500 долларов в час

      Мне никогда не нравились положительные персонажи в книгах и фильмах. Они казались мне скучными и весьма заурядными. Герой всегда должен был оставаться храбрым, честным, справедливым и ни при каких обстоятельствах не поддаваться соблазнам. Даже если очень хотелось. А вот антагонисты — другое дело. Они привлекали меня с самого детства. Я восхищался их свободой, изворотливостью и индивидуальностью. Наверное, нужно быть смелым человеком, чтобы не бояться быть тем, кем являешься. Надеть маску лицемерия и добропорядочности — легко. А показать миру свои плохие стороны и желания, которые может порицать семья, друзья, общество — это сложнее.       Родители воспитывали меня в строгости. Мать была учительницей в частной школе, а отец профессором в университете. Педагоги, что с них взять. Наверное, профессия наложила на родителей свой отпечаток, и от меня ждали не только блестящих оценок, но и примерного поведения. — Ты должен быть примером для остальных, Стэнли, — говорила мама строгим учительским голосом. В такие моменты мне всегда казалось, что она сейчас достанет указку и отлупит меня по рукам за любое слово поперек. Поэтому я просто кивал и виновато (не совсем) опускал взгляд в пол.       Мое лицо висело на доске почета. Я был одним из лучших учеников, который также участвовал во всех внеклассных мероприятиях и никогда не был замечен с сигаретой за школой. Наверное, за это меня и не любили сверстники. Когда одноклассники ходили на первые свидания и устраивали пьяные вечеринки, я развешивал агитационные плакаты (за ЗОЖ, за мир во всём мире, за скучную жизни и бла-бла-бла) в актовом зале и писал сочинение на олимпиаду. Неинтересно, но правильно и похвально. Ведь я был хорошим мальчиком. А хорошие никому не нравятся.       Вечеринки плохих парней были самыми лучшими. Их шутки казались самыми смешными, они раньше всех занимались сексом и познавали мир взрослой жизни. Я хотел быть таким, но тугой галстук на шее не позволял мне расслабиться. Во всех смыслах. У меня не было друзей. Меня никуда не приглашали. А в школьных коридорах сторонились: — Он сын учительницы. А если он настучит? — Да какие у него могут быть интересы? Он, наверное, целый день задротит над учебниками.       Сначала меня это расстраивало, а потом так надоело, что мне стало все равно. Первый подростковый бунт (я разбил окно в соседней школе) пресек отец. Он меня не бил. Нет. Но его лекции о вандализме и вредительстве были теми ещё пытками. После этого мне ещё долго не хотелось показывать характер. И самое забавное, что почти никто не поверил, что это сделал я. — Нет. Сын Урисов не мог это сделать. Он очень хороший мальчик. — Это точно кто-то другой. Стэнли никогда бы такого не сделал.       Мне хотелось кричать, что это я, что я не хороший мальчик. Но репутация работала на меня. Для всех я был самым положительным подростком, который с радостью переводит старушек через дорогу и играет с детьми на детских площадках. Идеальный ученик, идеальный сын. Если бы я был персонажем фильма, то на мне весело бы клеймо — «исключительно положительный». Такой приторный, что скрипят зубы, словно на них попал сахар.       Но после окончания школы у меня получилось вырваться. Я переехал в другой город, начал жить один. Казалось, вот она свобода. Делай, что хочешь. Живи, как знаешь. Но я уже не мог.       Стэн — хороший мальчик.       Стэн никогда не поступает плохо.       Стэн всегда приходит домой трезвый и до полуночи. А ещё бегает по утрам, улыбается соседям, не ругается матом и не приемлет секс без обязательств.       