Зефирка

— Эй, зефирка, — ласковый шепот в самое ухо. Чонгук любит вот так просто просыпаться по утрам; от любимого голоса, легких поцелуев в открытую шею, нежных поглаживаний по маленькому округлому животику. Всё это по-прежнему немного непривычно, но в то же время настолько правильно. Ещё совсем недавно он жил как заядлый одиночка, а теперь просыпается по утрам под боком у альфы и с маленькой зарождающейся жизнью под сердцем. Промычав что-то невнятное, Чон нехотя разлепляет веки, встречая неизменно ласковую улыбку. Грех не ответить тем же. Прошло всего два с половиной месяца со свадьбы Чимина и Чонсоль, и ровно столько же с начала совместной жизни Тэхёна и Чонгука. Последний ожидал каких-то трудностей по типу неодобрения со стороны стаи, или хотя бы сложностей во взаимоотношениях с альфой, но всё сложилось подозрительно хорошо. Стая приняла его более чем отлично, кто-то даже слезы радости пускал, узнав о появлении у вожака омеги. Оно и понятно, тому ведь двадцать восемь уже, а ни омеги, ни наследников до сих пор нет. Все уже давно отчаялись, а тут такая внезапность. Что насчет наследников… о нынешнем состоянии Чонгука знает только сам Тэхён и лучший друг, оставшийся на очном обучении в Бразилии. Как-то страшновато оповещать об этом Юнги и Намджуна, живущих в домике неподалеку, да и за реакцию Чонсоль омега побаивается. Девиз по жизни Чон Чонсоль — «Есть дети? Хорошо. Нет детей? Ещё лучше!». — Мне скоро на обход, — альфа всё продолжает шептать, прижимаясь со спины. Чонгук мычит недовольно и притягивает руку мужчины ближе, обнимая крепко. Тэхён смеётся тихо и целует звонко в макушку. — Я мигом, и глазом моргнуть не успеешь, — и напоследок целует нежно в висок. Вздохнув разочаровано, Чонгук всё же заставляет себя отпустить не менее недовольного альфу. Приходится натянуть одеяло до самых ушей, но оно явно не служит достойной заменой тэхёновому теплу. Время летит слишком быстро. Помнится, ещё совсем недавно омега школу заканчивал, а теперь вот и университетские годы подходят к концу. Им же на смену стремится семейная жизнь. Чонгук в жизни бы не подумал, что когда-нибудь добровольно захочет обзавестись семьёй, а тут вон оно как оказывается бывает. Он никогда не относил себя к Чайлдфри, но и детей заводить в этой жизни не планировал. В этом у него с Чонсоль взгляды схожи. К детям он категорически не был готов. Всё произошло слишком неожиданно, но это не что-то плохое. Да, возможно, о воспитании и уходе за детьми ему ничегошеньки и неизвестно, но он вполне может наверстать упущенное за оставшийся срок. К обзаведению детьми необходимо готовиться ещё до их зачатия. К человеческим. Правда, Чонгук в полной мере ещё не осознал, что с маленьким волчонком будет намного сложнее. Вот только омеге ещё рано об этом знать, потому Тэхён бережет этот разговор до лучших времён. — Я конечно всё понимаю… — звучит спокойный голос из динамика. — Хотя нет, не понимаю. Когда ты вообще успел залететь и почему я ни сном, ни духом? Чонгук усмехается хрипло, потирая свободной от телефона рукой заспанные глаза. Его лучший друг задается этим вопросом каждый раз, когда им выпадает шанс пообщаться. — Ты спрашиваешь в сотый раз, а мой ответ ещё ни разу не менялся. Один в Бразилии с бесконечной учебой и практикой пашет, а другой отсыпается мирно в мягкой кроватке и, улыбаясь, ловит на себе утренние солнечные лучи. — Клянусь, через пару месяцев у меня закончится практика, тогда я прилечу и как… — Чхве Субин! Ты угрожаешь беременному? — наигранно серьёзно молвит Чонгук, всеми возможными силами заставляя себя не смеяться. Субин слишком переживает. Субин всегда переживает. Субин ведет себя как курица наседка рядом с лучшим другом, а после случая с бывшим Чонгука на первом курсе так тем более. Стоит ли вообще говорить какой была его реакция на беременность Чона? Чонгук может и не видел в тот момент Субина, но тот определённо точно напугал всех находившихся в библиотеке людей, уронив тяжелую стопку с книгами на пол и застыв каменным изваянием посреди читального зала. Иногда Чонгуку кажется, что не Чонсоль его родитель, а именно Субин. Слишком уж сильно он походит на заботливого папочку, порой забывая, что именно Чон здесь хёном является. На том конце провода Субин завозился нервно, подбирая нужные слова. Чонгук тем временем уже практически полностью привел себя в порядок, умывшись, почистив зубы и спустившись на первый этаж на кухню. — Да ты… да я бы… я бы никогда! — восклицает Чхве. А Чонгук уже успел забыть, что разговаривает с другом, привыкнув к тишине в подключенном к телефону наушнике. Старший посмеивается тихо. Субина слишком просто обдурить, и во время учёбы Чонгук этим очень активно пользовался, к примеру, говоря, что идет в круглосуточный магазин, а сам сбегал по-тихому в клуб, и потом отзванивался и говорил, что очередь на кассе была большая, а до этого долго пришлось искать стеллаж с чипсами. Субин всегда велся, и ведется даже сейчас, совсем не замечая, что старший просто веселится с его паники. Несмотря на то, что Тэхён проводит много времени подле Чонгука, без Субина тоскливо. Юнги не дает ему соскучиться, Хвиин, пара Сокджина, тоже частенько заглядывает, охотно распивая чаи и болтая без умолку с новым членом стаи, но Субина рядом катастрофически не хватает. Частые телефонные разговоры слишком плохо справляются с заменой живого общения. Даже сейчас Чонгук, выслушивая нытье друга о завале в учёбе пока нарезает овощи, понимает, что был бы безумно рад услышать голос Субина вживую; увидеть его презабавную улыбку, обнять и вдохнуть такой уютный шоколадный аромат с его кожи. Может, он смог бы подружиться с Хвиин, занявшей пост мамочки Чонгука, пока сам Субин отсутствует. Чонгук не раз думал о том, как бы всё сложилось, если бы Субин смог встретить Ёнгю? Что, если бы Ёнгю продержался до этого дня? Что, если бы остался рядом, что, если бы не лишил себя жизни тогда, почти шесть лет тому назад? В таком случае Чонгук бы никогда в жизни не принял решение уехать в другую страну, не встретил бы Субина, не исполнил бы давнюю мечту выучиться на архитектора. Но, чисто теоретически, если бы Ёнгю и Субин встретились прямо сейчас? Нашли бы они общий язык, или же развязали бы маленькую войну? А что насчет Тэхёна? В таком случае, если бы Ёнгю по-прежнему был рядом, то Чонгук никогда не принял бы альфу в качестве своей пары. Вне всяких сомнений остался бы с Ёнгю. Но всё сложилось иначе, теперь своё законное место в чонгуковом сердце занимает Тэхён, но ещё совсем недавно там был один очень непоседливый, светлый омега. Воспоминания о проведенных с Ёнгю днях отдаются в сердце болезненным теплом. Чонгук ещё помнит те чувства, что когда-то испытывал к нему, но теперь свою любовь он дарит Тэхёну. Дарит даже больше, чем когда-то дарил Ёнгю. Любит чуть сильнее, чем когда-то любил покойного возлюбленного. Чонгук никогда его не забудет, а в следующем году обязательно заставит себя посетить его могилу.

