Будь моим идолом.

      —Арс, вот мне либо сейчас послышалось, либо ты в край ебанулся и уже пора вызывать тебе дурку,—спокойный и невозмутимый до этого Позов охуевает в полной мере, даже снимает свои любимые очки, которые, казалось, он носил двадцать четыре на семь и которые, по ощущениям, уже приросли к его переносице.       Сейчас Арсений и Дима сидят в мягких креслах друг напротив друга в гримерке, перед очередными съемками "Импровизации". Несколько минут до выхода, их уже загримировали и полностью подготовили к сцене, а Попов решил неожиданно рассказать о новостях, что произошли за последние дни, и загрузить товарища именно, блять, сейчас. Но брюнета тоже можно понять, все эти мысли и переживания он держал в себе и копил на протяжении всего этого времени, что просто уже невыносимо, ему нужно было с кем-то поделиться, иначе бы взорвался, как воздушный шар с конфетти внутри. Только вот вместо разноцветных украшений разлетелись бы кишки, это было бы не очень эстетично, увы, так что лучше вообще не взрываться.       Прошло около четырех дней после встречи с Антоном. Да, с тем парнишкой на коляске, которого мужчина тогда поднял с земли и спас от предположительной гибели из-за чужих ботинок, а потом отвел его на ужин в ресторан, проебавшись с этим дурацким рисом. Почему-то все это время забавный лопоухий парнишка не вылетал из головы актера. Не то, чтобы мужчина думал о нем постоянно, вовсе нет, за последнее время у темноволосого и без того много дел и съемок,—но вот ночью или в свободные минуты перед глазами то и дело всплывает пшеничная челка, румянец на кончиках торчащих ушей и эти зеленые глаза, с примесью золотого оттенка. Нет, Попов не влюбился ни в коем разе, актера как-то духовно тянуло к этому человеку, даже несмотря на то, что Антон уже максимально перед ним опозорился и показал себя не в лучшем свете тогда, в ресторане,—все равно хотелось встретиться с ним снова, чтобы еще раз посмотреть на эти несвязные движения руками и увидеть отчасти глупый взгляд, даже в этих "типа" и "короче" было что-то притягательное.       Брюнета в целом это волновало и немного пугало, потому тот и решил впервые с кем-то поделиться и кому-то открыться, и этим "кто-то" оказался Димка Позов. Да, Попов не открылся Сереже, который для него был ближе, как друг, с которым он знаком дольше всех в этой компашке, не открылся Оксане, которая была самым добрейшим человеком и точно бы не стала унижать друга за чувства, а открылся Позу. Умолчал, правда, о приступе аллергии и случае в туалете, не хотел как-либо унизить или осквернить честь Шастуна. По его мнению Дима был очень умный и интеллектуально развит, в какой-то степени даже лучше, чем сам Арс, поэтому, вероятно, он сможет дать правильный совет, помочь разложить все по полочкам и аргументирует плюсы и минусы различных вариантов. Но пока комик только посылает актера лечиться.       —Как мило с твоей стороны,—саркастично выпаливает Попов. Ему и так тяжело от осознания, что он думает о своем фанате, еще и друг у виска крутит. Надо было все-таки довериться лучше Сурковой.       —Ты меня, конечно, прости, Арс, но я правда в ахуе. Ты впервые просто говоришь мне о том, что позвал фаната с собой в ресторан. Мы же с самого начала нашей карьеры давали клятву, что не будем общаться, а уж тем более встречаться с фанатами,—Позов поднимается с места и подходит к кулеру с водой, который был установлен в их гримерке по многочисленным просьбам Матвиенко, у которого постоянно сушило горло после выступлений.       —А кто сказал, что я с ним встречаться собрался? Ни слова об этом не было,—нахмурив темные брови, спрашивает мужчина, при этом повернувшись полубоком и кинув удивленный взгляд на друга через плечо.       —Ну кто тебя знает,—Дима пожимает плечами, берет стакан с холодной водой, ведь хотел попить, пока есть время, и упирается спиной на позади стоящую стену.       Однако темноволосый хмурится сильнее, а во взгляде заметно раздражение и даже какая-то ненависть. Попов, пусть и частенько шутил на сцене про отношения между парнями,—все равно не любил всю эту гейскую пошлятину и не переносил, когда вне выступлений ребята шутили по этому поводу. Арсений был уверен в том, что он на все сто процентов любит женщин, было неприятно, когда его сводили с каким-то парнем. Да, 38-летний мужчина, возможно, и хотел бы найти себе жену, которая будет ждать его с выступлений и гастролей, которая будет готовить ужин и ублажать в постели, которую он будет любить и оберегать. Но никак не мужа.       Поэтому подъебы Димы и не были приятны Арсу. Он ведь не испытывал к парнишке ничего такого, сам это понимал. Ему просто хотелось пообщаться, блять, с кем-нибудь открытым, веселым, хотелось пообщаться с Антоном. Пусть он и не такой умный и образованный, как большинство людей из окружения актера, все равно чем-то цепляет. Правда пока непонятно чем именно.       —Ладно, прости меня, Арс, только не смотри так,—поежившись от холодного взгляда голубых глаз (все боялись этого взгляда), Поз подходит чуть ближе к Попову и присаживается на подлокотник его кресла, поправляя очки, которые недавно вернул на переносицу.       —Ну я даже не знаю, братан. Если ты действительно хочешь попробовать общение с фанатом, —попробуй, только, христа ради прошу, будь аккуратнее с этим. И вообще, ты уверен, что вывезешь дружбу с...ну с этим,—комик непонятно выводит рукой что-то в воздухе и также непонятно жестикулирует. Ну тут и дурак догадается, что мужчина имел ввиду слово "инвалид", которое, почему-то, в современном обществе редко произносят.       —Ну и что? Поз, это ничего не значит, если мне человек внутренне понравился, то я не буду обращать внимания на его внешний вид и проблемы. И вообще, коляска—не приговор,—брюнет даже слегка наезжает на Позова, ведь уже было подумал, что друг против таких вот "особенных" людей.       —Просто спросил,—тот выставляет ладони перед собой, вскоре сминая пустой пластиковый стаканчик пальцами и кидает его в сторону мусорки, попадая четко в цель.       —Ну если хочешь, то пригласи снова куда-нибудь. Я смотрю, что для тебя это как нехуй делать. А потом поймешь: общаться тебе с этим парнишкой дальше или нет,—пожимая плечами, Дима переводит взгляд на задумчивого товарища.       На самом деле, Арсений уже думал о второй встрече, только вот не знал, куда позвать Шастуна. В ресторан—было, в кино—скучно, в торговый центр или парк—рискованно, ибо там ошивается огромное количество фанатов. Но...черт, кажется у Попова только что возникла просто замечательная идея, которую осталось только воплотить в жизнь, а зная свои связи и возможности,—мужчина сможет организовать все за один вечер.       —Точно! Бля, Димка, да ты гений!—Попов вылетает из мыслей и хлопает ладонью друга по плечу, из-за чего Позов чуть ли не падает с подлокотника мебели.       —А...да пожалуйста,—Дима несколько растерянно и смущенно улыбается, ведь на деле ничего такого гениального не посоветовал, даже не догадывался, какая идея уже созрела в голове у Арсения.       —Попов, Позов, вы там, блять, спрятаться решили или что!?—Сережа, одетый в свои любимые мешковатые штаны и забавную толстовку, входит в комнату. Вид у него злой и из-за нахмуренного лба страшный, а руки разведены в стороны от негодования. От неожиданности оба комика дергаются и тут же поднимаются с места, выпрямляются, как в армии, но так и продолжают стоять в одной точке.       —Вы в уши долбитесь или че!? Мы уже начинаем вообще то, а ваши замечательные задницы тут в гримерке пропадают. Из-за вас меня Паша за нос оттащит. Бегом!—уже командуя друзьями, Матвиенко слегка стучит их по спинам и сам выбегает вместе с ними на сцену.       Попов решит свою проблему и воплотит продуманный до мелочи план позже, а сейчас он вновь видит эти камеры, слышит эти апплодисменты и отдает себя фанатам без остатка. На сцене он—актер, смешит публику, дарит положительные эмоции и всегда улыбается, а в жизни он—обычный мужчина. Обычный мужчина, который устал от скучного общения с интеллигентами, которые разговаривают только про работу и искусство, с женщинами-фифами, которые обсуждают дорогие духи и здоровое питание. Хочется легкого общения с простым человеком, который не парится над своим словарным запасом, не боится материться и который придумывает пусть отчасти глупые, но все равно смешные шутки. Таким простым человеком и является Антон, который, увы, не был избалован судьбой и потому не просил чего-то нереального, а просто также жаждал общения. Это и нужно было Арсению.

***

      Антон, перед тем, как заехать в кафе, еще раз проверяет Инстаграм, в надежде получить долгожданное сообщение, но в очередной раз вынужден разочароваться и убрать телефон обратно.       После того случая прошла уже ровно неделя, парень не находит себе места, ибо все еще думает, что должен Арсу за ресторан и сигареты, как минимум. Ни одну сигу из чужой пачки еще не скурил, ну не так он воспитан. Ему кажется, что он чего-то должен, что не нужно пользоваться чужими вещами и так далее. Ладно, шоколадку парнишка съел с чаем, но Попов тогда прямо сказал, что это ебаный п о д а р о к. А с другими вещами он такое не говорил, поэтому мозг Шастуна и его умение накручивать себя само додумало то, что теперь русоволосому надо вернуть деньги. Не просто "надо", а жизненно необходимо! Но оставленное в директе сообщение: "Арс, когда я могу вернуть деньги за ресторан и парламент?", висит без ответа вот уже целую неделю.       И от этого обидно. Антон понимает, что после случившегося вряд ли Арсению захочется с ним общаться и далее, что у него дела и тому подобное, но можно ответить хотя бы на одно блядское сообщение, тем более если до этого брюнет ему отвечал и давал ложные надежды. Знал бы Шаст номер карты или, хотя бы, номер телефона и смог бы писать в разные соцсети,—точно бы сразу деньги перевел, даже больше, чем нужно было бы, ну или доебался бы. Но нет. Парнишке остается только изводить себя целую неделю и молча проклинать Попова.       Зеленоглазый, наконец, заезжает в кафе на коляске и едет в сторону барной стойки. Он работает в этом заведении официантом, поэтому ему можно и на кухню заезжать, и за барную стойку, за которой низкому парнишке скрыться вообще не проблема, там только его русая макушка виднеется, и то не факт.       Антон смотрит на знакомого бармена. На высокого юношу, с копной каштановых волос, зелеными глазами и небольшим количеством веснушек в районе носа. Одет он в черную водолазку, в привычные Мартинсы и черные штаны, Шастун готов поспорить, что изначально его коллега пришел еще и в кремовом пиджаке, но управляющий заставил снять его, чтобы форма их кафе, состоящая из белоснежного фартука и белой галстук-бабочки хорошо на нем сидела. Наверняка из-за этой ситуации лицо молодого человека и было напряженным и недовольным.       Этого молодого человека звали Роман. Он работает здесь столько же, сколько и Антон. Познакомились они с первого дня работы, Рома на тот момент был единственным человеком, который не смотрел на парнишку с жалостью. Он не жалел его и нагружал напитками, как обычного официанта, поторапливал его и шутил по поводу всего, но никогда, никогда не касался темы инвалидности своего коллеги. Зеленоглазый делал вид, что этой коляски нет, за это Шастун и тянулся к этому человеку, был ему благодарен и также относился с открытым сердцем. Да, разумеется, русоволосый был также безумно благодарен и Ире, но она же девушка, у нее мягче характер, и она вечно волнуется за друга, бегает за ним, как за ребенком и даже не скрывает жалостливого взгляда. С Ромой все иначе, поэтому с ним и проще, намного.       —О, здарова, Антох,—бармен оставляет кофемашинку в покое, поворачивается к товарищу и чуть склоняется, дабы пожать ему руку.       —Привет, я не опоздал?—после рукопожатия, Шастун натягивает через голову такой же белоснежный фартук, как и у коллеги, а после старается закрепить на шею бабочку, что получается только спустя минут пять.       —Нет, ты вовремя, кафе же только открылось, у нас только два посетителя пока, но не ссы, их Оля уже обслужила,—протирая очередной стакан, Вишневский кидает взгляд на Антона, ибо видит, что друг какой-то чересчур рассеянный.—Как жизнь вообще?       —А? Да нормально,—отмахивается парнишка и машет рукой. Сам берет стопку из меню и прижимает ее рукой к своей груди. На случай, если в заведение зайдет компания из нескольких людей, чтобы их сразу обслужить. Также русоволосый берет синюю ручку и цепляет ее колпачком к кармашку на рубашке, которую всегда надевал в рабочие дни.       —Нормально? А я вот в инете видос видел, где тебя от фанатов спасали...Ты на концерт сходил все-таки? А почему мне не сказал?—Рома упирается двумя руками о стойку и внимательно смотрит на Шастуна. Да, все в окружении Антона знали об увлечениях парнишки, просто Вишневскому юноша выносил мозг меньше всего, не были они уж настолько близки.       —Извини, я думал, что тебе не особо интересно. Да и там в конце хуйня произошла, ее не очень хочу рассказывать,—русоволосый хмурится, ибо перед глазами вновь всплывает тот роковой день, когда Арс поднял его на руки и впервые обратил на парня внимание. Знал бы Антон, чем потом все это закончится,—вообще бы не готовил подарок и не приезжал бы на то злополучное место после концерта.       —Обижаешь. Мне интересно, очень даже,—бармен внимательно смотрит на Шаста, а тот по взгляду понимает, что товарищу правда интересно узнать это историю с самого начала, ведь он видел только отрывки из интернета, которые начинались с конца события.       —Хорошо, я расскажу. Только не на работе, а то Пална придет и пропишет нам пизды. Давай так: ты сегодня поможешь принять мне ванную, как обычно, а я взамен расскажу, как все у меня прошло?—почти что сразу ставит условие зеленоглазый, но думает, что это прозвучало слишком грубо и нагло.—Если ты не занят, конечно.       Принимать душ, когда ты в коляске и имеешь поддержку только в виде двух худых и слабых рук,—сложно, именно поэтому Шаст неоднократно просил помочь себе в этом Рому. Оба уже не видели ничего такого в этом: во-первых, Вишневский просто перекладывал Антона из коляски в ванную, оставлял его на некоторое время мыться, а после перекладывал обратно, вот и все. Во-вторых, русоволосый был геем, но вот его товарищ,—совершенно наоборот. Романа не привлекали парни, более того, у него уже были серьезные отношения с девушкой, которые медленно, но верно, близились к свадьбе, так что никакого пошлого подтекста в обычной помощи не могло быть. Ну и в-третьих, Вишневского было легче попросить хотя бы в том плане, что он парень, их тела устроены одинаково и стесняться им друг перед другом нечего. Антон никогда не просил помощи Иры в этой ситуации, понимал, что она,—хрупкая девушка, которая не сможет поднять даже такую относительно легкую тушу и перед которой будет стыдно с точки зрения мужчины. Поэтому еще с начала знакомства бармен и официант договорились о взаимном обмене: темноволосый помогает другу принять душ, а тот угощает его вкусным пивом. Все честно, все довольны.       —Конечно, без проблем, Антох. Только с тебя еще пиво,—Вишневский также ставит условие, а в это время колокольчик над дверью звенит, обычно это говорит о приходе новых гостей.       —Без проблем, Ром,—Антон искренне смеется с забавного и серьезного лица коллеги, после чего смотрит на молодую пару и берет две книжечки меню. Он кладет их к себе на колени, как и небольшой блокнотик для записи заказа, после чего берется двумя руками за колеса и, не стесняясь особо, едет прямо к столику новых посетителей.       Антону было очень сложно устроиться в это кафе, хотя бы по одной простой и очевидной причине: на работу в принципе не брали инвалидов. Но тогда Шастун, можно сказать, просто надавил на жалость, рассказал о своей истории, буквально, молил, был готов встать на колени, пусть и не смог бы простоять и секунду, говорил, что у него больше нет других вариантов и ему срочно нужны деньги. И юноша и не врал. Да, у него были деньги, которые он получал со своей инвалидности и от родителей. Родительские деньги зеленоглазый не хотел принимать чисто из-за принципа, мама с отчимом и без того потратили на лечение Антона, когда он восстанавливался после аварии, а теперь когда-то маленький Антошенька,—это уже взрослый и самостоятельный человек, который может и сам себя обеспечить. Деньги с инвалидности быстро уходили на коммунальные услуги, на корм Декстеру и на еду себе, на карманные расходы, чтобы просто побаловать себя, русоволосому не хватало, именно поэтому он и решил так яро вырывать себе место на эту работу. Ему хотелось получать зарплату, как все люди, хотелось общаться и взаимодействовать с обществом, ибо в четырех стенах можно просто с ума сойти.       Управляющая приняла Шастуна, ведь просекла одну фишку, которая была не совсем уважительна по отношению к зеленоглазому. Она решила принять на работу парня-инвалида, чтобы давить на жалость клиентов. Многие люди, едва завидев официанта на инвалидном кресле, сжалятся, закажут побольше еды и оставят неплохие чаевые, лишь бы хоть как-нибудь поднять настроение человеку, с которым судьба так жестоко поигралась. Это и происходило. Антоном, буквально, пользовались, но он настолько был рад, что нашел постоянное рабочее место, что либо не замечал, либо вовсе не понимал этого.       Рабочий день начинается хорошо, Шасту пока не грубят, посетителей много, от этого работа как-то быстро кипит и заканчивается так же быстро, как и начиналась.

