Твое проклятие

Сгущался шторм. Карина, стоя за штурвалом, растерянно глядела вверх. — Почти не видно! Звезды меркнут. — Остров надо найти, мисс Смит! Иначе нам конец, как британцам! — Я пытаюсь! — выкрикнула девушка, пытаясь уловить последние лучики звездного света. — Но мы еще не на месте, — проговорила она под нос. Черная Жемчужина шла навстречу буре. Обратно пути нет. Немая Мария дышала в спину, а мертвецы, как полчище шакалов, выли и кричали в ожидании команды взять Жемчужину на абордаж. На какое-то мгновение все стихло: и шум волн, и гул ветра в парусах, и крики за кормой. Тихий треск досок на палубе, казалось, баюкал команду перед чем-то ужасным. Карина, небрежно листая дневник отца, старалась удержать штурвал. Ужас овладел бедной девушкой, но несмотря на это она отчаянно предпринимала попытки вывести корабль к таинственному острову. Тучи закрыли небосвод, лишая ее ориентира. Она с холодом в груди поняла, что до острова в лучшем случае оставался день пути, и даже если бы звезды были у нее перед глазами, уйти от мертвецов сейчас было просто невозможно. Вдруг грянул шквал ветра, вернув ее в реальность, а мертвец, что внезапно оттолкнул бедняжку от штурвала и сам взявшийся за управление, заставил ее непроизвольно закричать. Немая Мария нагнала их. — Карина! — отозвался с рей Тёрнер. На помощь девушке поспешил Барбосса и вскочил, хромая, на лестницу, но очередной живой труп, что просвечивал, как та половая тряпка, преградил ему дорогу. Драться с таким гадом было невероятно сложно, ведь ни головы, ни сердца, ни даже крови у того не было. Только и оставалось, что защищаться и парировать свистящие удары. Пока у штурвала была Карина, Жемчужина шла четко по курсу, но как один из мертвецов взял управление на себя, то корабль накренился прямиком к вражескому судну, сближая расстояние, пока корабли вовсе не тесанули друг о друга. От столкновения многие матросы потеряли равновесие, в том числе и Генри, что, сорвавшись с рей, рухнул на палубу и прокатился кубарем до самой лестницы. Шею, к радости, не свернул. Не успел юноша прийти в себя, как на корабле появился будто из воздуха капитан вражеского корабля. Парню хватило мозгов улизнуть от взгляда Мясника за мачту, к которой очень кстати был привязан Джек Воробей собственной персоной. Не долго думая, Генри стал при помощи меча рубить веревки. Стоило Салазару ступить на борт Жемчужины, клинки засвистели и залязгали с новой силой. Стук рапиры Армандо о черненную палубу казался громче, чем пальба из пушек обоих кораблей. Капитан оглядел палубу и предвкушающе заулыбался. — Джек Воробе-ей! — с хрипотцой пропел он, что у Тёрнера заледенело в груди. Но охотник искал лишь одного пирата, Воробья, и другие были ему не интересны. Он проходил мимо своих, чужих, будто не замечая ни тех, ни других. Ни на мостике, ни на палубе его жертвы не оказалось. Чуйка привела его прямиком к мачте, к которой пират был привязан еще считанные секунды назад. К тому моменту Джек уже летел, ухватившись за трос, между кораблей, с ловкостью пантеры готовый перемахнуть на Немую Марию. Что касается Генри, который от испуга забыл, как дышать, — так сейчас Армандо было ровным счетом плевать на него, как и на остальную часть команды Черной Жемчужины, поэтому парня он в упор не видел или, скорее, игнорировал, выискивая взглядом лишь одного человека - Джека Воробья. Качаясь на волнах, корабли в тот миг разъехались друг от друга, и Джек вовремя унял порыв прыгнуть, иначе бы влетел с размаху о борт Марии головой, а после утонул бы в пучине моря. Как оказалось, лететь на тросе обратно к Жемчужине также было дело гиблое — Салазар, грозный и страшный, как сам шторм, уже нашел его и готовился нанизать его на рапиру, будто червя на крючок. Выбирая между компанией рыб и клинком Мясника, Джек выбрал первое и отпустил веревку, но, к счастью, он упал не в воду, а налетел брюхом на пушку. Недолго он болтался на ней, восстанавливая резко сбитое дыхание и позыв тошноты, но спустившийся на соседнюю пушку Салазар вынудил его соскочить со своего места, а после и вовсе перепрыгнуть на орудия другого корабля, когда оба вновь сблизились. Увы, Армандо не уступал, и несмотря на внешнюю угловатость, быстро нагнал Джека, так что тому пришлось взять в руки саблю — ту самую, которой рассек его путы Генри — и отбиваться от охотника на пиратов прямо стоя на скользком и покатом стволе пушки. Дуэль была короткой. Джек и подозревать не смел, что огромная носовая фигура в виде