🐺

Маленький волчонок рычит предупредительно на чайку, окидывающую его безразличным взглядом, а в следующую секунду бросается на неё, грозно, как ему кажется, рыча. Чайка гогочет испуганно, прилагая все усилия, чтобы освободить своё раненое крыло; скребёт когтистыми лапами по траве и бьёт усиленно здоровым крылом по ушкам волчонка, уперто вцепившегося в бедную птицу молочными, но от этого не менее острыми, клыками. Женщина, расплывшаяся уставшей лужицей по скамейке, смотрит на эту картину безразлично. Даже шевелиться не собирается. — Зачем я рожала? — Чонгук, сидящий рядом, тихо посмеивается с высказывания Хвиин. Знает, что она это не со зла. Девушка счастлива быть в браке и иметь ребёнка, но непоседливость и переизбыток энергии последнего выводит Хвиин из себя. Она элементарно устает, а муж, будучи по правую сторону от вожака, просто не находит времени, чтобы помогать. Чонгук с Хвиин в последние месяцы взяли в привычку вечерние прогулки по небольшому парку, находящемуся поодаль от центра стаи. Хвиин каждый раз безмерно радуется возможности отпустить маленького Рюджина в свободное плавание по детской площадке, а Чонгук просто радуется тому, что выбирается из дома. Свежий воздух необходим, особенно в нынешнем его положении. Время близится к семи вечера, а Тэхёна всё нет. В обед заходил Юнги, решив поболтать со своим зятем, а в шесть пришла Хвиин, забрав из цепких лап мужчины своего нового друга под предлогом помощи с готовкой. Юнги даже не стал порываться им помочь, ведь с кухней совершенно не в ладах. Что касается Чимина с Чонсоль… те умотали в Израиль, говоря, что всего на месяцок там задержатся, но в конечном итоге уже третий месяц подходит к концу, а их всё нет. — Ты как? — Хвиин слегка поворачивает голову в сторону задумавшегося Чонгука. — Наверняка сложно вынашивать волчонка, будучи человеком, — в её голосе слышится некое сочувствие, ведь в памяти ещё свежи события двухмесячной давности, когда Рюджин ещё не появился на свет. Если уж ей, крепкой волчице, пришлось тяжело, то каково будет обыкновенному человеку? — Ему, — Чонгук складывает руки в замок на еле видно выпирающем животике, — всего пара месяцев, рано судить. Хвиин совершенно случайно узнала о чонгуковом состоянии, подслушав его с Субином телефонный разговор, когда пару дней назад навещала нового друга с гостинцем. Упавший тортик было очень жалко, испачканный в сладком креме пол ещё больше. — Я всю беременность волком проходила, но всё равно испытывала огромный дискомфорт. Это ещё при том, что Рюджин омегой уродился, — рассуждает тихо женщина, зевая. Через час солнце уже полностью скроется за горизонтом, надо бы потихоньку начинать собираться по домам. — А тут ты, не имеющий возможности форму поменять, так ещё и ребёнка сложного носишь. От доминантного альфы, как никак. Тема, на самом то деле, щепетильная. Не было и дня, прожитого без переживаний. Проведя здесь достаточно времени, Чонгук сумел сделать свои выводы. Будет трудно, этого никто не отменял. За два с половиной месяца он уже успел наслушаться россказней Хвиин и Хосока, живущего в доме напротив. Оба ничего хорошего в свои рассказы не вставляли, только запугивали и вот теперь думается Чонгуку, стоит ли ему вообще рожать? Вот только поздно уже заднюю давать. Возвращается омега домой уже когда солнце полностью заходит за горизонт. Некоторые в это время уже возвращались домой, а некоторые только начинали выбираться на улицу. Но сейчас Чонгук идет медленно в свою обитель и уже не собирается её покидать до следующего вечера. Желудок настойчиво привлекает к себе внимание, громко урча. Входная дверь оказывается не запертой, что странно, ведь Чон точно помнит, что закрывал её. Будучи уже в прихожей, он слышит непонятное копошение со стороны кухни. Настораживает, но не то чтобы пугает. Никто из стаи не полез бы в дом вожака, зная какими могут быть последствия. — Твоюж!.. — матерится себе под нос мужчина, когда в кухне неожиданно включается свет, ударяясь макушкой об крышу шкафчика, в который залез с головой. Шипя болезненно, Намджун высовывается из шкафчика и закрывает за собой деревянную дверцу, придерживая ушибленное место. — Мистер Ким? — Чонгук так и замер на пороге. Мистер Ким улыбается приветливо превозмогая боль, и косится подозрительно в сторону того самого злосчастного шкафчика. — Прости что без предупреждения. — Да ниче… — Где этот придурок старый?! — толком и не начавшийся диалог прерывает появившийся на пороге Юнги. Старший омега выглядит без преувеличения разъяренным: Глазами молнии мечут, дышит тяжело, видимо, бежал. Протопав грозными шагами через всю гостиную, заглядывает на кухню. Смягчается даже на мгновение, когда на глаза ему Чонгук попадается, но не надолго, ведь в следующую секунду его взгляд падает на стушевавшегося Намджуна. — Так вот ты где, дворняга тупорылая, — Юнги редко выходит из себя, но если это происходит — жди беды. Намджун это знал. Намджун всё равно сделал то, за что ему безоговорочно теперь пропишут пиздюлину. — Лисенок… — Заткнись, иначе глазенки твои дебильные больше не увидят света белого! — выкрикивает тот самый лисенок. Через пару секунд слышатся громкие оправдания и различные ругательства на перебой, но Чонгук не особо заинтересован в том, что именно там не поделили старшие. Всё, чего он по-настоящему сейчас хочет — закрыть глаза и уснуть. Возможно в объятиях Тэхёна, который как раз кстати решил объявиться на пороге именно тогда, когда Чонгук уже планировал подняться по лестнице в спальню. — Где эта блядская настойка, Ким Намджун? — всё никак не унимается Юнги, удерживая несопротивляющегося мужа за ворот серого пуловера. На лице Тэхёна была легкая улыбка, когда он шел на встречу любимому, но та быстро сползла, а глаза распахнулись в недоумении, когда с кухни вновь донесся возмущенный вопль Юнги и слабые оправдания Намджуна. На кухне перед Тэхёном и Чонгуком предстает забавная картина: Юнги вопит во всю, размахивая перед лицом мужа стеклянной бутылкой с непонятной темной жижей. Половина шкафчиков открыта, в том числе и тот, в котором Чонгук несколькими минутами ранее застал отца Тэхёна. Неделю назад Намджуну довелось посетить врача в городе, который после обследования строго на строго запретил употребление спиртных напитков. С печенью проблемы на старости лет появились. — Если ты откинешься, то я тебя убью, — шипит напоследок Юнги, а после отвинчивает крышечку с бутылки и без колебаний выливает алкоголь в раковину. Тэхён готов поклясться, что никогда в жизни не видел в глазах отца столько боли. Намджун берёг эту настойку, как любимую дочурку, и не важно что у него только сыновья. Юнги как только узнал о запрете, так сразу принялся избавляться от всех запасов алкоголя, но не досчитался одной бутылки и своего мужа. Гадать долго не пришлось. — Моя настойка… — в глазах Намджуна плещется неподдельный ужас. Печень вот вряд-ли теперь откажет, но вот сердце вполне