В омут с головой

      — Ну-ка, стоять, паршивец! – Разъярённый рёв вперемешку с ужасной отдышкой доносился откуда-то сзади, и стремительно отдалялся, что не могло не радовать порядком подуставшего от бега паренька. Тот со всех ног и последних сил старался оторваться от преследующего его дядьки, резко сменяя направление, заворачивая и заскакивая за углы, огибая тонкие улочки хрущёвки. Да, теперь-то он в безопасности, ведь каждый камешек этой дыры был знаком пацану ещё с детства. Прямо, налево, а потом дважды направо, прямиком «домой», если его можно было так назвать.       Поняв, что хвоста нет, мальчишка сбавил темп, всё ещё с опаской оглядываясь, учитывая местный менталитет: воры, пьяницы и любители попыхтеть - в общем, те ещё кадры, что приходились беглецу ещё и соседями. Направлялся он в старый дом, стоящий на окраине самого тухлого места этого города, а это значило, что прийдётся поздороваться со всеми ими воочию. Как хорошо, что знакомые просторы служили защитой не только от “неместных”, но и её жителей друг от друга.По этому поводу светлую головку парня, из года в год, посещали одни и те же мысли, сковывающие сознание бедняги металлическими цепями негодования:              «Чёрт, и как так получилось, что мы оказались самыми нищими среди бедных? Повезло же тебе, Юкине…»              Несколько немиловидных кварталов спустя и он у цели. Аккуратно прогибаясь и переступая гнилые доски и ржавые штыри этого домишки, что вот-вот рухнет от собственной старости, держащегося только лишь на святом духе и парочке до сих пор не выпавших из него ржавых гвоздей, мальчик пробирался вглубь «помещения», чтобы отыскать хоть какой-то уголок, где на голову не свалится кирпич или шифер. Наконец найдя более-менее безопасное и скрытое от ветра, что гулял по комнатам, словно хозяин, место, подросток присел на пол, доставая из-под кофты яблоко. То самое, из-за кражи которого за Юкине и гнались.              «Как же фигово быть таким скупым, чтобы прогнаться за мной полгорода из-за яблока. А я, ведь, мог и подороже что-то схватить… Ну, кому «просто яблоко», а кому первый обед за три дня, верно ведь?»              С этой мыслью мальчик откусил кусочек фрукта и стал осторожно жевать. О, Боги, в тот момент ему казалось, что вкуснее он никогда ничего не ел. Сладкий сок заставил вкусовые рецепторы парниши ликовать, а сам он неистово радовался, что теперь сможет прожить ещё несколько дней. Ловко справившись с так называемым обедом, подросток притих, вслушиваясь в требовательное урчание недовольного желудка. Что ж, больше закинуть в рот ничего не получится, а, значит, нужно отвлечься. Вот только чем? Вряд ли тот продавец станет судорожно искать воришку одного яблочка, так что можно прогуляться по таким живописным улицам Богом забытого отстойника. Пропитанные бедностью и смрадом отходов улочки, кучу голодного и, от этого злого, народа, прекрасный, пробирающий до костей, холод… Что ж, долго думать не пришлось, ибо, выходит, гулять – тоже не лучшая идея. Тем более, сейчас к одному из соседних домов прибились двое каких-то отморозков, что очень косо смотрели на Юкине, так что, зная, что у тех может быть на уме, мальчишка не особо спешил к ним на встречу. Чего-чего, а вот романтики и прелюдий они ему точно не обеспечат…              Поморщившись от собственных мыслишек, Юки решил, что, раз уж заняться ему нечем, стоит уснуть до прихода ночи, дабы встретить холод осени во сне, иначе и сегодня не удастся вздремнуть.       «М-да, и на кой хрен эти стены, если они годятся только грусть навевать. Ни от дождя, ни от снега не защищают, словно из бумаги! Что ж, ладно…»               Скрутившись клубочком на том же месте, где ещё минуту назад паренёк обедал, он закрыл глаза, представляя, что сейчас лежит в тёплой постели в собственной комнате. Что где-то на кухне мама готовит ужин, дабы встретить отца с работы. Тогда она разбудит уставшего после школы Юки, и они втроём разделят трапезу, разговаривая о всём-всём, что произошло за день. От таких мыслей сердечко паренька сжалось, заскулив, словно выброшенная собака. Конечно, он мог строить мечты, что когда вырастет, покорит этот город, живя в роскоши и ни в чём себе не отказывая, но, к сожалению или к счастью, Юкине был реалистом.              «В любом случае моя судьба – сгнить в каком-нибудь переулке, как дворняга, хвост которой несколько раз переехали машиной. Тогда, зачем терзать себя пустыми мечтами. Лучше готовиться к худшему, выживая за счёт украденных крошек, оттягивая собственную кончину»              Тяжело вздохнув, подросток перевернулся на другой бок, поплотнее сжавшись, в надежде сохранить тепло. Будто бы уходя от тяжёлого разговора, хоть это и был монолог, мальчик стал представлять что-то другое, что не давало ложных надежд на будущее, но и не кроило сердце. Он стал думать, в какой лавочке завтра будет пытаться украсть еду. Скорее всего, он побалует желудок тем пряником с присыпкой, который видел сегодня. Да, нужно будет быстро схватить его и убежать. Двигаться будет через соседний двор – там много преград, которые тётенька-продавец не сможет преодолеть. В крайнем случае, можно быстро вскарабкаться на старые гаражи: уж оттуда-то Юкине точно никто не выкурит. Идеальный план, осталось только реализовать.              Сладкие мысли прервал какой-то треск, что раздался у входа в дом. Спохватившись, мигом вскочив, янтарный взгляд стал всматриваться в успевшую подкрасться темноту ночи. Чёрный силуэт двигался развалинами, медленно шагая навстречу, нагоняя на мальчишку всё большую панику, заставляя невольно продумывать план побега.              «Побег? Да какого чёрта, это же мой дом!»              Нахмурившись и сделав голос как можно холоднее, а, точнее, в попытке убрать дрожь, подросток обозвался:              —Эй, кто здесь? — Собственно, подметил, что, как бы он не старался, всё равно выдал волнение, проскакивающее в сбивчивой фразе. Не дождавшись ответа, Юкине поднялся на ноги, отступая чуть левее. Всё же, учитывая и взвешивая разные возможные ситуации, идея сбежать казалась не такой уж и плохой. Вжавшись в стену, парень боролся с внутренними голосами, один из которых говорил спасаться, не оглядываясь, а второй – решительно отстаивать свою, какую-никакую, крепость. И что вы прикажите делать бедному Юки, который только что поссорился со своей же шизой, видимо разгулявшейся на фоне постоянного голода и враждебности общества? И очень вовремя, верно?..              Всё же смелость победила, заставив Юкине до белизны костяшек сжать кулаки, шагнув навстречу шуму, и… Слава Богам, что блондин не сбежал, попусту гоняя по холодным ночным улицам, так как навстречу ему проворно перевальцем вышагивал маленький щеночек, видимо ищущий тёплый уголок в этих трущобах.              —Фух, это ты, дружок, — обратившись к комочку, облегчённо выдохнул парень, опускаясь на колени перед животным и подхватывая того на руки, — испугал. Что же такое маленькое чудо делает тут? Ты без ошейника? Значит, дворняжка, как, в общем-то, и я… — Грустно осматривая гостя, проговорил мальчик, поглаживая пёсика по головке. — Что ж, значит, будем дружить.              Усевшись поудобнее, оперевшись спиной о стену, Юкине легонько обнял щенка, пытаясь согреть бедолагу тем маленьким количеством тепла, что сам имел. Вот так, вслушиваясь в чужое сопение пригревшегося собачонки, Юки стал стремительно засыпать. — Спокойной ночи, малыш…              Ночь, как и ожидалось, встретила Юкине холодами, безжалостно пробирающими до самих косточек. Да, хоть какой-то плед тогда был бы кстати, ведь тот несчастный кусок ткани, который служил покрывалом мальчику в прошлом году, был разорван в клочья безжалостным временем. Не без помощи дворовых собак… Кое-как пережив очередную атаку осенней стужи, разлепив янтарные, всё ещё сонные, глаза, подросток сквозь довольно больших размеров щели смог разглядеть дневной свет, мельком пробивающийся через штукатурку, норовя раздолбить и без того дырявые стены.              —Доброе утро. — Разговаривать с собой вошло уже в привычку, однако, наверное, это всё лучше, чем жить в немом одиночестве. Так хоть не скучно. Сквозь всё ещё окутывающую пелену сна блондин почувствовал лёгкое движение в области живота. Стояло опустить глаза вниз, как он тут же встретился с двумя маленькими чёрными бусинками, приветливо и благодарно смотрящими на него. — Ах, точно. Совсем забыл о тебе, малыш. — За этой фразой последовала лёгкая, ничем не подкреплённая улыбка, хотя…              Наверное, всё же, осознавать, что теперь ты не один – очень приятно, ловить на себе добрый, а не озлобленный взгляд, в конце-концов, разговаривать не сам с собой… А животные, говорят, отличные собеседники: всегда послушают, никогда не станут перебивать или не соглашаться. В общем, жаловаться не на что, правда?              Эту минутную радость прервало урчание живота, спуская замечтавшегося подростка обратно, в суровую реальность. Кстати, теперь было не понятно, издаёт требовательные звуки желудок самого Юки, или же новоиспечённого питомца. Ну, как бы то ни было – есть нужно им обоим, а о том сладком прянике Юкине не забыл. Цель поставлена.              —Нужно будет прихватить что-то и для тебя, а то вряд ли ты будешь кушать выпечку. Хотя, с голоду, я и кости готов грызть… — Поднимаясь с нагретого местечка, Юкине направлялся к «выходу», оставив собачонку сзади. — С тобой я далеко не убегу, так что оставайся здесь. Я быстро.              Покинув развалины, напоминающие дом, мальчик двигался к рынку, что находился через две улицы от его места жительства. По дороге думая, как он сладко, причмокивая, будет жевать лакомство, как белоснежная присыпка будет таять на языке, заставляя рецепторы ликовать, а центр голода, наконец, утихнуть, паренёк даже начал припрыгивать.              «Мммм… Уже не терпится запустить зубки в тёплый, только-только привезённый с пекарни пряник»              Сильно углубившись в собственные мечты, он даже несколько раз подавился слюной, что уже было хорошим знаком. Почему? Да чёрт его знает. Наверное, придумывать какие-то приметы и традиции – ещё одна причуда этого ребёнка, возникшая на фоне одиночества. Пускай, если ему так легче живётся.Уж лучше придумывать себе поводы для радости, чем жить в вечном унынии.              Вот-вот покажуться широко распахнутые ворота рынка. Базарный день - самый прибыльный для продавцов и урожайный для воров, вроде него, ведь каждый сантиметр узких улочек между прилавками был заполнен потоками людей, пробирающимися туда-сюда, гомонящими каждый о своём. Протиснуться сложно, но не для паренька, который, стояло занырнуть в это бурлящее море тел, стал ловко пробираться к заранее запримеченной палатке со вкустностями, то тут то там минуя очередного прохожего. Вот где пригодился невысокий рост и щуплое телосложение - хоть иногда им можно было обрадоваться. Вот уже доносился сладкий запах сдобы, что всего за мгновение вскружил голову успевшему проголодаться подростку.              Шаг, второй, третий... всё ближе и ближе подступая к заветной цели, движения становились резкими и чрезмерно храбрыми, а взгляд был прикован лишь к прянику. Неосторожно, очень неосторожно. Съев за последние дни всего одно яблоко, мальчик совсем растерялся, стояло представить скорое угощение, а поэтому легко выдавал свои мысли по выражению лица.              «Хоть бы Фортуна не отвернулась от тебя, Юки, иначе останусь не только голодным, но и побитым»              Собравшись с мыслями и взяв себя в руки, он сбавил темп, петляя между людьми, теряясь в толпе, при этом подбираясь к прилавку более аккуратно. Как жаль, что что ранее пристальный взгляд янтарных глаз на свежем прянике был замечен мужчиной, видимо подменяющим тётеньку-продавщицу, на которую рассчитывал Юкине, но, что ещё хуже, сам подросток явного провала не заподозрил, целеустремлённо двигаясь “к победе”.              Пристальный взгляд, переполненный злобы, пал только на блондина, а гора, отдалённо напоминающая тело, двинулась навстречу мальчику, с каждым шагом сотрясая землю и её обитателей, при чём, что-то явно подсказывало, что мелкий воришка скоро станет одним из них. Таких мальцов-безпризорников, падких на лёгкие угощения, здоровяк сразу отличал и до скрежета зубов ненавидел. Хочешь есть - купи, а нет денег - заработай - так он считал, вот только этот горе-математик не учёл, что дети не способны заработать себе на жизнь, и не их вина, что мир прогнил до основания, заставляя с младенчества испить из чаши бедности и попрошайничества, хоть, зачастую, в протянутую ладонь скорее плюнут, нежели кинут пятак, коего и на кусок хлеба не хватило бы. Что ж, все всегда заняты, никому нет дела до кого-либо, кроме себя. В наше время даже самые родные, в чьих жилах течёт одна кровь, не желают знаться и помогать друг другу, стоит ли от них ожидать помощи совершенно чужим людям? Нет! Полагаться можно только на себя, переживать только за себя и бороться только ради себя - три золотых правила, по которым Юки и живёт, хотя, скорее, выживает, и они же столь непонятны для узколобых и горделивых взрослых, но это уже их проблемы...              А тем временем действо подходило к кульминации: гора на гору, нужда выжить и чистая, неоправданная ненависть вот-вот столкнуться в сражении, исход которой очевидно предрешён. С самого начала глупо было надеяться на удачу, когда на тебя прёт тонна мышц, не собирающаяся долго церемониться. К сожалению, столь глобальную не только для желудка, но и для всего здоровья в целом ошибку Юки заметил не сразу, но когда осознание пришло, в игру вступили рефлексы, ведомые инстинктом самосохранения, и импровизация. Поняв, что жертва его заметила и засуетилась, продавец бросился в активное и весьма агрессивное наступление, вмиг пытаясь захватить в тиски огромными ручищами, слава Богу, успевшего выскользнуть паренька, что, изогнувшись точно пружина, буквально извернулся, тут же протягивая ручонки к столь желанному лакомству. Зоркий глаз заметил сахарную косточку за соседним прилавком и чисто машинально, отступая, прихватив и её, блондин навлёк на себя гнев не только дяденьки-пекаря, но и его коллеги, ещё одного пострадавшего от юрких ручонок воришки.              Теперь картина выглядела следующим образом: один что есть мочи убегающий пацан и два тела, что, содрагая землю и сбивая не успевших отступиться прохожих, гнались за Юкине, яростно крича вслед порядком подуставшему мальцу. Нет, сбавлять темп нельзя, но, видимо, истощённый голодом и холодом организм вот-вот перестанет играть за Юкине. Выскочив за пределы рынка, мальчик старался ускориться, так как из локации, полной препятствий для двух здоровых дяденек они перебрались на полностью открытое пространство, где всё решает скорость и ловкость. Из всех присутствующих, по всей видимости, упадок сил чувствовал только Юки. Те двое же, как бешеные, казалось, только набирали темп, вот-вот схватив парнишу за шиворот, а потом пиши пропало - сожрут и не подавятся.              