Хроники одного апотекария

Ксенос суетился вокруг Гарда, ощупывая неожиданно тонкими лапками броню. Деловито трогал крепления, изучал стыки, в конце концов, явно что-то решив, навис над неподвижным космодесантником, взявшись за нагрудник с двух сторон — и не замечая плавного движения. Нож вошел в слабое место на шее беззвучно, одним движением отделяя голову от тела. Рабочие особи не были созданы для сражений — массой, может, они и могли растоптать космодесантника, но вот так один на один им просто нечего было противопоставить даже ножу. Это не солдаты, с которыми в рукопашном бою тягаться было непросто. Отпихнув обмякший труп, Гард осторожно приподнялся, оглядываясь. Пол под ним слегка пружинил, но хоть не проваливался, и то спасибо. Гнездо. Сумеречные Рейдеры искали их по всей планете, находили и штурмовали одно за другим, но пробиться в них силой не удалось еще никому. Уничтожить — да, несколько гнезд сожгли или взорвали, а одно испепелили сами ксеносы — они готовы были даже на это, лишь бы не пустить врагов внутрь. Силой пробиться не удалось — а вот нечаянно угодить, оказавшись оглушенным на поле боя, вышло без особых проблем. Это тоже было известно давно: ксеносы утаскивали раненых астартес, безошибочно выбирая их среди трупов. Мертвечиной они брезговали, давая апотекариям собрать геносемя, но еще живые чем-то их привлекали. Конечно, все хотели знать, чем именно, но точно не знал никто, хотя предположений гуляло не меньше пяти. А теперь у Гарда появился шанс увидеть все своими глазами. И почему-то он подозревал, что зрелище ему не понравится. Его уложили у самой стены, сплетенной из ветвей местных деревьев и нитей, похожих на паутину, которые производили сами ксеносы. Прочностью она не уступала адамантиевой проволоке, зато легко горела, как по опыту знал Гард. Пол был создан по тому же принципу. Гард видел одно гнездо снаружи — сплетенный из паутины, ветвей и металлических прутьев и пластин шар, зависший метрах в десяти над землей. Сориентироваться бы теперь еще внутри. Рабочих он не слишком опасался, но если здесь есть солдаты... Словом, стоило быть очень, очень осторожным, если он хотел выбраться отсюда живым. Особенно учитывая, что из оружия у него остались только нож и меч — болтер, судя по всему, остался на поле боя, а меч и нож крепились надежнее и потому уцелели. И все-таки интересно, зачем его притащили сюда — живым? И его ли одного?.. Из плетеного зала, в котором Гарда оставили, было два выхода. Гард, подумав, свернул в левый: разницы он все равно не видел, а до этого проема было ближе. Следующий зал, правда, тоже оказался пустым. А вот третий... Первыми, кого заметил Гард, стали несколько местных млекопитающих, растянувшихся на полу. Довольно крупные копытные, одомашненную версию которых местное население запрягало в плуги, лежали, и их конечности были причудливо оплетены ветвями и паутиной. Как будто они были частью гнезда. И бока у них были раздуты, словно кто-то залил в брюшную полость воду, пока та не превратилась в почти готовый лопнуть шар. Только у одного, лежащего в дальней части зала, бок был разорван изнутри, и в ране что-то посвистывало и булькало каждые несколько секунд: животное было до сих пор живо. Гард шагнул ближе, невольно заинтересовавшись. И наткнулся взглядом на полулежащего у стены астартес. Он был вплетен в стену и пол гнезда точно так же, как эти животные, только у него при этом конечности уцелели не полностью — фактически осталась только правая нога. Левой не было по колено, обеих рук — по локоть. Рана на груди, отсюда едва заметная, была неожиданно умело заштопана. И у этого астартес точно так же, как у зверей, был раздут живот. Кожа на нем натянулась так, что, казалось, готова была вот-вот лопнуть, и на секунду Гарду показалось, что под кожей проступили очертания треугольной головы. — Твою мать, — выдохнул он еле слышно. Оглянулся — и заметил еще нескольких. Их всех принесли в разное время: у кого-то живот был не так уж и заметен, у кого-то раздулся точно так же, как у первого. У одного живот был разорван, обнажив внутренности. Вернее, то, что от них осталось. Гард осторожно шагнул ближе к нему, рассматривая рану вблизи, и с трудом удержался от ругани. Потому что внутри скользили личинки. Несколько облепили мышцы, обгрызая края раны, двое или трое зарылись в печень, из которой уже торчала пара ребристых хвостов, шевелился кишечник — личинки ползали между его петель, прогрызали дыры и заползали внутрь, заставляя двигаться. Впрочем, даже это не было худшим. Худшим оказался момент, когда Гард столкнулся с ним взглядом. Потому что астартес был до сих пор в сознании. — Добей, — едва слышно пробулькал он. — До... бей. Как он был еще жив, вот в чем был вопрос. Гард ненавидел добивать раненых. Да, иногда это было милосердием, но всякий раз закрадывалась мысль: что, если его еще