Камень Мертвых

— Да хватит уже дуться! — прошипела я в сторону стоящей рядом со мной банки. — Я же извинилась! Ответом мне послужило молчание и полное отсутствие какого-либо признака жизни (точнее сказать, смерти) и движения за серебряным стеклом. Вокруг старого черепа не было ни намека на эктоплазму, что означало, что мой так называемый «партнер» упрямо игнорирует меня. — Ну и ладно! — обиженно воскликнула я. Взяв в руки совершенно безжизненную на вид призрак-банку, я немедленно запихнула ее в свой рюкзак и, громко скрипнув молнией, плотно закрыла его. — Тогда сиди там! Ответа вновь не последовало, а потому мне ничего не оставалось, кроме как продолжать сидеть в тишине и темноте, разглядывая лежащую предо мной мертвую девочку. Наверное, вам интересно, что же заставило моего неугомонного подопечного наконец заткнуться именно в то время, когда мне отчаянно хотелось перекинуться словечком хоть с кем-нибудь. Он, видите-ли, обиделся. На прошлом задании меня едва не прикончил подошедший со спины Рейз, а этот паршивец все видел, но тихонько сидел в своей банке, не издавая ни звука. Именно это весьма затянувшееся молчание с его стороны и смутило меня, поэтому я решила обернуться, чтобы узнать у него, чего это он вдруг решил закрыть рот, как раз вовремя для того, чтобы чудом увернуться от протянутой ко мне призрачной руки. И после этого, разумеется, я была справедливо зла на Черепа. Я сказала ему, что от него нет совершенно никакой пользы, один только вред, а он мне заявил, что хотел лишь таким образом проверить мои рефлексы агента и я, понимаете-ли, очень неблагодарно отнеслась к такому подарку судьбы. Я со злости швырнула банку куда-то себе под кровать, а когда достала ее вновь, Череп отказывался со мной заговорить. С тех самых пор он и молчал, а прошло целых три дня. Он давно так надолго не затыкался, и меня не беспокоило бы это так сильно, если бы мне не пришлось уже пятый час в одиночестве сидеть в пустой детской комнате наедине с призраком восьмилетней девочки, которая не делала совершенно ничего. От скуки я уже была готова на стенку лезть, а мой единственный потенциальный собеседник объявил мне бойкот. И во мне было еще достаточно гордости для того, чтобы отказаться от перспективы стоя на коленях умолять чертову черепушку поговорить со мной. Шел уже третий час ночи. Глаза мои безнадежно слипались, а бодрящий чай из термоса уже давно закончился. В комнате было темно и тихо, и лишь редкие звуки гудков автомобилей, моя сноровка агента и гнетущая атмосфера этого места не давали мне заснуть окончательно. Я очень жалела о том, что не удосужилась взять с собой какую-то книгу, чтобы хоть как-то убить время. Мне не оставалось ничего, кроме как сидеть в плотном железном круге и рассматривать нечеткие очертания Луркера, лежащего в детской кроватке. Именно из-за него я притащилась сегодня в этот злосчастный приют. Дети жаловались воспитателям, что ночью в комнате под номером 64 появляется призрак девочки. Если верить их словам, Гостья сперва подолгу лежит в своей кровати, после чего внезапно встает и выходит из комнаты через дверь (буквально. Она проходит сквозь нее). Следовать за призраком дети боялись, хотя те, кто все-таки осмеливался выглянуть в коридор, видели лишь то, как он скрывается за поворотом. Собственно, поэтому я и здесь — чтобы спасти от страшной напасти маленьких детишек этого славного заведения. Но для того, чтобы это сделать, я должна была найти Источник. И ни преподаватели этого заведения, ни ленивый призрак, ни мой идиотский череп в банке не могли мне с этим помочь. Оставалось только наблюдать и ждать. Форточка одного из окон приоткрылась и заскрипела. Сквозь щель в комнату пробрался холодный ветер. Несмотря на то, что на дворе стоял конец августа, ночи в Лондоне были сырые и зябкие. Беспрестанно лил дождь. Он начинался мгновенно и без предупреждения, крупными каплями лил несколько минут, а потом заканчивался также внезапно, как и начинался. Сейчас, к счастью, дождь прекратился (его постукивание в оконные рамы начинало изрядно меня раздражать), но я все равно встала и прикрыла форточку, чтобы не впускать в итак промерзлую комнату еще больше холода. Вновь опустившись на свое место, я невольно задумалась о своей родной мансарде, слегка неудобной, но зато теплой кровати и о горячем чае с печеньем и бисквитами. А еще о Локвуде с Джорджем. В последнее время нам часто приходилось ходить на задания поодиночке. Популярность нашего агентства после того случая с призраком Бикерстаффа значительно возросла. Теперь мы едва не разрывались на части, столько у нас было клиентов. Иногда приходилось назначать сразу по нескольку дел на один день для человека. Это нас хорошенько выматывало, но Локвуд, судя по его усталой, но счастливой улыбке, был весьма доволен тем, как все сложилось. Каждый раз, когда мы с Джорджем жаловались на необъемлемое количество работы, он тут же спешил приободрить нас словами о том, что еще парочка громких дел — и мы станем одним из самых популярных агентств в Лондоне, и тогда уже не клиенты будут выбирать нас, а мы — клиентов. Стоит ли говорить о том, что ослепительная улыбка и восторженный блеск в его глазах заставляли тут же верить ему на слово? Сейчас мои друзья тоже были на заданиях. Наверняка у них там было интереснее, чем здесь, у меня. Призрак, который просто лежит — это ж курам на смех! Я была уверена, что сейчас, пока я сижу здесь без дела, Локвуд резво гоняет какого-нибудь Фантазма по красивому старинному особняку, а Джордж лихорадочно рыщет в какой-нибудь яме в чьем-то саду в поисках Источника. А может, они оба уже дома и крепко спят. Когда мои мысли снова вернулись к теплой кровати и мягкой подушке, я поспешила себя одернуть. Нельзя засыпать! Задание, может, действительно не самое интересное, но если с утра меня найдут здесь спящей, это станет несмываемым пятном позора на репутации нашего агентства! Локвуд мне этого точно не простит. Поэтому я протерла глаза и вновь стала вглядываться в размытое лицо спящей на кровати Гостьи, моля небеса, чтобы она наконец что-то сделала. Несмотря