В зеркальном лабиринте твоей памяти

      В мире волшебства наступила сладкая хрустальная осень, растекающаяся за окнами колледжа пушистым разноцветным ковром. Листья величественных деревьев покрываются золотом, одеваясь в дорогие сверкающие одежды. Тяжелые кроны раскачиваются под натиском ветра, грозовые тучи, нагоняемые на беспечную светлую синеву неба угрожающе нависают над огромным зданием, после чего, так и не разрыдавшись ледяными слезами, отправляются дальше в путешествие по колдовскому миру.       Аленка тяжело вздыхает, сдувая со лба рыжий локон, выпутавшийся из хвоста, который она сделала на скорую руку на входе в библиотеку, с пола до потолка заполненную неприступным лабиринтом стеллажей с книгами, отбрасывающих тяжелые тени, длинными щупальцами тянущиеся к старым затертым кроссовкам из мира обычных людей, которые Алена взяла с собой в первую очередь, запихнув на дно проверяемого по несколько раз девочками и бабушкой чемодана, чтобы, не дай боженька, королевская дочка с найденными родителями не показалась окружающим в плохом свете. Конечно, они и не думали всерьез, что она не сможет найти способ выделиться, но старались хоть как-то это предотвратить.       Зря.       Вкус розовой клубничной жвачки, которую она шариком катала по языку, смешивается со слюной, и Аленка сглатывает, обреченно вздыхая. Заполненные пыльными книгами, старостью и дряхлостью полки не вызывают никакого доверия, разноцветные корешки, виднеющиеся под потолком, напрасно стараются пробудить хотя бы капельку слабого интереса, да и настроение юной волшебницы падает ниже некуда с первого мгновения, проведенного в дверях огромной залы. Правда, жар, похожий на тот, что раскрашивает кожу в алый во время увлечения чем-то, все равно приливает к щекам, и Аленка, скосив глаза, прискорбно подмечает плотно затворенные длинные окна, не пропускающие и капельки холодного уличного воздуха внутрь.       Ей постоянно жарко. Даже сейчас, делая шаг навстречу мучениям, точнее, знаниям, она ощущает, как огонь бежит по венам и затесывается в каждое сухожилие. Она вся пышет жизнью, любовью и искренностью, пульсирующий комок нервов и адреналина. Она — единственное, что напоминает о солнце в этом склепе, проглатывающем жадно каждое движение, слово и лишнее действие. Никакого шума, мертвая тишина, давящая на барабанные перепонки похуже криков на стадионе во время напряженной игры. Аленка нутром чувствует каждый сантиметр молчаливой библиотеки, не вызывающей доверия и желания провести в этом «уютном» местечке побольше времени, прикусывает щеку и вновь вздыхает. В этот раз намного обреченнее, чем в прошлый. Не будь у нее нужды находиться здесь, то засверкали бы пятки и скрылась она прочь, постаравшись на бегу стряхнуть налипшую на все тело паутину старости. Фантомное ощущение тяжести и липкости пробегается мурашками по коже, Аленка морщится и на автомате передергивает плечами, коря свою излишнюю болтливость на уроке.       В высокой зале, чей потолок скрывается во тьме, растекается сладким вареньем вязкий воздух. Здесь настолько душно и пыльно, что аж чихать хочется, стараясь разрушить невидимую стену могильной тишины. Даже редкие ученики, абитуриенты, преподаватели и лаборанты передвигаются тихо и сонно, как выползшие из укрытий мухи, заляпанные медом.       Этот мед весь волшебный мир окатил, затесался между глазами и проник в мозг дымкой дремоты, повышенной усталостью и любовью к кофе. Осыпал сверкающими искрами, пудрой застыл на коже и хрипотцой затесался в горло.       Аленка подавляет зевок, притягивая ладонь ко рту, после чего направляется в глубину лабиринта, скучающе вчитываясь в таблички с подразделами книг. Ей хочется найти что-то интересное, что-то необычное и совершенно беллетристическое, чтобы, зная саму себя, не сравнять колледж с землей одним только экспериментом ради науки, хороших оценок и доброго здоровья профессора Кривозуба. Ему-то оно уж точно понадобится с хроническим бронхитом, простудой и мигренью, которые преподаватель уже который год пытается всякими зельицами, да таблеточками вылечить, но не выходит ничего. Аленка уверена — все от непослушных учеников, повышенной озлобленности и не сцеживаемого столетиями яда. Вот скрывает свою змеиную натуру учитель, скрывает долго и тщательно, да безуспешно. За версту от него нечистым духом тянет, что уж говорить об отравлении организма и опасности для жизни!       