кинкосборник

Нравилось ли ему то, как он сейчас выглядел? Гун Цзюнь не был уверен. Красное ханьфу сидело, как всегда, идеально; подчеркивало тонкую талию. В руках он держал веер, время от времени прокручивая его вокруг пальцев, что очень мешало девушке, которая пыталась нанести красные тени на его нижние веки и почти незаметные стрелки на верхние. Он будто специально усложнял ей задачу, не желая прикрывать глаза; смотрел за движениями кисточки неотрывно. Это не первый раз, когда ему наносят грим Хозяина Долины, но Чжан-лаоши впервые увидит его в таком образе. Внутри все переворачивалось от предвкушения: какой будет его реакция? Он посмеется? Ему понравится? Так хотелось получить похвалу именно от этого мужчины, что ладошки потели от мучительного ожидания. Да. Лучше позволить гримеру сделать свою работу побыстрее. Побыстрее увидеть его. Он подгоняет себя, беззвучно шепча быстрее, но ноги не слушаются; ступают по песку медленно, с каждым шагом еще более замедляясь. Чем ближе он подходит к месту съемок, тем отчетливее слышит Его голос. Его смех всегда такой заразительный, но сейчас Гун Цзюнь не может улыбнуться, слыша привычный хохот. Нервы натянулись, словно струна, грозя лопнуть в ту же секунду, как только взгляд Чжан Чжэханя наконец-то остановится на нем. И струна лопается, задевая все внутренности, причиняя почти физическую боль. Коллега оборачивается слишком резко, но для Цзюня все происходит как в замедленной съемке. Улыбка слетает с лица моментально, а взгляд словно меняется. В нем прослеживается что-то необузданное. Животное. Страсть. Желание. Маска возвращается на лицо так же быстро и Чжан Чжэхань в два шага пересекает расстояние между ними. — Что это на тебе? — смеется он, оглаживая чужое лицо кокетливым взглядом. — Гример-лаоши сделала это со мной, — слегка дерзко отвечает Гун Цзюнь, на что Чжэхань разражается очередным приступом хохота. Обжигающие взгляды преследовали его весь день; что бы Гун ни делал, куда бы ни пошел, он чувствовал, как с него слой за слоем срывают одежду одним лишь взглядом. Взаимные переглядки продолжались уже достаточно долго, но кроме них ничего… Совсем ничего. Этот мужчина сводил с ума. Хотелось почувствовать его нежные пальцы на своем теле; чтобы чувственные губы чертили узоры из поцелуев, покрывали все тело. Хотелось обласкать его, оставляя на нем множество меток в доказательство того, что Чжан Чжэхань принадлежит только ему. Если бы Гун Цзюнь только мог раствориться в нем… Он тонул бы с благодарностью, погружаясь в эти чувства все глубже. Гун Цзюнь размазывал красные тени под глазами. Слегка небрежно. Стирал влажной салфеткой и снова пытался нанести. Он пытался добиться того же макияжа, который с гордостью носил Вэнь Кэсин. Но все было тщетно. Подушечки пальцев окрасились в красный, оставляя следы на любой светлой поверхности. Все к чему он прикасался окрашивалось в красный. Он смотрел на себя в зеркало воспроизводя в голове его тихий шепот; фраза, брошенная словно в шутку, никак не хотела покидать его мысли:

Такой сексуальный.

Гун Цзюнь не может сдерживаться больше. Он хочет его. Хочет украсть его и спрятать. Завоевать любыми способами. Что ему нравится? Ему нравятся эти стрелки и красные тени? Он думает, что это сексуально? Раз так, Цзюнь продолжит оставлять на глазах яркий красный след, да хоть до конца жизни; но одно все же пугало: он чувствовал какое-то родство с Вэнь Кэсином в такие моменты. Он чувствовал голод. Жадность. Надеялся, что не превратится в монстра, подстрекая свои желания таким способом. Слишком поздно. Он уже превращается. Обреченно стонет, представляя, как Чжан-лаоши подходит к нему сзади и скользит ладонями по плечам, спускаясь ниже по груди. Он обнимает его. В его мыслях. Всегда. Гун Цзюнь откидывает голову назад, отчаянно желая, чтобы старший и впрямь оказался сейчас здесь; почувствовать его прикосновения, откинуть голову, упираясь в его живот — самое заветное желание. Горячий шепот на ухо сводил бы с ума, а прикосновения оставляли бы ожоги, которые потом останутся на коже навечно; которых ни свести, ни вылечить. Не избавиться. Рука плавно опустилась на ширинку, сжимая до боли твердую плоть. Как же ему больно. Как тоскливо. — Пожалуйста… Чего он просит, а главное, у кого? Непрошенная слеза уносит с собой часть теней вниз, оставляя на щеке розовый след. Гун Цзюнь не видит этого. Он сжал веки слишком сильно; лучше притвориться слепым, лишь бы не лицезреть это жалкое подобие себя. Внезапный стук в дверь мгновенно вырвал актера из странного транса; он почти по-настоящему ощутил желанные прикосновения к своим плечам, но, видимо, не судьба. Вытерев дурацкую влагу с лица, мужчина лишь сильнее размазал тени. — Гун-лаоши, ты чего убежал так быстро? Давай поговорим? Голос его не тихий, но и не громкий; Чжан Чжэхань говорит так, чтобы его точно услышал один единственный человек. Вариант просто проигнорировать гостя не подходит. Оттягивает рубашку вниз, прикрывая пах; снова трет лицо, думая, что так приводит себя в более подобающий вид. Черта с два. Он выглядит ужасно. На подкашивающихся ногах он подходит к двери, открывает ее… И в следующее мгновение его сносят с ног, словно ураган. Его прижимают к столу, за которым он сидел минутой ранее. Прижимают и всматриваются в лицо — так пронизывающе. Боль снова переворачивает все внутренности и Гун Цзюнь закусывает губу, еле сдерживая болезненный вдох. Чжан Чжэхань думает, что он выглядит восхитительно. Развратно. Совсем не отвратительно. Что за чертовщина между ними происходит? Старший смотрит на покрасневшие глаза напротив, ощупывает каждую ресничку, задерживается на красном призрачном касании теней и прослеживает взглядом рваный путь слезинки на щеке, который она оставила, прежде чем сорваться. Гун Цзюнь приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но его останавливает чужой палец, прижавшийся к губам. — Чш-ш, — выдыхает Чжэхань, упираясь головой в чужую грудь. Он прижимается всем телом, толкаясь бедрами навстречу чужому возбуждению. — Ты сводишь меня с ума, — наконец выдыхает Цзюнь слова, что крутились на кончике его языка так долго. — Как и ты меня, — совершенно серьезно отвечает тот, удерживая зрительный контакт, — мне нравится… — Что? Чжан Чжэхань вдыхает поглубже, ведя ладонями по чужим рукам. Он заводит их за спину, заставляя руки Гун Цзюня прослеживать изгибы его спины. Свои он убирает только тогда, когда младший сжимает его ягодицы и тянет на себя. — Нравится… этот твой образ, тебе очень идет. — А мне… — Тоже нравится образ? Гун Цзюнь качает головой. — Ты.

Мне нравишься ты.