на мое сегодняшнее невезение, спустя пять минут мои молитвы, похоже, кем-то да были услышаны. Я заметила, как девочка зашевелилась: она сначала заморгала своими пустыми глазами, слабо поморщилась (хотя мне было трудно разглядеть ее лицо из-за того, что оно было не слишком отчетливым), после чего приподнялась на простынях и столкнула с себя несуществующее одеяло. Она немного посидела на кровати, а потом свесила с нее свои худые ножки и встала. Я тоже поднялась, чтобы если что тут же среагировать на любое действие Гостьи, но пока решила оставаться в защитном круге. Девочка стояла неподвижно несколько минут. Так, словно кто-то вдруг поставил ее на паузу, как надоевший фильм. Но когда я пригляделась, то заметила, что ее руки сжаты в едва подрагивающие кулачки. Ее сероватые глаза смотрели в одну точку. Я уловила, как тонкие брови слегка свелись к переносице. Почему она не уходит? Колеблется? Наконец призрак, похоже, решился на что-то. Гостья прошла по направлению к двери. Она проплыла в буквально нескольких сантиметрах от моего круга, почти касаясь голыми стопами железных цепей. Я почувствовала, как меня обдало ледяным ветерком, но упрямо осталась стоять на месте, игнорируя то, как из моего рта небольшими клубами начал вырываться пар. Девочка дошла до двери, но вместо того, чтобы дернуть призрачной рукой за ручку, просто проплыла сквозь нее, словно перед ней и вовсе не было никакой преграды. Спустя мгновение Гостья исчезла. Я постояла в круге еще пару секунд и, вытянув рапиру, двинулась вслед за ней. Сейчас было важно не потерять ее из виду. Я мельком взглянула на свои часы со светящимся циферблатом. Без двадцати три. Еще буквально час — и начнет светать. Тогда все призраки под воздействием солнечных лучей медленно растают в темноте и попрячутся по своим темным углам. И если я не успею управиться с этим делом в срок, денег мне не видать. Поэтому я решила ускорить шаг, видя, как маленькая фигура в ночной рубашке скрывается за поворотом. Мы шли по длинному коридору. Впереди легко плыла Гостья, на расстоянии пары метров следом за ней тащилась я. Если раньше сценарий происходящего был довольно предсказуем, то теперь я не знала, чего от нее ждать. На том, что девочка скрывалась за углом, рассказ свидетелей заканчивался. Я крепко сжимала в руках рапиру, готовясь к тому, что в любой момент призрак может обернуться и броситься на меня (хоть вначале я и заключила, что это Луркер, судя по тому, что она не проявляла никакой активности, теперь, когда она так целеустремленно куда-то шла, я начинала подумывать о том, что она может быть Спектром), но пока что все шло гладко. Не сводя глаз со спины Гостьи, я как можно тише зашептала, обращаясь к банке, лежащей в моем рюкзаке: — Череп? Ты чувствуешь что-нибудь? Источник рядом? Разумеется, этот презренный кусок исторического мусора мне ничего не ответил. Я раздраженно вздохнула, специально тряхнув рюкзаком, чтобы это было достаточно ощутимо для лежащей там призрак-банки, и продолжила свой путь, уже не тратясь на бессмысленные попытки заставить этого паршивца говорить. — Болван, — тихо буркнула я. В конце коридора замаячили окна. Удивительно яркий лунный свет пробивался сквозь стекла, красиво падая на стелящийся по полу длинный бордовый ковер. По обе стороны от нас расходились спальные комнаты, которые сегодня были пусты — преподаватели по моей просьбе распорядились, чтобы все дети к наступлению вечера покинули приют. Справа я увидела лестничный проход, ведущий вниз. Я полагала, что Гостья направится туда, в темноту, но она продолжала медленно плыть к источнику света впереди нас. Совсем скоро мы добрались до окон. Оказалось, за ними находилось что-то вроде небольшой террасы. Немного постояв в лунном свете, из-за чего ее силуэт сделался блеклым и едва различимым, девочка снова скользнула сквозь стену. Я же с тихим скрипом отворила белые двустворчатые двери и вошла вслед за ней. Терраса была очень красивым местом. Я бы даже сказала «атмосферным». Небольшой балкончик выглядывал как раз на центр города. Отсюда я могла видеть далекие очертания Елизаветинской башни (ее более популярное название, очень распространенное среди туристов, — Биг-Бен). В небе ярко виднелась практически полная луна. Аккуратненький белый заборчик огибал балкон по периметру. По углам заборчика были установлены небольшие горшочки с какими-то цветами, очень похожими на фиалки. Они вились и благоухали, похоже, за ними здесь хорошо присматривали. Выйдя на середину террасы, Гостья остановилась. Не решившись подойти к ней ближе, я так и осталась стоять в дверях, не сводя с нее глаз. Атмосфера вдруг изменилась. Если раньше я могла ощущать лишь ненавязчивое чувство тревоги и ползучего за собой по пятам страха, то теперь все эти ощущения словно бы обострились и усилились в сотню раз. Все звуки: гудки автомобилей, далекие взмахи крыльев птиц, трели сверчков — все это вдруг стало глухим и неразборчивым, а потом и вовсе затихло. Мир погрузился в оглушительную тишину. Все, что я могла слышать — это звук собственного неровного дыхания и шум биения своего сердца. Мне стало очень неспокойно. Меня накрыло какое-то необъяснимое волнение. Такое, словно я вдруг поняла, что зашла с чем-то слишком далеко, но отступать уже поздно… Фигура девочки на секунду поблекла, но потом с одной яркой вспышкой вдруг словно бы стала в разы яснее и отчетливей. Теперь я могла рассмотреть складки на ее ночнушке и пряди длинных, слегка волнистых волос, плавно развивающихся у нее за спиной на несуществующем ветру. Гостья еще немного постояла, но вскоре все же сдвинулось с места и нерешительно поплыла вперед. Я на почему-то ватных ногах, крадучись, последовала за ней. Когда она подошла к заборчику вплотную, мне показалось, что девочка положила на него руки. Обойдя ее немного со стороны, я поняла, что на самом деле она держит что-то. Кажется, это была какая-то игрушка. Когда она немного повертела ее в разные стороны, я смогла рассмотреть, что это была маленькая деревянная лошадка. Девичье лицо было опущено и его частично закрывали шелковистые волосы, но