close your... gestalt

От «Мосфильма» до её дома ехать меньше 15 минут, и всё это время, предназначенное как минимум для каких-то разговоров, они молчат, глядя в окно или в телефон. Тишину в машине разбавляет радио, но от всех этих музыкальных композиций ни разу не легче. У неё даже не возникло вопросов, почему нужно согласиться и поехать с ним, не говоря ни слова. Они на достаточном уровне доверия, чтобы понимать друг друга и не выяснять подобные моменты при ком-то. В частности при её помощнице, для которой это всё выглядело настолько спонтанно и непонятно, что, возможно, завтра возникнут вопросы. Ведь ещё позавчера она демонстративно прошла мимо него, не попрощавшись. Водитель, как и просит Дима, останавливается у тротуара, в нескольких метрах от шлагбаума и пропускного пункта ЖК. И когда стихает шум двигателя, тишина становится ещё более гнетущей и неловкой. - Выйди, пожалуйста, на пару минут, - говорит он, обращаясь к водителю. - Дим, не надо из-за меня выгонять человека на холод, - возражает Поля, меньше всего желая доставлять кому-либо дискомфорт своим присутствием. - Всё в порядке, - заверяет молодой человек, послушно покидая салон машины и оставляя их наедине. - Ну, зачем? - спрашивает она, виновато поглядывая на него сквозь тонированное стекло. - Я оплачу ему больничный, если что, - обещает он, не зная, как ещё её успокоить. Она внимательно смотрит на него и всё ещё молчит, прекрасно понимая, что они оба тянут время, но совесть их обоих не мучает. Свет от фонарного столба едва попадает на них, отчего в машине создаётся слишком камерная и уединённая атмосфера. - У нас всё? - тихо спрашивает Билан, понимая, что он всё это затеял, и ему придётся задать настрой их внезапно организовавшейся встрече. Она тяжело вздыхает и отводит взгляд в сторону, а он аккуратно убирает мешающую прядь волос с её лица. - А что-то изменилось за эти два дня? - уточняет она, успокоившись, но не стерев себе память. - Чего ты хочешь, Поль? - искренне не понимает он, в отличие от неё хотя бы озвучив, чего хочет. - Я хочу, чтобы ты сейчас отпустил водителя, поднялся со мной домой и хотя бы до утра не задавал никаких вопросов и не ставил меня ни перед каким выбором, - она набирает полные лёгкие воздуха и чувствует, как летит куда-то в бездну, но говорит абсолютно честно и именно то, чего на самом деле очень хочет. - Ты серьёзно? - зачем-то переспрашивает Билан, ожидая услышать всё, что угодно, кроме этого. - Пожалуйста, никаких вопросов, - умоляюще просит она, будучи не в состоянии обсуждать всю серьёзность своих намерений. Он выходит из машины, оставляя её одну на те несколько минут, что длится его разговор с водителем относительно того, где оставить машину и во сколько завтра утром приехать на то же место. Она слышит их голоса, но не вслушивается, устало закрывая глаза и откидываясь на спинку кожаного сидения. Когда дверь с её стороны открывается, она невольно вздрагивает, не ожидая этого. Он протягивает ей руку и помогает выйти, прощаясь с водителем и не произнося больше ни слова. Это всё кажется таким абсурдом, учитывая количество камер на территории её дома, и то, как спокойно они идут вместе, держась за руки. Вместе падать не так страшно, даже когда падать – априори страшно. Она дорожит им, и он наконец-то это понимает и чувствует, когда она настолько крепко сжимает его руку в своей, что аж забывает отпустить при входе в подъезд. Они всё ещё как будто бы летят в ту самую бездну: только она по умолчанию, а он просто за компанию, чтоб ей не было одиноко. Он всё делает ровно так, как она и просила: не задаёт вопросов и не ставит перед выбором, хотя свой выбор она сделала ещё позавчера, но теперь это как бы не считается. Она целует его, едва переступив порог собственной квартиры и щёлкнув выключателем. Ни в машине, ни в лифте она не чувствовала себя настолько безопасно, чтобы решиться на это, но здесь только её территория, честно приобретённая на добросовестно заработанные деньги и с боем отсуженная у недалёкого бывшего мужа и его нынешней жены с сильно раскатанной губой. В любом случае здесь она может целовать, кого захочет и когда захочет, не боясь оказаться на первой полосе светской хроники, куда так или иначе попадает время от времени. Она не уточняет, где её дочь, просто говорит, что они здесь только вдвоём, и что он может чувствовать себя, как дома. У неё и вправду уютно, насколько может быть уютно человеку, который не планировал сегодня идти в гости и уж тем более ночевать вне дома. Он осматривается в гостиной, пока она переодевается, и натыкается на их совместную фотографию с «Голоса», что стоит на полке над телевизором и отлично вписывается в интерьер. Она входит настолько тихо, что он не слышит её шагов, продолжая рассматривать фотографию. - Обожаю эту фотку, - говорит она, невольно пугая его, отчего они оба смеются. - Мы тут такие счастливые и... молодые, - выдаёт он, глядя на свои тогда ещё нетронутые никакой краской волосы. - Ну, спасибо, - хохочет Поля, конечно, не обижаясь, но и будучи не в восторге от намёка на возраст. Он притягивает её к себе, не меньше соскучившись за прошедшую неделю, и раз уж сегодня они договорились ничего не выяснять и не обсуждать тот инцидент, ему не остаётся ничего, кроме как не думать об этом. Они оба дико устали за сегодняшний день, и им бы по-хорошему пойти и лечь спать, но из всех возможных идей, что приходят в голову, – эта самая последняя на очереди. Она настойчивее, чем когда-либо, и такой он её давно не видел. Давно не помнил. Давно забыл. Поля не медлит ни секунды, утягивая его за собой в спальню и включая на телефоне режим «Не беспокоить» до самого утра, но, будь её воля, она бы и утром попросила их не беспокоить. И вообще поставила бы этот мир на паузу, чтобы никуда не спешить и в полной мере насладиться этим моментом.