POSTMAN

Приоритеты в её голове выстраивались строго по полочкам, хоть иногда это и мешало Гермионе мыслить, не только опираясь на логику. Она была реалистом, который всегда пытался найти рациональное решение любой проблемы, которая возникала на пути. Грейнджер была той, кто любил, чтобы все было идеально, перфекционист одним словом. Её желание распространялось не только на свою личную жизнь, но и на всех вокруг, в особенности на Гарри и Рона. И теперь бедные мальчики сидели в допросной вместе с ней, пока Римус отошёл переговорить с Аластором. — Не понимаю, зачем мне это надо... — страдальческий голос Рона лишь вызвал осуждение со стороны Гермионы и она двинула в его сторону документы, практически оставляя Гарри без возможности разглядеть хоть что-то, хотя его зрение не дарило какой-либо надежды на чудо. — Новые науки дают возможность людям развивать мышление, так почему бы тебе не научиться допрашивать людей, Рон. Полезная вещь, равноценная дуэльному навыку, — рассудила девушка, закусывая край пера. Конспект был практически готов, но пергамент был ужасного качества и она, не рассчитав количество чернил, сделала огромную кляксу в самом конце. — Так может, в таком случае, все-таки примешь предложение Римуса? Если бы ты уделяла больше внимания колдомедицине, я уверен, ты бы имела успех в этой сфере, — Гарри левитировал с туалетного столика кофейник с тремя демитассе и Гермиона с предвкушением облизнулась: в нос ударил аромат эспрессо. Но в голове были совершенно другие планы на жизнь, которые она выстраивала внутри себя подобно габиону. Целительство могло бы быть полезным, но ей хотелось какого-то экстаза от признания. Когда ты магглорожденная волшебница без каких-либо уникальных способностей, которые бы сразили Министерство Магии наповал — в жизнь приходится входить, громко открывая дверь и расталкивая всех локтями. Твои знания могут похвалить, но оценка будет только умениям. Колдомедицина предполагала вечную возню с пробирками и колбами, собирание трав и кипящий над лицом котёл. И если зельеварение можно было бы принять как науку, весьма тонкую и требующую крайней внимательности сосредоточенности, то лазание по лесам в поисках трав — явно не её призвание. Когда Римус говорил ей все это, с каждой секундой лицо омрачалось все больше, заставляя Гермиону хмурить брови. Она могла бы заняться этим в случае крайней необходимости, помогая Поппи или же новой молодой целительнице, но самой брать ответственность за здоровье других — это было немыслимо. И каждый раз Гермиона себя одергивала, мысленно напоминая себе о том, что хочет выдвигать свои стратегии, а значит — она тоже несёт ответственность за чужие жизни. Вы не подумайте, Грейнджер уважала эту профессию, но разве можно заниматься тем, что не нравится? Она была целеустремленной, идейной личностью. Её мечты и желания являлись эпицентром, а упорство и стремление могли бы помочь в достижении поставленных задач. Прагматичность передалась ей от матери. Эмма с детства мечтала быть дантистом, а потом упорно шла к своей цели. Встретила отца в институте, там и начался их роман длиною в жизнь. — Однозначно нет. Колдомедицина требует вечной концентрации, в экстренных ситуациях мой мозг соображает не так скоро, как мне бы этого хотелось, — она ответила скомканно, понимая, что это самая дурацкая причина, которую только можно было придумать. Кофе обжег язык и Грейнджер яростно зашипела, высовывая его наружу, как собачка. Гарри хмыкнул, отодвигая пергаменты в сторону и наклоняясь над столом. — Ну, а что с Малфоем? Честно? Она сама понятия не имела. Последняя их встреча была на допросе, полторы недели назад. С тех пор ни Нарциссы, ни его сына не было видно на Гриммо. Ходил слух, что они тайно встречаются с Грюмом, а после бесследно исчезают. Такими