можно было спасти? Что, если ты просто не дотянул? Ведь не умер же он до сих пор почему-то, и что, если... Взгляд брата метнулся куда-то за плечо Гарда, и Гард почти рефлекторно выхватил меч, оборачиваясь — и успевая все-таки заблокировать удар острой клешни, сразу за ним — второй. Инсектоид разъяренно завизжал. Завизжала. Потому что, судя по всему, это была матка. Она была раза в три крупнее солдат, с которыми сталкивались Сумеречные Рейдеры. Длинное округлое брюхо на конце загибалось снизу, и последний сегмент тела переходил в яйцеклад, сейчас прижатый к хитиновым пластинам. Клешни у неё тоже были крупнее, чем у солдат, и их было четыре. Громоздкое тело надежно удерживали на весу еще восемь лап, ловко переступающих между распластанными телами. Это было преимуществом: матка явно боялась истребить собственное потомство и потому осторожничала. Гард без колебаний этим воспользовался, метнувшись в другую сторону. С кем другим он бы бросился под брюхо твари, туда, где не достанут клешни, но у матки под брюхом угрожающе поблескивал яйцеклад, длинный, с острым даже на вид концом. Гард совершенно не хотел проверять, пробьет ли оно керамит и сколько ей понадобится, чтобы и его превратить в фабрику по выхаживанию личинок. Матка щелкнула клешней на пробу. Гард увернулся, чуть не споткнувшись на неровном полу, наугад отмахнулся мечом — судя по визгу, даже попал, но вряд ли сильно навредил. Хреново-то как. И что с ней делать? Гард торопливо искал у матки уязвимые места. Конечности, брюхо — если бы не яйцеклад, шея — поди еще доберись, сочленение между грудью и брюшком — то же, что и с шеей... а что самое хреновое, болтера при Гарде не было! Матка рассерженно скрипела, но лапами переступала аккуратно, тщательно избегая разложенных по полу тел. Она берегла свое потомство, и поэтому вторженец был все еще жив. Гард выдохнул и перехватил нож поудобнее. И ударил, сверху вниз, вскрывая оказавшемуся рядом зверю глотку. Тот задергался, но ветви и паутина держали слишком прочно. Матка завизжала, вскидывая все четыре клешни, но Гард оказался быстрее. Если она так стремилась поддерживать пленников живьем, значит, личинкам это было нужно. И если она так берегла своих личинок, вывести её из себя, в общем-то, было проще простого. Убить тех, в ком жило её потомство. Это и в самом деле сработало. Не понадобилось даже убивать всех: достаточно оказалось десятка мертвых животных, чтобы матка потеряла всякую осторожность, с визгом, переходящим в истошный вой, пытаясь добраться до убийцы. Клешни щелкали совсем рядом, но пока что Гарду удавалось уклоняться: разъяренная матка, к счастью, оказалась не слишком меткой. Гарду удалось подрубить ей пару лап с одной стороны, и это замедлило её еще сильнее. А потом, улучив момент, он увернулся от удара, от следующего — и всадил меч в заранее присмотренное сочленение между грудью и брюшком, тонкое и уязвимое, и отскочил, удобнее перехватив нож. Потому что, если ей не хватит… Ей хватило. Хромающая матка завертелась, защелкала клешнями, пытаясь вырвать помеху — но её движения становились все тяжелее, и избавиться от меча у неё не получалось. Бросив это, она двинулась к Гарду, шатаясь — и, не дойдя нескольких шагов, опрокинулась на бок, суча лапами. Медленнее. Медленнее. Затихла. Гард выждал еще минуту на всякой случай, шагнул ближе, предусмотрительно держась подальше от клешней. Какая же здоровая тварь. И первая матка, которую удалось увидеть на этой планете. Нужно обязательно притащить её в лаборатории — исследование лишним не будет, и, может быть, удастся… Додумать Гард не успел. Он все-таки подошел слишком близко. Последним рывком агонизирующая тварь вскинулась, взметнула в воздух брюхо, расправляя последний сегмент, Гард отшатнулся — но скорости ему все-таки не хватило. Удар не убил его сразу, как явно желала умирающая матка. Яйцеклад только располосовал керамит, как бумагу, вскрыл тело под ним, разрезав мышцы и кости, вышел между ключиц, чудом не задев шею и подбородок — и потом матка замерла уже окончательно. Окровавленный яйцеклад слегка подрагивал, уже не опасный. Гарда этот удар опрокинул на спину, выбив воздух из легких. Боль была оглушительной. Почти невыносимой. Даже боевой коктейль, моментально выброшенный броней в кровь, не смог её унять. Зато он придал достаточно сил, чтобы Гард сумел сообразить, что делать. Заштопать себя как полагается прямо сейчас он бы не смог, но стянуть рану на время, чтобы добраться до своих — почему бы и нет. Астартес живучи, а Сумеречные Рейдеры выносливее любого из легионов. А значит, он выживет и дойдет до своих. Или хотя бы сможет с ними связаться. Еще бы самому в это верить. Особенно учитывая, как тщательно инсектоиды охраняли собственные гнезда. «Если я выберусь отсюда, — мрачно подумал Гард, — я буду очень, очень этому удивлен». И медленно начал подниматься.