Пророчество Шибо

      Пока Ибо неспешно идёт к зданию городского совета, солнце припекает макушку. Нежный цвет персиковых деревьев ласкает взгляд, а чарующий аромат вызывает приятные воспоминания, связанные с особенным человеком.       Небо над Нео-Пекином высокое и голубое, пушистые облака кажутся нарисованными кистью умелого художника. Первые месяцы выработки антидота небо походило на разорванное полотно, пробивающаяся синева казалась нестерпимо яркой на фоне серых и радужных лоскутов. Над головой пролетает флаер, вывозящий со свалки металлолома останки покорёженного боевого робота. Наверняка, это последний.       Наступила уже вторая весна со дня завершающей битвы. Нео-Пекину постепенно возвращается прежний облик. Появляются новые строения, разбиваются парки и сады. Стену вокруг города укрепили, договорившись мирно соседствовать с бурным заливом. Его воды, пропустив сквозь фильтры очистки, приспособили для полива сельскохозяйственных растений. Удобренные и засеянные поля, разбитые прямо за стенами Нео-Пекина, принесли первые всходы.       Широкие коридоры городского совета заполнены. Солнечный свет льётся через большие арочные окна, а от обилия официальных одежд слезятся глаза.       Проталкиваясь через толпу, Ибо высматривает знакомую высокую фигуру и проходит мимо увлечённо беседующих людей, когда один приветственно поднимает руку. Ибо машет в ответ. Это Джонатан, ранее известный как киборг «H4-84», сейчас он женат на человеческой женщине, и, кажется, они задумываются о прибавлении.       После того, как Оракул исправил исходные коды киборгов, их приняли в общество. Не сразу, конечно. Не обошлось без настороженности, враждебности и долгих дебатов между главами государств. Сначала их хотели деактивировать, после раздумывали оставить в качестве рабочей силы. Но особенно рьяно в пользу того, чтобы наделить киборгов, или, точнее сказать, новый вид людей статусами полноправных членов общества, выступал молодой командующий некогда восточным фронтом, а сейчас всем побережьем — Ло Юньси.       Дети, которые рождались от подобного союза, были необычными и, даже будучи из плоти и крови, могли проявлять невероятные способности, свойственные только киборгам. Благодаря прописанному в генах машинному коду. Не совсем люди, но уже не киборги.       Новое поколение.       Ибо тоже мог с натяжкой отнести себя к ним.       После полного исследования, которое устроил им Чэнь Фэйюй, Ибо узнал, что молекулярная структура его тела изменилась, не осталось ничего механического, он стал человеком в полном смысле этого слова. Но не лишённый преимуществ.       — Эй, Ван Ибо, как насчёт спарринга? — окликают его со стороны.       В арке прохода, уперев руки в бока, стоит Джексон. Он в форме, рыжая борода аккуратно подстрижена, а сам он почти не запинается, когда произносит имя Ибо.       — Снова ляжешь после второго раунда? — усмехается тот.       — Нет, наконец-то уложу тебя. — Джексон грозно поднимает палец. В его глазах на мгновение мелькает огонёк превосходства, с каким он смотрел на Ибо на базе, а потом он гаснет в глубине, потому что Джексон расплывается в улыбке: — Приходите вечером к нам с Линдой? Она такие шаобины обещала, пальчики оближешь. И даже не острый хого-соус, а то опять начнёшь гайками чихать. Да и настойка моя уже готова. Зря ты в тот раз отказался, Сяо Чжаню понравилась.       — Топливный бак нужно было прочистить, к сегодняшнему вечеру отремонтирую, — хмыкает Ибо, совершенно не обижаясь на шпильку про своё бывшее полумеханическое тело.       В один прекрасный день ему, само собой, надоест, и он не станет терпеть, но пока он ценит те приятельские отношения, которые завязались у него с Джексоном. Так он помогает ему окончательно побороть ксенофобию.       