байками кормил всех Финниган, которого, по-хорошему, надо было завалить внеплановой работой, чтобы было меньше времени чесать языком. Он также пустил слух о том, что Малфой должен привести своих друзей в штаб-квартиру Ордена. Гермиона толком и не поняла, зачем это надо. Единственная мысль которая мелькнула в голове, была слишком наивной: наверняка, чтобы те докладывали о действиях своих родителей. И она могла бы дать Симусу крепкий подзатыльник за распространение ерунды, если бы тогда Грюм не сообщил, что это правда. Да и сейчас, ворвавшийся в комнату Люпин, дал всем понять, что пора оторваться от отчетности и перейти к практике. — Ребята, внеплановый допрос. Гарри, тебе достанется Теодор Нотт, Рон у тебя Пэнси Паркинсон, — быстро проговорил Люпин, а потом взглянул на девушку и кивнул ей, — Гермиона, будешь допрашивать Блейза Забини. Ладошки запотели и стали покалывать от предвкушения. Уже второе самостоятельное дело, которое ей доверили! Азарт от предстоящего допроса заполнил её душу такими сильными эмоциями, что хотелось завизжать и радостно захлопать в ладоши. Грейнджер до безумия хотелось высосать из Блейза все соки, лишь бы добиться успеха. Это было странное чувство эйфории, которое дарило блаженство. Она нужна здесь. Нужна и именно её просят о помощи. Магглорожденная, которую презирали все вокруг, выполняет все задачи Ордена Феникса на высший балл, не марая руки по локоть в дерьме, как приходится делать некоторым. Блокнот снова в руки и ручка тоже. Гермиона чувствует себя готовой ко всему, потому что это не первый допрос, а значит — она справится. Стоит отложить все переживания в сторону, ведь у неё есть возможность снова отличиться от всех остальных. Грюм говорил всем примерно одно и то же: эти подростки здесь для слежки над родителями, по собственному желанию. Видимо, обаяние Нарциссы Малфой действует не только на мужа и сына. Но и наверняка Драко не оставался в стороне. Вспомнить их совместные похождения по Хогвартсу — так вообще не разлей вода друзья. Наверное и его согласие в шпионаже для Ордена сыграло роль в том, что сейчас они здесь. *** У него был измученный и уставший вид. Под глазом красовался фингал, а бровь была рассечена. Гермиону впустили в комнату без объяснений, но как только она увидела Забини в таком состоянии, ей моментально стало не по себе. Его били. И били чуть ли не прямо сейчас. Руки судорожно обхватили блокнот. Она с детства боялась вида крови, вот ещё одна причина, почему она не хочет быть колдомедиком. Казалось, в тот момент, когда она видит темно-красное вещество, то мозг отказывается работать. Грейнджер сглотнула, пытаясь быть более равнодушной, но её сердце не было камнем. Она мягко присела рядом с парнем на диван, хотя это противоречило всем правилам проведения допроса. Ей самой не было понятно, откуда взялось это сожаление и стыд...? Они не имели права на насилие, если хотели обзавестись шпионами или союзниками. Это было неразумно, недальновидно, да даже неэтично! В голове всплыл образ Дамблдора и она вздрогнула. Он бы не допустил насилие над учениками, даже если бы это было необходимо. Самое странное, что ей самой было ужасно некомфортно. Она много раз видела, как мальчики возвращались с боя в таком состоянии, которое, казалось, могло привидеться лишь в страшном сне. И ко всему прочему, она и сама не раз "зализывала" свои ранения и по логике, должна была привыкнуть к подобному зрелищу. Но одно правило она уяснила — к войне нельзя привыкнуть. Эту фразу сказала когда-то Молли, при этом нервно трогая серебряное обручальное кольцо. Разговоры с волшебницей давали ей возможность поразмыслить над человеческим фактором, который уже практически был утерян со времен начала Второй Магической войны. Та всегда давала какой-то мудрый совет, это