я все-таки ухитрилась его разглядеть. Его выражение было спокойным, даже могло показаться бесстрастным, но я заметила печаль в детских глазах. Она крепко сжимала в руках деревянную игрушку, неотрывно смотря на нее. «Почему?» — вдруг прошелестел у меня в голове тоненький голосок. Губы девочки оставались плотно сомкнуты. Я прислушалась и вскоре он зазвучал громче. В нем явно читалась горечь и подступающие слезы. «Почему вы меня бросили?». Только сейчас я заметила, что Гостья глядела вовсе не на игрушку. Она пустым взглядом всматривалась в улицу под своими голыми ногами. Если бы впереди не стоял заборчик — еще полшага и она соскользнула бы вниз. По бледному лицу потекли слезы. В моих ушах раздался отдаленный детский плач, хотя рот девочки все также был закрыт. Мое сердце вдруг пронзила стрела горечи и оттого я вздрогнула всем телом. Мне вдруг стало так тоскливо, словно в мире больше не осталось ничего доброго. Я почувствовала себя маленькой и одинокой, никем не любимой… Печаль холодным ветерком пробиралась под самые кости, заставляя грудную клетку болезненно ныть при каждом вдохе. Но я тут же постаралась отогнать от себя мелейз, напомнив себе, что эти чувства не мои — они принадлежат мертвой девочке и не имеют ко мне никакого отношения. Я перехватила в заледеневших руках рапиру и запоздало поняла, как на террасе холодно. Пар густыми клубами вырывался из моего рта. Но когда я вновь взглянула на маленькую девочку, которой на вид не было и девяти, я поняла, что некоторые мои чувства настоящие. Смотря на старую игрушку в хрупких руках, чувствуя ее одиночество и горе, мне становилось действительно ее жаль. Гостья снова шевельнулась. Она поставила призрачную лошадку на заборчик, после чего зажмурила глаза, откинув голову назад. Ее волосы красиво всколыхнулись на ветру, которого тут не было. И вдруг она навалилась грудью на заборчик и упала с террасы. Я тут же перегнулась через перила и взглянула вниз. Ее хрупкое полупрозрачное тельце еще какое-то время парило в воздухе, словно перышко, а потом исчезло, рассыпавшись на маленькие искорки, которые тоже вскоре растворились во тьме. Деревянная лошадка, стоящая на заборчике, испарилась также, как и ее хозяйка. Несколько минут я продолжала стоять на месте, бездумно глядя вниз, как до этого это делал призрак. Мотнув головой, чтобы привести себя в чувства, я развернулась и, не оглядываясь, вышла с террасы, прикрыв за собой дверь. Находиться в этом ужасном месте мне больше не хотелось. Спрятав рапиру за пояс, я направилась обратно в комнату номер 64. Теперь я знала, что искать. Вновь оказавшись в уже знакомой мне комнате, я сбросила с плеч рюкзак, ощущая, насколько легче мне стало после этого (вы хоть представляете, сколько весит огромная призрак-банка, доверху наполненная эктоплазмой, да еще и с черепом внутри?) и принялась исследовать комнату. Я копалась в детских шкафчиках с одеждой, перебирала полки с хранившейся там макулатурой и школьными принадлежностями, переворачивала вверх дном ящики с игрушками. За этим занятием я провозилась около пятнадцати минут, пока наконец не отыскала нужное. Маленькая деревянная лошадка стояла на одной из полок вместе с множеством других игрушек. Она выглядела очень старой и у нее, кажется, отсутствовала одна нога. Аккуратно взобравшись на стол, при этом оставив на нем отпечатки своих ботинок, я сумела достать ее оттуда. Как только фигурка оказалась у меня, я обмотала ее железной сеткой и бережно уложила в свой рюкзак. Я знала, как много эта игрушка значила для той девочки. Я чувствовала это, стоя рядом с ней, наблюдая за ее последними минутами жизни прежде, чем она решилась покончить с собой. Фигурка была очень простой, старомодной, такие продавались в магазинах лет восемьдесят тому назад. Девочка жила в приюте, это могло значить, что она сиротка или же родители отдали ее сюда по своей воле. Я больше склонялась ко второму варианту, раз малышка раз за разом спрашивала себя, почему ее бросили. Лошадку, возможно, подарили ей родители перед тем, как сдать ее сюда. Детям из приютов не часто дарят игрушки, так что такие вещи хранятся здесь подолгу. Похоже, перебирая старые вещи, кто-то наткнулся на старую фигурку, которую все это время блокировало что-нибудь железное и, вытащив ее, тем самым выпустил Гостью на волю. И этой лошадкой играли дети… Повезло еще, что никто не пострадал. Решив, что моя работа здесь закончена, я взгромоздила рюкзак себе на спину, еще раз окинула комнату беглым взглядом, отмечая про себя, какой я тут устроила бардак, и поспешила удалиться. Больше ничего не должно беспокоить живущих здесь детишек. Спустившись на первый этаж, я нашла в просторном холле телефон и вызвала себе такси. Пока я ждала его, то успела на скорую руку нацарапать на листке бумаги не самый подробный отчет о сегодняшней ночи — мне не хотелось еще раз ездить сюда и объяснять персоналу, как именно я делаю свою работу. В углу листка я оставила напоминание с суммой, которую нужно перевести на наш счет в банке. Закончив, я оставила записку на одном из столиков в холле. Вскоре ночное такси подъехало, и я, пробурчав водителю адрес, запрыгнула на заднее сидение, наконец осознавая, насколько сильно устала. Домой я добралась только к пяти утра. До того приходилось еще заезжать в Клеркенвелл, чтобы сдать Источник в Печи. Забыв снять с себя куртку, я поплелась на верхний этаж. Уже светало. На улице начали появляться первые машины, изредка трещали птицы, а в окна заглядывали лучи раннего солнца. Но мне было плевать. Я сбросила с плеч рюкзак у самой кровати и, не помня себя от усталости, рухнула на нее. Мне показалось, что я заснула раньше, чем моя голова коснулась подушки.

* * *

