. А ещё Чонгук понятия не имеет как отказать этим красивым глазам. Смотря в них, будто в плен попадаешь. А Чонгук попал, вне всяких сомнений. Понимает, что влип по самое не хочу, когда касается своими ладонями горячих загорелых щек, когда сокращает заметно расстояние меж их лиц, когда чувствует чужое дыхание на своих губах и когда касается своими мягкими, сминая нежно. Тэхён урчит по-звериному, обвивая чонгукову талию руками и притягивая ближе. Чонгук улыбается в поцелуй и зарывается тонкими пальцами в густые вихры альфьих волос, позволяя углубить поцелуй. — Ох нихуя себе, — слышится обескураженный голос позади. Оба отлипают друг от друга молниеносно, разрывая поцелуй с характерным звуком, от которого Чонгук густо покраснел. — Юнги! — предупреждающе выкрикивает второй незнакомый голос. Чонгук смотрит на незнакомого омегу, рот у которого, кажется, закрываться не собирается. Явно удивлен увиденным. Из коридора к нему выходит высокий альфа, с укором смотрящий на своего мужа. — А что Юнги то сразу? У меня сын впервые за двадцать восемь лет нашел себе кого-то, дай поохуевать нормально хоть разок! Зануда старый. Воспользовавшись моментом, Чонгук сползает с тэхёновых колен, присаживаясь рядом на диване. Ёнджун уже спускается со второго этажа вместе с Чимином и Чонсоль. Вот только Юнги совершенно не обратил на них внимания, садясь вплотную к Чонгуку со свободной стороны. — Я знать не знаю кто ты и что между вами на самом деле, хотя здесь всё очевидно, — Юнги пристально смотрит в глаза Чона. — Но если у меня наконец появятся внуки, то… — Юнги! — слышится грозный голос позади. Вздохнув разочаровано, Юнги поворачивается к своему мужу, стреляя озлобленным взглядом. Подумать только, его уже второй раз за день заткнуть пытаются! Что за неслыханная наглость?! — Заткни свой гавкальник, Намджун. Я внуков блять хочу, почему вообще препятствуешь? В коем-то веке у меня появился шанс ими обзавестись, а ты всё портишь. Намджун качает головой укоризненно. Ну, впрочем, омегу понять можно. В конце-концов самый старший сын надежд не оправдал, оставшись до тридцати восьми одиноким. Зато какая прелесть, на горизонте второй сынишка замаячил. — Папа, — неловко откашливается Чимин, привлекая к себе внимание. — Это Чонгук — сын Чонсоль. Юнги кивает, показывая, что готов слушать дальше. — А ещё истинный Тэхёна, — фыркает обделенный вниманием Ёнджун, уходя на кухню. Лучше уж конфетами обожраться, нежели наблюдать ванильную семейную идиллию. Юнги с Намджуном на пару удивлённо хлопают глазами, перескакивая взглядом то на смущенного Чонгука, то на довольно ухмыляющегося Тэхёна. — Где ты прятался всё это время, помидорка? — Юнги обхватывает холодными ладонями чонгуковы мягкие щеки, смотрит в глаза пуговки с большим интересом. — Я… — запинается Чон, почему-то именно сейчас замечая в Юнги некое сходство с Чимином и Ёнджуном. И не только во внешности, повадки тоже схожи, — был в другой стране. — Ну, главное что нашелся, — улыбается Намджун, стягивая недовольно бурчащего мужа с дивана. — А если ещё детишек надел… — Юнги! — перебивает. — Да что Юнги опять?! Я внуков понянчить хочу! Собственные дети выросли, а рожать в моём возрасте уже нельзя. Так хули лезешь?! Общими усилиями старших удается уговорить подняться наверх и начать разбирать чемоданы. — Милые у вас родители, — нервно усмехается Чонгук.🐺
