masked souls

      Кинг порывисто проводит тыльной стороной ладони по разбитому носу. Глаза у него — затравленные и самую малость отчаянно злые. Кровь на коже насыщенно алая, её много, и крупные багровые капли катятся по подбородку и, не достигая шеи, срываются на асфальт. Раздаётся тяжёлое кап-кап. Ощущение, что от звука этого вот-вот сломаются побитые рёбра, а дыхание схлопнется хрипами. Титан демонстративно встряхивает лохматой светлой головой, на один краткий миг жалея об этом, ибо мир перед глазами снова мутнеет, в висках опять гулко звенит; трогает языком лопнувшую губу. Остаётся привкус, привкус соли, железа и слепой, глупой ярости. Титан усмехается криво, горько, с оттенком тлеющей обиды, отводит взгляд в сторону. На Кинга, который тщетно жмётся носом к руке, смотреть не хочется. Хоть и зудит где-то в мозгу надоедливая привязчивость: не смей покидать его сейчас! Титан, конечно, о таком и не думает. Но думает о другом. Сколько раз он уже доказывал этому рыжему упрямцу свою преданность? Сколько раз стоял у него за спиной или вырывался вперёд, чтобы помочь? Сколько раз шептал ему — почти сломленному старыми страхами и паранойей после некоторых особо выматывающих боёв с Призраками, что рядом и никогда не оставит его, не обманет, не — Господь милостивый — отравит. Ничего из того, что осталось в прошлом. И теперь рыжий дурак напридумывал себе невесть что. — Я никогда тебя не предам, — вырывается из Титана сипло. — Неужели ты этого так и не понял? Кинг ощутимо вздрагивает И внезапно говорит: — Извини. А потом делает несколько несмелых шагов и хватается испачканными пальцами за мантию. Титан никогда раньше не слышал такого от Кинга. Углы обиды смягчаются, и он не удерживается от ласкового прикосновения к сбитым костяшкам. Слабо улыбается. Сначала остановить и смыть кровь, а там будет видно.