α + β ⩾

      Команда, как и предсказывал Санджи, медленно подтянулась на корабль ближе к обеду. Все очень дружелюбно отнеслись к Шивон, тем более та просила лишь подбросить ее до следующего острова. Даже на Брукка шикнули до того, как он успел попросить у беременной трусики. — Лады, — сказал Луффи и поковырял пальцем в носу. — Но Чоппер еще не закончил в больнице, так что покеда мы продолжаем праздновать. А вечером нас позвали на фейерверки! Шивон, ты идешь с нами! — Я? Нет, простите… — она опять стушевалась, втягивая голову в плечи. Как же не нравилась Санджи такая робость у прежде боевой Шивон, за ней таилось что-то пугающе болезненное. — Почему нет? Это весело! — упрямился Луффи, словно не замечая. — Капитан, я останусь с ней… — начал было Санджи, как Шивон зажмурилась, вся сжалась и выпалила: — Я не хочу встретить своего альфу!       Команда замолкла за столом, дружно вытаращившись на беременную омегу. Своего альфу, порой даже если укус был случайный или насильный, все равно хотели увидеть практически все омеги. Запах альфы снимал тревоги и дарил спокойствие, позволял нежиться в ощущении безопасности, особенно ценном для омег. Омеги всегда эмоционально зависели от своих альф, впрочем, как и те от своих омег. И Шивон на этом фоне сейчас выглядела как чудо в перьях. — Прилично ли будет поинтересоваться о причинах, госпожа Шивон? — как можно учтивее склонила голову Робин, пока никто не успел брякнуть ничего бестактного, вроде того, что проблема в беременности не от своего альфы.       Шивон поежилась, избегая смотреть на других альф в комнате, и уставилась на свои руки на животе. — Я боюсь, что его запах заставит мою злость утихнуть, — тихо пробормотала она. — Запах альфы всегда усмиряет омегу. Но я не хочу усмиряться! — наконец она вскинула взгляд, и он снова был таким же отчаянно-боевым, как когда Санджи встретил ее в больничной палате. Наконец-то. — Я уплыву и буду жить сама, без своей пары. Тогда он сказал, что против плана доктора Зика и не будет плясать под ее дудку, потому я при паре оказалась в… — даже стойкая Шивон сбилась на этом слове, но быстро оправилась, — в крыле общих омег. Потому что Динк сказал, что его не сломать.       «Но ломали-то не его, а тебя!» — загорелась ярость внутри Санджи, и он внезапно был рад, что бета, и его острая реакция не так заметна для Шивон. Та стушевалась, когда почувствовала раздражение в запахах альф в комнате. Санджи украдкой коснулся локтя Зоро: не пугай ее, и Зоро очнулся от быстрого приступа злости. Чего не скажешь о других альфах и Нами. Нами злилась ярче всех, выдавая свое состояние не только запахом. — Мы ему и близко к тебе подойти не дадим! Пусть только сунется, я ему клима-тактом все ноги переломаю! — Нами терпеть не могла жадных, грубых альф, которые рассматривали омег, как покорный источник удовольствия. Она насмотрелась на таких, пока была воровкой у Арлонга, но альфа, который добровольно отдал свою пару ради каких-то там «высоких принципов» доводил ее до дрожи ярости. Помеченная омега была связана с альфой неразрывно, почти физически, и творить с ней такое — все равно что отрубить руку, которую она протягивала к нему с любовью. — Я не хочу его видеть, потому что могу его простить, — опять зажмурилась Шивон. Санджи вдруг поймал себя на том, что смотрит на Зоро: неужели и мечник, если укусит кого-то, будет не в силах отказаться от этого человека, просто столкнувшись на улице? Как же сильна эта связь. Хотя, с чего бы Санджи удивляться, он помнил горничную его матери, которая так и не выехала из соседних с королевскими покоев даже после того, как мама умерла и нужда в горничной отпала. Как нескоро он сопоставил