***
— Ну, Госпожа, что? Идете на очередное ночное рандеву с каким-нибудь монсеньором? — Элвис ехидно сложил руки на груди, взирая на Королеву. — Иль остепениться решили? Давно пора! У вас тут между прочим, этот… Министр не умолк под тяжёлым, пронзающим насквозь взглядом Королевы. Поёжился. Такого взгляда он давно не видел. По спине пробежал мерзкий холодок. — Да чего вы, ваша светлость…? Шутки-юмор, а?.. Все равно тяжёлый взгляд светлых глаз. Кажется, Королева даже не моргает. Застыла так же, как статуи на площади и в церкви. На лице не дёргается ни единый мускул, но глубинное ощущение того что лицо искажено гримасой отвращения и боли, Элвиса не покидало. — Госпожа, чё ты? Инсульт что-ли? — Кривая улыбка в последней попытке разрядить обстановку. Королева выдохнула, зажмурилась. Открыв глаза, она виновато улыбнулась. — Прости-прости. Устала ужасно. Сверка документов и эта прохлада меня совсем из колеи выбили. Сейчас пойду прилягу. Элвис кивнул, но в груди и голове все равно оставалось подозрение на что-то более горькое, чем просто усталость. Даже если так, все что он может сделать — поклониться и выйти, оставив Королеву одну. Не в его компетенции лезть в голову и сердце Госпожи. Один раз пробовал — три дня сам лежал у мозгоправа, неделю залечивал рваную рану, а потом вышел на новый пост. Не хотелось ему вновь повторить сию судьбу. Как только дверь закрылась, Королева опустила голову. На лоб, закрывая лицо, упали рыжие пряди. Мраморный пол отражал тяжёлый взгляд в распахнутых глазах. Тяжёлый? Мешающийся со страхом и печалью. А чего бояться? Действительно. Послышались гудки видеофона.***
Королева провела рукой по каменной стене здания. Мокрый, холодный гранит легко скользил под пальцами. Не сон. Она обернулась на Зонтика. Он стоял, настороженно оборачиваясь по сторонам. Здесь, в узком переулке, прокрытом палью и молчаливой тишиной дождя, их вряд ли могли заметить, но тревога не отпускала. — А вдруг… А вдруг кто-то узнает, что ты здесь? — Прозвучал напуганный полушёпот. — И что? Скажу что пришла на аудиенцию к Великому Зонтику. — Королева пожала плечами. Зонтик прижал палец к губам, намекая Королеве быть потише. Она кивнула, и продолжила уже таким же полушёпотом. — Если поведут в замок, и скажут: «ха, Зонтик ничего не назначал и никого не ждёт» то отвечу «да как так? Да как же это так? Назначал! Что же вы, прослушали всё? Какие у вас нехорошие министры»! На этих словах Зонтик тихо прыснул со смеху, и на его лице появилась лёгкая улыбка. Неловкая, словно спрашивающая «а я могу здесь быть? А я уместна?». Неловкая, но искренняя и добрая, хотя и терзающая искусанные и обветренные губы. — Ладно, это… Это может сработать. Но нам лучше правда постараться не выделяться и не попадаться на глаза… Хорошо? — Зонтик подошёл чуть ближе, в глазах надежда, но и зарождающаяся уверенность в надёжности Алисы. — Хорошо. — Королева кивнула, положив руку на плечо. Хрупкое, по сравнению сплечами Королевы, плечо. Честно, ей казалось, что Зонтик — фарфоровая кукла. Бледная кожа, узкие хрупкие плечи, глаза полные морской воды, длинные ресницы… Точно кукла. Его бы поставить на полку, под стеклянный купол, в шкаф. Чтобы не дай боже с ним ничего не случилось. А пыль стряхивать самым нежным пухом, над перьевой подушкой. Хотя, разве не это с ним и делают в Зонтопии? Башня, нельзя выходить… По рукам с растрескавшимися красными костяшками так не скажешь. От прикосновения Зонтик легонько дернулся, напугано хихикнув. На губах уже нервная улыбка. Она задержалась всего на пару секунд, но этого было достаточно, чтобы Королева убрала руку и сказала: —Извини, не хотела… Напугала. Неловкая тишина, заполняющаяся лишь дождем. — А…Где мы можем… Погулять? — Голос Королевы казался оглушительно громким в дождливой тишине. Будто что-то не так. Будто он не нужен здесь. — Я пока шла видела что где-то там ярмарка. Может, на неё зайдем? Хотя бы посмотреть что там и как? Зонтик нахмурился. Не злясь, а раздумывая над предложением. Королева подумала, что ему не идет хмуриться. Слишком он нежный и милый. Хмурость и суровое выражение лица — совсем не его стихия. Даже та огромная статуя выглядела совершенно глупо. Ну что это вообще такое?! Щит, алебарда, нахмуренные брови и этот идиотский третий глаз! Сам концепт статуи — великолепен, но не превращать же