Болезненно яркая рыжина волос скрывается в клубах пыльных теней, Аленка три раза заворачивает направо и проходит прямо еще пару стеллажей прежде чем приближается к спрятавшемуся у стены с вываленными на составленные перед ним в ряд столы не убранными книгами. Она морщит нос и несколько раз закашливается, пока роется в стопке, расфасовывая покоцанные старые книжонки на «неинтересно», «совсем плохо», «скука смертная» и «пойдет». С каждым разом, когда Аленка перемещает тяжесть по столам, слышится протяжный хрип, на который она профессионально не обращает внимания, уже успев подметить, что несколько ножек подкосились, а одна вообще сбита и валяется в стороне, ожидая, пока присматривающие за библиотекой домовики доберутся до скучного и первого в списке на уничтожение раздела с проклятиями, заклятиями и заговорами, подходящими под название «пережитков прошлого», совершенно не оправдавшихся на практике, приберут тут все, отправят литературу на переработку, а мебель в утиль.       Острые углы нескольких тяжелых корешков несколько раз поцарапали ладони, и Аленка, ойкнув и прищурившись, с еще большим вниманием зарылась в гору. Любопытный вздернутый нос изучал на запах, цвет и мягкость каждый фолиант, а шестеренки в мозгу медленно крутились. То не подходит, это невыносимо скучно, русалок в колледже вызывать запрещено, а поиски иголки Кощея в принципе приведут не к самым лучшим последствиям — серьезному разговору с Его Темнейшеством, что закончиться хорошо не может в целом, а по частям… по частям и раздельно в полиэтиленовых пакетах вынесут Аленку.       Она вздергивает голову, хвост подпрыгивает и ударяет по щеке, золотистые лучи солнца скользят по пушащимся прядям и переползают на острые плечи. Аленка перестает на пару мгновений жевать жвачку, сглатывая слабый клубничный привкус и заталкивая шарик за зубы к щеке, несколько раз подвигав челюстями. Неприятный выцветший комок слюны стекает по горлу, пока она вчитывается в запыленное название ритуала в старой книге. Несколько страниц из начала и середины выдраны, часть последних заклинаний залита чернилами, но, то ли по мановению волшебной палочки судьбы, то ли потому, что Аленка такая везучая, заинтересовавшее проклятие не тронуто ни временем, ни катастрофой в виде неуклюжих учеников.       Перелистывая несколько страниц вперед и со слабой улыбкой, появившейся на губах, отмечая легкость исследования, Аленка захлопывает фолиант, резко дергая голову и чихая себе в плечо из-за поднявшейся пыли, полезшей в нос, раздражая рецепторы, после чего на пятках поворачивается к выходу из закоулка.       Сердце ухает, уходя в пятки. Табличка переменилась, наступивший полдень ознаменовал тихое переставление стеллажей. Каждые двенадцать часов они менялись местами, исчезали, либо оставались на местах (что, к сожалению, было ужасной редкостью), причем настолько бесшумно, что даже самые внимательные студенты, отвлекшиеся на пару мгновений, не замечали призрачного движения краем глаза.       Зачем на библиотеку был наложен подобный заговор, Аленка, честно говоря, не понимала, хотя Маша и объясняла, что ради защиты и сохранения знаний в книгах, целости, сохранности и чего-то там еще. Пораженная подобным волшебством и мельтешащими буквально две секунды перед глазами величественными и не сдвигаемыми на вид стеллажами, только поступившая волшебница разглядывала с открытым ртом образовавшиеся проходы. Сейчас же, спустя пару месяцев учебы, она почти смирилась с подобным. Точнее, должна была бы, если навещала библиотеку чаще, чем во время наказаний. А впрочем, зачем дополнительные разы шататься по пыльным коридорчикам под угрозой падения тяжеленькой, плохо поставленной, книжки на голову, если можно преспокойно поспрашивать соседок по комнате и построить им глазки ради помощи в поисках информации?       