эти факты. В этом ли была причина, что на похоронах мамы Джадж не пролил ни слезинки? Санджи был ребенком, он еще не чувствовал запахов, а вот Рэйджу… — Его зовут Динк? Мы его на сто метров не подпустим к фейерверкам, и все. Но ты только что освободилась из плена, как можно запирать себя самой снова и отказываться от фейрверков?! — отмел ее сопротивление Луффи. — Ты идешь с нами. — Действительно, пусть это будет салют в честь вашей новой жизни, Шивон, — присоединилась к словам капитана Робин. — В которой вам не придется бояться и прятаться.       Неуверенно, но Шивон все же кивнула: хорошо. Быть может, Динк и не сунется к ней, если вокруг нее опять будут чужие альфы.       Когда все пообедали, Робин и Нами вызвались отвести Шивон к Чопперу в больницу. Ведь она скрывалась больше суток, а значит — не получала должного лечения. Несколько накама вызвались сопровождать их и охранять от Динка.       Санджи же задержался прибраться на кухне, но мысли все еще не отпускали его, когда вышел на палубу за послеобеденной сигаретой. Он хмурился в сомнениях, а что если запах Динка все же заставит Шивон смириться с тем, как он поступил? Связь альфы и омеги неразрывна… — Не парься, кок, — крепкая рука легла ему на плечо. — В конце концов, если так переживаешь за эту масявку, сделаешь ее вдовой, и дело с концом. — Думаешь, все можно так просто решить, Маримо? — грустно скривил губы с сигаретой Санджи, рассматривая оживающий после ночной попойки город. — Разве альфа и омега не скучают друг по другу, даже если не виделись несколько лет? — Причем тут альфа и омега? Укусы тут приплел. Ты просто скучаешь по тому, кого хочешь увидеть, — пожал плечами Зоро. — Тебе-то откуда знать, у тебя нет омеги, — зачем он сказал это? Горечь от внезапных воспоминаний о детстве делали Санджи злым и желчным. — Но я же хотел тебя увидеть каждый день из двух лет, что провел на острове Михоука.       Санджи закашлялся, и сигарета выпала изо рта, обожгла пеплом перила, и он торопливо смахнул ее за борт. Рот ощущался обожженным из-за слишком резкого вдоха. — Ты чего? — Зоро принялся хлопать кхакающего кока по спине. — Н-н-ничего, — Санджи утер проступившие от напряжения в уголках глаз слезы. Вот же прямая штакетина Маримо, выдаст и стоит, ни капли не смущенный! Что в его башке вообще происходит в такие моменты?!       Он отдышался и облокотился на перила. Рука Зоро так и осталась на его спине, альфа наслаждался случайным контактом и не собирался сам его прерывать. От руки по спине разливалось спокойное тепло, и Санджи тоже не имел ничего против. Быть может, омеги ощущают себя точно так же рядом со своими альфами — спокойно и уверенно, когда все тревоги кажутся незначительными. А может, это чувство — не только прерогатива альф и омег. Что-то выше, чем полученный от рождения пол.       Раньше сердце Санджи безумно бы билось в груди от неловких касаний и проявления смущенной нежности, сейчас он чувствовал себя упоенно счастливым, как наконец переставшая плескаться от встряски наполненная до краев чаша. Быть может, раньше Санджи был влюблен, но теперь это прыгучее чувство вытеснялось основательной любовью. — Эй, Зоро, — улыбнулся сам себе в усы Санджи, осознавать любовь к Зоро было на удивление не страшно, и Санджи не хотелось орать, как жестока к нему гребаная вселенная. Все ощущалось таким правильным. — Что делаешь вечером? Пойдешь со всеми на фейерверк или выпьем? — Шутишь что ли? Выпивка или трахи-бабахи в небе. Конечно, выпьем, — рука Зоро мягко гладила пальцами лопатки Санджи, от чего у него на ногах, в носах ботинок, сжимались пальцы. — Только мне надо в больницу, наверное, к Чопперу. Я где-то проебал свой сцеживатель, а он так ругается, если я постоянно сглатываю индуктор. — Сцеживатель?       