статую бога в цирк! —Только если мы будем очень осторожными. Я не знаю, что может произойти, если увидят твои волосы. — Сказал Зонтик, всё так же хмурясь. Королева кивнула. Хотя в голове все ещё крутилась мысль, что когда он хмуриться, он выглядит нелепо. Как ребёнок, которому сказали, что если он не съест кашу, он играть не пойдет. Кашу ребёнок, естественно не любит, но и устраивать истерику тоже не хочет. Знаем, плавали, еще и в угол поставят. Королева хмыкнула на свои мысли, стараясь подавить смешок. Зонтик поднял на неё растерянный взгляд. Испугался, что Королева недовольна им или ситуацией? Только бы не начал загоняться. А то совсем ужасно получится… Недалеко прозвучали голоса, смех. Зонтик услышав немного поёжился, но всё же лице мелькнула блаженная улыбка. Наверное, ему нравится слышать голоса своих поданных. Голоса и знание, что они могут смеяться — куда лучше чем сидеть в башне, что-то подтверждать и смотреть в окно. Лучше поругаться с продавцом, чем сидеть и гнить в серой пыли бескрайнего одиночества. Одиночества, присущего богам и принцессам. Можно ли сказать, что Королева — это принц, спасающий принцессу — Зонтика — от одиночества, и методично ворующего силы дракона-Алебарда? Наверное, если посмотреть глазами ребенка, да. И сейчас, по всем законам сказок о принцах и принцессах, они пойдут туда-не-знаю-куда в надежде и слепой уверенности, что там их светлое будущее. Там и пир, и стол, и цветы, и хохот смешных второстепенных горожан, которые появились лишь на одну страницу, чтобы показать что вот есть кому приходить на свадьбу принцессы о которой все в башне забыли, а кто не забыл тот не знал, и принца идиота, который просто ехал искать приключения на жопу из-за подросткового максимализма. Мда. Но, слава богам что Королева — не принц, а Зонтик — не принцесса. А Алебард все еще дракон. Не спорьте. Королева протянула руку Зонтику, предлагая взяться за неё —Так мы сможем держаться в месте, и точно не потеряем друг друга. — Королева улыбнулась. Максимально добро и нежно, чтобы не вспугнуть нежное фарфоровое создание. Кролик. Водяной. Ну, фарфоровый. Не суть. Нежный, пугливый и маленький. Зонтик посмотрел на руку. Во взгляде читалось недоумение и некоторая опаска. На губах нервная улыбка. Королева в эти секунды почувствовала себя так нелепо и мерзко, что хоть в луже топись. Протягивать руку было глупо. И действие глупое. И предложение тоже отвратительно глупое. А что ещё ему предложить? Стоять в обнимку под дождём, обнявшись и сплетаясь губами в страстном и безмолвном танце? Глупо. Но, Зонтик всё-таки взялся за руку Королевы. —Ты п-права. Так правда будет проще. Иди со мной рядом. Королева выдохнула. Значит, не настолько мерзко и глупо это было. Зонтик повёл узкому переулку дальше. Стены, стены, стены, дверь, окно, навес, стены, стены сте… Свет бликов на камнях дороги рассеянного но упорного света солнца через тучи ослепляет на секунду. Они вышли на более широкую дорогу, оживлённую людьми. Кто-то спешит на работу, кто-то увлечённо что-то рассказывает, кто-то веселиться и танцует в лужах. В лужах… Королева глянула себе под ноги. В маленькой водной глади, причудливо изгибаясь и переливаясь, отражалось небо похожее на море, и лицо Королевы с абсолютно глупой восторженной улыбкой. Чего это отражение улыбается, а ну-ка, брысь! Королева ткнула кончиком туфли водную рябь, а после и вообще наступила на неё. В стороны разлетелись брызги и зазвучал искренний весёлый смех. Королева глянула на Зонтика. Он смеялся, с каким-то умилением и трогательностью смотря на Королеву. Но смеялся тихо, хотя и искренне. Тогда, чей же это, первый смех? Королева вновь взглянула на отражение в воде. Это смеется она? Королева смеётся, пока прыгает по лужам? Она снова топнула в лужу. Смех и её, и спутника стал заливистей и счастливей. Зонтик ненавязчиво потянул Королеву за руку. Сначала ненавязчиво, а потом, дав себе волю, продолжая смеяться, потянул сильнее и побежал. Королева сжала его руку, и побежала следом. Брызги переливающихся луж летели в разные стороны, сопровождаясь песнью дуэтного смеха. Мокрые от дождя ярмарочные прилавки полны васильков. Море васильков. Стоит лишь протянуть руку, и в ней уже окажется дивный букет. А переводя взгляд с цветов на спутника, можно увидеть его яркую улыбку. В руке один синий цветок. Ему