Фыркнув и сдув вновь выбившийся локон (а говорила Варя не стричь челку, пряди хоть до подбородка и доставали, но в прическу собираться не всегда планировали), Аленка прижала найденную ценную рукопись к груди и потопала к развилке, хмурясь и стараясь осознать, где здесь выход. В прошлый раз, когда произошла подобная перемена во вражеском пространстве, то есть библиотеке, рядом была Маша, ориентирующаяся тут не хуже местной жительницы. Задача же самостоятельно выбраться из-за гор стеллажей представлялась с каждым шагом все более сложной.       Это тебе не Морока побеждать и с птицей Сирин бороться!       Минув несколько поворотов и группку шушукающихся учеников младше на несколько лет, Алена, поджав губы, замерла. От нее во все четыре стороны шли проходы, из-за полумрака библиотеки увидеть, куда они сворачивали дальше, не получалось, сколько бы она не щурилась. Слабый свет, мерцающий над головой и позволяющий преспокойно видеть окружающее пространство в радиусе нескольких метров был таким же волшебным, как и все остальное в колледже, послушно следовал за своим обладателем, появившись мерцающим огоньком над головой на входе и не пересекаясь с невидимым для окружающих светом других студентов.       Маши с ее гаджетами, отовсюду находящими выход, не было, Варя с возможностью перемещаться в пространстве отсутствовала, а сама Аленка, поведя челюстью и прикусив зубами внутреннюю сторону щеки, с помощью считалочки старалась понять, в какую сторону направляться. И ведь подумала, когда зашла, что надо бы названия на вывесках запомнить, так нет же, не вышло!       Сдув надоедливый локон и прочертя слабую линию по твердой обложке книги, кончиком пальца повторив узоры на фамилии автора, часть из которых была стерта временем, а другая канула в лету, Аленка остановила ноготь на остром уголке, которым расцарапала недавно ладонь. Перехватила книгу поудобнее, потянувшись к заднему карману синих джинс с потёртостями на коленях, достала мобильный телефон в ярком чехле с кучей стикеров на спинке.       — Варечка? — скакнувший невольно на несколько тонов выше голос раздался в утихшей сонной библиотеке. Несколько лаборантов, вывернувших из какого-то ответвления впереди и появившихся с усталыми выражениями на лицах, вздрогнули, взмахнули обмазанными медом крылышками и скрылись в душной полутьме. — Варечка, тут такое дело…       Не успела Аленка договорить, как фиолетовое свечение мелькнуло перед ней, и девушка с длинной черной косой, переброшенной на левое плечо, появилась со сложенными руками, раскрасневшимися после тренировки щеками и потным лбом. Она вытерла с тяжелым вздохом его рукавом спортивной кофты, приподняла бровь, ожидая объяснений, и качнула забавно головой, когда Аленка расплылась в широкой благодарной улыбке.       — Варечка! — подскочив ближе и повиснув на локте волшебницы, заискивающе заглядывая в глаза, воскликнула она. — Ты даже не представляешь, что произошло!       — Ты потерялась? — сухим тоном поинтересовалась в ответ та, щелкнув пальцами. Прежде чем пустота на мгновение поглотила их, а яркий свет общей комнаты ударил больно по привыкшим к полутьме глазам, Аленка заметила слабую, появившуюся непроизвольно на чужих губах, улыбку.       — Заплутала, — кивнула в ответ она, пошатнувшись и грохнувшись на первую попавшуюся кровать. Положив книгу рядом, причем настолько сильно ударив ей по одеялу, что поднялся столб пыли, от которого она чихнула, с удовольствием пронаблюдала, как Варя взмахнула ладонью и, не успевший рассеяться по спальне комок, испарился. Аленке нравилось смотреть на волшебство, кто бы его не использовал: теплое ощущение, растекающееся по венам от одного только ощущения колдовства и иголка, колющая сердце желанием читать заклинания и творить магию, составляли большую часть ее натуры, влюбленной в магический мир. — Стеллажи местами поменялись, а я и не заметила.       — Мы же тебе объясняли, что лучше не находиться в библиотеке в полдень, — закатив глаза, смягчившимся голосом отозвалась Варя. — Что ты вообще там делала?       Многозначительно указав на книгу, Аленка носком уперлась в пятку одного из кед, стягивая его с ноги и расслабленно водя ступней. Взором, помутневшим от подступившего из приоткрытого окна к мозгу кислорода, осмотрела комнату, не заметив Снежки и Маши, помахала рукой распахнувшему один глаз кактусу, разбуженному появившимися из ниоткуда подружками. Тот в ответ пробормотал что-то на суржике и снова зажмурился, продолжая мирно посапывать.       Варя стянула с плеч спортивную курточку и бросила на стул, вытянула руки в воздух, потягиваясь. Послышался приглушенный хруст вставших на место позвонков, девушка, развернувшись на пятках и направившись в сторону ванной комнаты, перекинула длинную пушистую косу за спину. Волосы у нее были очень красивые, вьющиеся, здоровые. Аленины бывшие одноклассницы от зависти в обморок бы грохнулись. Они всем классом столько масел и шампуней всяких перепробовали, что сосчитать трудно, а качество волос ни у кого сильно не улучшилось, а тут вот — идеал.       Вытянув освобожденные от обуви ноги и языком поддев жвачку, прилипшую к щеке, Аленка вытащила ее и бросила в мусорку, после чего потянулась за новой. Выудила из забитого всяким хламом кармана помятую упаковку и выдавила розовый шарик на ладонь, после чего запихнула в рот и оперативно заработала челюстями.       — Я тему для доклада Кривозубу искала, — громко проговорила она, перебивая шум журчащей воды. — Вечером эксперимент проведем, — продолжая болтать ногами и услышав, как резко выключился кран, Аленка зажмурилась, ожидая чего угодно.       Встревоженная не на шутку поступившим предложением, Варя высунулась из-за двери и подняла в вопросе уже две брови. Все ее лицо было мокрым, несколько выбившихся из косы прядей прилипли ко лбу, а лавандовые глаза блестели нешуточной угрозой, если Алена вдруг не сможет обосновать свои идеи и достойно преподнести.       — Там ничего страшного не будет, клянусь! — вздернув в воздух руки, с нервным смешком отозвалась она. Полотенце, зажатое в одной из ладоней Вари, предупреждающе ударилось о другую. — И плохого тоже, — уже более неуверенно продолжила Аленка. — Это ритуал, связанный с прошлой жизнью, поиском реинкарнаций и всяким таким бредом, — пожала она плечами. — Там не будет ничего опасного. Тем более, я нашла эту книжку как ту, что скоро сдадут в утиль из-за не оправдавших надежды записей.       — Какими умными словечками заговорила, — качнув головой и утопив лицо в черном ворсе полотенца, хмыкнула Варя. — Ты же понимаешь, что такой доклад Кривозубу не понравится?       — Еще как понравится! — с умным видом тут же произнесла Аленка, слетев с постели и крутанувшись на пятках. Клубничный привкус приятно сластил язык. — Я все красиво сделаю, правильно, вот он и не придерется. Сам же сказал, что тему любую выбрать можно. Вот я и выбрала.       Варя в ответ не сдержала улыбки и вновь скрылась в ванной. Аленка перестала жевать на секунду, вспоминая, что для ритуала нужно. Свечки, девочки, ночь, зеркала, для каждой свое, и безошибочное прочтение заклинания. Мысленно прикинув, где все это можно найти, она бросилась выполнять.       За окном растекалась медовая осень, холодный октябрьский ветер, заставлявший проживающих в колледже кутаться в теплые шерстяные шарфы и одеваться потеплее, свирепствовал, сбивал разноцветные хрустящие листья, устилая ими дорожки, нагоняя серые тучи, после чего, подразнившись готовившимся начаться дождем, уносил их дальше. Природа в этой медовой осени купалась, Аленка жадно втягивала прохладный воздух и носилась через улицу от одного крыла к другому, общалась со студентами и одним глазком подглядывала, как группки выпускников на потеху младшим колдовали на улице.       