Уже чувствуя наступающих на пяты преследователей, Юкине отчаянно бросился куда глаза глядят, в панике особо не разбирая дороги. Какой-то недостроенный район, полностью пустой и уже успевший зарости зеленью, чем-то походил на те традиционные пост апокалиптические городки. Отлично. Здания - значит преграды, а преграды - значит больше шансов оторваться от продавцов, так отчаянно боровшихся за свой товар. Кажется, он не стоял тех километров, что были у них за спинами, но, видимо, для мужчин это уже было дело принципа, ну а для блондина - борьба за жизнь. Скрывшись за угол, а затем шустро нырнув за ещё один, мальчик оторвался, не чувствуя за спиной злостных вздохов преследователей, но темп сбавлять не решался. Не только потому, что боялся скорой расправы от неожиданно настигнувших его мужланов, но и банально того, что, чуть помедлив, просто свалиться с ног, и тогда уж точно попадётся. Очень тяжело дыша и буквально не разбирая дороги пред собой, Юки упрямо двигался вперёд, смотря только себе под ноги. Поворот, ещё один и ещё. Куда он бежит, где находиться и, вообще, сколько времени наш атлет потратил на эти догонялки? Хорошие вопросы, которые пока, увы, остаються без ответа. Вместо этого, огибая очередное здание, подросток вбежал в какой-то из многочисленных и совершенно не отличающихся друг от друга двор. Тут-то он должен был выдохнуть с облегчением и спокойно осмотреться, в поисках дороги домой, но, видимо, сегодня Фортуна решила взять выходной. Стояло блондину пройти несколько шагов, осматривая всё вокруг, кроме того, что находиться впереди, как нутро мальчика скрутилось в узелок, заставляя воришку застопориться, наблюдая холодящую кровь картину: кучка людей, которую, Юкине, в силу собственной беспечности, не сразу заметил, не внушающая доверия от слова совсем. Там стояло человек восемь, все,как один, одеты в чёрное. Все, кроме двоих, были вооружены и разбросаны по периметру, что правда, не на большой площади, а лишь вокруг оставшихся двух безоружных. У тех, по всей видимости, было иное предназначение - всего доли секунды понадобилось, чтобы понять, что один из них, именно в тот момент, когда Юки появился, передавал небольшую чёрную сумку второму. Даже так все были жуткие, суровые на вид. Опасные. И все вылупились на подростка, что, затаив дыхание, молился очутиться где угодно, лишь бы не тут. Благо, ступор продлился не долго. Вновь подпитанные адреналином ноги бросились прочь, теперь убегая от дурных пуль, выпущенных, видимо, всё ещё находящимися в замешательстве бандитами. Да, именно так, Юкине сразу же прозвал новых преследователей “бандитами”, с которыми встречаться не хотелось ещё больше, чем с продавцами. Увидеть их было неожиданно, но на руку сыграло и то, что паренька они не ждали, и, как следствие, растерялись, выпустив парочку патронов куда не попадя. Ох, ну и за что ему сегодня так не везёт? Столько приключений на задницу за каких-то несколько часов. Что-что, но с пистолета в Юки ещё никогда не стреляли, и, если честно, подросток предпочёл бы не иметь такого опыта впредь.              Сердце бешено колотилось и теперь не только от огромного количества оставленных позади километров. Страшно было представить, какую беду он на себя навлёк...              “И какой чёрт понёс меня в тот недострой? А в тот двор? Ох, не к добру всё это, нужно как можно быстрее выбираться. Домой, домой, домой”              Какого было облегчение мальчишки, когда его нога вступила на родные, уже не кажущиеся такими мерзкими и ненавистными, дворы. Вот тут-то он правда будет в безопасности - осталось зайти за угол и взору представятся родные стены. Так думал блондин.              Мимолётную радость мальчишки прервало препятствие, что буквально восстало пред пареньком. С грохотом рухнув наземь, Юкине поднял глаза вверх и... чуть не закричал, ведь тут стояли те самые два горе-торгаша, что таки настигли беднягу и уже разминали кулаки, злосчасно улыбаясь.              “Нет, нет, нет, нет... Только не это. Бежать! Нужно бежать!” - Подскочив, Юки попытался броситься наутёк, но был грубо схвачен на шиворот и отброшен в ближайшую горстку кирпичей, что, не жалея, тут же растерзали ту “одежду”, в которой был воришка и, следственно, спину. Было больно. Жутко. Но тяготило сердце то, что торгаши только разогревались. Видимо не желая делать долгих вступлений или пытаться проводить профилактические беседы, “мужчины” преступили к расправе. Самый сильный, тот что пекарь, чуть ли не с разгону прыгнул на руку Юкине, заполняя пространство диким хрустом и истошным криком мальчика, а мучитель поменьше, который был грубо лишён одной единственной сахарной косточки, схватив одну из многочисленных арматур, раскиданных по округе, добротно прошёлся по рёбрам, животе и бёдрам Юки, оставляя за железкой брызги крови и отлетающие куски мяса. Полосить мальчика, казалось, зверю приносило удовольствие: твёрдая палка в руках, словно в масле, скользнув по полностью измазанной кровью плоти, отдавалась в ладошках звоном и вибрацией, а мышцы, напрягающиеся и расслабляющиеся в момент удара, приятно побаливали, словно от выполненной работы. Что хуже всего - уши выродка ласкали крики и болезненные стоны буквально распластавшегося и вбитого в землю ребёнка, что не мог отползти, откатиться или банально отбиться от душегуба. В то время как коллега проходил по всей длине ног и туловища арматурой, особо не разбирая, по чём лупит, пекарь обошёл безнадёжно пытавшегося прикрыться руками Юкине вокруг.              —Хватит с него. Будет уроком. — Присев подле еле дышавшего мальчика, мужлан схватил того за волосы и поднял полностью окровавленное и опухшее лицо так, чтоб тот мог его видеть. — В следующий раз я лично руки поотрываю. Начну с каждого пальчика, косточка за косточкой, фаланга за фалангой. Ты у меня забудешь, как правильно дышать, понял, засранец? — Скривив морду, пекарь плюнул в лицо мальчику, чуть подождав, что же тот сможет ответить.              Но не то, чтобы как-то среагировать, хотя бы полностью услышать, что ему говорят, Юкине уже не мог. Грубо откинув тело в ту же лужу крови, в которой он лежал мгновение назад, мужчины, не оборачиваясь, уходили, а блондину оставалось только хрипло хватать воздух, в надежде дожить до завтра.              Честно признаться, блондин мысленно прощался с жизнью, не имея возможности даже заплакать, но вера в то, что самую тёмную ночь может осветить один единственный фонарь не покидала беднягу, и этот самый лучик надежды блеснул, когда сквозь подступающую к сознанию муть мальчик услышал шорох, а запухшие глаза смогли разглядеть силует с опаской подступающей женщины. Подросток её узнал: это местная жительница, старуха, которой Юкине часто отдавал свою еду, чтобы та не умерла с голоду. Он таскал к её разваленному дому вёдра воды из ближайшего источника, что находился за три квартала от них, ведь в воде, что случалась в их родном районе, даже паразиты не выживали... И это далеко не всё, чем паренёк помог старухе. Помниться, когда-то зимой, Юки даже тащил её на спине, ведь женщина, подвернув ногу, не могла встать, барахтаясь в сугробе в одних тряпках. Руки и ноги начинали коченеть, губы синеть, а сознание понемногу ускользать. Не отнеси он её домой - замёрзла бы насмерть.              С искоркой, нет, огнищем надежды смотря на подступающуюся фигуру, мальчик из последних сил пытался протянуть к ней руку, шевеля дрожащими губами но не в состоянии издать и звука. Но вместо помощи калеке, карга разодрала те тряпки, что всё ещё прикрывали истерзанное тело Юки и из-за шиворота достала тот самый разломанный на три пряник и то, что осталось от косточки для щенка. Шустро спрятав всё это в карманы, она поковыляла прочь, даже не оглядываясь на кряхтящего Юки, что, за пеленой смуты и подступивших слёз не мог поверить во всё происходящее. Истошно стонав, всё, что смог вымолвить тот, перед потерей сознания, было:              —Пож...алу... —И тело, а вернее то, что ранее так называлось, обмякло, мрак накрыл подростка.