этого и достаточно. Заливистый искренний смех, искры летящих в стороны капель из лужи, теплое переплетение рук. Рука у Зонтика такая же хрупкая, как и он сам. Такая же фарфоровая. А хватка крепкая, такая, какая бывает у людей, боящихся потерять то, что им дорого больше жизни и всех богатств, которые могут быть. Тихо, спокойно, хорошо. Шелест дождя, теплые руки. Вода затекла в туфли и щекочет ноги. В свободной руке букет цветов. Цветов, которые почти цвета глаз Зонтика, цвета моря. Хотя… Море другое. А васильки — скорее как… Олицетворение. Королева не знала, что на языке цветов значит василёк, но в олицетворении Зонтика он значил нежность, верность, силу и… Невероятную красоту. Красоту моря, которое вот вот разбушуется, красоту дождя, который ещё секунду, и закончится. Королева поняла, что они забежали под навес, рядом стояли гранитные блоки. Наверное, здесь должны были быть лавочки, а раньше были развалины. Странно, но под навесом теплее, хотя если вытянуть руку — снова будет прохлада дождя. Не отпуская руки́, Зонтик ласково тянул Королеву на гранит, как бы говоря «может присядем?». Королева села рядом со спутником. Руки их все ещё сплетены, и казалось, что если разорвать это сплетение — станет до того тошно и плаксиво, что никакие васильки и разноцветные лужи не смогут от этого спасти. Васильки. Васильки, точно! Королева глянула на букет в своей руке: до чего же красивы синие лепестки с перламутровыми каплями теплого дождя. Наконец, можно опустить букет на колени, и взять один василёк, и один этот нежный, прекрасный василёк, вставить в волны морского шторма волос. На этот раз, он не дернулся. Щеки Зонтика покраснели, а губы образовали смущенную улыбку. Пока Королева украшала волосы спутника цветком, невольно коснулась запястьем его щеки, тёплой, бархатной. А казалось, будто она и правда холодна как фарфор. С васильком в волосах, с румяными щеками и улыбкой, Зонтик и правда был как кукла. Да черт с этой куклой, он был правда как божество, как искусный портрет, как искусная икона! И вовсе не лже-бог, а самый настоящий! Ну, по крайней мере Королеве так казалось. Казалось, что это самый настоящий бог искусства и нежности. Королева и не заметила, как её ладонь чужою рукой прижимается к щеке Зонтика. Почему чужою? Знакомую, рукой спутника, зажавшего между пальцами один единственный василёк. Глаза его закрыты, длинные ресницы подрагивают, а на лице такое умиротворение и спокойствие, что у Королевы на душе у самой становиться так легко и тепло. Так спокойно. Ещё секунда, и руку Королевы отпускают. Ещё одна секунда, и в волосах её тоже василёк, а на щеке немного шершвая рука. Она кажется такой горячей по сравнению с щеками Алисы… Королева прикрывает глаза и ластится к руке, Зонтик улыбается и поглаживает по ней пальцем. Так спокойно, так хорошо… Открыв глаза, Королева самостоятельно кладёт руку на щеку спутника, и аккуратно, нежно, боясь напугать, наклоняется ближе к Зонтику, попутно притягивая его к себе. Она слышит как чуть сбилось его дыхание, улыбается, и утыкается лбом в лоб Зонтика, вновь закрывая глаза. Целовать его было бы так неправильно, так… Не грешно, хотя может быть. Зонтик — свет сквозь витражное окно, теплый дождь во время грозы, нежное прикосновение утреннего прибрежного ветра. Ни свет, ни дождь, ни ветер — не те вещи, которые можно целовать. Только если руки, но увы, у них нет рук. А у Зонтика они есть, и Алиса бы с радостью их расцеловала, с надеждой, что хотя бы так у нее получиться излечить все раны, что на них есть. Зонтика нужно целовать в лоб, или в макушку. С Зонтиком нужно сидеть, упёршись лоб в лоб, слышать дыхание друг друга и считать биенье сердца. Они как-то без слов понимали друг друга. Может, по меняющемуся тумпу дыхания, может по чему-то другому, но понимали. Вот сейчас например, они поняли, что пора отстраниться друг от друга. Зонтик улыбается, обе его руки лежать на коленях. Ему спокойно. Ну, так кажется Королеве. —Знаешь… Мне спокойно и… И я рад что ты пришла. Королева тоже улыбается, чуть наклоняет голову в бок. —Хорошо. С Зонтиком можно молчать. Пазу не страшные, не рвут ткань мира, а наоборот, укрепляют её, дают быть собой. Дождь усилисля, капли громко стучали о навес. Люди на ярмарке открывали зонтики или прятались под крыши прилавков к заботливым продавцам. Музыка