Культ тела *

      Снова эксперимент. Выдающемуся алхимику Ордо Фавониус пришла в голову идея о изучении тела путешественника. Первый этап плана алхимика было провести простой тест. Для начала, его интересовала Паймон. Что же она из себя представляет: внешний орган, способный самостоятельно мыслить? Существо, привязанное к путешественнику?... На эти вопросы можно было легко найти ответ, но Альбедо интересовало не только внешнее, но и внутреннее сходство с населением Тейвата.       Во время проведения теста "осквернённого желания" можно было сделать некие выводы о том, что путешественник был силен, мог совладать с сильной магией древнего дракона и был способен к регенерации. Это было сложно заметить, но как только враги наносили увечья, не важно какие — значительные или мало значительные, — повреждения же зарастали регенерировавшими клетками. Это зацепило Альбедо, ему стало интересно на что ещё было способно тело Итэра.       Время летит незаметно, Итэр отправляется в Ли Юэ, покидая Драконий Хребет и Мондштадт. Пролетел и праздник ветряных цветов, тогда алхимик сново увиделся с Итэром, Паймон и ученицей Сахарозой.       Их встреча произошла на оживленной улице Монштата, когда путешественник привычно закупался в магазинчике Сары готовой едой для будущих странствий. Заметив парня, алхимик окликнул его, на что Итэр незамедлительно обернулся, весело улыбаясь своему доброму знакомому.       — Привет, Альбедо. Соскучился?       — Хах. Можно и так сказать. — ответил Альбедо. — Извини, что спрашиваю сразу, но не откажешь ли ты мне ещё в нескольких экспериментах?       На этот вопрос Итэр только улыбнулся:       — Думаю, время найдётся.       — Замечательно. Можем встретиться завтра утром здесь. Я все подготовлю заранее. От тебя требуется всего лишь присутствие. Эксперимент мы проведём в моей лаборатории, не против?       Итэр немного засмущался, но все же положительно покачал головой. Ранние опыты проходили в основном на природе или в лагере, но он никогда не бывал в личной лаборатории друга. Альбедо сам позвал его и не согласиться парень не мог.       — Ты сейчас направляешься куда нибудь?       — Я... Нет, я никуда сейчас не спешу. По правде сказать, я не имел никаких планов на сегодняшний день...       — Вот как.       — Да. Сегодня необычайно тихо, нам с Паймон ничего не остаётся делать, кроме как подкрепиться и пойти на встречу новым заданиям.       — Что ж, тогда составишь мне компанию в прогулке до Утеса Звездолова? Я бы хотел услышать твои впечатления о празднике.       — Ого, я... я с удовольствием. А сегодня какой-то особый день у тебя? Мы ведь никогда раньше так не гуляли.       — Подумал, будет неплохо проводить больше времени с другом, не в деловой обстановке, а просто так. — приветливо улыбнувшись, сказал Альбедо, видя как его товарищ смущается.       День прошёл незаметно, Итэр все рассказывал и рассказывал Альбедо обо всем, на что тот утвердительно кивал и иногда добавлял свои комментарии.       — Итер, Паймон удивлена такому поведению Альбедо. Он какой-то нууу... странно, подозрительно странный.       — Хахах, кажется он просто взял выходной. — говорит путешественник, слегка краснея ушами.       С приходом следующего дня Итер стоял недалеко от алхимической лавки.       В рань на улице было не многолюдно, лишь редкие прохожие, да торговцы, увлечённые подготовкой своих рабочих мест. Был ещё не вернувшийся на ночь пьяница, предположительно заснувший на одной из лавок.       — Чего мы ждём? Задумался о своём странном алхимике, Итэр? — нетерпеливо спрашивает Паймон, — Паймон не знает что там произошло на вашей прогулке, вы так и оставили меня расправляться со всей той едой! Не то чтобы я против конечно... Ну чего такой задумчивый, не понравилось?       — Ах... да нет, Паймон, это была отличная прогулка, просто я немного задумался.       Путешественнику и правда понравился прошедший вечер. Альбедо внимал каждому сказанному слову, что делало его просто прекрасным слушателем. Кроме этого он был очень эрудирован, как и ожидалось от известного алхимика Тейвата. Путешественник подмечал интересные вещи, что рассказывал Альбедо. Они даже не заметили как наступил вечер.       — Что ж, нужно пойти постучать и дать знать, что мы прибыли.       Стук в дверь. Долго ждать не пришлось: не успели они переглянуться, как деревянную дверь отворил светловолосый парень.       — Альбедо, привет.       — Привет, Итэр, не думал что ты и в правду придешь в такую рань.       — Хах, мне не привыкать. К тому же, мы решили начать пораньше.       — Верно. Тогда заходи. Ах да, Паймон, можешь не волноваться, у меня есть несколько десертов в шкафу.       От слов алхимика фея радостно закружилась.       — Тогда Паймон не будет вам мешать, думаю никто не против, если я займусь парочкой, можно же?       — Конечно.       — Я вижу ты это предусмотрел. Порой мне кажется, что у феи чёрная дыра вместо желудка. — посмеялся Итэр.       Осмотревшись, путешественник заметил небольшой уютный диван с таким же негабаритным столиком рядом, на котором находились какие-то чертежи и несколько старинных книжек, пара из которых раскрыты на определенных закладках, большие полки со стеклянными пузырьками, стойку для варки зелий и соответствующее оборудование, в котором он не особо смыслил. В целом помещение подразумевалось многофункциональным пристанищем, не походя на то, что представлял себе Итэр под «лабораторией».       — Ты, наверное, задаешься вопросом о лаборатории, — словно прочитав мысли парня, сказал Альбедо, на что тот лишь слегка кивнул, — мы сейчас действительно не в ней. Как видишь, Сахароза ещё не вернулась, я поручил ей взять один старинный гримуар в библиотеке Лизы, он понадобится для работы. Возможно, поиски нужной книги затянулись, поэтому мы немного её подождём. Ты не против? — Конечно же, Итэр не против. Нет ничего такого в чтобы подождать человека. Они вместе посидят до ее прихода в мастерской.       — Ох, только сейчас понял. Магазины не успели открыться, а ты, наверное, тоже ещё ничего не ел. – взглянув на Итера, произнёс Альбедо, — можешь поесть сейчас, я угощаю. Да, и как раз собирался делать чай.       Поняв, что тот прав, путешественник согласно кивнул. Просить об этом было бы неудобно, но Альбедо сам любезно предложил. Тогда алхимик лишь улыбнулся и прошёл в сторону импровизированной кухни, поставив чайник на огонь и принявшись за готовку.       Через пять минут тёплые аладьи уже стояли перед гостем. Итэр, поблагодарив за проявленную милость и заботу, с аппетитом начал завтрак. Паймон, даже съев достаточно сдадостей, от предложенного не отказалась. Альбедо непринуждённо вёл беседу, не сводя глаз с друга.       Порции были съедены.       Сахароза, должно быть, вернётся скоро.       Паймон наелась и спит.       Разговаривать становилось сложнее, как и ясно мыслить.       Альбедо видит их состояние и потому замолкает. О чем то задумавшись, он вновь улыбается.       Темно.       Пробуждение Итэра занимает какое-то время. Пустота давит на сознание. Не было сил двигаться, да и не хотелось. Мышцы тела сейчас не служат хозяину. Но вот веки начинают подрагивать, и он открывает глаза.       «Я спал?» сквозь пелену тумана задается вопрос в голове.       Снова хочется провалиться в тягучую черноту, но вот он уже различает каменный пол. Проходит минута и до него постепенно доходит мысль, что он не помнит такого окружения. Уже не мысль, а осознание того, что это место ему не знакомо. Словно звон в тишине. Попытка пошевелить рукой была безрезультатна. Вложить больше усилий? Нет. Снова бесполезно. Путешественник попытался в очередной раз поднять руку , все это было без каких либо иных результатов, только запястье начинало болеть. Все ещё темно, только маленький кусочек света проходит через не плотно закрывающуюся дверь, освещающая малую часть пола. Закрывая глаза, Итэр стал концентрироваться на своих ощущениях.       — Сыро. — не осознанно, в пустоту, тихо произнес путешественник. Сверху раздаются шаги, снующие из стороны в сторону. За дверью тишина. Момент.       Шаги наверху останавливаются, становится совсем тихо. Что-то звякнуло за дверью, послышались шаги невпопад и странные звуки, то ли хрюканья, то ли кто-то пытался говорить неразборчиво. Открывается дверь, странные звуки все громче, звон цепей тоже. Послышался тихий смех. Кто-то вошёл.       — Хороший мальчик. Никого не обижал и не шумел? Так ведь? Молодец, давай, мне надо навестить твоего нового друга.       Итэр узнал голос алхимика и начал что-то говорить, кляп мешал, в голову пришла идея начать бить руками и ногами. Алхимик оставил своего приятеля позади.       Дверь открылась. Альбедо предстал перед Итэром с кучей книг в одной и подсвечником в другой руке. Теплая улыбка на лице Альбедо все оставалась, он с нежностью смотрел на Итэра. Теперь, когда здесь есть свет, путешественнику удалось немного разглядеть помещение в котором он находится. Оно ему напоминало то ли подвал, то ли погреб. Здесь так же сыро, как и в любом другом подвале, но здесь куда более холоднее, чем могло быть в таких местах. Почувствовав сильный холод, исходящий от пола и стен, путешественнику в голову сразу пришло сравнение с холодными ветрами драконьего хребта. Оставив разглядывание окружения, Итэр резко поднял голову, но из-за сильной головной боли ему пришлось сразу же опустить ее. Боль была настолько сильной, что ее можно было еле стерпеть. Так, зажмурив глаза и вновь их открыв путешественник, снова, уже медленно, поднял голову, смотря прямо в лазурные, безжизненные глаза.       Его всегда напрягала эта черта во внешности Альбедо, на вид он был милым и добрым человеком, готовым помочь, ни без своих профессиональных привычек, но именно его большие безжизненные глаза больше всего привлекали к себе внимание. Сейчас эти глаза смотрели прямо на путешественника. Итэр не мог определить настоящие эмоции человека перед собой. Тогда молчание словно длилось вечно, давило своей непрерывностью, даже тихие завывания ветра, где-то высоко над ними, не могли нарушить эту удушающую тишину. А были ли это ветра? Так безмолвно они смотрели друг на друга с минуту. Резким движением алхимик отставил все вещи и подошёл к путешественнику, стягивая с его рта кляп, невзначай проведя шершавой перчаткой по губам человека. Освободив юношу от кляпа, алхимик вновь отошёл от него, пристально наблюдая за метающимся взглядом того.       Все же найдя в себе силы, Итэр дрожащим голосом обратился то ли к юноше, то ли к самому себе:       — Что произошло?       — Мой дорогой друг, ты уже давно проснулся. Судя по тому, что ты способен разборчиво говорить, в моем вмешательстве нет необходимости. — игнорируя вопрос Итера, констатировал факт учёный.       — Альбедо? — все ещё с надеждой спросил Итэр.       Он пытался уловить взгляд лазурных глаз, обратить внимание знакомого на себя, чтобы увидеть на лице того хоть какой-то знак, что все в порядке, услышать объяснение происходящего, стоило ли надеяться на то, что тот его как-то утешит? В полумраке догорающей свечи Альбедо стоял погружённый в свои мысли, смотря сквозь парня. На лице снова появилась очаровательная улыбка. Только тогда он снова обратил внимание на путешественника.       — Итэр, что ты сейчас чувствуешь?       Только пара сбитых вздохов донеслось от того. Он не мог описать свои ощущения, ведь тело все также оставалось нечувствительным. А что он мог чувствовать вообще сейчас кроме головной боли, которая накатывала все сильнее и сильнее. В этот момент Итэр задумался, что он действительно чувствует. Стоит сосредоточиться чтобы понять. Закрывая глаза, парнишка погружается в себя, обращая внимание только на то, что он чувствует: холод, исходящий ото всюду; ветер; кучу странных звуков; страх перед человеком. Ты его как будто знаешь, но в то же время ничего. Он для тебя как ужасающая бездна, неизведанная, страшная, со своими подводными камнями, где надо быть на чеку каждую секунду.       Ощущение реальности возвращали парня обратно. Усиливающаяся головная боль, самый обычный голод и сковывающие движения наручи. Не дожидаясь ответа, Альбедо, приблизился вплотную к застывшему и подрагивающему, словно загнанный хищником зверёк, путешественнику.       — У меня есть планы касаемо тебя. Скажем, что это будет ещё один ряд экспериментов, только в этот раз твоего согласия не потребуется. Тише, потом будешь удивляться. Я и раньше наблюдал твою исключительность: словно творение самого искусного мастера, твоя красота богоподобна, а твой организм обладает особыми способностями к регенерации и не только, я в этом уверен. Мне ещё предстоит изучить тебя более подробно, подойдя к этому со всей своей ответственностью.       