Несмотря на свой поздний (или уместнее будет сказать «ранний») приход, я проснулась слишком рано. Я не могла сказать точно, что меня разбудило. Возможно, мне стало слишком жарко в куртке, которую я забыла снять, или же мне жал рабочий пояс, в котором, как оказалось, весьма неудобно спать. Благо, я вчера вынула из-за пояса свою рапиру. Было бы не очень приятно проснуться утром от ужасной боли в бедре и обнаружить, что ты случайно заколол сам себя во сне. Но в любом случае, как бы я не пыталась, заснуть я уже не смогла. Полежав на кровати еще минут двадцать, бездумно глядя в потолок и проклиная судьбу за то, что она так и не дала мне выспаться, я решила, что пора вставать. Поднявшись с постели и прихватив с собой более-менее чистые вещи со своего стула, я направилась в ванную. Посмотрев в зеркало, я обнаружила яркие фиолетовые круги у себя под глазами — побочный эффект сегодняшней ночи. С ними я ничего поделать не могла, поэтому просто умылась, почистила зубы и, натянув на себя юбку с какой-то футболкой, спустилась вниз. Первым делом я направилась на кухню, чтобы на скорую руку сообразить себе какой-то завтрак, но когда я вошла, оказалось, что комната была не пуста. Локвуд с Джорджем спокойно сидели за столом, каждый занимаясь своим делом. Локвуд читал утренний выпуск «Таймс», который мальчишка-посыльный ежедневно бросал под нашу дверь ровно в восемь утра, и изредка попивал чай. Джордж с очень сосредоточенным видом поглощал свой пончик и что-то рисовал на нашей скатерти для размышлений. Видела я их впервые за последние часов пятнадцать и была очень удивлена, встретив их на кухне в столь ранний (для агентов, разумеется) час. — Доброе утро, Люси, — с улыбкой поприветствовал меня Локвуд, подняв взгляд от своей газеты. Джордж просто кивнул мне, продолжая что-то выводить на скатерти. — Зачем подорвалась так рано? Мы с Джорджем хотели дать тебе отдохнуть. Ты вчера, должно быть, очень устала. — Я у вас тоже самое хотела спросить, — ответила я, садясь на свое место за столом. Локвуд по-хозяйски подвинул ко мне тарелку с бисквитами. Немного подумав, я взяла одну штучку и откусила кусочек. — Я думала, вы вчера допоздна работали. — Не совсем, — снова отхлебнув чая, ответил наш начальник. — Я поехал на вызов к одной пожилой леди в Хэмпстеде. Она мне по телефону описала жуткую тень, которая вечно выглядывает из окна ее гостиной, а также ужасные вопли, доносящиеся с улицы по вечерам. Когда я приехал, то оказалось, что тень на окно отбрасывал старый бук, растущий во дворе ее соседей, а крики издавал вечно голодный кот, что жил в том районе. — Локвуд закатил глаза. — Короче, ничего интересного. Я заверил старушку, что все в порядке, для верности обвешал ее дом железными оберегами и удалился. Но зато она хотя бы заплатила мне. — А у тебя что? — обратилась я к Джорджу. Тот пожал плечами, не отрывая взгляда от скатерти. — Да ничего особенного, — ответил он. — Обычная Тень. Я расправился с ней в два счета. Ясно. Похоже, только у меня сегодня была длинная ночь. Я раздраженно вздохнула, отложила недоеденный бисквит и пошла ставить чайник. Не успела я налить в него воды, как по дому раздался звонок. Кто-то пришел. — Мы кого-то ждем? — удивилась я. — Да, — кивнул Локвуд, складывая газету и поднимаясь на ноги. — Клиент позвонил вчера. — А почему назначили так рано? — спросила я, взглянув на часы. Они показывали 9:30. — Дело неотложное, — бросил Локвуд, уже выходя из кухни и поправляя свой галстук. Джордж впервые за утро взглянул на меня, пожал плечами и с грацией желе спрыгнув со своего стула, направился в гостиную. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Когда мы втроем вышли в коридор, Локвуд остановился в нескольких метрах от двери и повернулся к нам. — Этот клиент может быть очень перспективным для нас, поэтому сейчас желательно произвести на него хорошее впечатление, — сказал он тихим шепотом. — Люси, приберись, пожалуйста, в гостиной. Насколько я помню, там остался небольшой беспорядок… А ты, Джордж, поставь чайник. Оперативней, клиент уже на пороге! Джордж что-то неразборчиво буркнул и направился обратно на кухню, откуда только что пришел. Смотря ему вслед я подумала, что не одна я сегодня не выспалась. Зайдя в гостиную, я с ужасом обнаружила там настоящий бардак. Это вовсе не походило на «небольшой беспорядок». На нашем чайном столике стояло несколько грязных чашек и тарелок, вокруг валялись обертки из-под кексов, а вся поверхность стола была щедро усыпана крошками. То были остатки нашей позавчерашней беседы с одним из клиентов. С тех пор мы были так завалены работой, что не нашли времени на уборку. Я принялась лихорадочно стряхивать крошки на пол и заметать их под ковер — позже уберу. Потом схватила со стола мусор и грязную посуду и со скоростью пули метнулась на кухню, откуда уже возвращался Джордж. Я так спешила, что не успела вовремя развернуться, налетела на Джорджа и вместе со всей своей хрупкой ношей рухнула на пол. К счастью, ничего не разбилось. Лишь ручка одной из чашек немного треснула. К сожалению, наш гость уже вошел в дом и стал свидетелем моего фееричного падения. — Люси! — услышала я обеспокоенный голос Локвуда. Несколько пар ног приближались ко мне. — Ты как? Не ушиблась? Я покачала головой, периферийным зрением заметив, как кто-то подал мне руку, вероятно, с намерением помочь мне встать, но я решила упрямо проигнорировать этот жест, принявшись собирать с пола рассыпавшуюся посуду. Смотреть на Локвуда и уж тем более на нашего клиента было жутко стыдно. Все присутствующие присели на корточки, чтобы помочь мне. Когда все тарелки, чашки и даже мусор были подняты, я неловко встала на ноги, все также опустив голову. Больше всего я боялась встретиться с Локвудом взглядом и прочитать в его глазах осуждение. Поэтому я перевела взгляд в сторону и первым, что я заметила, стали белые кроссы на сложной шнуровке. Я с удивлением подняла голову и увидела перед собой доброжелательно улыбающегося молодого мужчину. Он держал в руках пару грязных блюдец. — Здравствуйте, мисс, — обратился ко мне он. — Надеюсь, вы в порядке? — Я неопределенно качнула головой, не совсем понимая, имеет ли он ввиду мое физическое или психическое здоровье. — У вас… милый чайный сервиз. — Парень неловко улыбнулся. Я не знала, что на это ответить, и в разговор вклинился Локвуд. — Прошу простить нас за это происшествие, мистер Уилсон, — как всегда деликатно начал он. — Заверяю вас, что такие инциденты у нас — крайняя