Не смотря на звериное начало оборотней, в стае свадьбы проводятся как у обычных людей. Кольца, клятвы, радостные гости и застолье. Чонгук бывал уже на двух свадьбах своих друзей из Бразилии, потому привык к подобной обстановке. Разве что весомым отличием является Тэхён, ни разу за весь день так и не отошедший от омеги. Во время церемонии никуда не отходил, пока все поздравляли молодоженов, даже сейчас его из рук не выпускает. Усадил к себе на колени, не смотря на слабое сопротивление и удивлённые взгляды родственников и некоторых присутствующих членов стаи. Ещё и Юнги своим пристальным взглядом очень смущает, за что иногда получает выговоры от Намджуна, после чего начинается их очередная ссора. Чонгук ловит себя на мысли, что подобная обстановка приходится ему по душе. Только ближе к вечеру, когда из забронированного ресторана гости начинают собираться по домам, до Чонгука кое-что доходит. — Только не говори, что… — слова его прерываются собственным тихим писком. У Тэхёна, мать его, преддверие гона. Но дошло до омеги только тогда, когда руки волка начали откровенно гулять по его нижней части тела, находящейся, к счастью, под столом. На чонгуков писк внимание обратил Чимин. Повернулся и посмотрел заинтересовано на окаменевшего Чона, в шею которого, глубоко вдыхая, уткнулся Тэхён. С каждой минутой феромоны альфы становятся всё гуще. Успокаивающий запах морской свежести становится более едким, но не менее приятным. У омеги колени подрагивают, когда большая тэхёнова ладонь ложится в неприличной близости от паха. Ещё чуть-чуть, и случится непоправимое. Вот только Чонгук ещё не знал, что непоправимое уже нельзя предотвратить. Его непоправимое уже давно стало неизбежным.🐺
Чимин чёртов предатель. Чонгук навсегда это запомнит. Увидев состояние младшего брата, Чимин поспешил разогнать всех по домам, а позже и сам свинтил по тихому, забрав с собой Ёнджуна, родителей и Чонсоль. Он оставил Чонгука одного в доме с альфой, у которого гон. Всё стало ещё хуже, когда из-за давящих альфьих феромонов у него началась течка. Полное попадание. По вискам стекает холодный пот, сердце бьётся бешено, словно в припадке, внутренности будто синим пламенем горят, а простынь уже насквозь пропиталась сладко пахнущей смазкой. А ещё сверху нависает кое-чьё широкое рельефное тело. Чонгук и сам не помнит того, как они добрались до дома Тэхёна, он вообще сейчас не особо соображает, да и альфа тоже. Никому из них нет дела до любимой чонгуковой блузки, поспешно разорванной и скинутой куда-то на пол, позже и промокшие насквозь брюки вместе с бельём улетают туда же. Пока Тэхён занят рассыпанием поцелуев по красивому профилю, Чонгук дрожащими руками стягивает с него рубашку, случайно оторвав несколькими секундами ранее парочку пуговиц. — Боже, — стонет омега, когда по вставшей плоти проходятся большой шершавой ладонью. Забавно, будучи атеистом, он взывает к высшим силам, так ещё и в такой момент. Всё тело изнывает от желания, просит большего, и Тэхён дает. Проходится второй свободной ладонью вверх по плоскому животу омеги, задевая вставшие соски и добираясь до мягкой щеки. Целует, проникая языком в призывно приоткрытый рот, чувствуя сладость усилившегося в разы омежьего аромата. Чонгук нереально мягкий, сладкий и отзывчивый, так и хочется пометить и не важно чем, запахом или же отметинами. Чонгук и сам цепляется руками за напряженные плечи оборотня, отзывчиво выгибаясь навстречу, когда ладонь альфы добирается до самого сокровенного — до неприличия влажной дырочки, расширяющейся и сжимающейся на глазах. Тэхён не сдерживает звериного рычания при столь сногсшибательном виде. — Повернись ко мне задом, — нашептывает альфа в чонгуково покрасневшее ушко. С еле заметной дрожью, омега медленно переворачивается на живот, привставая на колени, когда его за бедра тянут вверх. Тэхён сжимает их с каким-то особенно садистским наслаждением, мнет ладонями, переходя на любезно подставленный зад, и оставляет следы. Чонгук только и может, что поскуливать жалобно, пока по внутренней стороне бедра бегут