Листья порхали по дорожкам, выстраиваясь в па вальсовых композиций и под раздающуюся в воздухе мелодию вырисовывая забавные спирали, студенты смеялись, всматриваясь в заинтересованные огоньки в глазах столпившейся вокруг детворы, а проходящая мимо лаборантка, на пару мгновений остановившаяся и уставшими глазами с синяками на бледной коже изучившая происходящее, чтобы не было никакой опасности, подарила слабую улыбку увиденному и отправилась дальше.       Весь колледж, окутанный медовым одеянием, накинутым осенью, жил своей жизнью, напитывал общительную Аленку новыми знакомствами, беспечной болтовней и магией. Она жадно сжирала каждый миг, проведенный в этом месте, в глубине души безумно боясь проснуться и оказаться дома. Она бы уже никогда не смогла без этого мира, без найденных родителей, без огненного ощущения, бегущего по венам вместе со спрятанным в ней с рождения колдовством.       К вечеру вечно счастливая, вечно улыбающаяся Аленка, раскидавшая на сложенных друг на друга одеялах на полу подушки, споткнувшись несколько раз о Дракошу Вари, получила по лбу вылезшей откуда-то лианой от Маши, только вернувшейся с кружка умников и заумников, обсуждавших на камнях, рассыпанных на огромной территории колледжа, то ли захват мира, то ли темы предстоящих лекций, вырвала беллетристическую книжку с ритуалом из третьих по счету рук — девочки никак не унимались и не хотели верить ей на слово, что там все безопасно! — после чего, упав на образовавшееся уютное местечко для проведения исследования, достав бумаги для записи происходящего и свечи, желая их поджечь, была нагло подвинута плюхнувшейся рядом Снежкой с зажигалкой в руках.       Милый, сладкий, ласковый голос, негой струившийся с языка Снегурочки и размягчавший не только мозг со всеми внутренностями, но и понимание окружающей среды, с нежностью оглаживающий кожу и создающий ощущение теплоты в душе, предупредил о том, что поджигать фетильки Аленочка не будет.       Глупо покивав и самостоятельно позволив ей распоряжаться дальнейшим, Алена перевязала хвост, правда, не вытянув волосы и оставив их болтаться своеобразным рыжим бубликом, щекочущим кожу шеи и заставляющим непроизвольно болтать головой из стороны в сторону, чтобы насладиться ощущением качающихся прядей. Странное пристрастие, встреченное приподнятой вопросительно и несколько обреченно бровью Вари, никак не смущало обладательницу огненного цвета пушистой и электризующейся копны, полностью отличавшей не только ее характер, но и пламенную магию, струящуюся по венам.       На щеках Аленки пылал румянец, она дышала сквозь приоткрытые, налившиеся кровью, губы, разглядывая севших в круг девочек. Маша с задумчивой морщинкой, пролегшей между темных бровей, перечитывала, что нужно сделать, к каким последствиям это приведет и чего стоит избегать ради спокойного сна и будущего; Варя заглядывала ей через плечо, положив подбородок на зеленое платье, одно из немногих, что по-настоящему нравилось Маше, и в котором она нравилась сама себе настолько, что не скрывала довольной улыбки отражению в зеркале в полный рост. Не выдержав в какой-то момент легкой щекотки, Варя ладонью отодвинула ее каштановые волосы, пока тень, отбрасываемая свечами — единственным освещением в комнате — неуклюже ползла рябящими волнами по острой линии выделяющихся челюстей. Снежка, устроившаяся слева от Аленки и сжавшая ее ладонь в своей, всегда холодной и бесконечно мягкой, игралась с огоньком в зажигалке, то включая, то выключая его, закрывая с хлопком крышечку и приподнимая подушечкой большого пальца.       — Читай свое заклинание, — с обреченным вздохом, не выдерживая по-собачьи преданного взгляда Алены, произносит Варя, вытаскивая у Маши книгу и передавая ей, после чего тянется к свечам и берет две. — Только давай без своих огненных приколов.       