редкость. Мужчина только рассмеялся. У него был заливистый и очень заразительный смех. Мои губы скривились в попытке сдержать отчего-то рвущуюся наружу улыбку, хотя мне все еще было зверски стыдно. — Разумеется, мистер Локвуд! — весело откликнулся наш гость. — Разумеется! Краем глаза я заметила, что Локвуд на пару секунд опешил. Он словно бы не знал, как обращаться с таким бодрым человеком и что сказать в ответ. Что было невероятно странно, ведь Локвуд буквально всегда знал, что сказать. Но спустя мгновенье на его лице расцвела вежливая улыбка и он спокойно кивнул мистеру Уилсону. — Передайте блюдца Джорджу и пройдите, пожалуйста, в нашу гостиную. Можете сесть, где вам удобно. Мы перейдем к делу, как только подоспеет чай. Клиент кивнул, передал Джорджу посуду, еще раз улыбнулся нам всем и ушел. Как только он скрылся, мы одновременно испустили облегченный вздох. — Извини, — тихо сказала я, виновато посмотрев на Локвуда. — Все в порядке, Люси, — ответил он. — Ничего плохого не случилось. Ты точно не ушиблась? — Нет. — Я тоже в порядке, — пробурчал Джордж своим как всегда бесцветным голосом. Каким-то образом в его совершенно одинаковом тоне я могла безошибочно различить нотки сарказма. — Вовсе не пострадал после того, как на меня налетела Люси с целой горой посуды, которая вся посыпалась мне на ноги. Большое спасибо, что спросили. — Он тихо фыркнул. — Хорошо, — благополучно проигнорировав слова Джорджа, произнес Локвуд. — Тогда несите все это на кухню и возвращайтесь. Джордж, на тебе чай. Люси — печенье. А я пока постараюсь наладить контакт с нашим гостем. Мы с Джорджем синхронно кивнули. Локвуд легко улыбнулся и тоже скрылся в гостиной. Когда мы вернулись с кухни с подносами в руках (Джордж нес чайник с чашками, а я — печенье и оставшиеся с завтрака бисквиты), то застали весьма неловкую сцену. Локвуд сидел в своем кресле, сцепив руки в замок, и отчаянно делал вид, будто повисшая в комнате тишина его не беспокоит. Наш клиент же устроился в кресле напротив и с интересом разглядывал лежащие на полках экзотические диковинки. Кажется, он был в полном восторге от какого-то африканского оберега, висящего рядом с одним из шкафов, и состоящего из длинных перьев, бамбука и ракушек. Было совершенно ясно, что «наладить контакт» у Локвуда не получилось. Что, опять-таки, было весьма необычно для него. Уж наш начальник кого-угодно мог сразить своим очарованием. Завидев нас, Локвуд, кажется, очень обрадовался. — А вот и чай! — бодро воскликнул он. — Люси, Джордж, присаживайтесь. Когда чай был благополучно разлит по чашкам, мы с Джорджем неловко плюхнулись на диван, а наш клиент успел сделать первый глоток, собеседование можно было официально считать открытым. Джордж добавил в свой чай три ложки сахара, и стал методично их размешивать, хищно поглядывая на тарелку с бисквитами (согласно правилам, установленным в нашем агентстве, никто не имеет права притронуться к еде, пока этого не сделал гость). Я нетерпеливо ерзала на подушках, с интересом разглядывая сидящего напротив мистера Уилсона, который в свою очередь продолжал увлеченно глазеть на собранные в нашей гостиной артефакты. С первого взгляда на нашего клиента можно было понять: он — американец. Это было видно и по чудной одежде, которую он носил: слегка большеватая ему белая футболка с черно-белым принтом неизвестной мне группы на груди, зеленоватого оттенка мешковатые джинсы, забавно закатанные до самых щиколоток и открывающие вид на чудны’е желтые носки, которые скрывались под громоздкими на вид белыми кроссовками; и по широкой улыбке от уха до уха, которой он словно бы радушно приветствовал все вокруг. Его русые волосы были коротко подстрижены и аккуратно зачесаны. Голубые глаза смотрели на нас с детским восторгом. Он настолько разительно не вписывался в антикварную обстановку нашей гостиной, будто его только что вырезали из страницы какого-то современного журнала и наклеили на картину, изображающую старинный готический интерьер. — Невероятно, — произнес мистер Уилсон, все также с восторгом осматривая комнату. Наконец он перевел взгляд своих искрящихся глаз на нас. — Ваша коллекция превосходна, мистер Локвуд! Я знал, что вы — именно тот, кто мне нужен. — Молодой мужчина обворожительно улыбнулся нам. Еще одним аспектом, который выделял нашего гостя из толпы, был его чудной акцент: он вроде как был британским, но некоторые ударения словно бы были немного смещены, а окончания большинства слов произносились непривычно размыто. Оттого его речь звучала весьма комично. Я заметила, как Локвуд немного выпрямился в своем кресле и с достоинством положил руки на подлокотники. — Благодарю вас, мистер Уилсон, — кивнул он. — А теперь… — Зовите меня Томас, — вдруг прервал его наш клиент. — Или Том, если вам угодно. Обойдемся без лишних формальностей. В конце концов, я имею надежду, что смогу довериться вам в своем непростом вопросе. — Он дружелюбно подмигнул всем присутствующим. Этот жест заметно выбил Локвуда из колеи. Его привычно спокойное выражение лица стало каким-то напряженным. Я увидела, как нервно дернулась его щека. Ему явно было неуютно. Я никак не могла понять, из-за чего Локвуд так взвинчен. В конце концов, ему приходилось вести беседы с куда менее приятными типами (говоря откровенно, большинство наших клиентов были жутко напыщенными, самомнительными грубиянами, которые сами частенько и оказывались причинами своих проблем). Но уже спустя мгновение он мастерски взял себя в руки, и я была готова поверить, что его странное поведение мне просто померещилось. — Отлично, Томас, — сказал он. — Тогда позвольте мне представить вам моих компаньонов — Лю… — Люси Карлайл и Джордж Каббинс, — с довольной улыбкой вновь перебил нашего начальника Томас Уилсон, поудобнее устраиваясь в своем кресле. — Разумеется, я знаю, кто вы. Я очень тщательно выбирал агентство, к которому смогу обратится со своей ситуацией. А о вас, мистер Локвуд, я более, чем наслышан. — Томас сделал глоток из своей кружки и бесшумно опустил ее на блюдце. Только сейчас я вспомнила о своем уже остывшем чае и тоже