облаченной в ткани девушки замахнется на него гигантским, подстать ей, копьем. Чудом Воробей смог увернуться от участи быть насаженным на огромный шампур. Совпадение или нет, но пока та выпрямлялась, чтобы замахнуться вновь, пушка Жемчужины напротив самого Воробья уже шипела фитилем в ожидании рвануть. Фигура вновь ударила как раз тогда, когда орудия дали залп, и ее голову раскромсало, как волну о скалы. Джека ядро не задело, но вот ошметки статуи снесли его как раз в дыру от выстрела в Марию. Он рухнул с щепками и досками на гнилую палубу и чуть не вылетел в очередную дыру, но уже в полу, на палубу ниже. На какое-то время все затихло. Джек, стараясь даже не кряхтеть, поднялся на дрожащие от испуга и адреналина ноги, подобрал отлетевшую в сторону шляпу и нацепил ее обратно на голову. Салазар все еще не появился, и Джек медленно прошелся по палубе, заглядывая за каждый поворот и в каждую трещину. Стены просвечивали, и сквозь щели брызжала морская вода, но проклятая Немая Мария и не думала тонуть! Чертов призрачный корабль! Воробей рано выдохнул, считая, что Салазар его потерял из виду. Тот возник как из-под земли перед ним из темноты и продолжил дуэль, приговаривая что-то про смерть и птиц. Джек как мог парировал удары, на каждый замах Мясника отступал назад, пока тот только напирал, обнажив злобный оскал и нанося сокрушительные удары. Очередной выстрел пушек Черной Жемчужины пробил борт корабля мертвецов в нескольких местах. Немая Мария проглотила ядра, как пираты глотали сальмагунди, доски вырвало с мясом, а самого Джека едва ли не снесло с ног, отчего он пропустил удар. Ему удалось избежать лезвия рапиры только неосторожным пируэтом, но, перецепившись через что-то во тьме, он рухнул на скользкий от щепок и морской воды пол. Салазар, не теряя времени, прижал ошалевшего Воробья, лишая его возможности пошевелиться и как-либо сопротивляться, вонзив рапиру в руку, что тот протянул к упавшему мечу, и проткнув ее до самых досок. Джек вскрикнул от боли. Попытка вызволиться из-под лезвия усугубила ситуацию, ведь любое движение лишь увеличивало рану. Он попытался помочь себе свободной рукой, но Салазар пнул его локоть и в то же движение придавил ногой горло пирата, заставляя того издавать хриплые звуки на каждый вздох. Джек не сдавался выкрутиться и первое время брыкался, стуча ногами по гнилым доскам, пока Мясник смеялся сквозь кривую улыбку. Вся эта битва доставляла ему немало удовольствия. — Вот и пришёл конец, — шипел он, — пиратской чуме Вест-Индии! — Толь… — ко тре-зубес сним... Снимет прокхятие! И я щнаю, к-хе, где он, — кряхтел Джек, цепляясь пальцами за чужой сапог на своем горле, а словами - за свою жизнь. — Убь-хешь мн-меня и нмикг-гда не упокоишь-хя! — Хоть душу отведу. А что покой… Цена лекарства от заразы велика! — Вечн-х-о тухнуть — та-к-хая себе цен-нха! Салазар прищурил взгляд, искривший, словно порох, в темноте. Джек, улучив момент, вывернулся и сумел подбить колено Мясника. Тот отшатнулся, выпустил кряхтящего Джека из-под ноги, но, уперевшись о гарду меча, остался на месте, испортив Джеку малину. Вернувшись в исходное положение, Мясник все же вынул клинок из руки Воробья, но вместо того, чтобы рассечь пирату горло, ловко перехватил его за острие. Не успел Джек завершить свой финт хитроумного побега, как Салазар зарядил эфесом ему голове, лишив того сознания и треуголки. Она виртуозно отлетела от удара и просвистела меж дырявой обшивки Марии в черноту моря. — Жалкая крыса… — прошипел Салазар, все больше закипая в гневе от нерешительности, обыкновенно ему не свойственной. Он перехватил рапиру в другую руку, любуясь в отсветах грозы обагренной пиратской кровью ладонью. Рокот волн о борты кораблей, скрип поношенной проклятьем палубы, крики его и чужих людей — битва была в самом разгаре. Судя по звукам, Барбосса с командой не сдавались, хотя часть людей мертвецы все же положили. Джек лежал пред ним без чувств, пока доски под его раненой рукой понемногу пропитывались кровью. Армандо дрожал от желания в тот же миг обезглавить пирата, четвертовать его или выпотрошить, если не все разом, ему хотелось искупаться в крови Воробья. Это было единственным и самым сильным его желанием на протяжении долгих, нескончаемо долгих и мучительных дней, месяцев, лет, и сейчас он… колебался? Все таки Армандо был эгоистом. И лишениям этих лет ему хотелось положить конец. Воробей умереть еще успеет. А Мясник еще станцует на его костях, и не в море, а на берегу!