***

      —Я везу то, ради чего мы доживаем каждую смену!—громко и важно проговаривает Антон и заезжает в комнату, двумя руками старательно прокручивая колеса на кресле, но при этом осторожно, ведь на коленях стоял поднос, а на нем от малейшего движения опасно пошатывались высокие пивные стаканы, в которых находилось их любимое светлое пиво с пенкой.       —Ооо, ну наконец-то, можно расслабиться!—Рома потирает ладони между собой, но тут же забирает поднос у русоволосого и переставляет его на стол, на что Шаст благодарно кивает, ведь еще на кухне сомневался, что вообще довезет в сохранности.       —Нашего не было, я какое-то другое взял. Надеюсь, что тоже вкусное,—проводя рукой по все еще влажным после душа волосам, зеленоглазый тоже тянется за кружкой. Парень ощущал себя охуенно после того, как принял ванну спустя неделю, теперь ему совершенно похуй, какое пиво пить. Главное, что он теперь чистенький.       —Да ладно, мы любую ссанину выпьем, лишь бы набухаться. Декстер, блять, тихо!—Вишневский берет свой стакан и в эту же секунду подбегает пес, утыкаясь в дно кружки мокрым носом и начиная тянуть зубами край клетчатой красной рубашки, которую бармен сегодня надел вместо своего привычного кофейного пиджака.       —Выпрашиваешь? Дружище, да я бы рад тебе предложить, но твой хозяин нам вдвоем пизды даст,—начинает забавно разговаривать с собакой темноволосый, а питомец словно понимает и все же отходит от друзей на кухню, хрустеть своим любимым кормом, который все еще остался в миске.       —Так что там по поводу концерта? Давай, с самого начала, мне интересно,—Рома откидывается спиной на спинку дивана и делает глотки напитка, при этом внимательно глядя на друга, который по непонятной причине сначала теряется, но начинает вспоминать тот день с самого утра.       Друзья беседуют уже час. Полчаса они пообсуждали случившуюся после концерта ситуацию, а оставшиеся полчаса говорят о работе, пускают слухи про коллег и администратора, время от времени подливая в стаканы пиво, которое оказалось не таким уж и плохим. Антон не очень любит алкоголь, поэтому пьет меньше, чем его коллега, что можно заметить, если сравнить их состояния.       Сейчас Вишневский обсуждает их официантку Олю, активно и очень красочно описывает какую-то ситуацию и, по-видимому, негодует, ведь его давно бесила эта девушка. Шастун внимательно слушает, однако ощущает вибрацию в своем кармане, что гласит о новом уведомлении.       —Подожди секундочку,—русоволосый поднимает вверх указательный палец, а Рома послушно затыкается, начиная тискать Декстера, что раскинулся на диване рядом с гостем.       Парень уже было думает, что ему написала Кузнецова. Может по делу, может просто смешную картинку с котиками скинула. Но каково было удивление Антона, когда он увидел значок "1" над ярлыком электронной почты. Шастун не был популярным человеком, никакие письма с предложениями или сотрудничеством к нему не приходили и не могли прийти, он не подписывался ни на какие рассылки и вообще создал новую почту для того, чтобы ему просто билет на концерт отправили и все.       А там был блядский пригласительный билет на съемки шоу "Импровизация".       Уж чего-чего, а вот этого Шастун не ожидал. Челюсть отвисает до груди, слава богу этого не видит его гость, который сейчас очень уж занят тем, что чешет мохнатое пузико его питомцу. Антон особо не вчитывается в эти фразы вначале, что касаемо: "Уважаемый Антон Андреевич, мы приглашаем вас...", он сразу переходит в конец, где написано точное время, дата и адрес, а еще это: "Мы ждем вас!", что заставляет покрываться мурашками. Он не заказывал себе билет, пригласительные выдают в том случае, если твой родственник или знакомый участвует в шоу и хочет видеть тебя. Но русоволосый ни с кем не знаком. Только если...нет. Да быть не может.       —Ну чего ты там завис? Я не хочу один бухать,—из раздумий его вырывает бармен, который смотрит на парня даже как-то печально, уже успел заскучать, пока зеленоглазый там вчитывался в эти буквы.       —А, да, прости,—Антон натягивает улыбку и убирает телефон. Не хочет рассказывать Роме об этом, он уже пьяный и не способен воспринимать хоть какую-то информацию, да и постоянно жужжать о своих проблемах не хочется, потому юноша и молчит, пусть весь оставшийся вечер и сидит загруженный.       Шастун, конечно, воспользуется шансом и придет, но он еще настроен не только насладиться выступлением, а еще и узнать правду про билет. Надеется, что его не объебали и он не фейковый.

