Liquor laughs

Эндрю ненавидит Нила в основном потому, что он ему нравится. Весь. Все время. Ему нравится даже пьяный Нил. На самом деле, он любит пьяного Нила даже больше, чем мог бы подумать. Это сбивает с толку. Тот даже не столько пьян. В лучшем случае, подвыпивший. Наверное, смог бы и по прямой пройтись. Наверное. Проблема в том, что Джостен счастлив. В последние дни Нил действительно чаще счастлив, чем нет. Но когда он пьян, все его фильтры начинают барахлить. Инстинкты выживания, которые обычно находятся на пределе, отходят на второй план. В конце концов, просто он сам, его второе «я», мечется и смеется, как конфетти. Говоря о смехе — тот не прекращается. Парень трясется от него в этот самый момент, содрогая диван, на котором сидит. И, вследствие не останавливающегося фырканья Нила, никто не может перестать делать то же самое. Фильм, который они смотрели, благополучно заброшен. Не было ничего такого, что могло бы спровоцировать непрекращающуюся истерику рыжеволосого. Как только он опрокинул в себя две рюмки виски, сразу же пошел на попятную, не в силах выпить больше из-за возрастающей силы своего смеха. На самом деле, он все же попытался сделать это снова некоторое время назад, но теперь на ковре красовалось отвратительное пятно выплюнутого алкоголя. Единственные, кто не бился в конвульсиях, — это близнецы. Даже Кевин, похоже, забыл, что является засранцем, и большая часть его существа принадлежит экси, с энтузиазмом участвуя в бессмысленной беседе, ведомой пьяными Лисами и состоящей в основном из рваных фраз, произносимых между хрипами. Каждое предложение, казалось, еще больше подавляет способность дышать правильно. Аарон непрерывно пьет, его черты лица оживленно движутся, пока он слушает разговор. Встревоженный, встревоженный и в замешательстве. Каким-то своим мыслям Миньярд удивленно приподнимает брови, прикрывая их рукой и глядя в пол широко раскрытыми глазами. Так продолжается и дальше. Эндрю наблюдает за всем этим со своего места в кресле, откинувшись на спинку и сложив руки на груди, вертя при этом в одной из них брошенный Нилом стакан с виски и не глядя ни на что и ни на кого конкретно. Джостен снова начинает хихикать, впечатываясь в трясущееся плечо Элисон и смеясь еще сильнее. Взгляд Эндрю теплеет, когда он, как магнит, поворачивается в его сторону, натыкаясь на беззаботное выражение лица. Порхание крыльев смеха отражается в груди парня. Бабочки и искры, которых никто не приглашал, устраиваются там как дома. Чтобы испортить его. Он так уязвим. Это безмерно раздражает, но он не может остановить подавляющую волну чувств, которую он испытывает, когда Нил выглядит таким. Счастливым. Его глаза прищурены и сверкают от смеха, зубы белы в свете фильма, который никто до сих пор не выключил, а щеки покрыты милым розовым румянцем из-за разливающегося в его крови алкоголя. Коротко говоря: Блять. Они щебечут бог знает о чем, пока Эндрю не слышит свое имя. — Что сделал Эндрю? — Ничего, он был просто зол, — снова смеется Нил. Грудь трясется, а нос сморщен. — Он ничего не сделал? — удивленно переспрашивает Ники, смешно выкатив глаза. — Конечно нет. Я попросил его успокоиться. Мы просто пошли домой. — Он страшен, когда злится, — Ники покачал головой. Он и забыл, что Эндрю тоже был с ними, но, скорее всего, он сказал бы это в любом случае. Просто так. — Да ладно, — добродушно ответил Нил, откидывая голову на диван. — Тебе не кажется, что это довольно пугающе — видеть его в гневе? — поворачивается к нему Элисон, скрещивая ноги и опираясь локтем на спинку. Грудь Эндрю успокаивается при знакомом ощущении. Удобно, когда тебя боятся. — Конечно нет, это же Эндрю, — просто говорит Нил, как если бы это было очевидно. Ради всего святого, эти проклятые бабочки вернулись, а Миньярд хочет вырвать себе сердце, чтобы оно перестало делать это. — Боже мой! Ты думаешь, что это сексуально, не так ли? — обвиняет Элисон, тыкая его в бок ногтем с дорогим на вид маникюром. Ее зубы злонамеренно сверкают в тусклом свете экрана телевизора. Они все снова смеются, а Нил, не прекращая улыбаться, глубоко опускается на диван и прячет румянец в ладонях. Блондин позволяет ему на мгновение отдаться страданиям, немного позабавившись тем поворотом, который принял разговор. Ники начинает приставать к рыжеволосому, но тот только громче смеется, отказываясь отвечать на какие-либо вопросы. Эндрю встает. Все замечают это, глядя на него со смесью любопытства и здоровой настороженности. Он же только указывает на дверь легким наклоном головы. Я ухожу. Поднимает бровь, глядя на Нила. Ты идешь или нет? — Я, — твердо объявляет тот сквозь смех, — покидаю вас. Эндрю устает ждать и выходит из комнаты, оставляя дверь открытой. Он не уверен, сделал ли это потому, что ему было слишком