было её необходимостью. С начала войны у Молли с дочерью возникли серьёзные разногласия. Молли считала, что бои — не для женщин, в то время как Джинни рвалась на каждую битву. Из-за этого возникали частые ссоры, которые очень расстраивали и мать, и дочь. Видимо, она заразилась состраданием от Молли, если оно, конечно, передаётся воздушно-капельным путем, и теперь проявляет доброту ко всему живому. Заметив её взгляд, лицо Забини стало суровым, тот явно не любил, когда его жалели. — Что, Грейнджер, я похож на эльфа? Что? — Что, прости? — от недоумения у неё даже приоткрылся рот. Это был слишком неожиданный вопрос. Какого черта, Гермиона? Теперь после каждого вопроса в свою сторону, будешь хаотично пытаться включить мозг? Сначала Малфой, теперь Забини... Почему от подобного рода вопросов, у нее появляется ступор? — Я похож на эльфа? — повторил Блейз, иронично выгибая тёмную бровь. — Нет... — да, с соображалкой очень туго, особенно когда задают глупые вопросы. До неё до сих пор не доходило, что он имеет ввиду. — Я не эксперимент для твоего Г.А.В.Н.Э, мисс всезнайка. Не надо смотреть на меня с жалостью, — он ухмыльнулся, а потом зашипел, видимо рассеченная бровь давала о себе знать. Дошло. Ну почему всем сразу нужно вспоминать её проект, если она хочет помочь? Эльфы достойны на мирное существование без тех ужасов, что были в богатых поместьях. То же самое касалось и маглорожденных. Она всегда чувствовала себя ущемленной. Эти смешки, презрительные взгляды в её сторону, издевательства над ней, просто потому что она грязнокровка. Грязнокровка... Вот кем её назвал Малфой. Она хотела быть благоразумной, терпеть и удержать холодный рассудок в нужном балансе, но она не может его простить. И наверное, никогда не простит, просто потому что гордость не позволит. Можно было бы найти тысячи причин, ссылаться на ребячество и юношеский максимализм, но Гермиона не могла отпустить ситуацию. Ей мысленно было необходимо сохранять ненависть хоть к кому-то, иначе бы она просто не могла существовать. — Я не считаю людей экспериментом, но и не могу игнорировать вот это... — Тогда скажи своим дружкам, что мы не чёртовы соплохвосты, чтобы с нами так обращаться! Я видел, как этот козёл Голдстейн ударил Пэнси по лицу, хотя она ничего не сделала дурного! Они даже набросились на миссис Малфой в прошлый раз! — закричал Блейз, яростно сверкая глазами. Что... Раны на руке Нарциссы — не случайность?... Мысли в голове стали беспорядочными, а в горле моментально пересохло. Гермиона знала, что проверкой перед входом в штаб занимаются парни, также и основным допросом. Но зачем применять насилие, если они сами пришли к ним, с предложением быть шпионами. В чем смысл? И...гуманность? — Так вот откуда эти царапины... — голос был ошарашенным и она судорожно сглотнула, осознание накатывало, словно морские волны, в разгар бури. — Считаешь свой Орден святым, Грейнджер? — яд сочился из каждого слова. Она достала экстракт бадьяна из маленькой поясной сумочки, которую всегда носила с собой и протянула её парню. Это противоречило протоколу. Противоречило всем возможным правилам допроса, которым учил её Люпин. Но... Она понимала, что если даже Орден потеряет человечность по отношению к другим, то они будут на равне с Волан-де-Мортом. — Я просто хочу помочь, — прошептала Гермиона, поднося бадьян ближе к его лицу. В глазах итальянца читалось недоверие, страх и скрытая враждебность. Но, видимо, он увидел в тёмных радужках едва отчётливые отголоски искренности, поэтому забрал из рук маленькую склянку. — Мы не животные, чтобы с нами так обращаться. Его решительность и твёрдость, заставили её усомниться ещё больше в действиях Ордена. Гермиона искренне верила, что все что они делают — на благо людей. Подобная правда подкосила её