***

      Опять эта толкучка, опять суета, опять, опять, опять...не "опять", а "снова"!       Антона все же пропускают по высланному на почту билету, чему он несомненно рад, но все еще до жути удивлен. Сегодня до места выступления русоволосому пришлось добираться самостоятельно: Ира на время уехала к маме в другой город, Рома лежит в квартире у Шастуна и отсыпается после вчерашнего пятничного вечера, а больше у зеленоглазого никого и нет, как бы это грустно не звучало.       Однако после контроля билетов, парнишку вдруг перехватывает какой-то крупный мужчина и везет его в сторону концертного зала и места, словно знает, кто такой Антон и куда конкретно ему надо. Это смущает русоволосого, ставит в тупик, создается ощущение, что он какой-то важный гость, но он лишь тихо благодарит охранника, ведь чужая помощь была как нельзя кстати, а то руки уже устали от этих колес. Парень поджимает губы, растерянно оглядывается, ведь сидит на первых рядах и приехал сюда по пригласительному, блять, билету. Люди здесь стояли в очереди, записывались за несколько дней, а он так просто получил билет только вчера и уже сегодня приехал. Становится даже как-то неудобно, Антон давно не ощущал себя таким...важным что-ли?       Здесь так все по-другому...огромное количество камер, направленных на пока еще пустую сцену, рядов в разы меньше, чем было на концерте, оно и понятно, ведь само мероприятие было рассчитано на определенное количество людей. Шастуну так некомфортно, просто до сих пор не понимает: кто подсунул ему этот чертов билет? Нет, разумеется, он догадывается, но до последнего не хочет верить.       Когда все рассаживаются на свои места, свет выключается, камеры начинают снимать, на сцену под аплодисменты выходит всеми обожаемый Павел Воля. Его Антон еще не видел вживую, но и не сказать, что был сильным фанатом ведущего, потому хлопает спокойно, пока какие то девушки визжат с последних рядов. А за ним выходят и остальные импровизаторы, которых также встречают бурными аплодисментами. Они становятся чуть позади Паши, а русоволосый тем временем сглатывает и ощущает, как сердце замирает при виде Попова. Внутри будто органы съеживаются, когда он видит мужчину в обычной черной футболке, черных джинсах и красных кроссовках, который как обычно великолепен, но почему-то вызывает ненависть вперемешку с обидой.       —Ну здравствуйте-здравствуйте! Это "Импровизация", ваше любимое шоу на ТНТ, и я, ее ведущий,—Павел Воля. Давайте начинать,—мужчина говорит больше в камеру, чем с фанатами, ведь им сейчас главное снять контент, а уж на втором месте взаимодействие с публикой, которое минимальное обычно, ведь от зрителей требуется только закадровый смех.       Начинается шоу: Добровольский спокойно беседует с импровизаторами перед тем, как позвать звездного гостя, а Шаст не может оторвать взгляда от брюнета. Он так сильно по нему соскучился, но в то же время успел навести проклятье на Попова за его тотальный игнор и уход по-английски. Все еще есть ощущения, что он и являлся инициатором того, чтобы пригласить зеленоглазого. Но для чего и зачем?       Приглашают на сцену звездного гостя, какой-то очередной репер, которого русоволосый не знает, но и не надо особо, ведь тут, на сцене, главную роль исполняют импровизаторы. Антон наблюдает за всеми ребятами, смеется с шуток и с забавных моментов, но когда на импровизации "Сцены из шляпы" выходит Арсений, чтобы показать свой вариант фразы,—Шаст ловит на себе этот взгляд холодных голубых глаз и видит на чужом лице эту хитрую и немного значительную улыбку, от которой по своему обычаю что-то екает внутри и которая говорит сама за себя. Все сразу становится ясно, как день.       Арсений Сергеевич пригласил юношу на это выступление. Но нахуя, а главное зачем? Он не прочитал сообщение парня, значит вряд ли позвал Шастуна по тому поводу, по которому парень все это время хотел с ним встретиться. Неужели решил еще что-нибудь ему всунуть и вновь упорхать, как бабочка? Если это так, то пусть пойдет нахуй. Русоволосый его, конечно, любит, но все еще зол и задумчив, ибо искренне не может понять своего предназначения здесь.       Выступление продолжается, Попов уже вообще не смотрит на зеленоглазого, а вот он уже весь изнервничался, вечно покручивал кольца и поджимал губы. Он, блять, не понимает, что должно произойти. Ну если Арс позвал его на это мероприятие,—значит ему что-то нужно, ну не будет же он просто так просить организаторов выслать приглашение какому-то вообще неизвестному парню-инвалиду. Шастун ждет, ждет, как маленький ребенок какого-то чуда, но его не происходит. Конечно, блять, мы же не в сказке, а в жизни, в которой не все так красочно и в которой желания героев не исполняются по щелчку пальцев.       Представление заканчивается, как и съемка, все комики, вместе с Волей, отправляются за кулисы после долгого прощания и...все. К юноше никто не выходит, он специально сидит до последнего и ждет, когда все уйдут, пока не остается почти один в пустом зале. Антон понимает, что это все зря. Что опять он повелся, как маленький наивный мальчик, и что актер, видимо, решил просто порадовать парнишку очередным выступлением. Это, конечно, все очень круто и определенно приятно, вот только Шастун теперь должен Арсению деньги еще и за билет. Блять.       