Воздушные замки

Джесс лежит на капоте машины, раскинув руки в стороны. Солнце палит нещадно, и ветер, пробегающий волнами по пыльной земле, совсем не спасает. Они в Алабаме: вокруг пустыня, коричнево-красный песок, смешанный с глиной, и тишина. Джесс тихо вздыхает и аккуратно соскальзывает с капота вниз, стараясь не пораниться. Путешествие длится уже третий месяц, и пейзаж вокруг ей опротивел до невозможности своим однообразием и непохожестью на тот, что она привыкла видеть в Портленде или ЛА. Удивительно, но она справляется с происходящим лучше всех. Как будто это обычное дело – куча тварей, порожденных химической реакцией или чем-там-еще, разрушивших весь мир вокруг и убивших ее друзей. Джесс легко принимает правила игры, и оставляет лофт с кучей цветных платьиц, конфетами под подушкой и надеждой на спокойное существование. В конце концов, она не чертова принцесса, мечтающая о домике с садиком вокруг за зеленым заборчиком и принцем впридачу. И никогда такой не была, что бы там не считали окружающие. Что бы там ни говорил Ник. Ник.…Да, ему приходится тяжелее всех. Джесс видит, как морщины прорезают лицо ее лучшего друга, как он замыкается в себе, словно виня себя в гибели Шмидта и во всем происходящем. Она вздрагивает, когда он берет пистолет, и его грубые пальцы пробуют курок, как он что-то бормочет себе под нос и с досадой дергает плечом при попытке узнать в порядке ли он. Нет, он бесконечно далек, охренительно далек от того, чтобы быть в порядке. Но делиться своей болью он не намерен ни с кем. Даже с Джесс. Особенно с Джесс. И это в свою очередь неприятно ранит ее, и заставляет думать о всяких ненужных вещах, чтобы отвлечься. Например… Вязание. Первое, что видит Ник, когда открывает глаза – клубок красной мохеровой пряжи с воткнутыми в него спицами. Рядышком лежит кусочек будущего чего-то: варежки, пинетки, шарфика или еще чего-либо – он понятия не имеет чего именно, да и знать не хочет. - Джесс! – Ник вскакивает с раздолбанной раскладушки, попутно больно ударившись о торчащие из стены крюки. – Джесс! Он находит ее на террасе, ну или на том, что условно можно назвать террасой. Вот уже две недели они торчат в захолустном мотеле где-то в Оклахоме, который наверняка знавал лучшие времена. До того, как…Неважно. Они в богом забытом месте, где все же есть крыша и стены, о большем мечтать не приходится. Джесс сидит на табуретке, грозящей вот-вот развалиться на отдельные кусочки, и сосредоточенно вяжет. Еще один комплект спиц мелькает в ее руках туда-сюда, и красная дорожка ткани ползет по ее коленкам все ниже и ниже. Ник нервно сглатывает, отказываясь верить в реальность происходящего. В памяти всплывает кусок рваной рубашки Шмидта. - Джесс, что ты делаешь? – он пытается унять дрожь в голосе. - Вяжу шарф, - она поднимает на него ясные голубые глаза, - скоро наступит осень, будет холодно. И ее ответ настолько очевиден и логичен, что Нику нечего возразить. Он просто смотрит на нее, с трудом переводя дыхание. Чертова Ариадна со своей чертовой путеводной нитью, мать ее. - Хорошо, - Ник устало кивает, и закрывает глаза, - хорошо. Может, это единственный способ не сойти с ума? Делать вид, что ничего не случилось: застилать постель, стирать грязные вещи, чистить зубы и еще кучу всякой ерунды, обманывая себя. Не будучи поклонником фильмов Тарантино, Ник готов начать цитировать каждый из них прямо сейчас, вставляя после каждого слова непременный «фак», чтобы выразить свои охренительно неприятные ощущения от той дерьмовой ситуации, в которой они оказались. Он пытался играть в игру под названием «все в порядке», но у него не получилось. Перестало получаться после того, как погиб Шмидт. И более того, он больше не хочет играть. Не хочет бояться, прячась по углам, как напуганный подросток. Не хочет бежать от непонятной опасности, спасая свою шкуру. Он просто хочет вернуться домой. - Джесс? – Ник резко разворачивается. – Скажи Уинстону и Сиси, чтобы они собирались. Мы едем в Чикаго. Лето подходит к концу, и небо все чаще напоминает посеревший пергамент. Солнце появляется лишь изредка, пробиваясь рассеянными бликами сквозь плотные облака цвета сливочного масла. В один из тех дней, что беспрестанно льют дожди, они теряют Уинстона. Ливень хлещет по крыше седана, Ник вцепляется в руль, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь водную завесу, а Джесс и Сиси дремлют, обнявшись, на заднем сидении. Это была глупая неосторожность – они просто хотели проверить один из старых коттеджей в маленьком городке на севере Айовы, и почему-то отпустили Уинстона одного. Когда он выбежал наперерез Нику спустя десять минут, неистово вопя, раздумывать было некогда. Ник вздрагивает, вспоминая, как палец рефлекторно соскользнул с отполированного от постоянных нажатий курка. Тело ухнуло в яму на дороге, обрызгав ему брюки, а он все стоял и стоял, чувствуя, как дождь льет за отворот куртки, не трогаясь с места. - Ник! – Джесс бросается к нему, хватая за руку, - Ник, . Нам нужно уходить отсюда! Он тупо смотрит на нее, не понимая ни слова. - Ник! – в отчаянии взывает Джесс, холодея от ужаса. – Бежим! Там же могли остаться…еще…здесь небезопасно! И он, наконец, медленно бредет в машину, покорно разрешив Джесс стащить с себя мокрую одежду. Они молчат до самого Денвера, когда Ник слышит тихий голос Джесс. - Ты нарушил правила, - шепчет она, не смотря на него. - Что? – он не верит своим ушам. - Ты пересек двойную сплошную, - Джесс говорит все тише. – За это может быть крупный штраф. Ник с трудом сдерживается, чтобы истерически не расхохотаться. - Господи, женщина! – он нервно взмахивает руками, и знакомое черепашье выражение появляется на его лице. – Ты должно быть шутишь! Джесс испуганно вжимается в сиденье. - Почему? – возражает она неуверенно. - Почему? – он задыхается от негодования. – Джессика, на сотни миль вокруг нет ни одной живой души. Все сдохли нахрен, сдохли или стали живыми трупами. Правила больше не работают! Я только что застрелил своего лучшего друга, мать твою! О каких правилах ты говоришь?! Они орут друг на друга, пугая сонную Сиси, яростно хватая друг друга за руки, сверкая глазами. И внезапно Ник чувствует себя чуть лучше. Это то, что ему знакомо. То, что так похоже на него и Джесс. Это привет от тех времен, где были их ссоры, смешанные напополам с невысказанным непонятным напряжением между ними и жаждой чего-то большего. - Если мы столкнемся с копами, я не буду оплачивать чертов штраф, Джессика, - бормочет Ник сердито, замолкая. Он не видит, как Джесс прячет еле заметную улыбку в свой недовязанный шарф.