поспешила отхлебнуть немного. Джордж продолжал сверлить взглядом тарелку с бисквитами с таким видом, словно кроме нее вокруг ничего больше не существовало. — Статьи о вашем расследовании по делу Баккерстаффа были во всех газетах! Я просто не мог не обратить на вас внимание. Маленькое, но независимое агентство, действующее у себя на уме и побеждающее за счет отличной командной работы. Должен признать, вы сразу же мне приглянулись… — Это все звучит чудесно, Томас. — На этот раз была очередь Локвуда оборвать собеседника на полуслове. Он повертел чашку с так и не тронутым чаем в своих длинных пальцах, смерив мужчину цепким взглядом. — Но у нас уже был один клиент, говоривший нам что-то подобное и, насколько я помню, в тот раз он чуть не пристрелил нас всех, а сам плохо кончил в объятьях призрака убитой им девушки. Я думаю, раз вы изучали наше агентство, вам хорошо известна история о мистере Фейрфаксе, тем более, что она все еще изредка упоминается в газетах. — Локвуд с глухим стуком поставил чашку на стол. — Так что давайте ближе к делу. Томас Уилсон, как пару минут назад Локвуд, на мгновенье застыл с нечитаемым выражением. Мне казалось, что еще чуть-чуть и оно сменится на оскорбленную или даже озлобленную гримасу. Но вместо этого на лице мужчины тот же час расплылась улыбка, словно он только что услышал в свой адрес не провокационное замечание, а лестный комплимент. Меня не покидало навязчивое ощущение, что между Локвудом и Томасом сейчас происходит какая-то одна им известная игра, правил которой я не понимала. Я немного обеспокоенно переводила взгляд с одного на другого. Джордж делал тоже самое, но, кажется, его куда больше интересовало, собирается ли кто-то в конце концов брать печенье. — Я прошу прощения, мистер Локвуд, — со все той же улыбкой произнес Томас. — Вы совершенно правы. Пора бы перейти к делу. После этого он неожиданно повернулся в нашу с Джорджем сторону и сказал: — Мисс Карлайл, мистер Каббинс… Извините, я могу звать вас по именам? — Мы оба растерянно кивнули. Клиент радостно всплеснул ладонями. — Чудесно. Люси, Джордж, присаживайтесь поближе. Джордж, можете взять за меня печенье, я не голоден. Энтони, вы тоже подвигайтесь к нам. Я уже было встала со своего места, чтобы по просьбе Томаса подойти поближе к столу (двигать сейчас диван было бы довольно странной затеей), как вдруг до меня дошел смысл его последних слов. Я остановилась и медленно повернулась к Локвуду. Если честно, я никогда еще не слышала, чтобы кто-то обращался к Локвуду просто по имени. Я знала, что для него это нечто очень личное. Настолько личное, что даже я и Джордж — его ближайшие друзья — всегда звали его по фамилии, потому что понимали, что Локвуду так комфортнее. Поэтому я не имела ни малейшего понятия о том, как он отреагирует на такую оплошность со стороны нашего гостя. На лице Локвуда на секунду промелькнуло недовольство, которое он тут же поспешил скрыть. Он встал, придвинул свое кресло чуть ближе к столу и спокойно сел обратно. Взгляд его был направлен на Томаса и выражал прохладную снисходительность. — Можете звать меня Локвуд, — сказал он. — Но, прошу, никак не «Энтони». Джордж тем временем взял стоящую поодаль табуретку с мягкой подушкой и, водрузив ее рядом со столом, невозмутимо опустил на нее свой зад. Придвинув к себе тарелку с печеньем, он взял одно и принялся сосредоточенно поглощать его. Похоже, сложившаяся ситуация его не очень волновала. Томас недоумевающе моргнул и это было единственным, что выдало в нем глубочайшее замешательство. — Как скажете, Локвуд, — с легкой улыбкой кивнул он. — Возвращаясь к делу… — Томас порылся в глубоких карманах своих джинс, вытащил оттуда какую-то бумажку и, развернув ее, театральным жестом шлепнул на стол перед нами. — Вам это ни о чем не говорит? Мы втроем тут же пригнулись ближе, чтобы разглядеть лежавший перед нами кусок бумаги. Им оказалась немного мятая страница, определенно, вырванная из газеты незнакомой мне редакции. Половину страницы занимала фотография с портретом женщины преклонных лет с худым лицом, обрамленным локонами слегка волнистых волос. Губы были сложены в приятную улыбку, и даже на фотографии я могла заметить задорный блеск в ее глазах. Хоть на лбу и вокруг губ можно было заметить морщины, выглядела дама весьма неплохо. На первой полосе, чуть выше фотографии, был заголовок: «Общественный деятель и исследователь, Аманда Кларксон мертва». Внизу предоставлялась статья на эту тему. — Аманда Кларксон? — нахмурился Локвуд, подвигая газету поближе к себе, чтобы рассмотреть фотографию. — Никогда не слышал о ней. — Я слышал, — отозвался Джордж, запихивая себе в рот сразу половину бисквита. После печенья он заметно оживился. — Эта дамочка была большой шишкой в сфере исследования Проблемы. Она умерла пару лет назад. — Джордж ткнул своим жирным пальцем в уголок газеты, указывая на дату. На бумаге осталось небольшое пятно. — Видите? Май, 19. Почти два года назад. — Он повернулся к Томасу. — Это ее призрак беспокоит вас? Томас снова вежливо улыбнулся. — Вполне возможно. Видите ли, Аманда Кларксон была моей бабушкой. Все на пару секунд замолчали. Даже чавканье Джорджа ненадолго прекратилось. — Я вам сочувствую, — наконец сказала я почти искренне. — Спасибо, Люси, — кивнул мне Томас. — Бабушка была выдающейся женщиной. Она сделала для нас не меньше, чем сама Марисса Фиттис. Большая часть наших знаний о Проблеме доступна нам именно благодаря ей. Она ездила в экспедиции и изучала, как люди борются с Проблемой по всему миру. Когда по состоянию здоровья она уже не могла позволить себе поездки, — Том перевернул страницу и указал на еще одну фотографию, изображавшую красивое трехэтажное здание, — бабушка создала музей со всеми добытыми ею в ходе приключений трофеями. Теперь этим музеем владею я. — Дайте угадаю, — сказал Локвуд, поднимая взгляд от фотографии, — после смерти госпожи Кларксон в ее музее завелся Гость? — Завелся, но это произошло всего несколько недель назад, — ответил Томас. — Я не знаю, почему он выжидал все это время, ее ли это призрак и чего он хочет, но именно