Рыкнув что-то непонятное, юноша хватается за свои любимые колеса и пытается судорожно выехать, но развернуться в полной мере не получается, из-за чего русоволосый психует сильнее и уже в открытую матерится, все же выезжая из этого чертового зала спустя некоторое время. Едет в сторону выхода и уже не намерен никого ждать. Вот вроде Шаст побывал на съемках своего любимого шоу, увидел все точно так же, как и по телевизору, только своими глазами, так почему же такое паршивое настроение?       Антону обидно. Очень сильно обидно. Чего вот Арсений добивается? Чтобы парнишка совсем загрыз себя этими долгами и ложными догадками или что!? Русоволосый все никак не унимается и правда не понимает: к чему был этот пригласительный билет, что этим хотел показать Попов? По крайней мере Шастун на сто и один процент уверен, что это именно он, ведь иначе просто некому. Он никого и не знает: с Сережей, Димой и Оксаной юноша тогда даже не разговаривал, как и со Стасом, а Попов—единственный человек, с кем зеленоглазый более-менее контактировал. Антон правда надеялся и думал, что брюнет выйдет к нему, и они спокойно поговорят, но, как говорится, хрен тебе с маслом.       Выезжая на улицу, Шаст слегка ежится от холода, ведь был в легком черном свитшоте. Все же конец августа, вечер, на улице становится холоднее, дни короче и так далее. Парню хочется закурить, он тянется рукой к карману джинс, но находит в них только упаковку от того ебаного "Парламент'а". Ну конечно, эту пачку он не открывал всю неделю, Свои любимые "Филипп Морис" купил, но они остались в ветровке, что сейчас висела дома. Вот засада. Другого выбора, увы, нет.       Антон психует и открывает почти новенькую пачку, вытаскивая длинную палочку и слегка дрожащими руками поджигая второй ее конец. Тот затягивается и лопает кнопки, вдруг ощущая приятный привкус на кончике языка. Сначала Шаст ощущает ягодный вкус, а после что-то связанное с тропическими фруктами. Затягиваясь вновь и вновь, русоволосый понимает, что это, черт возьми, очень приятно и легко курить. Только вот курение никак не отвлекает его от мыслей. Быть может, ему лучше поехать домой? Быть может, с этого дня вообще перестать смотреть "Импровизацию" и снять все постеры с Арсением, чтобы начать новую жизнь? Быть может...       —Я смотрю тебе понравились мои сигареты,—чужой бархатистый голос неожиданно раздается за спиной, отчего парнишка вздрагивает от неожиданности и тем самым стряхивает небольшое количество пепла на землю.       Антон, пока что не веря своим ушам, поворачивается в сторону входа. Перед ним стоит Арсений Попов. Только стоит уже черной толстовке, прислонившись одним плечом о кирпичную стенку здания и при этом скрестив руки на груди. Вид серьезный, но на лице широкая улыбка.       —А я смотрю, что вы игнорировать и хуйню творить любите, Арсений Сергеевич?—вдруг язвительно цедит сквозь зубы Шастун, не узнав самого себя. Он вообще по своей натуре человек добрый и, можно сказать, мягкий, редко обижается и на кого-то злится, а тут...на свою звездочку так огрызнулся. Быстро тушит сигарету, хотя там до фильтра еще далеко, можно курить и курить, но нет, юноша не будет чисто из-за принципа.       —Не понял. Антон, ты чего?—мужчина хмурит брови, улыбка полностью пропадает с лица, ведь он ожидал любой реакции от парнишки. Любой, но не такой резкой и негативной.       Попов все же сокращает расстояние между ними и слегка наклоняется к русоволосому, дабы посмотреть в его зеленые глаза или, по крайней мере, постараться.       —Тебе не понравилось? Я зря билет отправил?—голос уже становится тише, нотки уверенности растворяются в воздухе, как сигаретный дым, слышится только волнение и какой-то страх.       —Да нахуй мне нужен твой билет!?—вдруг, не сдержавшись, выкрикивает недовольно Шастун.—Ты все это время меня игнорировал, нахуя!? Я после того случая знаешь, как себя изводил? Думал, что я должен тебе и за ресторан, и за сигареты, и теперь за этот билет ебучий...Мало того, что я чувствовал себя в долгу, так еще и понять не мог, что я сделал не так. Нет, я понимаю, что я испортил вечер, блеванул в туалете и вся хуйня, но зачем мне нужно было тогда давать ложные надежды на наше общение!? Написал бы тогда: "Антон, иди ты нахуй, я больше не хочу с тобой общаться" и все, я бы понял. Но на деле я места себе не находил всю неделю, жаждал общения, ждал твоего ебучего ответа, чтобы что? Чтобы ты тут поиздевался? Нет, спасибо.       Парнишку, буквально, прорывает на эти слова. Голос в конце надламывается, но Антон всячески старается сглотнуть этот тяжелый ком. Он правда хочет общаться с голубоглазым, искренне не желает отпускать от себя этого человека, потому и не понимает всей этой истории и тактику Арса.       —Ладно, забили. Скажи только, сколько всего я тебе должен за билет, ресторан и сигареты, а потом разойдемся, как в море корабли, если ты так хочешь,—говорит хриплым голосом и уже слегка тише Шастун, достает телефон, но понимает, что наличкой у него нет.—Ты вряд ли скажешь номер своей карты и телефон, поэтому предлагаю доехать до моего дома, я там наличку возьму, и...       Но парнишка так и не успевает договорить свое дельное предложение: Арс склоняется прямо над Антоном, опускает свои ладони на колени русоволосого, смотрит в его глаза, находясь от лица в нескольких сантиметрах, и от этого становится страшно и будоражит одновременно. Ладошки потеют, дышать становится тяжело от такого напора, парнишка вжимает голову в плечи, старается отъехать назад, но актер очень крепко держит Шаста за подлокотники кресла и не дает сдвинуться с места тем самым.       —Антон, вот скажи мне: у кого ты научился так сильно себя накручивать?