***
Амелия Боунс вместе со своей племянницей Сьюзен прибыла в Зал Мерлина Министерства магии за двадцать минут до начала празднества. Банкет и бал в честь открытия магического отдела Министерства юстиции обещали стать одними из самых масштабных событий с октября прошлого года, когда королева начала реформирование магического правительства. Амелии, как советнице министра Хартфилда, было необязательно приходить на подобные мероприятия, но она испытывала жгучий интерес к тому, что должно было происходить. В частности, первым делом магической судебной власти планировалось сделать заочное судебное разбирательство над Дамблдором. Некоторые, весьма вероятно, собирались жаловаться на суд по законам, изменённым после преступлений, но на самом деле суд не состоялся раньше лишь из-за распада магического правосудия. Отыскав места и положив свои сумки, Сьюзен пошла спрашивать поваров и официантов о меню, а Амелия решила пройтись и поговорить с разными людьми. Первая встреченная ей группа состояла из министра Хартфилда, Августы Лонгботтом и Невилла Лонгботтома. — ...думаю, влияние на Хогвартс в данном случае будет минимальным, но долгосрочные изменения в магическом сообществе будут весьма значительны, — говорил Хартфилд. — Наиболее неблагоприятный эффект — давление на системы ученичества и гильдий, которые не смогут конкурировать с новым магическим университетом... о, добрый вечер, Амелия. Амелия приветственно улыбнулась, отметив, что Хартфилд был одет в парадную военную форму. Он уже зарекомендовал себя как один из достойнейших министров последнего века, и был при этом маглом... ирония порой бывала особенно сладка. — Добрый вечер, министр, мадам Лонгботтом, мистер Лонгботтом. — Добрый вечер, — кивнул Невилл. — Мистер Лонгботтом, — посмотрел на него Хартфилд, — боюсь, мы успели только поздороваться. Насколько я помню, Гарри весьма хорошо о вас отзывался. Приятно наконец познакомиться лично. Невилл слегка покраснел, но кивнул: — Это честь для меня, министр. Да, чуть не забыл... Полумна просила меня передать вам, что отправилась со своим отцом в экспедицию и не сможет посетить бал. Она извиняется. — Да, я слышал об этой экспедиции, — слегка улыбнулся Хартфилд. — Насколько я знаю, они с мистером Лавгудом разыскивают некие неизвестные виды животных, что, безусловно, является достойным начинанием. Амелия внимательно посмотрела на Невилла: — Невилл, кажется, Сьюзен пошла спрашивать поваров о сегодняшних блюдах. Невилл хмыкнул, но повернулся к кухне: — Ладно, я понял намёк. Хартфилд проводил его взглядом: — Как понимаю, метод Гарри оказал на Невилла весьма хорошее влияние. — Да, — улыбка Августы была слегка мрачной. — Серьёзно, если Дамблдор когда-нибудь снова объявится, я его... — Мадам Лонгботтом, — поднял руку Хартфилд, — я понимаю ваше негодование по поводу того, что было сделано с Невиллом, но участие именно Дамблдора в этом не было доказано. Он определённо виновен во многом, но магический блок мог наложить, например, и кто-то из ныне покойных Пожирателей смерти. Августа слегка смутилась: — Извините, министр. — Ничего страшного, тем более что такой вариант тоже исключать нельзя, — хмыкнул Хартфилд. Тут его внимание привлекла фигура у двери, и он развернулся. — Рагнок. Какая честь — видеть вас здесь, — он протянул руку. Глава гоблинов, одетый во что-то похожее на военную форму Римской империи, отдал гоблинский салют и пожал протянутую руку. — Я не мог пропустить такое событие, — его тон намекал, что его выражение лица стоит толковать как улыбку. — Мадам Боунс, мадам Лонгботтом. Очень рад снова вас видеть. Амелия тоже пожала руку гоблина: — Как проходят дискуссии об аборигенном статусе вашего народа? Рагнок криво усмехнулся: — Мы достигли некоторого прогресса. Некоторые старые кланы были в настоящем шоке от вашего предложения, но, думаю, после обрисовывания альтернатив пойдут на попятную. Полагаю, как отправную точку можно будет взять положение о статусе аборигенов Канады. — Отличный вариант, — кивнул Хартфилд. — А достигли ли вы успехов в расширении спектра оказываемых услуг? — Да. Опять же, некоторые кланы противятся переменам, не желая слышать ничего о долговых инструментах или акциях. Но рано или поздно они поймут, от чего отказываются, — в