Аленка кивает, как заводной болванчик, заслуживая слабые улыбки, и принимается зачитывать формулу. Магический язык, ужасно сложный, как оказалось, сейчас на удивление струится с алого росчерка рта без запиночки и с правильными ударениями, слова не путаются, мешаясь в непонятную вязкую кашу, а четким произношением раздаются в комнате. Затихшие животные и кактус с немым интересом выглядывают из укромных мест, скрытые мягкой полутьмой.       Не самая большая из возможных (Маша говорила, формулы бывают на несколько листов, после которых можно будет только на мгновение дыхание взять!) страница с текстом заклинания заканчивается, и Аленка выдыхает, с интересом уставляясь на оранжевые огоньки, пылающие на тонких белых ножках свеч. Воск медленно и тягуче струится обжигающими капельками по ладоням, слабо шатаясь на неощутимом людям сквозняке, колышутся оранжевые языки пламени.       Около минуты не происходило ничего. Девочки сидели в напряженном молчании, обострившем нервы и принявшимся прыгать по их струнам, растягивая и насмехаясь над болью от обжигающего кожу воска и замерших отражений в маленьких круглых зеркалах, расставленных напротив каждой волшебницы. Побледневшая еще сильнее Снежка, превратившаяся в белоснежную неподвижную скульптуру с плотно сжатыми бледными губами, не шевелилась. Сидящей напротив нее Маше даже показалось, что она и вовсе не дышала в отличии от Аленки, в любопытстве распахнувшей рот, часто моргавшей и вглядывающейся в свою свечу, боясь пропустить хоть что-нибудь.       Но вся комната молчала. С улицы доносились приглушенные голоса одного из курсов, направлявшихся на урок Астрономии, завывал ветер, носясь спешно, быстро и дико вокруг башен, в которых жили студенты, цепляясь прозрачными лапами за окна, ударяясь о стекла в рьяном желании попасть внутрь.       Но не происходило ничего. Совсем. Фыркнувшая Варя даже вытащила из-под себя затекшую ногу, прервав священный момент ожидания, не сильно веря в действие ритуала, притащенного Аленкой. Для нее существование прошлой жизни в принципе подвергалось сомнению, так что с самого начала, она была уверена, все это исследование для Кривозуба было обречено на провал, отсутствие зачета и дополнительно эссе. Она бы посмотрела, как Алена будет закапываться в книги и пытаться на два листа расписать причины, по которым подобного рода магия считается выдумкой. Тем более, даже в библиотеке эта книжонка валялась в куче тех, что скоро отправятся на переработку, так что волноваться было не о чем.       Нечаянно задев ступней Машу, Варя извинилась и опустила голову. Равнодушный взгляд упал на ее отражение в небольшом зеркальце, круглом и старом, с резной гравировкой, обрамляющей вокруг и поблескивающей заманчиво и красиво в свете свечей. Склонив голову еще немного к плечу, Варя улыбнулась себе и подмигнула.       И ей вдруг на секунду показалось, что глаза сверкнули темно-голубым оттенком. Следующее мгновение — огромная трещина разрезает стекло с громким лязгом, заставляя девочек вздрогнуть, а лицо Вари вытянуться от непонимания и вспыхнувшего в груди волнения. И вдруг, словно решив добить ее самоуверенность, яркий огонь, точно такой же, как окрасивший ее радужки цвет, вспыхивает на фетильке свечи, поглощая собой небольшой оранжевый и норовя поползти по руке. Варя вскрикивает, остальные свечи потухают, комната погружается во тьму, ярко выделяющую испуганную волшебницу, будто окоченевшую. Не в силах шелохнуться, она смотрит, как поднимается почти к потолку пламя, опускаясь бурным потоком обратно и чудом не задевая ничего.       Аленку передергивает, Снежка бросается вперед, готовясь вытянуть руку со льдинками и потушить вышедший из-под контроля огонь, но взметнувшийся столбом в воздух причудливым и красивым цветом он сам потухает, не успев спалить комнату. Он не исчезает в воздухе, оставляя после себя противную на запах дымку, а тонкими нитями перетекает в ладонь Вари. Та тут же отшвыривает прочь превращающуюся в черный пепел свечу и принимается стряхивать мерцающие под кожей синие канальчики. Чем дальше ползет непонятная магия, тем сильнее паникуют девушки.       