дорожки прозрачной пахучей смазки. А оборотень словно издевается, кружа указательным пальцем по сфинктеру и собирая смазку. Чонгук утыкается в подушку лицом, обнимая руками, и скулит, когда один палец проникает в него на фалангу. — Ты точно этого хочешь? — хрипит Тэхён наклоняясь чуть ближе. Мучает своей медлительностью и омегу, и себя. Промычав что-то невнятное, Чонгук быстро закивал. Этого вполне хватило, чтобы Тэхён мог позволить себе полную свободу действий. Проталкивает палец до конца, чувствуя как моментально Чон сжался внутри, но тут же поспешил расслабиться. Свободной рукой альфа давит на поясницу, заставляя прогнуться. Два пальца уже беспрепятственно двигаются внутри, поглаживая горячие стенки и надавливая периодически на простату. — Просто войди уже, — скулит Чонгук, подмахивая бедрами навстречу. — Прошу, мне не будет больно, просто сделай уже это. Но Тэхён его не слушает, добавляя третий палец, и уже резче входит во влажную узость. Он мог бы запросто послушаться, ведь и у самого стоит каменно, но всё внутри кричит, что навредить нельзя ни в коем случае. Но позже приходится сдаться. Альфа встает с кровати, скидывая брюки с нижним бельем, и возвращается, пристраиваясь сзади Чонгука. Разводит мягкие полушария в стороны, приставляя свою влажную от предэякулята головку к изнывающей дырочке, и толкается внутрь, входя сразу на всю длину, тем самым сводя возможную боль к минимуму. По комнате разносится два по-настоящему громких стона. Тэхён замирает, давая омеге привыкнуть, прежде чем у него окончательно сорвет тормоза. Такого у Чонгука ещё не было ни разу. Он не девственник, но подобного раньше не доводилось испытывать. Всё совсем иначе: поцелуи слаще, прикосновения горячее, даже легкая боль приятна. Тэхён начинает двигаться медленно, плавно выходя и входя обратно, но позже ускоряет толчки, когда понимает, что Чонгуку эта осторожность ни к чему. Омега так и не отрывает лица от подушки, на которой уже давно образовалась пара пятен от выступивших слез. Тэхёна кроет окончательно, и он прижимается грудью ко влажной омежьей спине, кладя одну руку Чону на живот, и набирает быстрый темп. Рукой он отчетливо ощущает движения своего члена даже через мышечное волокно на подтянутом чонгуковом животе. Альфа водит руками по горячему телу, оставляет мелкие укусы, намеренно втирая свой запах в слишком уж чистого Чонгука. Ведёт языком по холке, пересчитывает им позвонки, пока омега под ним дрожит весь, чувствуя постепенно увеличивающийся член, настойчиво растягивающий его изнутри до предела. Выйдя из омеги Тэхён переворачивает его на спину, забираясь сверху и закидывая стройные ножки себе на бедра, и вновь заполняет Чонгука, возвращаясь к быстрому темпу. Чон обвивает его шею руками, утыкаясь в неё лицом. Голос срывается, и омега уже просто скулит, пока оборотень не начинает замедляться, входя медленнее, но всё так же глубоко и постоянно проезжаясь по простате. Чонгук начинает пугаться того, что член внутри не перестает увеличиваться, натягивая вокруг себя упругие мышцы. Волчий узел очень сильно отличается от человеческого. Чувство странное, но нельзя сказать, что Чонгуку оно не нравится. Тэхён дышит тяжело, затягивая в очередной поцелуй, когда изливается внутрь, запирая всё пробкой из узла у основания. Омега стонет хрипло в поцелуй, чувствуя разливающееся тепло внутри. — Моя зефирка, — с улыбкой горячо шепчет Тэхён, укладываясь на бок и перекидывая чонгукову ногу через своё бедро для удобства во время сцепки. Чонгук усмехается устало, пряча горящее лицо на альфьей груди. — Твоя, — совсем уж тихо, но Тэхён слышит прекрасно. На следующий день билет на обратный рейс в Бразилию был сдан назад на кассу в аэропорт.