Перед глазами встала утренняя картина лениво дрыхнущего обнаженного Маримо, задрапированного в складках золотого покрывала на огромной постели. Даже когда он спал и клыки никак не были видны, все в фигуре Зоро говорило о том, что перед вами доминантный альфа. И розовая картофелина, валявшаяся около его стороны кровати, тоже выглядела очень доминантно.       Санджи развернулся от перил и взял Зоро за руку, та легла в ладонь привычной уверенностью, словно один из любимых кухонных ножей Санджи. Ощущалась своей. — Я знаю, где твой сцеживатель. Тут ближе, чем до больницы. Пошли.       Он поспешил первым, чувствуя, как заливаются краской его лоб и щеки. Зоро заартачился было, но быстро подчинился порыву — сошел с трапа корабля, не отцепляя руки, последовал по дороге вверх в город.       И лишь крепче сжал ладонь, когда заметил, что уши и полоска шеи над рубашкой кока тоже в румянце. Он понял, куда вел его кок.       Оставленная утром комната оказалась не занята. Наверняка Нами знала заранее, что придется остаться на острове подольше из-за лекарств для омег. Потому и не спорила с решением Луффи побыть на празднике еще и пойти на фейерверки. Или причиной тому был густой вязкий запах альфы в комнате, который отпугивал любопытных, решивших было сунуться в незапертый дом. Но о запахе Санджи не знал. — Вот твой сцеживатель, — кок отпустил руку только внутри дома. И тут же спрятал ее стыдливо в карман, осознав, что протащил Зоро через порт и площадь за руку, а тот и слова не сказал. Он низко опустил лицо, скрывая внезапную робость за челкой. Голос его стал неестественно беззаботным: — О, тут и вино есть. Начнем наш загул по барам отсюда?       Санджи вернулся сюда закончить то, что не удалось им прошлой ночью. Просто пока никак не мог подобрать верных слов, чтобы сказать, и не попытаться тут же покончить с собой, простую мысль: «Мне плевать, что все подумают. Возьми меня, Маримо. Я хочу секс по любви, и он невозможен ни с кем другим, кроме как с тобой, это очевидно».       Но сказать такого Санджи пока не мог, потому понадеялся на свои навыки мягкого соблазнения. Несколько бокалов вина и изящная беседа — вот главный ингредиент почти всех любовных зелий. — Конечно, есть, — Зоро поспешил разрушить его планы. Он схватил остатки вина и приложился к нему сам, видимо, чтобы Завитушка опять не наклюкался, как вчера. — Эй! Я тоже хотел расслабиться! — возмутился Санджи, но Зоро со смехом зыркнул на него здоровым глазом, не оторвался от горлышка, пока не приговорил все остатки. — Ты уже пробухал вчера все самое смешное, а сегодня все равно нервный, словно палка в жопе, пьянчужка. — Не тебе называть меня выпивохой, Маримо… — кок размял шею, лениво подумывая, а не затеять ли драку по этому поводу. После драки они всегда разгоряченные, того гляди страсть захватит их прямо на ковре, ну или вот на этом низком столике. Пока Санджи критически примеривался к столику, Зоро подошел к нему сзади и положил руки на плечи. Большие пальцы мечника начали мягко разминать их, тут же сбив Санджи с мыслей. — Я вот думаю, кок, как у тебя получается так гнуться почти в узел, когда мышцы зажаты — пиздец, — твердые подушечки с нажимом прошлись от шеи до края плеча. — Раз уж у нас отдых, давай для начала покажу тебе, как снимаю мышечные зажимы. Я часто разминаю руками, если переработал со штангой.       