голосе Рагнока слышалась явная досада. — Мне уже не терпится посмотреть, что у вас выйдет, — сказала Амелия. — Благодарю, мадам Боунс, — еле заметно склонил голову Рагнок. — На самом деле я должен поблагодарить вас. Похоже, гоблины были вовлечены в стагнацию волшебного сообщества Британии в куда большей степени, чем я полагал. — Ну, вы просто отвечали нуждам своих клиентов. — Вы очень добры, мадам Боунс. Куда добрее, чем буду я, если эти кланы не начнут меняться активнее, — хмыкнул Рагнок. — Меня ждут ещё несколько разговоров, так что разрешите откланяться. Гоблин направился прочь, и через несколько секунд снова заговорила Августа: — Надеюсь, у них всё получится, и побыстрее. Нашей экономике как воздух нужна встряска. Хартфилд кивнул, и тут заметил, что к ним направляются ещё двое. — Добрый вечер, миссис Малфой, мистер Малфой. Амелия и Августа напряглись и повернулись к новоприбывшим. — Министр Хартфилд, — слегка поклонилась Нарцисса, пожав ему руку. — Только, прошу, называйте нас с Драко Блэками. Мы сменили фамилию, чтобы порвать с прошлым. Все расслабились, а Хартфилд слегка нахмурился: — И было ли вам тяжело... рвать с прошлым? — Можно я скажу? — спросил Драко. Нарцисса кивнула. — На самом деле довольно тяжело. Нам обоим пришлось переосмысливать многие свои взгляды, узнавать о преступлениях нашей семьи. Но, — натянуто улыбнулся он, — последний Малфой умер вместе с Волдемором. И я, как Драко Блэк, постараюсь не повторять тех же ошибок. Хартфилд кивнул: — Я впечатлён, мистер Блэк. Не каждый может решиться на такое. — Благодарю, министр. Мадам Лонгботтом, — перевёл Драко взгляд на Августу, — а Невилл здесь? — Да, — кивнула та. — Тогда я схожу найду его. Я недавно сообразил, что так и не извинился перед ним. Августа усмехнулась: — Только осторожно, мистер Блэк. Вы можете его шокировать. Драко тоже усмехнулся: — Так в этом и смысл. Если он потеряет сознание, мистер Поттер будет должен мне пять галлеонов. Он направился прочь, и Нарцисса проводила его взглядом. Тут её окликнули: — Нарцисса! — Сириус! — развернулась она. — Как ты? А вы, мистер Люпин? Сириус приобнял Нарциссу: — Просто рад видеть, что ты снова живёшь. Что мы все снова живём. Римус широко улыбнулся и кивнул. — Хорошее определение, — хмыкнула Нарцисса. — Хотя, — слегка погрустнела она, — не знаю, справились ли бы мы с Драко, если бы ты не принял нас обратно в семью Блэков. Сириус тоже погрустнел: — Несмотря на все наши разногласия, мне было больно узнать, что с тобой случилось. И потом, — он снова усмехнулся, — это была отличная возможность окончательно покончить с именем Малфоев. — Кстати, Сириус, — осторожно сказала Нарцисса, — можешь помочь мне разобраться с поместьем Малфоев? Говоря откровенно, у меня не хватает духу туда вернуться. Оно напоминает мне огромное кладбище. Сириус нахмурился, но потом хмыкнул и обменялся взглядом с Римусом: — Звучит как интересная идея, — он посмотрел на остальных. — Пардоньте, но нам нужно время, чтобы её обмозговать. Они вместе с Нарциссой уже направились прочь, когда Хартфилд окликнул: — Мистер Люпин, можно вас на два слова? Римус кивнул Сириусу и вернулся: — Да, министр? — Насколько я знаю, больница Святого Мунго готовится представить публике методику исцеления от ликантропии. — Да, — улыбнулся Римус. — Примерно через три недели: им требуется время для проверки некоторых необычных случаев. — И как на это отреагировало сообщество оборотней? — Полной ошарашенностью, как же ещё, — рассмеялся Римус. — Одним махом возвыситься от парии до человека с особыми способностями — тот ещё шок. Заметив непонимание на лицах собеседников, он пояснил: — После исцеления оборотень фактически становится анимагом-волком, сохраняя повышенную силу и регенерацию. Остаётся, правда, и уязвимость к серебру, но возможность сохранять разум при всех превращениях и превращаться по желанию того стоит. Несколько людей после распространения новостей даже пожелали быть укушенными. Многие просто не понимают, как им быть с таким подарком судьбы, особенно с учётом других проблем. Хартфилд вздохнул: — Понимаю. Предыдущие правительства слишком долго закрывали глаза на этих людей. — На самом деле многие из проблем оборотней проистекают из трудностей с поиском работы, — заметил