может. — Ты ведьма проклятая, Ким Юнги! Юнги ахает наигранно-обиженно, и, крикнув напоследок злорадное «Чао какао!», уходит с высоко задранным подбородком, виляя бедрами. Намджун остается на кухне, присаживается за стол, обхватывает голову руками и мысленно оплакивает почившую медовую настойку. Чонгук тихо посмеивается, прильнув к боку Тэхёна, а последний держится, чтобы тоже ненароком не прыснуть со смеху. С одной стороны жалко мистера Кима, столько ведь трудов вложил в эту теперь уже пустую бутылку, одиноко стоящую перед Намджуном на обеденном столе. Но с другой смешно до боли в животе, ведь мистер Ким конкретно так проебался, решив, что спрятать бедную настойку в доме сына — хорошее решение. В итоге было решено оставить разбитого Намджуна наедине и подняться наконец на верх. Старший альфа решил в своём доме сегодня не ночевать, мало ли что «эта ведьма», со слов Намджуна, ещё может учудить. — Ты солгал, — дуется Чонгук, заваливая мужчину на кровать и наваливаясь сверху. — Сказал, что я и глазом моргнуть не успею, как ты уже дома будешь, но я уже изморгался, а тебя всё нет и нет… Тэхён улыбается счастливо, заваливает омегу на бок на кровать и прижимает к себе, утыкаясь своим лбом в чужой. Руки Чонгука неуверенно обвивают его шею. Он довольно мычит, получив долгожданное уютное тепло от своего альфы. — Зато теперь я здесь и завтра никуда не собираюсь, — произносит зачем-то шепотом, заглядывая в полуприкрытые сонные чонгуковы глаза. С приходом беременности омегу всё чаще клонит в сон. Чонгук усмехается чему-то своему, в миг переворачивая мужчину спиной вновь на кровать и забираясь на его бедра. Улыбается коварно в заинтересованное тэхёново лицо, наклоняется ближе, как бы невзначай проезжаясь по полувставшему члену альфы задницей. — Тебе же спать хотелось, — усмехается альфа, пристраивая свои ладони на чонгуковой талии. Чонгук наклоняется ближе, дышит в самые губы и улыбается широко. Пальцами зарывается в мягкую шевелюру, ловит в чужих глазах медленно разгорающиеся огоньки. — Уже нет, — и целует настойчиво, не дав альфе и словом обмолвиться. Руки с талии медленно перемещаются ниже, на мягкие бока. Маленький животик чуть заметно виднеется через бежевый свитер, его Тэхён оглаживает с трепетом. Чонгук всё ёрзает на бедрах нетерпеливо, то и дело задевая то, к чему без надобности лучше не прикасаться. — Этажом ниже спит мой отец, — шепчет Тэхён, с трудом разорвав поцелуй. — Я постараюсь быть тихим, — Чонгук кивает уверенно, беря одну руку альфы за запястье и опуская на свою правую ягодицу. — Ты не умеешь быть тихим, — свою вторую руку Тэхён тоже благополучно пристраивает на чонгуковой заднице. Последняя брошенная альфой фраза остается без внимания. Меркнет на фоне очередного поцелуя. Плевать как-то становится на то, что, вероятнее всего, отец всё услышит. Плевать, когда Чонгук прогибается так красиво под сильными руками, льнет ближе и позволяет стянуть с себя штаны с бельём. Времени на растяжку из-за регулярного секса много тратить не приходится, потому, стянув с Тэхёна остатки одежды и самостоятельно раскатав по его члену вытащенный из тумбочки презерватив, Чонгук сразу насаживается на всю длину, хлюпая выступившей смазкой. Сильные руки сжимаются на чоновых ягодицах сильнее, но не настолько, чтобы оставить следы. Тэхён старается быть бережным. Сколько бы они сексом ни занимались, Чонгук остаётся неизменно узким. Ким не скажет, что это плохо, скорее даже наоборот. Лбом Чонгук вновь упирается в чужой, дышит тяжело в тэхёновы губы и ловит его дыхание на своих. Ладони альфы на заднице ощущаются горячо, косвенно подталкивая к действиям. Ноги так и норовят подкоситься, но вопреки этому Чонгук делает на пробу пару круговых движений бёдрами, получая одобрительное мычание и очередной влажный поцелуй. Первые движения медленные, в какой-то степени даже неуверенные, но Чонгук вскоре входит во вкус, двигается быстрее и резче на встречу нетерпеливым тэхёновым толчкам. Откровенные стоны сдерживать становится всё труднее, а когда Тэхён сбрасывает омегу на кровать, нависает сверху и вновь входит одним мощным толчком, громкого стона, больше походящего на визг, у Чонгука сдержать не удаётся. Где-то с глубины комнаты зазвонил чонгуков телефон. Наверняка это Субин, но какая к черту Чону сейчас разница, когда в его заднице находится немалый член? Под стать хозяину, чтоб его. Тэхён ни на мгновение не сбавляет вновь набранный темп. Двигается быстро, сжимает ладонями мягкие бедра омеги, чувствуя собственным прессом маленький животик. Такой интимный момент, но волк внутри пищит по-щенячьи от восторга. Чонгук тем временем поджимает пальцы на заведенных за тэхёнову спину ногах, царапает ногтями плечи и хмурится, чувствуя катящиеся по щекам слезы. Разрядки долго ждать не приходится, омега кончает, пачкая Тэхёну живот и сжимаясь изнутри. Тэхён роняет голову Чону на плечо, сбавляя темп. Вскоре совсем выходит, не допуская сцепки, и кончает в презерватив. Вдыхает яркий сладкий запах с молочной кожи омеги. Взгляд невольно падает на метку, свежую совсем, поставленную чуть больше месяца назад. Метка не успела ещё толком затянуться, до сих пор Чонгук жалуется, что та побаливает иногда. В ещё больший восторг альфу приводит слабенький медовый аромат, уютно смешанный со сладким зефирным. Чонгук и сам уже не помнит своего истинного запаха, ведь уже давно снизу доверху пропах Тэхёном. — Давно намеревался спросить, — сонно хрипит Чон, слабо сжимая большую ладонь на своей талии. Тэхён удобно расположился позади, зарылся носом в спутавшиеся волосы омеги, но не засыпает. Слушает чужое сердцебиение, как музыку и не позволяет себе заснуть. Для Кима это стало чем-то вроде традиции — слушать гулкие удары чонгукова сердца перед сном. Даже самая красивая колыбельная не способна затмить приятный для ушей сердечный ритм. — Я же тебе рассказывал о Субине? — ответом служит мычание в макушку. — Он хочет приехать через несколько месяцев. — Ну пусть приезжает, сбагрим его на Ёнджуна, — Тэхён не в праве запрещать Чонгуку видеться с единственным другом. Неделю назад лис звонил Юнги, говорил, что устал от людей и вечно создаваемого ими шума, потому решил вернуться в стаю, перейдя на заочное обучение в университете. — Не уверен, что это хорошая идея, — усмехается Чонгук, прикрывая глаза. — Ёнджун, может, забавный парень и хороший друг, но Субина я ему не доверю. Сложно предугадать что и когда может учудить Ёнджун. В одно время он белый и пушистый, а в другое бестия неугомонная. То сидит тихонечко и не отсвечивает, то поднимает на уши всех в округе своими выкрутасами. И тут возникает вопрос, правда ли он перевелся на домашнее обучение просто из-за того, что по дому скучает, или же потому что уже успел дел наворотить в стенах университета? Ещё и про шумных людей что-то втирал, позабыв, что и сам паинькой не является. Они так и засыпают в обнимку, ещё не зная что их ждет завтра.