Пальцы Зоро и правда оказались умелыми и ловкими. Санджи с первой секунды ощутил, как от каждого движения спине ставится легче и свободнее. Он почти простонал: — Черт, Маримо, как ты так… — Ну, ты же разбираешься в своих специях. А я разбираюсь в том, как работает тело. Главное — уметь его слушать. А ты, кок, из тех, кто любит орать другим заткнуться, а потом стресс куревом снимать. Вот и пережимает тебя, давай сюда, — Зоро мягко направил его за плечи к кровати, и кок сомнамбулически забрался на нее сам и плюхнулся лицом в подушку. Издал облегченный вздох, после утреннего похмелья тело и правда нуждалось в том, чтобы разогнать вот так мягко кровь.       Руки Зоро не делали ни одного движения впустую, каждый заход, каждый нажим раскрепощал еще одну молекулу тела Санджи. Когда мозолистые пальцы дошли по поясничного отдела, нещадно перетруженного постоянными нагибаниями, когда кок выставлял еду для накама и убирал со стола, Санджи с блаженством грязно выругался от удовольствия. — Будет лучше, если разогреть кожу. Она станет эластичнее, — Зоро сидел на нем верхом, но не давил всем весом, использовал для опоры расставленные по бокам от распростершегося кока ноги. Тот даже не протестовал, когда Зоро стянул с него рубашку, только покорно вывернул назад руки, чтобы Зоро было удобнее избавиться от нее и продолжать божественные движения.       Кок застонал в подушку, когда Зоро надавил на позвонок чуть ниже старого шрама, кажется, полученного еще на острове Драм. Зоро заметил, что это был не единственный шрам на спине, еще несколько выше, один глубокий под лопаткой, кажется, коку всадили туда кинжал. Успокаивало, что все они были старыми, выцветающими, как старая книга. Хотя спина самого Зоро была ровная и без единого пореза, символ того, что мечник никогда не бежал от схватки, он сам не думал смеяться над исполосованной спиной Завитушки. Зоро знал, что это не потому что кок труслив, а потому что слишком доверчив. Слишком часто поворачивается спиной к тем, кто не заслуживает его доверия. К тем, кто не понимает, какой огромной щедростью веры в них одаривает их кок. Этот талант кока необъяснимо завораживал Зоро глупостью, граничащей с гениальностью. Сам мечник не был так щедр ко всем подряд проходимцам. Кок был так бесстрашен, что не боялся даже доверять. — Что это? — промурылкал кок, когда на его спину полилась согретая в харамаки Зоро жидкость. — Массажное масло, чтобы кожа была эластичней, кок. — Вот уж не думал, Маримо, что ты натираешься маслом, как качок выпендрежник, — кок едва не закатывал глаза от блаженства, когда благодаря маслу руки Зоро легко заскользили по всей его спине, разгоняя кровь широкими мазками. — А я и не натираюсь. Это Робин дала, — коротко прокомментировал Зоро, не желая выдавать свое возбуждение в неровном дыхании. Кок так расслаблен и открыт, пусть побудет так еще немного. — Робин-чан дала… — сонно повторил кок, мысль никак не зацепилась за этот факт. Руки Зоро не давали мыслям скапливаться до опасной концентрации, разгоняли, разжижали их по телу, всякий раз доходя до поясницы и — чуть ниже.       Санджи удовлетворенно вздохнул, когда к умелым горячим рукам присоединились такие же горячие губы, которые принялись аккуратно выцеловывать его плечо. Он блаженно обнял подушку под собой обеими руками, а по позвоночнику пробежалась волна мурашек. — М-м-маримо…       И пока губы мягко ласкали его кожу, пока одна рука Зоро разминала вечно нуждающиеся мышцы плеч, вторая неспешно дошла до поясницы и скользнула на этот раз ниже привычного, проникнув под ослабленный ремень брюк. Она никуда не торопилась, наоборот, скользила по коже очень аккуратно, чтобы кок понимал, куда именно она следует. И кок понял, он покраснел и ткнулся изо всех сил носом в подушку, надеясь, что Маримо не заметит его смятения. Не то чтобы он был против, просто…       Просто он воображал себя героем-любовником, хитроумным бетой, соблазнившим неискушенного альфу, знавшего о сексе только на инстинктах, а не на чувственности. И вдруг он лежит ничком на кровати, разморенный умелым массажем, покрытый «маслом от Робин-чан».       