все равно, чтобы закрывать ее за собой, или он оставил ее открытой для Джостена. Все же осознавая, какой вариант верный, хмуро сверлит взглядом ковер в коридоре. Скрип кроссовок Нила объявляет о его присутствии за спиной, и что-то тонкое, еле ощутимое, оседает в простом знании того, что он там. Эндрю хмурится еще сильнее, выуживая пачку сигарет из кармана пиджака и зажигая огонь прямо во время ходьбы. Делает глубокую затяжку и выпускает тягучий, вьющийся дым, явно игнорируя многочисленные таблички «Не курить» на стенах общежития. Он идет на крышу, не оглядываясь на рыжеволосого, но дело в том, что он хочет посмотреть на него. Вместо этого он сосредотачивается на знакомых шагах, отдающихся эхом одновременно с его собственными. Дверь на крышу скрипит, когда блондин толкает ее с большей силой, чем необходимо. Он идет к самому краю, не бросив ни единого взгляда назад, и на мгновение упивается почти болезненным ударом своего сердца, когда смотрит вниз. Свисая, туфли мягко стучат по стене, когда парень садится. Он смотрит в усыпанную тусклыми огнями темноту, отдающуюся звучанием сверчков. Нил пытается сесть рядом с ним, на выступе. Пульс Эндрю учащается от ужасающей картины, возникшей перед глазами. Он протягивает руку, останавливая парня, все еще не готовый взглянуть на него. — Я не буду собирать твои кишки с тротуара, если ты упадешь с крыши только потому, что напился от трех глотков виски, — Нил, даже не спрашивая, предполагает, что это в любом случае тонко завуалированное оскорбление. Как и следовало ожидать, он громко давится смехом. Это было исключительно раздражающе, потому что Эндрю, каким-то образом, этого как раз таки и не ожидал. Он не может не смотреть на парня, когда тот смеется так легко и естественно, растягивая губы в широкой, не омраченной горьким оскалом улыбке. Нил прекрасен. Эндрю его ненавидит. Рыжеволосый садится в приемлемых десяти дюймах от края крыши, скрестив ноги и засунув руки в передний карман своего черного худи. Точнее, худи Эндрю. Он открыто смотрит на Миньярда, и его «сырой», не спрятанный ни под какими личинами вид заставляет сердце болезненно сжаться. Раньше блондин забывал, что у него таковое имеется, но теперь оно постоянно напоминало о себе, выполняя кульбиты в груди. — Я не настолько пьян, — без энтузиазма возражает Нил, и тому нужно мгновение, чтобы вспомнить, какая его фраза вызвала столь бурный смех. — А я не собираюсь рисковать, — прохрипел Эндрю, предлагая ему сигарету. Хотя знает, что тот, вероятно, сожжет ее до фильтра, не затягиваясь. Джостен принимает сигарету и наклоняется вперед, чтобы Миньярд поджег ее. Пальцы изгибаются в надежде защитить еще не родившийся огонек от ветра. Эндрю придерживает одной рукой запястье Нила для сохранения равновесия. Он очень хорошо осведомлен о местах, в которых их кожа соприкасается. А также о том, как легко его тело наклонилось к телу Нила, когда между ними наконец щелкнула зажигалка. Тот радостно вздыхает и падает спиной на бетон крыши. Мельком смотрит на звезды, прежде чем снова найти взглядом Эндрю, продолжая наблюдать за ним со сдержанной улыбкой на глупом лице. — Пялишься, — безнадежно огрызается блондин. И, преодолевая стеснение в груди, но не выдавая его внешне, на одном дыхании спрашивает: «Да или нет?» Нил улыбается ярче, глаза блестят, без раздумий он отвечает: «Да». Эндрю седлает его живот, и Джостен не имеет права светиться так, как светится сейчас. Миньярд сцеловывает улыбку с его губ. Он намеревался сделать это жестко и грубо, но у его тела другие планы. Вместо этого оно становится болезненно мягким. Губы на губах. Сигареты, забытые в пальцах, догорают до фильтров, а дым теряется в ночи, а не в легких. — Ты думаешь, это сексуально, когда я злюсь? — Больше утверждая, чем спрашивая, произносит Эндрю. Отчасти, потому что он веселится, а отчасти потому, что ему любопытно. Ну, и еще он хочет слышать голос Нила. Вообще-то, вопрос не должен был слететь с его губ, но этот кролик настолько чертовски интересен, что парень ничего не может с собой поделать. В глубине души он ожидал, что тот отвернется и закроется, как это было с Элисон. Но каково же было его удивление, как и всегда в таких случаях, когда ему ответили: — Я думаю, все, что ты делаешь, — это сексуально. Что ты имеешь в виду? Это, на самом деле, был искренний вопрос. Нил никогда не переставал удивлять Эндрю. — Мне нравится, как ты смеешься, — ответил он, сглатывая. Еще одно уязвимое место, обнаженное для рыжеволосого. Правда за правду. Но вместо того, чтобы вонзить мысленный нож в ту самую обнаженную часть себя, он прижал их лбы друг к другу. Нил снова смеется, но на этот раз мягко, как бы говоря спасибо. Это похоже на порхание бабочек в его груди и звон ключей от всех запертых дверей Эндрю.