поэтому я и явился к вам. — Он устало откинулся на спинку кресла и с надеждой посмотрел на нас. — Вы поможете мне? Я взглянула на Локвуда. Он какое-то время молчал, опустив взгляд куда-то вниз, а потом сказал: — Вчера по телефону вы сообщили Джорджу, что однажды застали Гостя во время его активности. Что именно вы видели? Вы можете описать характер призрака? Томас слегка замялся, а потом неловко улыбнулся. — Что ж, самого призрака я, разумеется, не видел. Как вы могли заметить, мне уже далеко не пятнадцать лет и свой Дар, если он у меня когда-то и был, я давно потерял. Если честно, я никогда не был сильным медиумом и этих тварей, слава богу, в глаза не видел. Но примерно две недели назад я задержался на втором этаже музея. Видите ли, содержание дома моей покойной бабушки — не единственная моя работа. Я юрист и мне приходится иметь дело с горами бумажной волокиты. И поэтому я иногда посещаю музей. Там у меня есть собственный кабинет. В его уютной атмосфере мне всегда лучше думается. В тот день я как раз закончил очередную войну с документами и собирался домой. Но когда я проходил по коридору, я вдруг почувствовал поток холодного ветра. Он был таким сильным, что вырвал мой портфель прямо у меня из рук, и мои бумаги разлетелись по всему коридору, представляете? Я, конечно, удивился, но решил, мол, мало ли, сквозняк. Но тем дело не кончилось. Когда я наклонился, чтобы подобрать бумаги с пола, снова налетел ветер и стоило мне обернулся, первым, что я увидел были летящие на меня шумерские маски. К счастью, мне удалось от них увернуться, но, увы, я потерял несколько бесценных экспонатов, когда те разбились о противоположную стену. Это так печально на самом деле, эти маски были привезены моей бабушкой из самого Ирака, когда я был еще подростком… — Томас, — остановил нашего клиента Локвуд движением руки, пока тот не погряз в воспоминаниях, совершенно не относящихся к нашему делу, — вы говорили нам о призраке. За вами гнались маски. Хотите сказать, что это был Полтергейст? Да, это действительно было похоже на Полтергейста. Конечно, достаточно сильные Гости Второго типа также могут вызывать некие потоки энергии, способные двигать предметы, но у Полтергейстов эта способность выражена в разы сильнее. Их примечательной особенностью является еще и то, что, хоть их действия часто бывают весьма разрушительны, этот подвид Гостей не имеет эктоплазмы, поэтому рапиры и прочее классическое снаряжение агентов в борьбе против Полтергейста бессильно. С одной стороны, можно не опасаться, что ты распухнешь и умрешь от призрачного прикосновения. С другой же, тебе в голову может прилететь, к примеру, письменный стол, и тогда тебе уже будет малость все равно, от чего именно ты погиб. Странно, что для дел, связанных с Полтергейстами, не было введено правило об обязательном наличии касок и бронежилетов у оперативников. Томас в неопределенном жесте покачал головой из стороны в сторону. — Может быть, — ответил он. — Я плохо разбираюсь в таких вещах, но, насколько я помню, Полтергейстов не должно обжигать железо? — Не должно, — кивнул Джордж. — Что было дальше, Том? — спросила я. — Дальше я со всех ног побежал на первый этаж, но остановился на ступеньках, услышав за своей спиной тихое хихиканье. Клянусь, никогда в жизни я не был так напуган! Я побежал еще быстрее, но смех становился только громче. Оказавшись на первом этаже, я схватил с полки один из малазийских железных оберегов и бросил его в сторону, откуда доносится звук. После этого хихиканье прекратилось, но потом я услышал странное шипение. Приглядевшись, я заметил, что стенки оберега почернели, словно обуглились. Тогда я совсем струсил и поспешил убраться из дома, пока на меня не напала еще какая-нибудь нечисть. — Во время своего рассказа мужчина отчаянно жестикулировал и, закончив, устало опустил руки на подлокотники. — После этого я временно закрыл музей и с тех пор туда не возвращался. — Значит, было два Гостя, — медленно произнес Локвуд. — И оба они появились в одно и тоже время? — Или это мог быть просто очень сильный призрак Второго типа, — возразил Джордж, допивая свой чай. — Ну, не знаю, — сказала я. — Последний очень напоминает мне Лепечущий Туман, а ведь они почти безвредны… — Кем бы ни были эти призраки, мне нужна ваша помощь, Локвуд, — в почти молебном тоне обратился к нам Томас. — Этот музей для меня — все! Я не могу позволить нежити разгуливать там по ночам! Наш гость в надежде переводил взгляд с одного на другого, но наше с Джорджем внимание было обращено к нашему начальнику. Сможем ли мы помочь мистеру Уилсону и будем ли вообще, сейчас зависело только от его решения. Локвуд же молча сидел в своем кресле, переплетя пальцы, и задумчиво глядел куда-то перед собой. Спустя несколько секунд он прикрыл глаза и медленно кивнул. — Хорошо, я вас понял, — наконец произнес он. — Ваш случай, определенно, любопытен и, я думаю, мои коллеги согласятся с принятым мною решением. — Он кинул короткий взгляд на нас с Джорджем, после перевел его на Томаса, сгорающего от нетерпения услышать его вердикт. — Мистер Уилсон… Простите. Томас. Мы беремся за ваше дело. Наш новоиспеченный клиент в одно мгновение расцвел прямо у нас на глазах. Он выглядел так, словно услышал самую радостную новость за всю свою жизнь. Томас коротко, но раскатисто рассмеялся и, подлетев к Локвуду, крепко схватил его за руку и стал трясти ее с такой силой, что я забеспокоилась, как бы он в порыве радости не оторвал ему все предплечье. — Спасибо! Спасибо вам, Локвуд! Я знал, что на вас можно положиться! — вещал Томас, все не прекращая эту безумную рукотряску. Отпустив наконец Локвуда, он решил проделать ту же процедуру и со мной, а Джорджу вдобавок еще достались крепкие объятья. Приходя в себя, я подумала о том, что этому человеку совершенно незнакомо понятие личного пространства. — Итак, — возбужденно всплеснул руками клиент, закончив выказывать каждому из нас свою искреннюю благодарность, — когда вы сможете приехать? Как насчет сегодняшнего вечера? Локвуд вместо ответа повернулся к Джорджу. — Джордж, сколько времени