Пальцы Зоро, спасибо «маслу от Робин-чан», легко скользнули между ягодиц, прошлись, надавливая на ложбинку, вдоль нее всего лишь раз перед тем, как один из них дерзнул и проник в кока. Тот беззвучно вскрикнул в подушку скорее от неожиданности, чем от неприятных ощущений. Все безупречно смазывающее «массажное масло от Робин-чан». Несмотря на смятение чувств, он постарался как можно сильнее расслабить тело.       Губы Зоро настойчивее ласкали кожу, мечник получил беззвучное согласие и теперь едва сдерживал в поцелуе свои порой касавшиеся кожи клыки. Он нагнулся над Санджи ниже, жар от его обнаженной груди долетал до голой спины, а рука в брюках кока двигалась в очень медленном ритме. Палец проникал внутрь и тут же выходил наружу, раздвигая и разминая кольцо входа маслом. Но все равно с каждым новым погружением Санджи вздрагивал, не от грубости, а от сумасшедшей сумятицы мыслей, что заполнила его голову. Сейчас. Они правда сделают это с Зоро сейчас.       На поясницу около линии ремня опять полилось масло, и Санджи осознал, что его брюки давно приспущены ниже, и ягодицы полностью оголены. Пальцы Зоро пригнали в ложбинку ягодиц побольше масла, так что между ними хлюпнуло. Звук, от которого у Санджи сперло дыхание от смятения. — Расслабься, кок, — голос Зоро неожиданно хрипел над самым ухом, мечник нависал над ним всем телом, прижимался грудью к лопаткам. — Все хорошо. Просто нужно побольше смазки, потому что ты бета. Все будет хорошо, я об этом позабочусь.       На излете фразы в Санджи снова проник палец, проталкивая смазку на глубину. А затем, когда Санджи решил, что может смириться с этими будоражащими инородными ощущениями, к пальцу присоединился второй.       Теперь Санджи по-настоящему вздрогнул от разрывающих ощущений, но разморенное массажем тело отказывалось мобилизоваться и напрягаться. Потому он только стиснул подушку, позволяя Зоро больше и больше. И Зоро этим дозволением с большим удовольствием пользовался.       Пальцы Зоро не торопились, но и не отступали, осваивали только вперед и глубже каждый новый миллиметр внутри Санджи. — Все хорошо? — на этот раз спросил на ухо Зоро, когда оба пальца проникли достаточно глубоко, от чего по всему телу кока прошла дрожь. Санджи только молча кивнул в подушку, не зная, как должно быть верно, что именно он должен ощущать? Потому что если это Зоро, он готов был позволить ему многое, но сам границ он пока не знал. Он никогда не занимался сексом. Он никогда не был с альфой. — Кок, — вдруг пьяно прошептал ему на ухо Зоро и царапнул мочку клыками. Он прижался всем, как оказалось уже обнаженным телом, к спине Санджи, заражая его своей горячкой и бешеным стуком сердца. Свободная рука забралась под грудь Санджи и погладила соски, и без того чувствительные, сейчас они были на пике чувственности из-за разнеженного массажем тела и смятенного разума. Санджи тихо застонал в подушку, и это раззадорило альфу, он наконец (а оказалось, Санджи этого постоянно ждал!) прижал его крепче к постели, вдавливаясь каждой частью тела. И где-то рядом с рукой на ягодицы легло что-то очень твердое и даже более горячее, чем грудь Зоро. Санджи в смятении понял, что это возбужденный член альфы — совсем не средних размеров — трется о его ягодицы.       