🐺

— О, свет очей моих, я так скучал, — Щебечет театрально Ёнджун, широко разводя руки для объятий и улыбаясь во все зубы. Чонгук еле как успевает увернуться. А день так хорошо начинался: с утренних ленивых поцелуев, чашечки ароматного кофе и заглянувшей в гости Хвиин с гостинцем в виде пирожных с заварным кремом. Ближе к обеду женщина спихнула ворчавшему мужу сына и ускакала с Чонгуком под ручку к центру территории стаи, где находилась парочка уютных кафешек, в одной из которых работает ещё один новый знакомый Чонгука, по имени Хосок. Обед выдался вкусным и насыщенным разными разговорами, но когда Чон с Хвиин уже ближе к вечеру возвращались домой, невесть откуда-то нарисовался, мать его, Ким Ёнджун. Радостный весь, а щёки от широкой улыбки чуть ли не трескаются. Хвиин еле успевает отгородить Чонгука, прежде чем лис попытается налететь с объятиями во второй раз. — Бог ты мой, явился, не запылился, — морщится женщина, ловя на себе погрустневший взгляд Ёнджуна. — Тебя вышвырнули люди, или ты к нам по собственному? — Тебе то что, вертихвостка блохастая, — фыркает он презрительно. Хвиин старше Ёнджуна на порядок, она наблюдала за его взрослением, часто оставалась с ещё с совсем маленьким лисенком по просьбе Юнги. Можно даже сказать, что чуть ли не стала четвёртым ребёнком в семье вожака, только поэтому она прощает Ёнджуну такое хамское обращение к себе. Со стороны Хвиин кажется довольно милой: увлекается выпечкой и кондитерством, нянчится на постоянной основе с сыном, помогает новому члену стаи обжиться и вообще ведёт себя весьма дружелюбно. Так-то оно так, но младшие из Кимов, Тэхён и Ёнджун, никогда в жизни не забудут тех войн, устраиваемых когда-то в детстве за последние конфеты в вазочке. К слову, из битвы победителем всегда выходила только Хвиин. Закатив глаза с очередной словесной перебранки, Чонгук, незаметно для двоих своих спутников, продолжает путь домой. Омеге кажется, что ещё чуть-чуть и его вырвет. Уже третий месяц беременности подходит к концу, но токсикоз никуда не девается. Чонгук забегает в дом и, не осматриваясь по сторонам, сразу же запирается в туалете. Отдалённо он успевает услышать с кухни голос Юнги, приказывающего Тэхёну класть меньше огурцов в салат. Следом заходит растерянный Ёнджун и Хвиин. Решив, что беспокоить сейчас Чонгука будет крайне глупо, Ёнджун решает сразу идти на кухню, на которой с порога получает дольку помидорки в лоб. Рюджин смеётся довольно, хлопая мокрыми от сока помидора ладошками, пока Сокджин с лицом великомученника пытается натянуть на него голубые штанишки. Где-то в стороне Юнги продолжает ворчать на нарезающего овощи Тэхёна, а в углу стола сидит угрюмый Намджун, жующий пульгоги*. …а ещё, рядом с мучающимся Сокджином, сидят Чимин с Чонсоль. И когда только успели вернуться? — Что с ним? — указывает Юнги в сторону закрытой двери туалета. — Отравился чем-то? — Ага, — фыркает насмешливо Хвиин, приходя на подмогу своему мужу и помогая натянуть забавный маленький свитерок на Рюджина, — так траванулся, что уже третий месяц желудок прочищает. По-любому ещё месяцев так шесть с белым другом не будет расставаться. Ёнджун, до этого бодро жевавший сырные крекеры, давится, начиная судорожно откашливаться, Намджун начинает жевать мясо медленнее, переваривая услышанное, Юнги застывает с нечитаемым выражением лица, а Тэхён нервно сглатывает образовавшийся тяжелый ком в горле, неожиданно быстро начиная нарезать свежие огурцы. Остальные же вообще внимания не обратили, не придали словам волчицы особого значения. — Быстро же, — хмыкает Намджун, чуть повеселев. — Думал, что до самой кончины не дождемся. До этого застывший Юнги поворачивается резко в сторону своего среднего сына, раскрыв широко рот, тем самым натянув губу в ровном «О». Не говорит ничего, лишь смотрит неверяще. Потерял дар речи, видимо. — Ах ты гребаный бык осеменитель! — вскакивает со своего места Ёнджун, становится вплотную к старшему и тычет указательным пальцем ему в грудь. От более травмоопасных действий лиса останавливает Юнги, слабо оттолкнув сына назад. — Я всё правильно понял? — выглядит Юнги как-то ошарашенно. Многие родители требуют внуков от своих детей, но, вдоволь нанянчившись, забивают большой и толстый болт, оставляя внуков на совершенно не готовых новоиспеченных родителей. Для Юнги обзавестись внуками стало чем-то сродни мечты, это не просто банальное желание поглазеть на внуков, как у многих, это что-то большее. Потому сейчас, наконец дождавшись спустя столько лет, он просто не находит слов. Пока Тэхён топчется на месте, раздумывая как ответить, Чимин забирает из его рук нож и доску с не до конца нарезанным огурцом и заканчивает сам. Омега решил, что сейчас лучше всего будет отмолчаться, а со своими подколами и поздравлениями он влезть ещё успеет. Чонсоль вот вообще не догоняет сути ситуации с Сокджином на пару, потому тоже помалкивают. — Да, пап, — практически шепчет на выдохе Тэхён. Он ожидал от своего папы более бурной реакции. Ожидал, но сейчас… Юнги просто хлопает своими как и в молодости красивыми глазками, слегка приоткрыв рот. Нет тех ожидаемых воплей, нет в глазах Юнги того былого желания похвастаться перед мерзкой соседкой с её мерзким сынишкой и тремя внуками. Тем временем у порога уже стоит Чонгук, пытаясь понять почему при таком количестве людей в одном месте не молчит только Рюджин, ковыряющий ложкой дно тарелки с пюрешкой. — Что произошло? — стоило только прикрыть за собой дверь, как все взгляды сразу приковались к еле осмелившемуся зайти омеге. Ёнджун, Чимин и Намджун смотрят на него одинаково странно, лукаво, Тэхён растерянно, а Юнги, кажется, вообще вот-вот расплачется. Один Рюджин вообще на вошедшего Гука внимания не обратил, продолжая брезгливо ковырять ложкой пюре. Взгляд Чонгука невольно приковывается к Юнги, когда тот медленными, слегка неуверенными, шажками подходит ближе. Старший останавливается возле него, смотрит мокрыми глазами, в которых плещется еле заметный детский восторг, Чон удивляется не на шутку. Может, знает он Юнги всего три месяца, но таким его видит впервые. Старший омега шмыгает носом и усмехается слабо, делает порывистый шаг вперед и обнимает Чонгука за плечи, лицом уткнувшись младшему в плечо. И Юнги даже нисколечки не стыдно за свою слабость. Да, он гордый лис, но не лишенный человечности. у него есть свои чувства, желания и мечты, одна из которых сейчас исполнилась. — Спасибо, — Юнги шепчет практически неслышимо, тихо пуская пару скупых слезинок. Глазами Чонгук бегает по всем присутствующим, в надежде найти хоть какое-то объяснение тому, почему Юнги сейчас мочит ему свитер слезами. Хвиин приподнимает руку в воздух, привлекая внимание друга к себе, ухмыляясь, когда сталкивается с его ничерта не вдупляющим взглядом. Она поворачивается на стуле боком, а руками изображает, словно наглаживает беременный живот, и еле сдерживает смех, когда глаза Чонгука становятся ещё больше, а потом произносит беззвучное «Он знает». Теперь Чонгук чувствует не только стремительно намокающее плечо, но и холодную каплю пота, побежавшую по виску. Несколько минут спустя, шмыгнув носом в последний раз, Юнги заставляет себя отлипнуть от теплого плеча Чона. Старший улыбается слишком счастливо, словно это от него Чонгук волчонка вынашивает. — Развели тут свои сопли, — наигранно брезгливо фыркает Ёнджун, ловя на себе предупреждающий взгляд отца, который умело игнорирует. — Нежничать они вздумали. — Тебе девятнадцать или девяносто, дедуля Ёнджун? — усмехается Сокджин, вытирая салфеткой заляпанный подбородок сына, ручки которого вновь тянутся к тарелке с нарезанными помидорками. — Или просто завидно, что не с кем так же понежничать? Лис хмурится недовольно, почувствовав сильный удар по своему достоинству. Он альфа! Сильный и независимый! Какое ему дело до телячьих нежностей? — Да я… — Ёнджун так и обрывается на полуслове, когда ему в лицо в очередной раз прилетает долька помидорки. И чего этому Рюджину на месте не сидится? — Блять. В следующую секунду рука Намджуна со звонким шлепком проходится по затылку младшего сына. — Здесь ребёнок, — изъясняется кратко, обнимая за плечи присевшего рядом мужа. — Да что ты, а я и не заметил, — язвит напоследок Ёнджун. Через десять минут уже все усаживаются за стол, принимаясь за ужин под непрекращающиеся разговоры. — А кто первый узнал о беременности? — решается вставить свои пять копеек Чимин. Все взгляды, что не удивительно, вновь приковываются к мирно жующему мясо Чонгуку. Того они даже не колышат. Чон сам окидывает чужие заинтересованные взгляды своим уставшим, подцепляя палочками очередной кусочек мяса и отправляя его в рот. — О какой ещё беременности? — хмурится Чонсоль, слыша хихикание Чимина, сидящего неподалеку. Сокджин вместе с ней на пару потерял нить беседы ещё в тот момент, когда Чонгук, Хвиин и Ёнджун вошли в дом. И при чем тут беременность? — О моей, — Чонгук говорит это так, словно и не о себе вовсе. Это вполне можно назвать его особенностью. Чонсоль только и остается, что глазами хлопать в недоумении, скача взглядом по всем собравшимся лицам. — Ты же под стол пешком не так давно ходил, какие дети? — изумленно выдыхает Чонсоль. — Спешу напомнить, что мне скоро двадцать пять. Пока остальные наблюдают за разборками семейства Чон, где-то в сторонке один Ким Юнги, тихо шмыгая носом, жмется к тёплому боку мужа и утирает трогательно салфеткой редкие слезинки. От счастья конечно, не подумайте. — В моих воспоминаниях ты только вчера крал у мамы помаду и рисовал себе бабочек на лице! — Мне было три года! — Это ничего не меняет! Часы на стене показывают только десять вечера, но Тэхён понимает, что ни коим образом не сможет уползти с этой кухни как минимум до завтрашнего утра.