уверенность. Ей больше не хотелось допрашивать Забини с помыслами, которые у неё изначально были перед входом сюда. — Я верю и прошу прощение, за причинённый вам вред. Я поговорю с Грюмом на этот счёт и обещаю, что больше вас не тронут, — видимо уверенность в своих словах, заставила Блейза кивнуть в знак благодарности и спрятать мазь в кармане мантии. — Только потому, что ты помогаешь, у меня есть основание ответить на твои вопросы. Но я сделаю это только при условии, что Паркинсон и Нотт будут присутствовать здесь и им не причинят вреда. Сейчас нет смысла с ним спорить. Во-первых, нужна информация, иначе можно считать, что она не справилась. Во-вторых, в этой ситуации виноват Орден и если они хотят, чтобы были шпионы, нужно предлагать лучшие условия. В-третьих, никто не заслуживает такого обращения. Её поведение оценят как некорректное и возможно отстранят от работы на неопределённый срок, но так поступать было неправильно. — Я согласна. Патронус вырвался из палочки и выдра поскакала в другой конец особняка, чтобы передать сообщение Грюму. Блейз озадаченно смотрел на патронус, будто бы был удивлён тем, что это заклинание вышло успешным. Она знала, что Пожиратели и практически все со Слизерина не могли вызвать патронус. — Почему ты так удивлён? — Никто не мог вызвать патронус, кроме Малфоя, — коротко ответил Блейз и достал из мантии бадьян, решив обработать рану сейчас. — Малфой вызывал патронус? — удивление нельзя было скрыть, а Забини ухмыльнулся. — Не думай, что вы в своём Ордене все такие уникальные. Я горжусь своим другом. И это было...правильно? Забини искренне переживал за своих друзей, поэтому Грейнджер поняла, что они действительно похожи. Она каждый раз радовалась, когда у Рона все лучше и лучше получалась магическая дуэль. Гарри же наоборот, углублялся в искусство переговоров и допросов. Их дружба была нечто большим, они были семьёй. Наверное у этого "квартета" такие же отношения и она их уважает. Гермионе было в новинку узнавать этот мир в постоянной войне. Эти люди не потеряли себя, они продолжают жить и нуждаются друг в друге. Единый организм, как плющ. Их жизни были переплетены нитями судьбы, именно поэтому чувствовалась их связь, даже идиот это может заметить. — Я рада, что у Малфоя есть настолько счастливые воспоминания, — в словах была доля искренности, хоть и сказала она это лишь для того, чтобы заручиться пониманием Блейза. Лёгок на помине. Дверь открылась и на пороге появился злой, как черт, Малфой. В серых глазах, бушевала буря, подобная смерчу. Заметив царапины на лице Блейза, он гневно взглянул на Грейнджер, а та испуганно втянула шею в плечи. Её прообраз в Ордене был подобен Святой Деве. Подруга Гарри Поттера и Рона Уизли, магглорожденная, которая стала идеалом для многих из Ордена и его союзников. Грейнджер это льстило, но она не давала гордости встать перед глазами, подобно плотному полотну. Она исполняет свой долг перед Магической Британией. Но сейчас, почему-то, ей было страшно перед Драко Малфоем. Человеком, который наверняка был просто песчинкой под ботинком. Песчинкой, которой она дала второй шанс. — Аластор дал обещание что их не тронут. Какого хрена, Грейнджер? — прошипел Драко. — Не присоединяй меня ко всему Ордену, будто я собака на цепи. Не все, происходящее здесь, от меня зависит, — её раздражение только выбесило парня и он двинулся на неё. — Я думал, мы выяснили отношения ещё в прошлый раз, но ты видимо так ничего и не поняла. В твоих излюбленных книжках нет главы о том, как усваивать простую информацию? Сплошной яд. Ей хотелось дать ему затрещину, решить вопрос силой, как делала Джинни, но она хотела оставаться женщиной, а не боевой машиной. Взяв самообладание в свои руки, она холодно ответила: — Ум заостряется от книг, словно меч. Поверь, все