Маша включает свои очки, но система выдает ошибку, не показывая происхождения колдовства и его опасности, Аленка подпрыгивает на месте, после чего падает обратно, принимаясь судорожно искать пометки о происходящем в книге. Страницы, посвященные заклинанию, предательски молчат, ничего не говоря о происходящем и даже не упоминая последствий. Нервно дергая их туда-сюда она, кажется, вырывает пару уголков, но…       …но ничего больше не происходит. Дойдя до выделяющихся костяшек с двух сторон от кисти, синие огоньки, безболезненно проникшие под кожу, исчезают. Мышонок, каким-то образом дотянувшийся до выключателя, щелкает бледный желтый свет, режущий по глазам.       Погрузившиеся в молчание волшебницы еще несколько секунд сидят, не шевелясь и разглядывая бледную кожу Вари.       — Ты как себя чувствуешь? — дрожащим волнующимся шепотом спрашивает Аленка, поднимая расширившиеся глаза на волшебницу. Ту передергивает и будто вырывает из глубоких мыслей, она роняет беспомощно руки на колени и щурит глаза, сверля тысячу и одну дыру в рыжеволосой дурной башке. Ее обладательница паникующе передергивает воробьиными плечами, стараясь не думать о том, что она только что могла подвергнуть жизнь девочек опасности, уговорив их использовать безобидное на вид, но отправленное по каким-то причинам в утиль заклинание.       — Нормально, — тихо произносит Варя, растягивая гласные и перекатывая это слово на языке. Нор-маль-но. Ее только что прожгло синее пламя непонятного происхождения. Нор-маль-но. Она могла заразиться какой-нибудь магической инфекцией или поразить что-то из органов. Нор-маль-но. Она не ощущает ничего.       — Девочки, — робким нежным голосом встревает Снежка, все еще держащая ладонь на весу и готовая заморозить руки Вари, если пламя появится вновь, чтобы не дать ему распространиться дальше по организму. — Это так заклинание сработало?       — Как так?! — взрывается Варя, поднимаясь на ноги. Она с силой дергает ткань кофты, закатывая рукава и разглядывая не подающую и признака инородной магии кожи, вглядывается внимательно, жадно, пронизывающе. Страх клокочущими щупальцами сковывает горло, и она начинает лихорадочно трястись, стараясь уловить хоть что-то, говорящее о проблеме. Какой угодно огонек, чтобы осознать произошедшее и понять, а не испортила ли она только что себе безоблачное будущее. — Как так? — повторяет дрогнувшим голосом.       Маша поднимается следом, закусив побледневшую губу и недоверчиво щелкая очки.       — Что-то мне подсказывает, что Снежка права. Скорей всего, ты есть чья-то реинкарнация, вот огонь и появился. Но я думаю, что лучше всего будет посетить Больничное Крыло. И дойти до него пешком, — выделяя последнее слово четко произносит она. Ни тон, ни выражение напряженного лица не подразумевают сопротивление. — Использовать магию сейчас будет не самым лучшим решением, вдруг мы сделаем только хуже.       Аленка громко сглатывает, заламывая руки и заводя их за спину. Хочется рассыпаться в извинениях, бухнуться на колени и попросить девочек сказать, что они не сердятся и все хорошо. Она чувствует бьющееся в ушах с кровью волнение, напрочь забывая о приготовленных листах бумаги для записи последствий произнесения заклинания и результате исследования. Ступая осторожно вслед за вышедшими подругами, придерживающими Варю под обе руки, и прикрывая за собой дверь комнаты, она исподлобья разглядывает их спины.       — А тебе, Аленка, придется объясняться, — обернувшись, произносит Маша. Чуть помедлив, протягивает к ней руку и сжимает ладонь девушки в поддерживающем жесте.       Аленка прикрывает на секунду глаза. Она готова объясниться каждому человеку магического мира, да и не только, чтобы быть уверенной в том, что плохих последствий не будет. Что из-за нее девочки не пострадают. Она ведь так до безумия сильно боится сделать им больно.