Когда Ибо вернулся на базу, вместе с Сяо Чжанем и Ло Юньси, Джексон ходил за ним повсюду, как варан, поджидающий, когда подействует яд и можно будет заглотить жертву. Ибо тогда не стал манерничать и двинул ему в челюсть, припоминая ножевое в плечо. Джексон сплюнул кровь из разбитой губы и рассмеялся:       — Вот это человеческая реакция! Теперь верю! А то Артур таких баек наплёл. Квиты? — спросил он.       А потом они пожали друг другу руки.       — Ничего не обещаю, сначала поговорю с Сяо Чжанем, — отвечает на приглашение Ибо. — Не видел его, кстати?       — Колдует с сетью в конференц-зале. — Джексон взмахивает рукой в направлении.       Ибо благодарно кивает и отправляется на поиски.       Сяо Чжань стоит на сцене, прямо на трибуне, в белоснежном парадном кителе и брюках со стрелкой. На плече — золочёные кисточки, в глазах — отсветы виртуальных мониторов, которые зажигаются и гаснут быстрее, чем моргает человек. Сяо Чжань проверяет сети всего здания, чтобы исключить сбои во время заседания. Взмахом руки исправляет ошибочный ряд, одной мыслью доводит до ума циклы алгоритма.       Новые способности Сяо Чжаня с блеском реализовались в любимой ему сфере. Электроника слушалась, как домашний питомец. Понаблюдав за его работой, Чэнь Фэйюй хотел уступить ему место за главным пультом базы, но способности Сяо Чжаня распространились дальше. Они с Ибо на пару поднимали сети Нео-Пекина, налаживали связь между городами и странами, восстанавливали и исправляли то, что натворил Шанди своим вмешательством.       Телесные жидкости Сяо Чжаня окончательно утратили отравляющие свойства, вещество «Х» больше не генерировалось. Некогда он переживал, что не делает ничего для победы, что слабый и беззащитный. Сейчас же принимал себя в новом качестве, не стеснялся необычных способностей и с надеждой смотрел в будущее. Сяо Чжань полюбил своё тело, и оно ответило взаимностью, очистившись и наделив едва ли не божественной силой.       Ибо подходит бесшумно и встаёт за спиной, примеряясь: обнять за плечи, за талию, или, может, сразу за бёдра?       — Только посмей помешать — накину сеть, — отзывается Сяо Чжань, не оборачиваясь. Ибо облизывает губы, так ему хочется вжаться лицом в коротко стриженный затылок и вдохнуть родной аромат.       — Связывание? Что-то новенькое, — откликается он и, игнорируя воинственное предупреждение, укладывает руки на талию.       Сяо Чжань отзывается странным звуком, чем-то средним между выдохом рассерженного животного и шипением техники. Руки Ибо мгновенно оказываются скованы невидимыми путами.       — Ну как, нравится? — усмехается Сяо Чжань на бесплодные попытки Ибо вырваться. Он ни на мгновение не прекращает работу, и строчки программного кода с фееричной скоростью заполняют все виды окон и плоскостей.       — Мне? Или тебе? — откликается Ибо и, пользуясь своим положением на полную, вжимается в Сяо Чжаня сзади и ныряет губами в сгиб шеи. Примагниченные руки отлично срабатывают как рычаги. Уже через секунду Сяо Чжань вздрагивает от его ласк и привычным движением подаётся назад, подставляясь под поцелуи.       — Подожди, а? Нужно всё подготовить для выступления Юньси, иначе… — речь прерывается стоном, когда Ибо притирается к его заднице быстро обозначающимся намерением, а зубы прикусывают нежную кожу. — Совсем немного осталось.       — Да-да, мне тоже, — быстро говорит Ибо, отдаваясь своему занятию без остатка.       Отсветы мелькают перед глазами, но всё его внимание теперь занимает Сяо Чжань. И чем больше он сосредоточен на работе, тем быстрее возбуждается Ибо. Когда он вдавливается твёрдым в Сяо Чжаня особенно настойчиво, тот чуть не ошибается. Выпячивая зад, пытается отодвинуть Ибо, чтобы закончить последние циклы программы, а у Ибо от его движения назад перед глазами рассыпаются звёзды.       — Я так хочу тебя, — выдыхает он на ухо. — Отпусти, хочу трогать везде.       — Не дождёшься! Я тебе это ещё припомню, — шипит Сяо Чжань, доведённый до грани. Его плечи дрожат, кожа заманчиво краснеет.       Виртуальные экраны схлопываются все до одного, сети перегружаются, когда Сяо Чжань резко оборачивается и жадным поцелуем впивается в мягкие губы. Руки Ибо снова свободны и, первым же делом, сжимают аппетитные ягодицы. Сяо Чжань целуется так неистово, словно собирается откусить Ибо язык, но возражений с атакуемой стороны не поступает. Ибо лишь сильнее притягивает к себе желанное тело, наслаждаясь ощущением налившейся твёрдости между ними.       — Здесь есть комната… — выдыхает Сяо Чжань, прервав на мгновение их любовное сумасшествие.       Ибо кивает и позволяет себя вести, а потом, понимая направление, перехватывает инициативу, первым устремляясь по коридору.       Однако комната оказывается занята. Натолкнувшись взглядом на широкую спину в чёрном костюме, Ибо чуть не раскрывает рот, чтобы извиниться. Но понимает, что их с Сяо Чжанем вторжение остаётся незамеченным.       Те, кто занял комнату ранее, не интересуются никем, кроме друг друга.       Костлявая, но крепкая кисть опускается на широкое плечо, золочёный браслет ловит отражение солнца через окно. У заушной гарнитуры такой же обод, и сейчас, в ярких отсветах, отбрасываемых на лицо, молодой мужчина похож на индуистское божество, которому возносит молитвы самый преданный почитатель. Белоснежный мундир расстёгнут на всё пуговицы, пола кокетливо распахнута на узкое плечо, пока большие ладони беззастенчиво шарят по его тонкому телу под рубашкой.       Взбитые у лба пушистые волосы подрагивают от движений головы, брови привычно сведены, но явно по другой причине, чем ежедневные заботы. Командующему в данный момент не на что сердиться. Его глаза прикрыты, на щеках разливается стыдливый и соблазнительный румянец, а заострённое лицо преисполнено удовольствия.       — Эй, что там? — тычет в бок Сяо Чжань, и Ибо с разворота зажимает ему рот рукой.       И тот теперь отлично видит, как его брат страстно целуется с Чэнь Фэйюем в застенках городского совета за несколько минут до своего выступления.       У Сяо Чжаня удивлённо распахиваются глаза. Ибо крепче прижимает ладонь к его губам и пытается утащить прочь, но тот намертво вцепляется в дверной косяк и прикусывает зажимающие рот пальцы. После пары бесплодных попыток Ибо сдаётся любопытству, вспыхнувшему в глазах любимого.       — Только тихо, — шепчет он, разрешая Сяо Чжань подглядеть за Юньси ещё немного.       Зрелище, на самом деле, завораживающее. Извечно строгий и непробиваемый командующий армией восточного побережья сейчас несвойственно себе послушный. Или, может, он стал собой сейчас, когда отдаётся ласке важного ему человека?       Ибо улавливает короткий вздох удовольствия, замечает, как вздрагивают пальцы руки, на запястье которой сомкнулась сильная ладонь, как запрокинулась голова, когда жадные губы впились с поцелуем в длинную напряжённую шею, как раскрылось жаждущее, прижатое к стене тело.       Дольше оставаться нельзя, и Ибо чуть ли не за шкирку вытаскивает пунцового от смущения Сяо Чжаня в коридор, уже не заботясь о том, сколько шума они наделают.       Там они, сцепившись руками, мчатся на выход, чуть не сбивая идущих на торжественное заседание людей. Сяо Чжань начинает смеяться ещё на лестнице, когда поскальзывается на мраморных ступенях и неуклюже хватается на перила.       — Идём скорее, — торопит его Ибо, перехватывая за плечи, пока Сяо Чжань икает от смеха, не в силах остановиться. — Да успокойся ты уже!       — Я… просто очень… Я так рад за него! — выдыхает этот сумасшедший, продолжая хохотать. Понимая, что он не остановится, и лучше его утихомирить прямо сейчас, Ибо вталкивает его в нишу и накрывает своим телом.       