дождя успокаивала и вводила в полудрёму. Причем обоих. Странно, оба живут в местах, где все время идёт дождь, и обычно, он на них никак не влиял — только у Королевы могли случаться мигрени, но они у нее были и вне зависимости от дождя — и можно было жить спокойно. Только вот когда они вместе, друг с другом, дождь был колыбельной, настолько спокойно им вместе. Королева зевнула, а за ней и Зонтик. Переглядки. Тихий смех. Она убирает с колен букет, и легонько хлопает себя по ним. Зонтик смущённо поджимает губы в улыбке и ложиться головой на её колени, тут же закрывая глаза. Королева проводит рукой по бирюзовым волосам, на лицах обоих улыбки. Она тоже прикрывает глаза. Тихо, хорошо. — Не уходи, побудь со мною Здесь так отрадно и светло, Я поцелуями покрою Уста и очи и чело. Тихое сопение. Дыхание размеренное и глубокое. Королева не ожидала, что её пение сможет кого-то усыпить кого-то, кроме младенцев. Хотя, это же были чьи-то стихи, наверное, по этому и сработало. Королева закрывает глаза, опираясь затылком на каменную стену. Тихо, хорошо.***
Королева открывает глаза, и кажется, что-то не так. Под головой мягкий пух подушки, одета она в свою ночную рубашку. По стеклу окна хлещит дождь. Королева приподнимается на локтях, и ощущает тяжесть в голове. Она подносит руку к виску, чтобы помассировать, проводит по волосам. Вдруг чувствует пальцами нежный бархат, доступный только… И Королева достает из волос один единственный василёк. —Госпожа, прощенья знатно просим, но отчёт по делам. — Элвис нагло открывает дверь, и становиться в позу «руки по швам лицо кирпичом». Королева в растерянности поворачивается на него и кивает, мол, докладывай. — Табачное дело успешно запущено, и все в лучшем виде. Всякие травки-приправки в качестве табака за основу взяты, так сказать база. — Элвис помолчал с секунду, а потом продолжил, чуть понизив голос. — А ещё, Госпожа, чисто по человечески, прошу Вас, надевайте в дождливые места калоши. У вас все ноги промокли, служанки бегали-нервничали, что Королева простынет, и все будет как… Ну… Вы помните, как всё было тогда… Честно, я и сам переживаю за Ваше-велическое здоровье. Если вы помрёте от простуды, то кто на трон взойдет? Бедняжка-красотка Элвис. По тому что Его Высочество Аид-в-штанишки-ссыт ещё мал, а Элиза из принципа не пойдет. Остаётся кто? Я. Элвис Ваше-Высочайше-Алисович, хах! Если без шуток, Вашество, Матерью-Богиней прошу, следите за сврим здоровьем, и не подвергайте себя такой опасности как простуда. Весь двор помнит, что бывает когда вы болеете. Мы, как хорошие слуги, господа, офицеры, поданные, дьяволы одетые в сраку, беспокоимся о твоем здоровье. Да знаю я что всё это выглядит как паранойя, но тот случай тоже начался с «просто простуды»! Так что я вполне, да и не только я, здраво параноим. Не хочется, знаешь ли… Да ладно, не важно, что ж это я, в самом деле… — Элвис опустил взгляд в пол, поджал губы. Голос стал ещё тише. — Королева, пожалуйста, не гуляйте до церкви во время дождя. Особенно после того, как Вы переработали, и почти валитесь с ног. Отдыхайте. Да! Не забывайте об отдыхе! Вот, будет у нас табачное дело, хоть что-то Вас будет удерживать от трудоголизьма! И себе будете больше времени уделять, и Аиду. Слышали к слову? Мелочь эта вообще чахнет без Вас! Хах, преувеличиваю, конечно. Но маму он ни в ком кроме вас не видит. Даже в нянечках и кормилицах. И даже во мне! Слышали?! Какой маленький наглец! А я же такая классная мама был бы! Ладно, батя, но не суть дела! Помните у меня эти… Как их… Ну птички были? Вот, я такой хороший для них батя был! Хаха! — Элвис бы так и продолжал говорить и говорить, только чтобы обратить на себя внимание Королевы. Её пустой, отстранённый взгляд Элвису вообще не нравился. Он был готов нести любую чушь, абсолютно лютую ересь, чтобы Королева вышла из этого состояния. Как же Элвис до безумия напуган этими Королевскими изменениями. Может, он правда параноик, и смысла так заботиться и тормошить Королеву нет, но страх сковавший грудь, и режущий металлом ужаса по душе был сильнее здравого смысла и логики. Но сейчас Элвис понял, что он ничем не сможет помочь. — Хаха… Я свободен? — …Да, иди это… Чай с Элизой погоняй… — Отстранённый тихий голос. Кивок и тихое закрытие двери. А в руках Королевы всё ещё цветок дивного синего цвета.