Римус. — После исцеления эта проблема будет решена. А возможность детям оборотней посещать Хогвартс станет ещё одним важным шагом. — Надо будет поговорить об этом с Минервой, если я её сегодня увижу, — сказала Амелия, оглядевшись вокруг. — Мадам Римингтон, добро пожаловать в Министерство магии, — тем временем поприветствовал Хартфилд ещё одну новоприбывшую. — Благодарю, майор. Или мне стоит сказать "министр"? — улыбнулась та. — Здравствуйте, мадам Боунс. Пользуясь случаем, хочу похвалить ваш корпус мракоборцев. Они весьма достойно встроились в MI-5. — Благодарю, мадам Римингтон, — кивнула Амелия. — А как обстоят дела с невыразимцами? — Не так хорошо, — помрачнела Римингтон. — Они не привыкли работать под надзором других. Однако мы обговариваем возможные варианты. Например, некоторые смогут поучаствовать в основании магического исследовательского университета, а другие — помочь в криминалистике. В итоге, думаю, место найдётся для всех. Амелия хмыкнула, вспомнив некоторых знакомых невыразимцев: — Понимаю. Кстати, я читала их статью о действии генераторов поля на магов. Удивительно, что они опубликовали хоть что-то, но статья оказалась на удивление неплохой. — Ну конечно, мы ведь привлекли к её написанию множество высококлассных исследователей, — пожала плечами Римингтон. — А вот с тем, кого подвергать действию генераторов, вышла заминка. В итоге мы решили, что все незнакомые с обычным миром волшебники должны будут пройти курс магловедения, прежде чем получить возможность усовершенствовать свою магию. Примерно как лицензия на трансгрессию. — Отличная идея! — согласился Хартфилд. — Кстати, вот и директриса МакГонагалл... добро пожаловать. — Здравствуйте, министр, — кивнула та. — Я слышала последнюю часть вашего разговора. Думаю, с таким курсом вам сможет помочь профессор Люпин; в конце концов, он и преподавал в Хогвартсе, и прожил большую часть жизни в обычном мире. — С радостью окажу вам всю возможную помощь, — кивнул Римус. — Ну вот и прекрасно, — протянула ему руку Римингтон. — Запишите, пожалуйста, свои предложения по программе курса. Важно, чтобы маги впечатлились, узнав про возможности немагических технологий и науки, и пожелали бы узнать больше. Римус потёр затылок: — Надо подумать, как это сделать... Хотя у меня есть кое-какие идеи. Те же космические полёты, высадки на Луну... Через неделю я пришлю вам черновой вариант. Тут они все услышали за ближайшей дверью какой-то шум и повернулись к ней. Через несколько секунд вошли Гарри с Гермионой, за которыми следовали родители Гермионы. Гарри был одет в смокинг, а Гермиона — в платье небесно-голубого цвета. — Добрый вечер, мистер Поттер, мисс Грейнджер, мистер и миссис Грейнджер, — выступил вперёд Хартфилд. — Рад, что вы пришли. — Здравствуйте, министр, — кивнул Гарри. — Мы тоже очень рады. В конце концов, последний год был очень насыщенным. Остальные невольно хмыкнули. Хартфилд усмехнулся: — Да уж. Суматошный, можно сказать, выдался год. — Но, — Гарри осторожно обнял Гермиону рукой за талию, — самое главное изменение для меня произошло с самого начала. Свет слегка притух, символизируя начало празднования. Хартфилд кивнул остальным и направился через комнату к возвышению перед оркестром. Поднявшись на него, он начал свою речь: — Многоуважаемые гости. Сегодня в Министерстве магии мы празднуем открытие нового отдела Министерства юстиции — магического отдела. Справедливое и беспристрастное судопроизводство — один из краеугольных камней, лежащих в фундаменте любого здорового общества. И сегодня мы заложим этот камень, сделав ещё один важный шаг к оздоровлению нашего общества. Да восторжествует же справедливость. Я объявляю бал открытым. Оркестр заиграл медленный вальс Моцарта. Свет притух ещё сильнее, оставив освещённым только танцпол, на котором вскоре закружились несколько пар. Одной из этих пар были Гарри с Гермионой. Они танцевали, кружась возле центра танцпола, и в этот момент для них во всём мире не было никого, кроме друг друга. Могло показаться, будто они даже повзрослели, став из подростков молодыми людьми. И их пара, приковавшая к себе не один десяток взглядов, словно воплощала собой надежду юности. Надежду на лучшее будущее. Надежду на то, что всё будет хорошо...КОНЕЦ