твои условия с прошлой встречи были учтены на общем совете командоров Ордена. Я не знала, что происходит до допроса, лишь потому что я один из солдат, который просто выполняет приказы. Не думай, что все свои проблемы сможешь решать через меня. Их пылкие взгляды прервал голос Забини и тот встал на сторону Гермионы. — Она помогла, приятель. Сейчас приведут Пэнси и Тео. Малфой кинул на девушку оценивающий взгляд, будто сделал в голове какую-то пометку. Отлично, благодаря учтивости Блейз встал на её сторону. Удивительно, как одна баночка бадьяна может решить сложный вопрос. И да, в этот момент она была горда собой. Возможно, это было излишнее самолюбие и гордыня, но только в каких-то определённых ситуациях Гермиона могла увидеть собственную значимость. Все просто, её никогда не хвалили здесь. — Удивлён, Грейнджер. Оказывается ты не такая самовлюбленная всезнайка, какой кажешься, — на губах расцвела ухмылка. Парень заметно расслабился, что безусловно обрадовало Гермиону. В спокойном состоянии с ним проще вести переговоры, а значит, вероятность успеха значительно выросла. — Ты мне льстишь, — приняла его игру Грейнджер. — Ау, я ещё здесь. Не время ворковать, — голос Блейза выбил её из колеи, заставив буквально таращиться на мулата. Ворковать?! Воркуют обычно птицы, когда... — Издеваешься? — иронично спросила Гермиона, стараясь не поддаваться на его подстегивания. — Ну, а что? Мне уже надоело про тебя слушать, а видеть так вообще сплошное наказание... Он не успел закончить, Драко просто закрыл ему рот ладонью и итальянец возмущённо замычал, пытаясь отцепить от себя его руку. — Не слушай придурка, Грейнджер. Он несёт ересь... — О, я вижу вы успели подружиться? Колкий, высокий и острый голос раздался со стороны дверного проёма. Пэнси Паркинсон. Первая принцесса Слизерина. Элегантная, строгая и холодная, словно лёд. Аристократка, которой только что зарядили по лицу. — Пэнси, как ты? — воскликнул Забини, моментально подбегая к девушке и стискивая ее в объятиях, под характерный смешок Теодора Нотта. — Забини, отлипни сейчас же, — возмущенно выпалила Паркинсон, пытаясь оторвать парня от себя. — Тебя больше не трогали? — Блейз внимательно осмотрел её лицо, а потом взглянул на Тео и спросил, — Тео, ты как? — Слишком много вопросов за пару секунд, ты так не думаешь? — ухмыльнулся Нотт и похлопал друга по плечу. В этот же момент, Гермиона ощутила себя одиноко и неловко. Хоть её друзья и беспокоились за неё, она никогда не испытывала подобных ситуаций. Этот момент был настолько интимным и личным, что ей захотелось на несколько секунд выйти за дверь. Грейнджер ценила не только свою, но и чужую дружбу, поэтому не захотела прерывать момент воссоединения. — Грейнджер? С каких пор стоим с таким важным видом, словно ты вторая профессор Макгонагалл? — ухмыльнулся Тео, продвигаясь к ней вперёд. — С таких пор, как меня поставили вести допросы, Нотт. Думаю, стоит начать нормальное общение, — странно, но при виде парня, улыбка сама появилась на губах и она протянула руку для рукопожатия. Нотт по-кошачьи улыбнулся и протянул сухую крупную ладонь, при этом с хитрецой заглядывая ей в глаза. Было странно видеть какое-то озорство и лёгкое кокетство во взгляде. Видимо, парень понимал, что в насилии над Пэнси и Блейзом — её вины точно нет. Гермиона почувствовала исходящий от него комфорт, это был единственный человек в комнате, который не смотрел на неё со злобой или презрением. — Что ж, тогда приятно познакомиться, Гермиона Грейнджер. Вряд ли смогу подружиться с твоими друзьями, ведь они полные козлы, раз решили, что нам можно подправить лица кулаками, но с прекрасными леди я всегда дружелюбен, — он отпустил её руку и сделал шаг назад. Такой спектр эмоций, который отразился на его лице, заставил Гермиону