🐺

Чонгук уже успел пожалеть, что однажды позволил в себя кому-то кончить. Почему никто раньше не предупредил, что вынашивать ребёнка так сложно? Ещё и блевать постоянно тянет, хотя Юнги и объяснил, что это просто реакция организма на плод, не являющийся полностью человеческим. Будь ребёнок от обычного человека, то уже спустя пару месяцев от токсикоза не осталось бы и следа, но он от Тэхёна, потому чонгуковым лучшим другом до конца беременности будет унитаз. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Но тем не менее пошел уже шестой месяц. Недавно ещё и Субин звонил, говорил, чтобы ждали его через неделю, которая уже благополучно прошла. Чонгук уже двадцать минут сидит в машине, сверля взглядом выход из аэропорта, из которого в скором времени должен появиться Субин. Рядом, умастив свою большую серую морду на чонгуковы колени, лежит Тэхён, почему-то наотрез отказавшийся ехать встречать друга своего мужа в человеческом обличии. Ещё через пару минут из аэропорта потихоньку начинают выходить люди с чемоданами, а на телефон Чонгуку приходит сообщение, где Субин просит подождать ещё десять минут. Вскоре глазами Чонгук ловит забавную желтую шапку, любимую у Субина. Последний плетется медленно с чемоданом в руке и натягивает повыше ворот пальто, стараясь хоть как-то спастись от декабрьского холода. Ярко улыбаясь, Чонгук спешит выйти из машины, аккуратно переложив морду волка на сидение. Субин его замечает не сразу, но когда видит, то улыбается так же солнечно в ответ, а когда замечает под белым пуховиком старшего немалое пузо — роняет челюсть на пол. Так-то он знал о положении друга, но мозг верить не соглашался. Чтобы сам Чонгук себе кого-то нашел, да ещё и ребеночка заделал — это нонсенс, верилось с трудом. Чонгук подходит первым и также первым заключает друга в объятия, привставая на носочки. Скучал. Полгода ведь почти не виделись. У Субина небольшой ступор. Он чувствует чонгуковы руки, обвившие его шею, и живот упирающийся в его плоский. — Можно я тихонечко ругнусь? — произносит Субин практически шепотом. Чонгук отстраняется и оборачивается на секунду, усмехаясь тихо, когда видит серую заинтересованную морду через лобовое стекло. — Можно. — Ахуеть. На холоде дальше стоять никто не захотел, потому решили двигаться к машине, где уже давно не спит один серый пушистик. На переднее сидение вновь садится Чонгук, а на заднее, предворительно закинув чемодан в багажник, садится Субин, закрывая за собой дверь. Но практически сразу вскрикивает, когда видит волка на переднем сидении. — Ты чего? — хмурится Чонгук, оборачиваясь и пытаясь проследить взгляд младшего, и мысленно бьёт себя ладонью по лбу, когда понимает в чём дело. — Аа… это Истукан, собака Хосока. У него дела были, а пса не было на кого оставить, вот я и вызвался его поняньчить, — старший омега говорит первое, что приходит в голову. «Истукан» обиженно фыркает, но в противовес утыкается носом в бедро своей «няньке». — Почему ему такую кличку дали? — растерянно хлопает глазами Субин, мысленно перебирая все известные ему породы собак и практически сразу отметая, не находя сходств с серым «псом». — Ну, он серый и морда обычно не выражает особо никаких эмоций, совсем как у статуи истукана, — пожимает Гук плечами и заводит машину, выезжая с парковки. Тэхён смотрит на как бы спокойного на вид мужа, но по глазам понимает, что Чонгук просто забавляется с того, что у альфы нет возможности и словом обмолвиться. — Дворняжка? — Субин чуть наклоняется вперед, рассматривая морду зверя уже вблизи. Чонгук еле как заставляет себя не заржать в голос, ведь морда Тэхёна сейчас действительно похожа на статую истукана. Субин смог ввести в ступор грозного доминантного альфу-оборотня, похвально. — Не знаю, Хосок не рассказывал. Первые пятнадцать минут в дороге они разговаривают о чём попало. Тем для разговоров за это время много накопилось. — Ты так и не говорил ни разу его имени, — намекает Субин на Тэхёна. — Ты сам никогда не спрашивал, — теперь-то до Чонгука дошла причина того стойкого нежелания Кима ехать в человеческом обличии. Этот гаденыш просто хотел послушать их разговоры. Чонгук конечно не обижен, но немного недоволен. — Его зовут Тэхён. — Красивое имя, — кивает сам себе. — Хён, я хочу кое-что сказать, но не знаю стоит ли, — голос Субина не звучит уверенно. Продолжить он решается только после строгого чонгукового «Слушаю». Даже Тэхён вздрагивает. — Карлос неожиданно захотел тебя вернуть. Чонгук лишь усмехается безэмоционально на новость. Вообще непонятно как этому кретину хватило совести на подобное желание, даже после того, что он сотворил на первом курсе. Бессовестное создание. — Он донимал меня все последние три месяца. Пытался выведать где ты и что с тобой. Я естественно ничего ему не говорил, но он продолжал лезть. На вручении аттестатов вообще вздумал мне угрожать, — на последнем предложении Субин морщится. — Говорил, что знает где живет моя семья, не учтя тот факт, что я в детском доме вырос. Карлос полный идиот, но Чонгук ещё не знал об этом, когда вступал с ним в отношения. Правда о его гнусной душонке вскрылась уже потом. — Он тупой, как пробка, — Чонгук кажется совершенно невозмутимым, когда говорит. — Фиг он кого найдет. Тэхён честно старался вникнуть в суть их разговора, но мало что понял. — Хён, ты правда любишь этого Тэхёна? — голос Субина только сейчас стал казаться уставшим. С ответом Чонгук медлит. Смотрит на быстро проносящуюся мимо дорогу и плавно поворачивает руль из стороны в сторону. Волк заинтересованно дергает ушами, приподнимая голову чуть вверх. — Определённо, — старший омега и сам не замечает, как губы медленно растягиваются в мягкой улыбке. — Иначе бы я с ним не спал. Знаешь ведь. Субин кивает понимающе и прикрывает глаза. Устал. Следующий час они едут в тишине. Субин в конечном итоге засыпает, а Тэхён начинает подозрительно заинтересованно обнюхивать Чонгука. Серый хвост мельтешит из стороны в сторону, выдавая эмоции его хозяина с потрохами. Альфе ещё ни разу не доводилось слышать от Чонгука слов любви. Сам Тэхён заявлял о своих чувствах постоянно: по утрам за чашкой кофе, по уютным вечерам, по жарким ночам, в то время как Чонгук просто принимал его комплименты и жаркие признания с улыбкой, незаметно краснея ушами. Тэхён просто счастлив, что вы ему сделаете?

🐺

Чонгук точно не мог ожидать, что его лучший друг так быстро найдет общий язык с Юнги и Чимином. Серьезно, уже третий день подряд он застает их на кухне о чём-то шушукающихся. — Вы там сатану что-ли вызываете? — сонно бурчит Чонгук, одной рукой придерживая под животом, а другой зарываясь в спутанные волосы. — Куда кстати Ёнджун делся? Всю неделю стоит подозрительная тишина. — Поехал на зачет в университет свой, — Юнги поднимается со своего стула и достает бутылку молока с верхней полки холодильника вместо потянувшегося за ней Чонгука. — Скоро должен вернуться. Как по велению, дверной замок щелкает пару раз, а на пороге объявляется Ёнджун. Но выражение лица его странное, словно чём-то удивленное. — Вспомни про говно, вот и о… — Чимину не дает закончить предложение Юнги, прикрыв ему рот ладонью. Субину вообще нет дела до других, пока перед ним стоит мисочка с арахисом. Входит Ёнджун как-то настороженно, движения его совсем заторможенные, а на лице непонятные эмоции. На это своё внимание обращают только Чонгук с Юнги, пока Чимин жуёт свой сендвич, а Субин продолжает уплетать арахис. Взглядом Ёнджун сверлит Субина, а Юнги, кажется, улавливает суть происходящего. Чонгук тоже, но упорно отказвается верить. Спустя несколько секунд Субин перестает есть, принюхиваясь. Пахнет по-прежнему арахисом, но немного иначе. Этот запах сильнее, насыщеннее и… приятнее в разы. — Приветик, — слышится шепот откуда-то снизу. Субин вздрагивает и, скрепя стулом, отскакивает назад. Внизу, на корточках, сидит Ёнджун, сложив руки на обеденном столе перед собой. Смотрит изучающе на испуганного парня и улыбается хитро. Воздух, как кажется лису, полностью пропах молочным шоколадом. Даже Чимин перестает жевать, толкая локтем Юнги в бок и тихо спрашивая что происходит, на что в ответ получает неоднозначную ухмылку. Чонгук так и замер со стеклянной бутылкой молока в руках. Его мозг отказывается воспринимать происходящее так, как оно есть на самом деле. — НЕНЕНЕНЕНЕ! — Субин подрывается с места. — К чёрту! Три пары недоуменных глаз провожают омегу до самой входной двери, в то время как Чонгук невозмутимо насыпает шоколадные шарики в тарелку и заливает их подогретым в микроволновке минутой ранее молоком. Гук к Субину, его манерам и странностям привык уже давно, уже ничего не удивляет, зато незнающий человек может посчитать Субина ненормальным. — Не смотри на меня так, кусок в горло не лезет, — возмущается Чонгук, когда наконец понимает кто так яростно сверлил его взглядом всё это время. — У меня на лбу нет подробной инструкции, думай сам, я не при делах. Ёнджун и сам толком-то ничего и не понял; приехал с университета, уставший с дороги, ещё и голодный. Будучи уже на подходе к дому старшего брата, лису стал мерещиться запах тех самых его любимых конфет с молочным шоколадом, думал, что галлюцинации от голода, а тут вон какой сюрприз его оказывается внутри ожидал. — Маленькое предупреждение, — Чонгук щелкает пальцами перед притихшим лисом. — Начинай с малого. Субин слегка… аромантичный, так что внаглую подкатывать точно не стоит. Ёнджун кивает заторможено, обдумывая произошедшее. Юнги решает налить себе кофе, да покрепче, а Чимин виски. Тоже покрепче. Забавно на самом деле вышло, судьба та ещё пранкерша. Ну невозможно представить Субина с Ёнджуном в паре, все трое омег, собравшихся на кухне, это понимают. Два кардинально противоположных человека, как не посмотри. Ёнджун пофигистично ко всему и всегда настроен, без усилий переворачивает всё вверх дном и мало кем по-настоящему дорожит, а Субин… с точностью да наоборот; спокойный, рассудительный, бесконфликтный, а ещё имеет сильную привязанность к близким людям, коих не так много, но в их числа когда-то вошел Чонгук. А ещё Субин не имеет интереса к любому виду отношений кроме дружеских. Кажется, одному лису придется хорошенько попотеть.