Да, всё так. Таким был Стэн и таким его знали родители. Я смирился с этим образом и больше не хотел его разрушать. Но мне никто не мешал создать новый. И я это сделал. — Опять собираешься на свидание? — я встретился с Беверли взглядом в отражении зеркала. Соседка по квартире стояла на пороге моей комнаты и улыбалась. — Ага, — кивнул я, поправляя воротник черной шелковой рубашки. — И какое это свидание по счету за этот месяц? Пятое? — она подошла ближе и начала поправлять длинные рыжие волосы. — А ты ведёшь счёт? — Я помню Эрика и Джо, — Бев начала загибать пальцы, — ещё был Луис. И кажется Гарри. Я права? — Да, — я не смог сдержать усмешку. Эти люди так быстро появились и исчезали из моей жизни, что не значили ровным счётом ничего. С большинством я просто ходил на свидания. С теми, кто нравился немного больше, я спал. Но для меня они были обычной массовкой. Никем. — И тебе никто из них не понравился? — Нет, — отмахнулся я, не желая больше продолжать эту тему. Мне не нужны были отношения. Цель моих свиданий была совершенно другой, но Беверли об этом не знала. Мы вместе завтракали, желали друг другу спокойной ночи и в целом ладили. Я бы даже сказал, что дружили. И в принципе, я мог поделиться с ней почти всём (как и она со мной). Но я не хотел впускать Бев в эту часть жизни, ведь обычно о таком не говорят. — Я живу с тобой почти год. — Да что ты говоришь?! — я наигранно удивился и не смог сдержаться от едкого комментария, — я заметил, представляешь? Твои вещи везде, я нахожу рыжие волосы на каждом шагу, и я каждое утро слышу твой будильник. — Найди соседку лучше или живи один. — Мне нужны деньги. А сдавать тебе комнату довольно прибыльно. — Вот и заткнись, — Беверли стукнула меня по плечу, — а вообще я хотела сказать, что ты слишком серьезно относишься к свиданиям. — В смысле? — не понял я. — Ну, смотри, — начала рассуждать подруга, — ты носишь эти обтягивающие, развратные рубашки… — Развратные? — я улыбнулся, глядя в зеркало. Шелк облегал тело, верхние пуговицы были расстегнуты, оголяя ключицы. Да, Бев была права. Выглядел я весьма вызывающе, но мне нравился этот образ. В нем я чувствовал себя другим. — Именно. Ты носишь их только на свои свидания, а в обычной жизни ты таскаешь толстовки. Господи, у тебя даже шкаф разделен на две части. И зачем? Хочешь показаться тем, кем ты не являешься? — на вопрос подруги я только пожал плечами. Я уже и сам не знал, какой я на самом деле, — но дело твое, Стэн. Я не буду в это лезть. — Ну, спасибо, — хмыкнул я. — Но мой тебе совет. — Ты только что сказала, что не будешь в это лезть. — Да, но… — Беверли на секунду задумалась, — а вообще ты прав. Делай, что хочешь, — подруга окинула меня взглядом и улыбнулась, — и если честно, тебе идут эти рубашки. Выглядишь дорого.       Я чуть было не ляпнул, что стою тоже. Но вовремя прикусил язык и сказал нейтральное «спасибо». Подруга ушла к себе. Я ещё раз посмотрел в зеркало, поправляя кудрявые светло-русые волосы. Немного подумав, я расстегнул ещё одну пуговицу на рубашке. Не помешает.       До встречи оставалось чуть больше часа, поэтому я не особо спешил. Но привитая с детства пунктуальность не давала мне расслабиться, и уже через двадцать минут я вызвал такси.       Оказалось, что не зря. Мы предсказуемо застряли в пробке, потом постояли на светофоре. Было уже поздно, но большой город никогда не прекращал жизнь. Со всех сторон слышался оглушающий шум. В окнах машины мелькали витрины дорогих магазинов, неоновые вывески баров, откуда выходили пьяные компании. Также мы проехали несколько ресторанов, которые всегда работали до последнего клиента. Мне нравился этот безумный ритм. Я хотел быть его частью и наслаждаться этим.       Такси остановилось возле новой высотки в самом центре города. Я быстро расплатился и вошёл внутрь. Внутри все было сделано под белый мрамор. Яркое освещение слепило глаза и отражалось от пола и стен. Я неуверенно осмотрелся и прошел к лифту. Там меня встретила консьержка с натянутой улыбкой и фальшивой вежливостью. Она начала допытываться, куда я иду и просила назвать номер квартиры и имя жильца.       Если с первым у меня не было проблем, то второе вызывало вопросы. Я не был уверен, что люди пишут свое настоящее имя на сайте знакомств. Но я решил, была не была: — Билл Денбро, — неуверенно произнес я, но это сработало. Консьержка что-то проверила в компьютере и довольно кивнула.       