смутиться. Открытое общение было в новинку, учитывая что все вокруг были сплошной серой массой из-за войны. Но, кажется, этого парня мало что волновало. Невольно, её взгляд скользнул по фигуре Малфоя и было в его глазах нечто строгое, можно даже сказать, злое. Будто его обидел подобный жест друга. Был ли в этом скрытый смысл? Скорее всего да, чем нет. Ей нужно было больше уделить вниманию их поведению, поэтому выбор пал на Пэнси. Паркинсон была камнем преткновения, с ней вряд ли можно было бы договориться о чём-то. Но, даже сердце ледяной принцессы может растаять, если применить правильную тактику. Какими бы люди не хотели казаться со стороны, все хотят ощущать заботу, такова человеческая сущность. — Пэнси, ты нормально себя чувствуешь? Я поговорю с ребятами, чтобы они принесли тебе извинения. Прошу прощения от всего Ордена за подобное неуважительное отношения, — Гермиона кивнула, на что слизеринка лишь фыркнула. — Я чувствую себя просто прекрасно! Просто нет слов описать насколько! — её слова источали рассерженность и раздражение. Гермиона не могла винить Пэнси в этом. Паркинсон взглянула на Драко и тот отрицательно покачал головой на её агрессивный выпад. В ту же секунду она отступила, нервно закусывая губу то ли от волнения, то ли пытаясь сдержать себя. Гермиона словила себя на мысли, что ей интересно наблюдать за эмоциональными метаморфозами людей. То, как Пэнси быстро совладала с собой, было чем-то удивительным и причиной был явно Драко Малфой. — В качестве своих извинений, я проведу допрос чуть позже и в более мягкой форме. Сейчас же, Люпин поручил мне сказать вам постоянное задание. — Следить за обстановкой в семье, Пожирателями и бла-бла-бла, — скучающе пробормотал Нотт, всем своим видом показывая, что данная тема его совершенное не интересует. — Верно, Тео. Не хотите ли попить чай в более непринуждённой обстановке? Это тоже как в качестве извинения, — она моментально обратилась ко всем, пытаясь сгладить углы. Гермиона даже старалась называть их как можно чаще по имени, чтобы у тех рос уровень доверия. Этому психологическому трюку обучила её Анджелина, говоря, что это работает на практике. — Мы пришли сюда явно не чай пить, Грейнджер. Они могут быть свободны? Их уже допросил Грюм, — в его голосе читалось нетерпение, будто Малфою уже надоело её слушать. Чем больше споров, тем меньше доверия. Гермиона решила отступить, дабы не провоцировать слизеринцев ещё больше. Все они были на взводе из-за произошедшего и она в том числе. Ей нужно было время, чтобы обдумать некоторые моменты, связанные с Орденом и их методом вербовки, поэтому мысли были не там, где надо. — Хорошо. Она позволит им уйти, чтобы и у них было время подумать. Постепенно, все они выходили из комнаты, где их уже ждали ребята-авроры. Малфой задержался в дверях и когда Гермиона уже оказалась в проёме, он резко схватил её за локоть, затаскивая обратно. — Что ты... — Через три дня, Тёмный Лорд хочет устроить захват Брайтона. Передай это своим, — тихо сказал Драко, наклонившись над её ухом. Ветер коснулся мочки и Гермиона вздрогнула. — Но почему ты говоришь это мне? — девушка тоже начала шептать, чтобы лишние уши не услышали секретной информации. — Потому что не хочу, чтобы ты ходила. Грейнджер внимательно смотрела в его серые глаза. В них была настороженность. Боязнь. За неё? Или за свое положение перед Лордом, если вдруг все раскроется. Это было странное ощущение, которое появилось в животе. Что-то подобное было, когда Виктор сообщил, что приглашает её на Святочный бал. Ей хотелось расспросить его больше, узнать причину, но Малфой уже отпустил её и зашагал к выходу, будто куда-то спешил. Грейнджер осталась наедине с комнатой, давящей на голову тишиной и запахом его одеколона, который напоминал аромат эвкалипта.