🐺

Полную тишину полутемного коридора прерывает громкое радостное визжание Юнги: — Ей можно будет платьешки надевать! Никто не ожидал, что поездка по магазинам в город закончится родами. Этим утром Чонгука из кровати Хвиин с Субином вытащили силком. Гук не вылезал из дома больше месяца, хотя и был в состоянии, даже не смотря на активного пузожителя, но именно сегодня что-то подсказывало, что надо было обязательно остаться дома. После адски долгих уговоров пришлось согласиться, но кто же знал, что всё обернется именно так? Чонгук готов был проклясть всех на этом свете, а в особенности одну серую морду. Схватки начались в магазине нижнего белья, пока Хвиин мучительно долго определялась между белым кружевным бюстгалтером и красным. Не самый лучший опыт в жизни Гука, стоит заметить. Стоило прислушаться к своим ощущениям, но сделанного уже не воротишь. Теперь, спустя долгих шестнадцать часов, проведенных в родильном отделении, Чонгук не уверен, что захочет иметь детей когда-либо ещё. Когда они только добрались до больницы, Хвиин первым делом позвонила Юнги, ведь «Хрен дозвонишься до этой псины занятой», как выразилась тогда женщина. И вот теперь, всей толпой с составом Юнги, Намджуна, Тэхёна, Субина, Чимина, Хвиин, Ёнджуна и Чонсоль, они слушают вердикт акушера. Девочка. Маленькая волчица-альфочка. Самая бурная реакция была у Юнги. Тэхён же застыл, как истукан, глядя расфокусированно в стену перед собой. — Пизда тебе, — Ёнджун похлопывает старшего брата по плечу, — но зато мне будет весело. Прежде чем из поганого лисьего рта успеет вылететь что-либо ещё, Субин толкает его ощутимо локтем в ребро, намекая, что сейчас явно не подходящее время. Ёнджун, чего никто не ожидал, слушается и замолкает покорно. Тэхён до последнего надеялся на появление маленькой омежки. Не сказать что он разочарован, но с альфами всегда в разы сложнее. Лезут своими маленькими носами куда непопадя, да проблем себе наживают. Тэхён счастлив, вне всяких сомнений, но чует отчетливо, что придётся знатно попотеть. Когда малышка попала в руки отца — Тэхён растерялся. Смотрел неверяще на розовую мордашку и не знал как себя вести. Девочка тянулась своими маленькими ручонками вверх, к болтающимся серым прядям тэхёновых волос, и хлопала большими глазками, разглядывая заинтересованно новое лицо. Может, Чонгук и проклинал совсем недавно всех на свете, но сейчас действительно рад. Это стоило того, чтобы увидеть маленькое личико дочери со смешным носиком кнопкой. Юнги в последний раз доводилось видеть слезы своего среднего сына лет десять назад, а Чонгуку так ещё ни разу, но именно сегодня Тэхён дал волю эмоциям. — Не хочу отвлекать конечно, — шепчет Ёнджун, — но можно я уйду? Иначе скоро радугой блевать начну. Намджун ухмыляется бесшумно, а лис ойкает громко, когда спустя пару секунд по затылку проходится ладонью Субин. — У тебя где-нибудь есть выключатель твоего брюзжания? Найди его уже наконец, иначе, рано или поздно, я зашью тебе рот обычной ржавой швейной иголкой, чтобы швы загноились и было невыносимо больно хоть слово вымолвить. Жестоко, но подействовало хорошо. У кого-то сопли и нежности, а кто-то Ёнджун, постепенно начинающий бояться своего истинного. Где-то неподалеку своего младшего сына мысленно хоронит Намджун.