Пальцы Зоро внутри слегка раздвинулись, как бы проверяя и растягивая вход, примериваясь, войдет ли альфий член. Головка была совсем близко, почти тыкалась в наглые пальцы внутри. Санджи не справился с ураганом запутавшихся эмоций и ощущений, дернулся, впервые вскидывая лицо из подушки, куда он прятался от выбивающейся из его шаблонов ситуации все это время. — Тссс, спокойно, кок, — зашептал Зоро, склонившись к его щеке. Хотя уговаривал он ласково, голос был не просящим, а наставляющим. Словно альфа в Зоро точно знал, что все уже точно состоится и путей отхода больше нет. Он потерся ухом об ухо Санджи. — Я знаю, я не буду спешить. Все хорошо, все просто замечательно.       Зоро принялся целовать и посасывать его шею сзади, вновь лаская отверстие только пальцами, входя и выходя из него сразу двумя пальцами, хотя при каждом таком входе Санджи судорожно вздыхал.       Ему в нос уткнулась рука Зоро, теперь тот нависал над ним, опираясь на свой локоть. Его пальцы внутри ритмично двигались, и их движения повторял трущийся снаружи между ягодиц член Зоро, словно приучая Санджи к этому ритму. Оставалось только поменять местами член и пальцы. Зоро в нетерпении целовал его шею, то и дело срываясь на мягкое царапанье клыками. Вены на лежащей под носом у Санджи руки вздымались, потому что Зоро сжал кулак от натужных усилий сдерживать себя как можно дольше.       Санджи вытаращился на эти вены, пронзенный осознанием: запястье Зоро прямо у него перед носом. Прямо тем самым выделяющим феромон участком, которым Зоро частенько его натирал, чтобы пометить. Зоро поставил руку на инстинктах. Так, запахом прямо в нос, альфа успокаивает беспокойного омегу, тревожащегося или упрямящегося перед соитием и укусом. Быть может, комната сейчас полнится не только возбуждением, но и запахом усмирения, гипнотизирующим омег и делающим их податливее желаниям альфы.       Поза сзади идеальна для альф и омег: альфа упоенно наслаждается омежьми ароматами за ухом, вот почему Зоро его туда постоянно покусывает, и из железы на шее. Омега полностью покрыт альфой и чувствует безопасность, обоняя особенно сильный запах из его запястий. Его шея полностью оголена и предоставлена на милость альфе, чтобы тот прокусил ее, когда будет на пике наслаждения, и омега не может увернуться и избежать этой участи. Да и не пытается, одурманенный лаской и бьющим в нос ароматом.       Но даже если Зоро альфа, Санджи — не омега. — Не так, — прошептал он вдруг разборчиво и четко. Опьяневший от фрикций между ягодиц Зоро смазано ткнулся к нему, прижался губами в волосы на затылке. — Что такое? Я не буду спешить, я все понимаю… — Не так, — уверенно повторил Санджи, чувствуя под своим решением внутреннюю правоту. К черту инстинкты Зоро, они бессмысленны в постели с бетой. Бетам не нужен запах и укусы, им нужно другое. — Я хочу видеть лицо.        Зоро застыл над ним на секунду, его распаленный дозволением и предвкушением мозг очень медленно обрабатывал информацию. Но Санджи терпеливо ждал понимания. И наконец Зоро легко оттолкнулся от постели и вскинулся над ним.       Один короткий рывок, и Санджи перевернули с живота на спину, теперь он лежал раскинувшимся перед совершенно обнаженным мечником. Он не ожидал увидеть Зоро таким, и замер, поглощая непривычный образ мечника. Зрачки у того были огромные, почти на весь глаз, вены на лбу вздулись от напряженного ожидания, пока он подготавливал Санджи. А самое главное, между бледных бедер Санджи восставал из темно-зеленых волос паха просто огромный по меркам разумного, как считал Санджи, член альфы. С кончика загибавшегося почти вверх толстого члена тянулась вниз по стволу струйка вязкой смазки. — Так даже лучше, — Зоро смотрел ему прямо в лицо. По уголку его рта скатилась капля индуктора. Клыки так обострились, что он даже не мог сомкнуть до конца челюсть.