От слов алхимика, что не сулили ничего хорошего, в горле встал ком. Словно гром среди ясного неба, явилось осознание, что путешественника обманывали, а он как доверчивый ребёнок, был лишён бдительности рядом с этим человеком. Как долго он это планировал?       Вокруг Альбедо повсюду ходило множество разнообразных слухов. Некоторые его превозносили, почти поклонялись подобно божеству, другие же относились к нему с недоверием или вовсе отторжением. Итэр предпочитал не верить вымыслам людей, которые в большинстве своём могли только издалека наблюдать парня. Его впечатления были лишь положительными, ведь этот человек, не смотря на свою отстранённость и холодность, всегда относился к нему с уважением и вниманием, никогда не допуская себя причинять тому неудобства, узнавая заранее мнение Итэра о своих предложениях.       Действия этого человека заставляли сердце Итэра болезненно биться, а разум разрываться. Действие транквилизатора постепенно уменьшалось, но свободы действий путешественнику это не дало. Крепкие кандалы сковывали руки, и он мог лишь нервно вздрагивать, ведь, попытайся он сделать хоть какое резкое движение, то тут же почувствует боль.       Интерес в глазах Альбедо сжигал парня. Алхимик был близко, очень близко, а Итэр был полностью беспомощен.       — Боюсь, тебе придется привыкать к новым условиям, мой дорогой Итэр. — улыбаясь только шире, он погладил запястье путешественника.       Резко лезвие, словно жало осы, беспощадно прошло по участку кожи. В момент импульс боли прошёлся по всему телу, заставляя мальчишку дёрнуться, от чего алхимик издал тихий смешок. Итэр был лишён чувствительности долгое время, а сейчас его нервы были словно натянуты, словно струны святой лиры на которой давным давно играл один из семи.       Кровь быстро стекала в емкость, что видимо была заранее заготовленная алхимиком.       — Что за хуйню ты делаешь? Ты ненормальный? — встретив глаза мужчины, Итэр тут же пожалел о импульсивно выкрикнутых словах. Как резко он изменился. Альбедо выглядел устрашающе, хотя по сути его лицо всего лишь стало серьезным. Просто сейчас, словно все человечное потрескалось, на мгновение обнажив инородность и опасность. Леденящая бездна, она словно рвала душу Итэра на множество кусочков, жестоко и не щадя. Холодным тоном было сказано:       — Не стоит.       Это все? Никакой брани и осуждения? Вместо сего последовало болезненное действие: больное запястье сжали, от чего кровь полилась с большей силой, чем прежде, а глаза наполнились слезами. Большим пальцем найдя рану, он с силой надавил, раздвигая и вминая ткани внутрь плоти, что еще больше доставляло юноше боли. Из его глаз бесконтрольно лились слезы, прокладывая влажные дорожки до подбородка, а дальше падали и таяли на одежде, словно те — снежинки, которые опадали с неба на прекрасную светлую голову в очередной прогулке по горе. Учёному все больше нравилось наблюдать за проявляемыми Итером эмоциями боли и отчаяния, то, как тот все еще пытается сдерживать болезненные крики и просто шипит от боли, плотно сжимая челюсти. Все еще горящая, в самом дальнем углу, свеча освещала ранения, нанесённые алхимиком юноше. Ткани на запястье парня были отслоены от подлежащих ближних тканей, что давало тому понимание всей безысходности ситуации, но все же в светловолосой голове оставались мысли о наилучшем исходе для него, что последние свои недолгие моменты жизни тот проведет не в злополучном подвале с обезумевшим алхимиком. Продолжая разрезать ткани и сухожилия, алхимик поднимался все выше по руке, добираясь до связок, поднимая голову и точно смотря в глаза мальчику, Альбедо находит в них отчаяние и боль, ему все равно, он пронзает светлые, золотистые глаза своими холодными, словно острые сосульки, которыми точно можно было кого-то убить, настолько холодные и пронзительные… Путешественник выпадает из мира сего на некоторое время, на долгое как ему казалось. Выходу из сего транса помогла резкая боль, разливающаяся импульсами от запястья до локтя и выше, протекая уже более слабой, ноющей по плечу. Алхимику не понравилась резкая отстранённость парня, что последовало за собой действие, вырывающиеся крики юноша уже перестал контролировать. Для алхимика это услада для ушей, ему хотелось как можно чаще и больше слушать срывающийся голос юноши, но в виду сохранности для себя прекрасного на будущее, он отошёл от парня на несколько шагов назад.       — Догорает... — тихо произнёс алхимик, разворачиваясь к столу, находящемуся в углу. Оставленная свеча там раньше, совсем догорала кажется вечность, но ничего в этом мире вечного не существует и не будет, все когда либо заканчивается, и сейчас закончила свое существования одна свеча, но на свете много ей подобных и замена одной не составит труда.       Убирая догоревшую свечу с подсвечника, алхимик выбросил ее куда-то, и, как казалось, из неоткуда доставая новую, он ставит ее на место, пошарив в карманах находит спички и поджигает фитиль, комнату вновь озаряет теплый свет. Сверху так же доносились песни ветра, но стук чьих-то каблуков развеял все настроение, в люк подвала незамедлительно постучались, не дожидаясь последующего ответа, люк приоткрылся, и показалось знакомое лицо милой помощницы алхимика, Сахарозы. Холодный свет залил подвал, и девушка увидела путешественника, его вид ее никак не удивил, она давно знала о предстоящем плане полюбившегося ей алхимика.       — Погоди минутку, я еще кое-что сделаю. — мило произнёс Альбедо, поднимая голову и смотря в лицо ученице, та коротко кивнула и закрыла люк, оставляя учёного и юношу вновь наедине.       Повернувшись к столу, мужчина поочерёдно очистил пару инструментов, отложив их дожидаться своего следующего часа. Также, немедля он достал тканевое полотенце и, предварительно смочив то в растворе, сделал шаг к беспомощному путешественнику, который, кажется, за одно короткое мгновение вновь упускает надежду.       Травмированные запястья дрожали в темно-алой крови, кое-где запёкшейся, в глазах сверкали слёзы в свете свечи, словно драгоценные камни, искушающие людские души испокон веков. Это все Альбедо нашёл невероятно привлекательным и живописным. Клацнул замок, и вот он уже держит изящную руку, проводя по ней полотенцем.       Громкий стон вышел на выдохе из груди Итэра. Рану щипало сильно, разум рвало, но сил отстраниться хоть не секунду не было от слова совсем, все что осталось бедному юноше – терпеть предстоящую ему агонию, ожидать в беспомощном ужасе дальнейших экспериментов.       Алхимик, вопреки ожиданию, продолжил неторопливо очищать руку от крови, конечно же ловя каждый шелох в теле. Закончив, он отстегнул все ремни и взял без каких-либо усилий неспособного вырываться парня, унося его в иное помещение. Взгляду встретились стальные прутья. Помещение также имело рабочий стол и пару полок в углу, в шаге ещё дверь, но значимая часть была устроена как раз для того, чтобы стать несчастному новым домом. Практичная тюрьма. Теперь эти апартаменты принадлежат Итэру, какой щедрый подарок! Голая спина соприкоснулась с кушеткой – фигура путешественника теперь неподвижно лежит. Его жизнь выдавала лишь изредка вздымающаяся грудная клетка. Альбедо одарил свою работу ещё одним взглядом, нежно улыбнувшись, он покидает комнату.       Сверху начали доноситься тревожные шаги помощницы алхимика, это означало, что терпение его скромной ученицы подходит к концу.       Поднимаясь вверх по лестнице, Альбедо окинул скучающим взглядом помещение. Не найдя больше ничего, что могло его заинтересовать, он с вздохом отвернулся обратно.       Секунды промедления стоили взорваться терпению Сахарозы. Быстро подбежав к люку подвала, она рывком открыла его. Прямо перед ней, внизу, алхимик уже подходил к последним ступенькам. Мило улыбнувшись юный алхимик подала руку своему учителю. Альбедо не стал принимать не жест, уводя ее запястье в сторону, но обратно посмотрев прямо на лицо ученицы, он ответил на её вопрос «почему?», показав окровавленные перчатки. У девушки были белые как снег перчатки, мужчине не хотелось их осквернять...

*      *      *