🐺

— Мне конец, — могильным голосом выдыхает Тэхён. Маленькая Сана сидит за столом, улыбается и хлопает в ладошки. — Дебив! — и смеется звонко, когда видит на лице своего отца неподдельный ужас. — Это мне конец, — ещё более испуганно пищит Субин. А Ёнджуну хоть бы хны, не его вина. Зато Субин стал ненавидеть лиса чуточку больше, а через пару часов возненавидит окончательно, когда из магазина вернутся Чонгук с Чимином. Кто знает что сделает Гук, если узнает каким стало первое слово его дочери. Ёнджуну, из-за которого Субин и сорвался, вообще на всё плевать. — Санни, милая, скажи папа, па-апа, — Тэхён отчаянно пытается исправить ситуацию, ведь знает, что и ему тоже влетит, за то что не уследил. — Дебив! Папа дебив! — стало только хуже. С гостиной слышится заливистый смех Ёнджуна, свалившегося впоследствии с дивана, а с кухни два полных отчаяния стона. Дело дрянь. А Сана только забавляется, вообще не жалеет своего отца. Ей весело, не ей же в скором времени влетит по первое число. Из имеющихся у Ким Саны забот в наличии только недоеденная пюрешка, но про неё она благополучно забывает, спрыгивает с детского стульчика и перекидывается в черного волчонка, оставив фиолетовые штанишки валяться где-то на полу. Субин готов молиться на то, чтобы до прихода Чонгука Сана так и оставалась в волчьем обличье, чтобы успеть сбежать. Что с Тэхёном будет — уже не его дело. Сам уже как-нибудь разберется. Приступ смеха Ёнджуна приостанавливает пушистый черный комочек, прыгнувший с разбега не ожидавшему лису на живот. — Черт, — процедил сквозь зубы Ёнджун, — чуть кишки наружу не полезли. Для Саны это прозвучало более чем забавно, иначе как ещё объяснить её замельтешивший в воздухе хвост? Из всех членов их немалой семьи Сана питает особую любовь именно к Ёнджуну. Вертится вечно около него, а иногда пытается подражать каким-то незамысловатым действиям лиса. Особенно сильно она радуется когда Ёнджун заглядывает к ним в гости, что кстати не редкое явление, учитывая, что живет он по соседству. — Что это с вами? — удивляется Чимин, когда входит на кухню и застает разбитых Тэхёна с Субином. Никто особо не заметил его прихода. — А Чонгук где? — хрипит испуганно Тэхён, поднимая на старшего брата глаза. — Сана все куртки с вешалки в прихожей свалила, вот и собирает теперь, — Чимин проходит на кухню и ставит на стол два средних размеров пакета. — Почему Ёнджун на полу лежит? Я спрашивал, но он лишь смеётся. Субин неоднозначно пожимает плечами, а Тэхён весь напрягается, потому что улавливает звук легких шагов из-за спины Чимина. — Мне пора навер… — Субин уж было порывается уйти, но сделать этого ему не даёт Тэхён, ухвативший его за запястье. — Не заставляй меня одного всё это расхлебывать, — практически шепчет альфа, но толку от этого ноль, ведь Чимин слышит всё прекрасно. — Это твой ребенок, сам разбирайся, — так же шепчет в ответ Субин. — Да, но это не я помог ему выбрать в качестве первого слова… Чимин хмурится непонимающе, но сказать толком ничего не успевает, ведь в следующее мгновение на кухню заходит Чонгук с одним пакетом в руке и крутящейся у ног волчицей. — Кто-то умер? — обеспокоенно интересуется Чонгук, видя тусклые лица. Чимин руками разводит, якобы говоря, что и сам не в курсе дел. Первым встряхивается Тэхён, встает с места и делает самое невозмутимое лицо, на которое только способен. Подходит ближе, улыбается ласково, от чего Чонгук только сильнее напрягается, и целует в лоб, забирая пакет и относя его к двум другим неразобраным. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Тэхён заходит издалека. В ответ Чонгук лишь вздыхает устало и присаживается на свободный стул. На ноги к нему сразу же запрыгивает Сана. — Что на этот раз? Несколько лет назад Чонгук, с помощью Юнги, узнал, что у Тэхёна с Намджуном есть одна одинаковая черта: оба, когда сделают что-то, за что можно запросто огрести, становятся как шелковые. Плюс ко всему, эту виновато-невинную улыбку Чонгук научился распознавать из тысячи других. — Ничего такого, — где-то неподалеку поддакивающе угукнул Субин. Пока все отвлеклись, Сана незаметно спрыгнула с колен папы, взяла с пола в пасть свои фиолетовые штанишки и пошла просить помощи с переодеванием у дяди Ёнджуна, по-прежнему лениво валяющегося на диване. Лис покряхтел недовольно, но в просьбе отказать не смог. На какое-то время Субин смог себя отвлечь от мыслей как не отхватить от лучшего друга пиздюлину. Он смотрит на Ёнджуна, борющегося с детскими штанишками, которые как на зло не хотят выворачиваться, и на волчицу, медленно виляющую хвостом из стороны в сторону. До сих пор не привык к оборотням, хотя и прошло уже полтора года с того момента, когда Субин случайно застукал Ёнджуна около дома вожака. Тот был в своём лисьем обличье, а Юнги его за что-то отчитывал. В стае прилюдно никто не ходит в звериных ипостасях, ведь их поселение числится на картах как небольшой город, соответственно и проезжих людей здесь часто можно встретить. Но и людьми оставаться надолго оборотням не удается, потому как минимум раз в месяц они выбираются в лес. Самый ближайший огорожен и числится как заповедник, потому посторонние туда не ступают. — Останешься до нового года с нами, или назад улетишь? — Чонгук садится напротив Субина и вылавливает из вазочки на столе одну единственную чудом не съеденную Ёнджуном шоколадную конфету. — Понятия не имею, — выдыхает младший. — Если честно, мне не хочется возвращаться в Бразилию. — Ооу, — протяжно тянет Чонгук, но тут же понижает тон, боясь, что кто-то из ушедших в гостиную их услышит, — и с чего бы такому желанию зарождаться в твоей милой головушке? — общение с семейством Ким плохо влияет на Чонгука, он уже даже их любовь к подколам начал перенимать. С ответом Субин медлит. Смотрит в сторону открытой двери, в проёме которой видно, как Сана прыгает на диване и пытается на пальцах что-то объяснить Тэхёну, в то время как неподалеку о чём-то спорят Чимин с Ёнджуном. — Ты же знаешь, у меня фактически нет дома. Нет места, в которое я могу вернуться и точно знать, что меня встретят с распростертыми объятиями, — Чонгук кивает понимающе, хоть и рассчитывал на другой ответ. Субин очень рано лишился родительского тепла. — А здесь мне комфортно. Не приходится скучать на работе, а позже возвращаться в пустую и тихую квартиру. Здесь всегда шумно, не соскучишься. — А ещё здесь Ёнджун. — Да, а ещё зде… чёрт, ты меня перехитрил, — усмехается Субин, недовольным взглядом впериваясь в уж очень довольного старшего. — Зато сейчас ты признался в чувствах сам себе. — Не признавался я ни в чём, — фыркнул недовольно Субин. — Признался, ровно двадцать две секунды назад. Почему-то сейчас Субин не стал этого отрицать, просто отвернулся в сторону гостиной и стал наблюдать за шуточными боями Саны и Ёнджуна. Лис смеется, щуря глаза, а Субин выть готов, ведь да, Чонгук, как бы не было прискорбно признавать, прав. — Что если и так? Что если я действительно… — Субин опять не договаривает, или просто до сих пор испытывает трудности с принятием собственных чувств и эмоций. — Полюбил его, — за него предложение заканчивает Чонгук. — Надо же, мой мальчик так вырос, — и утирает невидимую слезинку с глаза, получая несильный пинок ногой под столом. — Мне двадцать семь вообще-то. — Ага, вот только мыслишь ты иногда на семь. — Хён!

🐺

— Папа дебив! — выкрикивает Сана. Забавная ситуация вышла: час до нового года, куча светящихся гирлянд и блестящих елочных игрушек, гостей и подарков. А когда все наконец собрались за столом, Ким Сана неожиданно захотела преподнести свой подарок папе. Намджун готов поспорить, что только что заметил пару седых волосков на голове у своего среднего сына. Чонсоль, державшая внучку в тот момент на руках, чуть вилку не выронила, благо что Чимин её вовремя подхватил. Юнги недоуменно хлопает глазами, а Ёнджун ржет. Субину повезло уйти в туалет и не застать тэхёново фиаско. Хвиин, к слову, тоже смеется, чуть ли не надрывая живот. Сокджин единственный, кто остался равнодушным. Где-то неподалеку по подушкам на полу перекатывается Рюджин. — А я говорил что она не забудет! — хохочет Ёнджун, пока не получает шлепок по затылку от Юнги. — Что за несправедливость? Хвиин вон тоже не сидит, сложив руки покорно! — Ты был ближе, — пожимает плечами Юнги. А Сана смеется. Она вообще всегда на позитиве, словно в её жизни вообще отсутствуют плохие моменты. В скором времени подтягивается и Субин. — Вы чего? — он садится на своё место, осматривая насторожено лица других. — Дебив, — и вновь полная безграничного счастья улыбка. Субин глаза на максимум расширяет, но вопросов больше не задаёт. Понял, принял, замолчал. Тем временем Чонгук переключает своё внимание на заметно занервничавшего мужа. Тэхён не умеет врать и утаивать что-либо. — Это всё он, — в панике Тэхён тыкает пальцем в сторону Субина, но в итоге делает виновным… Ёнджуна, подавившегося собственным смехом, когда все взгляды переметнулись на него. — Да, верно! — увидев хорошую возможность выйти из воды более или менее сухим, Субин подставляет лиса, мысленно уже извиняясь тысячу раз. — Я тогда тоже был рядом. Ёнджун бегает огромными глазами то к Тэхёну, то к Субину, разве что на Чонгука взглянуть не решается. Намджуну более чем смешно с сложившейся ситуации. Серьёзно, это больше похоже на судебные разбирательства. Ещё и Ёнджун в итоге снова остался виноватым. Даже как-то жалко лиса становится. — Да как вы можете так нагло!.. — договорить Ёнджуну не позволяет… чужая рука, легшая в неприличной близости от паха. Субину стыдно как никогда. Ну не планировал он распускать руки, тем более на чёртового Ёнджуна. Возможно, рано или поздно, пришлось бы, но суть сейчас совсем не в этом. А Ёнджун зубами скрипит, подперев рукой подбородок. Субин решил играть по-грязному, но это явно была большая ошибка. Лис берет руку Субина незаметно для других под столом за запястие и тянет выше. Омега еле как заставляет себя не отдернуть руку, когда пальцы ложатся на заметную выпуклость. — Ладно, я виноват, — покорно кивает Ёнджун, ловя краем глаза удивленное выражение лица старшего брата. — Я разозлился тогда, не уследил за речью, а Сана рядом была. Прости. Чонгук кивает, якобы прощая, но взгляда от Ёнджуна не отводит. А всё потому, что сидящий с лисом Субин больно уж покраснел, да ещё и взгляд куда-то в сторону отвел. Тэхён уж точно не ожидал, что младший брат возьмет вину на себя, но только Субину известно какую плату за это взял лис.

