close your... gestalt

За окном туманно и пасмурно, а ещё наверняка сыро и гадко по всем канонам осени. И выходить в такую погоду из дома совершенно не хочется, но деваться некуда. Очередной съёмочный день неизбежен, и погодные условия не играют роли. Они не высыпаются от слова «совсем», и этому есть логическое объяснение, давать которое они оба не намерены. Она оставляет его досыпать те законные 20 минут, что проводит в ванной, пытаясь реанимировать свой внешний вид и очень надеясь, что патчи спасут её от этих ужасных мешков под глазами. Вчера утром она чувствовала себя иначе, не зная, чего ждать от этого дня, и как они будут вести себя с Димой, но на деле всё оказалось гораздо проще. Настолько проще, что сейчас её не тревожит ровным счётом ничего, потому что он здесь, рядом, на соседней подушке её кровати, и даже если между ними ещё осталось какое-то недопонимание, в данный момент это неважно. - Вставай, пожалуйста, - наклонившись над его ухом, тихо говорит блондинка, ещё ночью взяв на себя ответственность за будильники и их утренний подъём. Он реагирует на её голос мгновенно и что-то неразборчиво отвечает, явно не желая просыпаться, но она не оставляет ему выбора, как, впрочем, и себе. - Давай, Дим, нам нужно приехать хотя бы с разницей в 20 минут, - настаивает она, уже написав своей помощнице с просьбой заказать такси. Он неохотно разлепляет глаза, оглядываясь по сторонам, но тут же закрывает их обратно, на ощупь перетягивая её на свою сторону и замыкая в круг своих объятий. - Ну, нас же не уволят, если мы не приедем, - рассуждает он, утыкаясь носом ей в шею, - Максимум оштрафуют... - Мы даже проверять не будем, что с нами сделают, - возражает Пелагея, предпринимая безуспешную попытку выбраться и убрать его руки со своего тела, - Пожалуйста, вставай, я ненавижу опаздывать! - А что мне за это будет? - уточняет он, приоткрыв один глаз и чётко обозначив границы их «рыночных отношений». - Хочешь яичницу или омлет? - ей тоже вполне подходит бартер в виде завтрака. - Тебя, - уверенно выбирает Дима, не услышав в её списке главный пункт. - Нет, - мотает головой она, всё же умудряясь расцепить его руки и вырваться «на волю», - У меня нет времени, и у тебя, кстати, тоже... - Ночью ты была поласковее, - неожиданно выдаёт он, всё же поднимаясь с кровати. - Ну, ночь закончилась, карета превратилась в тыкву, а у нас съёмки, - смеётся Поля, банально не имея времени на все те нежности, которых ему то ли не хватило прошедшей ночью, то ли слишком сильно понравилось. Сегодняшняя ночь заметно поубавила Димин пыл что-либо выяснять, а желание задавать сложные вопросы временно пропало. Он не то, что бы успел многое переосмыслить, но заметно успокоился, потому что, когда она рядом, ему не нужно никакое официальное подтверждение их отношений. Ему не нужно ничего, в принципе, когда она с ним, а вчера она сама захотела, чтоб он остался, что, учитывая Полин характер и ту ситуацию, априори несвойственно ей. Она больше не решается уточнить, чего он хочет, делая выбор за него и останавливаясь на яичнице, поскольку времени на кулинарные изыски у них по-прежнему нет, как и на всё то, чего так хотел Дима. Она давно не готовила завтрак для мужчины: она просто давно не готовила для мужчины и не пыталась кому-то угодить, а теперь он своим присутствием снова ненадолго вернул её в те времена, когда подобное доводилось делать довольно часто. Он подходит к ней со спины, обнимая за талию и прижимая к себе. Он не упускает лишней возможности прикоснуться к ней, заранее зная, что через час они уже будут на «Мосфильме», где ему её лучше не трогать, а вечером они всё же разъедутся по домам, поскольку вчерашний Полин порыв – та ещё роскошь для них обоих. Обычно о совместном вечере они договариваются минимум за несколько часов, а вчерашняя спонтанная попытка Димы выяснить отношения просто вышла из под контроля, если тот, конечно, был. - Не хочешь поговорить? - неуверенно спрашивает он, мгновенно ощущая, как она напряглась, ещё секунду назад максимально расслаблено находясь в его объятиях. - А тебе есть, что сказать? - уточняет она, выключая плиту и разворачиваясь к нему лицом. - Я хочу быть с тобой, - говорит Дима, вынуждая её едва заметно усмехнуться, - А ты? - Я тоже хочу быть с собой: понимать себя, принимать, беречь и защищать, - отвечает Поля, и, разумеется, это совсем не то, что он хотел услышать, - Я больше не хочу ни в ком растворяться, ни от кого эмоционально зависеть и не искать ни в ком опору. Я хочу быть сама по себе, как в «Простоквашино», помнишь? Своя собственная... Ну, и что, нужен был сейчас этот разговор? Это ты хотел услышать? - Ты думала, я испугаюсь и убегу? - невесело усмехается он, аккуратно касаясь рукой её щеки, - А я люблю тебя, между прочим... Она вздрагивает, а он спускает руку с её лица на шею и чувствует, как под кожей бьётся пульс, и напряжение между ними 220 вольт, не меньше. И если в них сейчас ударит молния, то уже ничего не произойдёт. Ничего не случится. Она хмурится и закатывает глаза, с большим трудом сдерживая подступающие слёзы. Она убирает его руку, отстраняется в сторону и уходит, бросая едва слышное «Садись завтракать» и оставляя его один на один с яичницей на сковородке, которую остаётся только переложить на тарелку. Она ненавидит себя за то, что не может ответить ему тоже самое, просто потому что эти слова стоя́т комом в горле и сто́ят ей слишком дорого, а расплачиваться за них сейчас у неё просто не хватит ни сил, ни ресурса. И виноват в этом не он и не она, а тот, кто сделал ей очень больно и буквально вытравил всё изнутри до последней капли, не оставив даже шанса спокойно произнести это дурацкое «люблю» так скоро. Он был бы не он, если бы остался стоять там и дальше, хотя, по-моему, она отлично дала понять, что хочет побыть одна. Она вообще многое дала понять ему сейчас. Он обнаруживает её в спальне в слезах, чему совсем не удивляется, а его появлению не удивляется она. - Пожалуйста, уйди, Дим, - всхлипывает блондинка, смахивая слёзы. - Можно я буду беречь и защищать тебя, пока ты сама не можешь? - тихо спрашивает он, протягивая ей руку. - Нет, - мотает головой она, всё равно беря его за руку и утыкаясь лицом ему в грудь. Она хочет доказать ему, что она сильнее всего этого, даже сильнее этих слёз. Она хочет справиться со всем сама и не позволяет никому ей помогать. Она хочет, как в «Простоквашино», быть сама по себе, и это он тоже отлично понял. Он всё понял и ни от чего не отказывается; не требует никакого райдера и никаких гарантий. Он согласен с условиями договора, где подписать?..