Подъем на пятьдесят восьмой этаж показался мне мимолётным. Я оказался на лестничной площадке прямо перед резной деревянной дверью. Только я собирался постучать, как дверь открылась и на меня налетел знакомый по фотографиям парень. Билл. На нем был надет синий шелковый халат, свисающий с одного плеча. И больше ничего. Я был готов поклясться, что Билл даже не позаботился о бельё. — Я уже думал, что ты не приедешь, — он держал в руках полупустую бутылку и еле стоял на ногах. Речь была медленной и тягучей с каким-то странным акцентом. Либо он был сильно пьяным, либо специально растягивал слова. — До нашей встречи ещё пятнадцать минут, — заметил я. — Я просто не люблю ждать, — парень махнул рукой, приглашая меня войти в квартиру. — Неплохо у тебя здесь, — я осматривал дорогую обстановку и самого Билла: светлые, спадающие на глаза волосы, длинная сережка в левом ухе и скучающий взгляд. — Ага, — протянул он и отсалютовал мне бутылкой, — ты же Сэм, верно? — Ага, — в его же манере ответил я.       Выдуманное имя стало мне почти родным. Наверное, это было даже больше, чем просто имя. Сэм и Стэн. Стэн и Сэм. Это был я. Точнее разные образы меня. Помню, как только я переехал в новый город, мне захотелось общения. Я понятия не имел, где искать новых друзей, поэтому решил зарегистрироваться на сайте знакомств. Но спустя несколько недель я понял, что Стэн никому не нравится. Да, да. Школа закончилась, но хорошие мальчики по-прежнему никого не привлекали. Наверное, Стэн был скучным и неинтересным. Обыденным. Поэтому я придумал Сэма. В этом образе я позволил себе быть тем, кем всегда хотел. Я носил более вызывающую одежду, не боялся кого-то обидеть и всегда говорил то, что думаю. Начал ходить по барам, знакомиться с новыми людьми. Анкету на сайте знакомств я тоже переделал под Сэма и недолго думая, написал кое-что провокационное. — И прежде, чем мы начнём, — Билл повернулся ко мне и сделал быстрый глоток прямо из бутылки, — я должен кое-что спросить. — Ну. — Ты… — мой новый знакомый помахал рукой в воздухе, словно пытался ухватить слово, — ты шлюха? — А ты как думаешь? — я усмехнулся, усаживаясь на диван. — У тебя в анкете написано — «Ваши деньги — ваши правила». Наталкивает на определенные мысли. Знаешь ли, — Билл встретился со мной взглядом и пошатнулся, перецепляясь через кофейный столик, — Verdammte Scheiße! — Это немецкий? Что это значит? — предположительно ругательство на незнакомом языке вызвало ещё больше любопытства. — Да, немецкий. — Ты немец? — глупо спросил я. — А ты шлюха? Между прочим, вопрос остаётся открытым.       Я неопределенно пожал плечами, потому что и сам не знал. Изначально я написал эту фразу просто так. Мне казалось, что это было в духе Сэма. Смело и немного дерзко. Клянусь, я не имел в виду ничего такого. Но потом я познакомился с парнем. У нас все закрутилось. Мы переспали и на утро я обнаружил на подушке конверт с наличкой. Не могу сказать, что я (Сэм) сильно расстроился или оскорбился. Деньги не пахнут. Я получил хороший секс и хорошую плату. Неплохо. Потом были другие парни, которые напрямую спрашивали о моей цене. Ради интереса я называл огромные суммы. И к моему удивлению, некоторые соглашались. А я не видел смысла отказываться от денег и секса. Я мог выбирать и спал только с теми, кто нравится. Были и другие, которые думали, что у меня просто странное чувство юмора (так оно и было) и воспринимали фразу про деньги, как шутку. Я не переубеждал ни тех, ни других, оставляя простор для домыслов. — Если ты заплатишь, я не расстроюсь. Но можем просто потрахаться. — Это как? — Билл провел ногтями по шее, оставляя на бледной коже красные полосы. На его вопрос я только развёл руки в стороны, мол ничего не могу тебе больше сказать, — ну, потом решим, — он отмахнулся и протянул мне бутылку с алкоголем, — мне очень скучно. И мне нужна компания, чтобы напиться. — Ты уже преуспел в этом, — едко заметил я. — Оставь свои нотации, — фыркнул Билл, — и не строй из себя святошу. Ты пришёл ко мне домой, одетый, как шлюха… — Странно это слышать от человека в одном халате. Пока ты расхаживал по квартире, я уже несколько раз увидел твой член. — Понравилось? — Билл усмехнулся и подмигнул мне, — ну что? Будешь выделываться или напьемся вместе? Сэм, ну давай, — почти пропел он.       Я ещё раз обвёл Билла взглядом и взял бутылку из его рук, делая большой глоток. Стэн бы скорее всего отказался, но сейчас я был Сэмом. А поэтому можно было всё.