—голос как обычно мягкий, но на тон ниже, что заставлет бояться и не расслабляться лишний раз.—Во-первых, ты ничего мне не должен. Ресторан, сигареты и билет,—это все подарки. Мне не сложно их делать, я хочу их дарить и тебе совершенно необязательно отдавать мне за это деньги. Во-вторых...кто тебе сказал, что я не хочу с тобой общаться? То, что я не отвечаю,—не значит, что я игнорирую. Чтоб ты понимал, я тоже последнюю неделю места себе не нахожу, думаю о том, как завести и продолжить с тобой общение. Я тебе и пригласительный билет попросил выслать, чтобы поговорить, но ты уехал, когда я уже из-за кулис выходил. Антон, поверь, даже если бы я не застал тебя сегодня,—я бы все равно написал тебе в Инсте, потому что я дейсвительно искренне хочу продолжить общение с тобой, слышишь?       Русоволосый не верит в эти слова, он просто хлопает глазами и смотрит на чужое лицо чересчур внимательно. Арсений выглядит очень серьезным, понятно, что он не шутит и не пытается соврать или увильнуть от темы.       —Т-ты серьезно?—голос Шастуна дрожит, а глаза немного щипет, ведь, знаете, тут и не такой шок испытаешь, когда ваша любимая знаменитость, с которой вы и рядом не стояли до этого, искренне доказывает вам, что хочет с вами общаться.       —Ну конечно,—на выдохе и уже ласковее отвечает Попов и вдруг опускается на корточки перед Антоном, чтобы было легче смотреть в чужие глаза. Чужие ладони вновь опускаются на коленные чашечки, но парнишка уже не вздрагивает, напротив,—от этих прикосновений становится спокойнее.       —Я все это время не знал, как тебе написать и как начать, но мне правда не хватает общения с такими простыми людьми, как ты, Антон. Правда. Да, возможно ты ведешь себя неловко и глупо в некоторых моментах, это я признаю,—брюнет тихо посмеивается, на что Шаст обиженно фырчит.—Но один вечер с тобой был интереснее всей моей жизни. Да, возможно многие думают, что жизнь актера, который мотается по турам и на съемки очень насыщенная и продуктивная, но на самом деле она однообразная и скучная. Поэтому я хочу разбавлять эту самую жизнь общением с тобой. Ты не против?       А парнишка конечно не против. Для него это предложение общаться было, как предложение руки и сердца, настолько он был рад. Начнем с того, что у Шастуна в принципе никогда не было много друзей, никто никогда в открытую не говорил зеленоглазому о том, что с ним хочется общаться. С Ирой они были знакомы до аварии, познакомились в школе, но их тогда посадили за одну парту, поэтому деваться было некуда, с Ромой они познакомились на работе и также вынужденно, а с Декстером и так понятно: собака ведь не расскажет о своих чувствах. Все с Антоном, так или иначе, заводили общение вынужденно, потому что обстоятельства так складывались.       Ну сами посудите: кому нужен друг-инвалид, которому в большей степени надо помогать, и с которым ты толком не повеселишься даже? Да ясное дело, что никому. Но тут появился Арсений: зеленоглазый и до этого любил мужчину до дрожи в коленках, наслаждался его банальной внешностью и умением импровизировать, а сейчас он предлагает сам общение и прямо в глаза говорит о том, что очень хочет дружить с парнем. Это...настолько непередаваемые ощущения, от которых Шастун вот-вот заплачет, как девчонка. Это так приятно, так трогательно, так...необычно.       —Я...конечно я не против, но тут уже другой вопрос. Ты правда хочешь возиться со мной? Я же,—Антон опускает глаза и обводит взглядом коляску.—Со мной будет много проблем, Арсений, уж кого-кого, а тебя я точно нагружать не хочу, мне будет стыдно за свое положение в принципе. Я просто...       —Антон,—холодный голос перебивает русоволосого, и тот вынужден вновь посмотреть в эти прекрасные голубые глаза.—Я что-то говорил про то, что мне сложно? Повторюсь, я тоже очень долго пытался взвесить все "за" и "против" и мое решение снихуя не сказано. Пожалуйста, запомни раз и навсегда: коляска—не приговор,—актер почти по слогам проговаривает последнюю фразу, которую говорил сегодня Диме в гримерке.       А Шаст вскидывает брови от удивления. Во-первых, он впервые слышит, что голубоглазый матерится перед ним, а во-вторых,—как давно парнишка хотел услышать хоть от кого-нибудь, что инвалидная коляска не рушит жизнь и, даже несмотря на нее, Антона можно считать здоровым и полноценным человеком.       В глазах у юноши застывают слезы, слезы блядского счастья. Чужие слова никогда ему так не помогали, даже психологам не удавалось вызвать таких эмоций у русоволосого. Он настолько счастлив, что сейчас это все говорит его кумир, хочется смеяться, плакать, щипать себя во всех местах, чтобы убедиться, что это не сон, а реальность, реальность, в которой Шастун вытащил счастливый билет и в которой чуть-ли не впервые крупно повезло.       —Арс, я...можно тебя обнять?—голос слегка дрожит от осознания того, что в груди впервые разливается тепло...И это тепло настолько приятно, что хочется ощущать его снова и снова, по всему телу, плакать хочется от осознания, что ты можешь быть счастливым, даже с неподвижными ногами. Ты живой внутри—это главное.       —Ну что за глупые вопросы, Антон? Конечно можно,—Попов улыбается так, как обычно улыбаются добрые герои из сказок и разводит руки в стороны, все же поддавшись вперед и по своей инициативе обнимает первый.       