🐺

— Что скажешь в своё оправдание? — вдруг говорит Чонгук, когда на кухню заходит Тэхён. Время уже близится к четырем часам ночи, все совсем недавно разошлись по домам, а Юнги с Намджуном так вообще с собой Сану до завтрашнего обеда забрали, решив сводить её на каток. Все ушли, но горы посуды за собой оставили, так ещё и помочь было некому, Тэхён ведь вызвался Чимина с Чонсоль до дома довезти. Зато сейчас уже вернулся и понимает, что зря решил зайти сразу на кухню. Чонгук стоит у открытого шкафчика с посудой и вытирает мокрые тарелки полотенцем, складывая одну за другой на полки. Вид у него спокойный, но в меру серьезный. Тэхён садится на стул в непосредственной близости от мужа и просто наблюдает за движениями его рук. Сколько бы времени не прошло, альфа никогда не перестанет любоваться. — Это был Ёнджун. — Врешь, — усмехается омега. — Как минимум потому, что я не говорил конкретно про сегодняшний случай. А как максимум потому что ведешь себя странно. Вздохнув разочарованно, Тэхён встает со стула и подходит сзади, укладывая подбородок омеге на плечо. — Ладно, ты прав, но это был и не я, — альфа тычется носом в изгиб на чонгуковой шее, вдыхая сладкий аромат с кожи. — Просто побоялся, что мне тоже влетит за то, что не уследил. — Что за монстром ты меня считаешь? — усмехается, убирая последнюю вытертую тарелку и закрывая наконец шкафчик. Чонгук откидывает голову назад, альфе на плечо, и чувствует, как его обвивают за талию сильные руки. — Тогда… мне следует хорошенько извиниться? — Тэхён оставляет легкий поцелуй на чужой шее, одной рукой прокладывая себе путь выше, к груди. — Этим не стоит заниматься в качестве извинения или благодарности. Только по обоюдному желанию, — у Чонгука дедушка сексологом раньше работал, эта простая истина ещё с детских лет омеге известна. Может, так он и говорит, но рук тэхёновых от себя не отнимает. — А ты против? — первые две пуговицы на чонгуковой рубашке уже расстегнуты, следом идет и третья, и четвертая пуговица. — Не думаю, — Чонгук переходит на шепот и проворачивается в кольце больших рук, обвивая своими тэхёнову крепкую шею. Услышанному альфа лишь ухмыляется и подхватывает Чонгука на руки, усаживая на столешницу. Разводит в стороны стройные ноги и умещается между, притягивая за спину вплотную и впиваясь в чонгуковы губы нетерпеливым поцелуем. Омега льнет ближе покорно, раскрывает рот и позволяет чужому языку хозяйничать. Подобные близости в последнее время стали происходить крайне редко. В частности из-за Саны, требующей к себе уйму внимания от обоих родителей, но это не особо кому-то из них портит жизнь. Скинув с острых плеч рубашку, Тэхён отстраняется, улыбаясь как-то по-хитрому. Опускается ниже и рывком стягивает с Чонгука штаны с бельем, открывая себе замечательный обзор на аккуратный вставший омежий член с милой покрасневшей головкой. Омега в первые секунды глазами хлопает удивлённо, а потом и вовсе давится воздухом, когда на головку опускаются мягкие губы Тэхёна. Языком он медленно водит по кругу, изредка задевая уретру, а Чонгук губы жует, ведь на тело с каждой минутой всё сильнее и сильнее начинает действовать возбуждение, скручивая тугим узлом внизу живота. Постепенно Тэхён входит во вкус, берет полностью, проходится по выступающим венкам языком и еле сдерживает улыбку, когда сверху слышит тихое скуление. Чонгук готов был уже вот-вот кончить, но альфа резко прекратил любые фрикции, пережимая член у основания за пару секунд до пика. Чонгук хмурится недовольно, насупившись и смотрит на больно уж довольного Тэхёна подозрительно-презрительно. — Это извинение или наказание? — буркнул напоследок омега, прежде чем Тэхён, пожав неоднозначно плечами, стягивает его рывком со столешницы, разворачивая задом к себе и заставляя туловищем опереться о деревянную поверхность, надавив на поясницу. Возражать и ёрничать вдруг резко перехотелось, ведь ощущение хоть какого-то контроля над собой вмиг испарилось, когда альфа навис сверху грозной тенью. Руки у Тэхёна большие, а пальцы длинные. На заднице, а тем более внутри, они ощущаются более чем хорошо. Прямо как сейчас, когда Ким, собрав на пальцы в достатке выделившуюся природную смазку, толкается двумя в дырочку, начиная разрабатывать тугие стенки. Чонгук пальцы на ногах поджимает и мычит тихо, когда в ход идёт и третий, а чуть позже прибавляется четвертый. Боли нет практически, а та что есть лишь делает острее ощущения. А потом всё резко прекращается; пальцы в миг покидают влажное нутро, зато ладони перемещаются на округлые бока. Спускаются ниже и доходит до внутренней стороны бедра, слегка царапая нежную кожу удлинившимися когтями. Вскоре Тэхён добирается до чуть потяжелевших яичек, и масирует ровно по шву, чувствуя в теле мужа легкую дрожь. Чонгук поплыл от ощущений, слегка расслабившись. Вот только рано, ведь в следующую секунду альфа грубо разводит в стороны его ягодицы и приставляет свой сочащийся предсеменем член к сжимающейся и разжимающейся на глазах дырочке, и толкается сразу на всю длину, хлюпая ароматной смазкой. Привыкнуть омеге никто не дает, Тэхён практически сразу начинает ритмично и глубоко вколачиваться в тугие стенки, постепенно всё лучше растягивая под свой размер. Чонгук больше не скулит, он вопит приглушенно в свой согнутый локоть, срывая голос. Тэхён сжимает его зад в своих ладонях так, что к завтрашнему дню на нём не простые следы будут, а кровоподтеки. Ещё и когти на руках альфы не остались непрочувствованными. Наклонившись ниже, Тэхён вжимается грудью в чонгукову спину, начиная выцеловывать место, где виднеется шрам от метки, клыками слегка царапая кожу. Движения внутри становятся всё более резкими и грубыми, а ноги, как кажется Чонгуку, готовы в любой момент подкоситься. Тэхён кусает без предупреждения в то же место, где когда-то поставил метку. Острые клыки прорывают плоть, а омега кончает, так ни разу и не притронувшись к себе. Альфа ещё какое-то время продолжает двигаться в размягшем теле, но быстро сдается под натиском оргазма. Кончает внутрь, и собрался уж было выйти, чтобы не допустить сцепки, но сделать этого ему не дает Чонгук, поддавшись назад и потянув за запястья на себя. — Я… хотел бы ещё одну такую же Сану в доме, — Чонгук шепчет хрипло, опустив лоб на столешницу. Тэхён сперва хлопает глазами удивлённо, но потом, когда осознание услышанного приходит в голову, улыбается счастливо, вновь наклоняясь и обнимая подрагивающего омегу за плечи, и чувствуя, как наконец набухает узел, затворяя всё внутри. Слизывает выступившие на обновленной метки кровавые капли и… урчит? Тэхён урчит позвериному-довольно, а Чонгук еле как заставляет себя не засмеяться в голос. Когда узел спал, то омега наконец позволил себе расслабиться, но, видимо не стоило, потому что Ким снова усаживает его на столешницу, заставляя лечь, и входит, вновь не предупреждая ни о чём заранее. Возможно, сейчас Чонгук успел пожалеть о сказанном.

🐺

Кругом полнейшая тишина, воздух пропитан спокойствием и одновременно щипающим кожу холодом. Это место само по себе мрачное и холодное: сотни могильных плит выстроены по рядам, люди мимо ходят грустные и молчаливые, а те, что изображены на фотографиях на плитах смотрят так, словно совсем не рады видеть живых. — Вряд-ли ты рад моему присутствию, — в полнейшей тишине раздается спокойный полушепот Чонгука. — Я ведь впервые за столько лет навещаю тебя. На могильной плите лаконичным шрифтом выведено «Со Ёнгю». С фотографии на Чонгука смотрит чертовски хорошо знакомый парень. Он улыбается широко и глядит с болезненной теплотой. — Я боялся приходить. Боялся сорваться и однажды последовать за тобой. Ты бы этого не оценил, — на чонгуковом лице улыбка красуется, но глаза грустные. Сегодня десятый год со дня смерти Ёнгю. — Я скучал, скучаю и, наверное, буду и дальше скучать. Знал бы ты сколько раз я хотел тебя увидеть хотя бы ещё один раз. Чонгук отворачивается в сторону от фотографии Ёнгю. Такое чувство, что взгляд его с теплого в один миг сменился на осуждающий. — Но мне пришлось научиться жить без тебя. Зато сейчас я счастлив. Пусть и не с тобой, пусть тебя рядом нет, но я счастлив. Краем глаза Гук видит, как за воротами кладбища Сана гоняет голубей, а рядышком, не решаясь подойти ближе, сидит и виляет хвостиком маленький серый лис по имени Чонин. Тэхён же стоит неподалеку и разговаривает о чем-то с дедушкой своего мужа. — Мне пришлось понять, что живые должны жить дальше, а мертвые покоиться с миром. Горем мертвого не оживить. Прошлое осталось в прошлом, умершие — под землей, а Чонгук живет. Он счастлив, бесспорно. Рядом Тэхён, Сана, Чонин и многие другие, а в скором времени на свет появится ещё один член семьи. Нет времени горевать, пора двигаться дальше.