Он, точно как Фэйюй, обхватывает узкие запястья и прижимается к губам, усмиряя цунами смеха.       — Ты закончил работу? — спрашивает Ибо, когда Сяо Чжань перестаёт заливаться.       Тот, с трудом фокусируя на нём взгляд, кивает.       — Тогда давай сбежим?       — Но Юньси хотел, чтобы… — начинает Сяо Чжань, а потом каверзная улыбка выплывает на его лицо. — Впрочем, будем считать это штрафным.       И он, схватив Ибо за руку, бежит к парадному выходу, а оттуда сворачивает на парковку. Мотоцикл Ибо здесь, ожидает хозяина и его спутника, чтобы, набрав скорость, увезти прочь из города.       Они выезжают в поля. Воздух здесь насыщен кислородом и напоён ароматом цветущего рапса. Сяо Чжань стучит Ибо по плечу и тот тормозит.       Сяо Чжань спрыгивает с седла, взмахивает руками, и потревоженная пыльца тут же оседает на белом кителе. Ибо глушит мотор, снимает пиджак, ловит в него Сяо Чжаня и роняет в густую зелень, чтобы там долго и упоительно целоваться.       — Кстати, Ибо. — Когда рука уже лезет под рубашку, Сяо Чжань, в очередной раз за сегодня, его останавливает. — Давно хотел с тобой обсудить кое-что. Как насчёт дать имя нашему пророчеству? «Пророчество Ибо», например.       — Сам сказал — «наше» пророчество, а даёшь ему моё имя, — показно сердится Ибо, выплёвывая заползающую в рот травинку. — Только ты забыл, что несмотря на то, что пророчество было обо мне, войну отменил вовсе не «король».       — С ума сошёл? — Сяо Чжань приподнимается, от чего чуть не сталкивается с Ибо лбами. Тот садится задницей на колени и смотрит исподлобья.       Но взгляд, как воздух мёдом цветов, быстро наполняется другим чувством. У Сяо Чжаня по виску медленно ползёт прозрачная капля, чёлка, колышимая ветром, лезет в лицо, а глаза на худом лице выглядят такими огромными, что никакой космос со всеми его многочисленными скоплениями звёзд не сможет с ними конкурировать.       Ибо хочет зарыться пальцами в объёмную копну волос, проявить неаккуратность. Заставить Сяо Чжаня запрокинуть голову и раскрыть карминовые губы. Ибо уже почти чувствует их шёлк на пальцах, тепло дыхания и влажную упругость языка. Конечно же, язык будет пытаться вытолкнуть захватчика. Но всё равно неизменно примет, обволочёт, приласкается.       Ибо стремительно напрягается ниже пояса, чувствуя, как тесно становится в парадных брюках. Фантазия переходит границы, когда пальцы мысленно оказываются по костяшки во рту, а слюны становится так много, что она стекает по ладони и подбородку. Эти пальцы не удержать, они скользнут по ключицам, оставляя мокрый след, закружат на сосках, увлажняя рубашку…       А потом Ибо хлопают по плечу так, что он чуть не падает в ближайший куст рапса.       — Ни слова не слышал, правда? — ворчит Сяо Чжань, но взгляд у него сытый и хитрый. — И я даже знаю, о чём задумался, у тебя на лице всё написано. Ну, и не только на лице, конечно. Ты весь… довольно красноречивый. — Он проходит взглядом по контурам члена, горным хребтом поднявшего ткань брюк до середины бёдра. Сяо Чжань застывает на мгновение и сглатывает. — Как привыкнуть к такому зрелищу, а? — Он тянет руку, точно в штанах у Ибо сильный магнит. Ибо уже предвкушает сладкое скользящее прикосновение. Почти видит, как тонкая рука гладит сверху сначала невесомо, потом чуть придавливая, а после жадно обхватывает, делая хорошо и немного больно.       Но Сяо Чжань подбирает пальцы в кулак и новым хлопком по плечу призывает Ибо вернуть рассудок. Ну, или желая выбить из него пыль.       — Хватит мысленно меня трахать! Будешь слушать или нет?       — Так ты говори, а не соблазняй! — Вернуться в «здесь и сейчас» после сладкого отдохновения стоит огромных трудов. Фантазию, разошедшуюся дальше пальцев, нелегко усмирить. Сердце Ибо бешено колотится, кисти дрожат.       Чтобы успокоиться, он бросает взгляд вдаль, на жёлтое поле, воздух над которым звенит от зноя и жужжащих насекомых.       — Ты, конечно, сейчас не воспримешь информацию, но я говорил, что заслуги не целиком мои. Большую часть вообще сделал Оракул…       — Но Оракул — это тоже ты, — перебивает Ибо, за что Сяо Чжань, как плитой, придавливает его взглядом.       — Но пророчество говорит о тебе. Без тебя я ничего бы не добился!       — Зато ты не попался в ловушку и не начал истекать кровью… — фыркает Ибо, снова отворачиваясь.       Но на этот раз его не привлекают ни жёлтые цветы рапса, ни опыляющие их насекомые. Ему обидно, что он не стал для Сяо Чжаня достойной опорой, не помог и не защитил, и тому пришлось в одиночку сражаться с Шанди, да ещё и его, непутёвого, выручать. Сяо Чжань много раз говорил, что всё нормально, но как это возможно? Ибо сейчас чувствует себя таким же беспомощными, как Сяо Чжань в начальной точке их соприкосновения.       — Перестань, или я тебя отшлёпаю! — сурово восклицает Сяо Чжань, и Ибо ощущает давящую силу его сурового взгляда.       Она собирает его в кулак, стискивает плечи и щекоткой скользит вдоль позвоночника, возбуждая каждый нервный рецептор, вступая во взаимодействие с каждой клеткой организма. Потому что Сяо Чжаню достаточно даже слегка коснуться его своей энергией ци, как Ибо чувствует себя целиком в его власти. Но тиски разжимаются через мгновение, остаются только прохладные, немного шершавые ладони на его щеках.       — Ты для меня самый важный человек! Твоё бесстрашие и целеустремлённость вдохновили меня. Только рядом с тобой я чувствовал себя уверенно. Если бы ты не появился в моей жизни, я так и сидел бы на базе, чувствуя себя никем. И не счесть, сколько раз я готов был трусливо поджать хвост и бежать! Ты говоришь, если бы не Оракул, не было бы победы, а я говорю, что её не было бы без тебя! Мне никогда не доставало смелости, но, чтобы спасти тебя, я влезу в любую переделку! Но надеюсь, что впредь самой большой трудностью на нашем пути будет вопрос, что приготовить на завтрак.       Ибо усмехается и ощущает спокойствие внутри. Либо это — результат воздействия силы Сяо Чжаня, либо Ибо просто рядом с ним безумно комфортно.       — Ладно. Но на единоличное название для пророчества я всё равно не согласен. Раз мы всё делали вместе, то и название должно совмещать оба имени. Сяован или Ичжань… — начинает размышлять он, но Сяо Чжань качает головой:       — Если оба, то как тебе Шибо?       Ибо удивлённо вскидывает брови:       — То есть… Шон? Но ты ведь не любил это имя, потому и вернул настоящее.       — Не любил. Но, останься я Сяо Чжанем, а мир — в порядке, то не было бы и пророчеств. Мы встретились, потому что я стал Шоном. Я был им, когда впервые увидел тебя.       — Не лишено смысла, — задумчиво проговаривает Ибо. — Что ж, Шибо мне более чем нравится. «世» как «мир, поколение, эпоха», или как «师» — «мастер», а «波» как «волна, новый взгляд».       — А мне больше нравится твоё «博», — качает головой Сяо Чжань. — Потому что ты для меня уникальный. Самый лучший.       Он подаётся вперёд, наталкиваясь на губы поцелуем, и, наконец, разрешает всё. Его белоснежные брюки спустя всего несколько мгновений придавливают цветы рапса, а пыльца, поднятая ими, оседает в густых волосах, оказывается на щеках, а, следовательно, и на губах Ибо, потому что он безостановочно целует лицо Сяо Чжаня, пока, забросив его ноги себя на поясницу, размашисто двигается в нём.       С очередным глубоким толчком Сяо Чжань приподнимается над расстеленной одеждой, крепче впивается в плечи, и в стоне наслаждения Ибо слышит главные для себя слова:       — Я люблю тебя, Ван Ибо.       Ван Ибо. Больше не машина. Не враг.       Полноправный член нового общества. Возлюбленный. Исследователь.       Человек.       — И я люблю тебя, Сяо Чжань, — отвечает он.       И повторяет ещё тысячу раз.