Русоволосый обвивает руками чужую шею и утыкается носом в плечо Арсения, прикрывая глаза и втягивает с огромным удовольствием этот приятный и уже знакомый аромат, по которому за эту неделю очень соскучился, если честно признаться. От рухнувших в один момент эмоций и чувств, которые просто переполняли парнишку, хочется рыдать, но нет, он сильный, плакать не будет, и без того уже опозорился перед Поповым, больше не надо. Хотя актер, видимо, и хочет общаться с Антоном из-за того, что тот не пытается надевать на себя различные маски, а показывает себя таким, каким он и есть на самом деле.       —Спасибо, Арс. Просто спасибо,—шепчет зеленоглазый, начиная водить ладонями по чужой спине и слегка сжимать пальцами ткань чужой толстовки. Он словно хотел зацепиться за мужчину, как за канат, протянутый в бездну, как за глоточек свежего воздуха в тесном помещении. Язык уже сам называет Арсения Арсом, как-то на подсознательном уровне что ли. Надо уже отпускать брюнета, ибо из-за того, что Шаст в своем положении низкий, бедному актеру пришлось склониться к нему максимально и стоял так уже минуту, сгорбившись. Но так не хочется разрывать этот теплый контакт, которому юноше так не хватало все это время. Да, конечно, его обнимала Кузнецова, но это было совсем не то.       —Ты весь дрожишь,—вдруг констатирует очевидный факт Попов, ведь через объятия очень хорошо ощущалась дрожь чужого тела, на улице было действительно уже по-осеннему прохладно, а парнишка был в одной легкой кофте. Только было непонятно: эта дрожь правда ли была от уличного холода или от переполняющих эмоций?       —Жди здесь, я сейчас,—Арс хлопает по плечу русоволосого и убегает обратно в здание, пока Антон в эту же секунду обнимает себя ладонями за плечи и прикусывает нижнюю губу, когда чужое тепло так не вовремя уходит от него. На улице и правда было холодно, с этим спорить нельзя, но за время разговора и объятий с брюнетом Шастун будто не замечал всех этих внешних очевидных факторов. Видимо, он был очень увлечен этим разговором, который по-прежнему не мог отпустить парнишку. Он смотрит в одну точку, цепляется пальцами за свои же плечи и не может поверить в то, что теперь человек, о котором юноша думал только в своих мечтах,—его друг с этого момента. Правда какое-то чудо.       Русоволосый вылетает из своих раздумий, когда ощущает что-то тяжелое и теплое на своих плечах, а после быстро оглядывает теплую и грязно-зеленую ветровку. Антон понимает, что Арс принес свою ветровку, потому в эту же секунду поднимает свой взволнованный взгляд, в котором читается немой вопрос.       —Да успокойся ты, я тебя сейчас домой отвезу и сразу же ветровку заберу, все нормально, ты мне ничего не должен,—успокаивает его голубоглазый, одергивая края толстовки и обходя кресло, взявшись за его ручки. Шастун в этот раз не сопротивляется, понимает, что обратно ему было бы сложно добраться самостоятельная, потому помощь Попова как нельзя кстати. Правда парнишка понимает, что помощь мужчины в виде предоставленной ветровки тоже не особо помогает, ведь холод по-прежнему пробирается к телу, но не так сильно, как это было раньше. Больше всего Антона сейчас волнует Арсений, который везет его в одной толстовке.       —Арс, а тебе не холодно?—Шастун приподнимается с кресла на руках и поворачивает голову в сторону друга.       —Нет, мне не холодно, у меня еще футболка есть под этой теплой толстовкой. Не переживай, лучше наслаждайся поездкой,—темноволосый вдруг кладет свою ладонь на чужую русую макушку и своей же рукой поворачивает голову Антона обратно, отчего даже задумчивый до этого юноша тихо хихикает.

***

      —Ну все, красавица, ваш Убер прибыл,—забавно протягивает голубоглазый у самого подъезда, после чего отпускает ручки и позволяет Шастуну развернуться к себе самостоятельно.       —Ой, спасибо большое, ставлю пять звезд за обслуживание и водителя,—подыгрывает ему русоволосый, пусть ему и не совсем нравится роль этой самой "красавицы". Всю дорогу ребята говорили ни о чем, шутили, смешно переделывали названия магазинов на противоположные, рассуждали на легкие темы и в принципе не испытывали дискомфорта, что удивительно, ведь зеленоглазый был уверен, что после тех неловких объятий последует и неловкий разговор. Но он ошибся, и слава богу.       Антон вспоминает о ветровке и тут же спешит ее снять, аккуратно передав данную вещь хозяину за капюшон. Холод, правда, вновь пробирает до костей, но юношу радует, что он уже стоит у своего подъезда и совсем скоро окажется в своей теплой квартирке рядом с Декстером. Единственный минус,—придется прощаться с этим чудесным человеком, что сейчас стоит перед ним и поправляет капюшон толстовки после накинутой верхней одежды.       —Ну раз я вам больше не пригожусь, то надо прощаться,—шмыгнув носом от уже осенней прохлады, голубоглазый протягивает свою ладонь для прощального рукопожатия.       Шастун не сразу соображает, что хочет от него Попов, но в ту же секунду машинально протягивает свою руку в ответ, ощущая теплую и шершавую ладонь. Они крепко и по-мужски пожимают руки, все, как надо, однако в эту же секунду Арс вдруг слегка дергает парнишку на себя и вновь затягивает товарища в объятия, отчего тот вздрагивает и от сильного удивления не тянет руки в ответ.       —До встречи, я тебе еще напишу,—шепчет актер и отпускает русоволосого так же быстро, как и обнял. Стучит тому по плечу, после чего с улыбкой покидает Антона, уходя вперед и погружая руки в карманы ветровки.       А Антон сидит с глупой улыбкой, ощущая на себе аромат Попова после одежды, его так искренне и ласково не обнимали уже давно. Все начинает налаживаться.