тебе нужно на то, чтобы навести справки в архиве? Джордж почесал подбородок. — Часа четыре? Пять? Думаю, к вечеру управлюсь. Томас просиял. — Чудесно! — воскликнул он. — Тогда я могу надеяться встретиться с вами, скажем, в шесть часов? — Лучше в семь, — ответил Локвуд. — Не будем заставлять Гостей ждать, слишком долго ошиваясь в доме до наступления темноты. — Вот это я понимаю — уважение к своим подопечным, — коротко хохотнул Том Уилсон. — Еще раз благодарю вас, Локвуд, вы меня очень выручаете. — После мужчина поднял руку и взглянул на свои часы с красивым кожаным ремешком. — Ох, да вы поглядите, уже начало одиннадцатого! Дела, дела! Они никогда не ждут, верно? — Он подмигнул нам. — Был очень рад со всеми вами познакомиться. Нет, Люси, не стоит, выход я найду сам. До свидания! С этими словами он махнул нам рукой и широкой походкой вышел из гостиной. Вскоре послышался глухой хлопок, оповещающий о том, что наш новый клиент покинул здание агентства «Локвуд и Компания». Немного позвонил болтающийся над нашей дверью колокольчик и затих. Еще около минуты все мы стояли в тишине, слушая доносящийся снаружи звук заводящегося мотора. Когда машина мистера Уилсона с громким ревом уехала с Портленд-Роу, я наконец повернулась к нашему начальнику, все еще восседавшему в своем кресле с полной кружкой холодного чая перед собой и вновь смотрящему куда-то в пространство. — Что это было? — спросила я. Локвуд взглянул на меня и пожал своими худыми плечами. — Не знаю. Похоже, что этот парень не слишком часто выходит в люди. Я требовательно посмотрела на него. Если что-то в Локвуде и выбивало меня из колеи, так это то, что очень часто он поступал по-своему и не трудился объяснять нам причины своих действий. Так было в деле о Кричащей Лестнице, когда он повел нас прямиком в лапы убийцы и не удосужился посвятить нас в свои догадки. Нечто подобное произошло и во время одного из наших последних совместных заданий. Тогда он без всяких предупреждений влетел в комнату с бушующим там Спектром в одиночку просто потому, что решил, что справится сам и не было никакого смысла «подвергать меня опасности». Локвуд был невероятно своеволен и, к сожалению, никто из нас ничего не мог с этим поделать. — Нет, я спрашиваю о том, что это было с тобой, — нахмурила я брови. Локвуд посмотрел на меня скорее устало, чем недоуменно. — О чем ты? — Ежу понятно о чем, — отозвался Джордж, бесцельно болтая ложкой в чайной гуще. Ложка билась о стенки и создавала раздражающее позвякивание. — Во время разговора с Томасом ты был холоднее ледника из Антарктиды. В последний раз я тебя видел таким раздраженным, когда ты пытался объяснить той глуховатой леди из Сент Джеймс… — Вообще-то, из Сент-Джонс Вуд, — не зная, зачем, вставила я. Никогда не понимала, почему мозг запоминает такую бесполезную информацию, как место проживания неудачных клиентов. — Ну да, — быстро согласился Джордж, — когда ты пытался объяснить ей, что то, что у нее по дому гуляет сквозняк, еще не значит, что там завелся Гость, а она едва могла разобрать каждое третье твое слово. — Под моим пристальным взглядом Джордж все-таки оставил ложку в покое и позвякивание прекратилось. — Твое лицо выглядело так, словно ты проглотил целый лимон. А ведь ты еще пытался ей улыбаться! Пожалуй, в этом Джордж прав. Это стоило видеть. Выражение у Локвуда тогда было такое, словно у него свело челюсти, но он продолжал в своей типичной любезный манере упрямо доказывать взбалмошной пожилой даме, что в ее доме нет никаких безобразных страшилищ, которых она уже успела себе напридумывать. Наверное, даже у таких невероятно спокойных людей с великолепным самообладанием, как у Локвуда, есть свои лимиты. — Нормальное у меня было лицо, — невнятно буркнул Локвуд, но я заметила, как в уголках его губ закралась тень привычной улыбки. — И это ведь не вам приходилось распинаться перед глухой женщиной пятнадцать минут! — Но ведь и не мы только через пятнадцать минут догадались объяснить ей наши намерения в письменном виде, — невозмутимо отбил подачу Джордж. Я едва сдержала рвущийся наружу смешок. Кажется, еще минуту назад я была взвинчена после собеседования с чудаковатым клиентом, но бессмысленная шутливая перепалка друзей отчего-то подняла мне настроение. Я не удержалась от того, чтобы добавить что-то и от себя: — Она еще тогда подумала, что ты требуешь у нее деньги и начала грозиться вызвать полицию, — напомнила я, широко улыбаясь. По гостиной прошелся короткий, но очень разряжающий обстановку смех. Наверное, больше всего я любила своих друзей за то, что они никогда не держали друг на друга зла. Да и сердиться на них за что-то слишком долго было просто невозможно. Когда мы успокоились и взглянули на Локвуда, он вновь выглядел таким же жизнерадостным и полным энергии, как и всегда. — В любом случае, вам не стоит беспокоится, — заверил он нас. — Мне просто… всегда тяжело давались беседы с американцами. Оправдание тянуло на троечку, но я решила пока оставить эту тему и не задавать больше вопросов. Тем временем Локвуд одним пружинистым движением встал с кресла и хорошенько потянулся, выпрямив свою высокую, стройную фигуру во весь рост. Удовлетворенно выдохнув, он кинул на нас с Джорджем взгляд, в котором плясали и переливались искорки. Это в них зажегся огонь азарта к новому делу. И ему было просто невозможно воспротивиться. — А теперь, дорогие друзья, у нас с вами есть работа, — нараспев произнес Локвуд. — Люси, нам с тобой предстоит уборка в гостиной и подготовка к вечернему заданию. Нужно будет позвонить в корпорацию «Санрайз» и заказать у них несколько магниевых вспышек. Использовать их в доме с целой коллекцией древних артефактов будет не лучшей идеей, но собственные жизни всегда дороже. А тебе, Джордж, уже следует отправиться… — Спать, — закончил за Локвуда Каббинс, поднимаясь со стула. — Ты поднял меня сегодня ни свет ни заря после тяжелого задания, Локвуд. Имей совесть. Если я правильно припоминаю, это самое «тяжелое задание» представляло из себя самую обычную Тень, с которой Джордж, как он выразился за завтраком, «справился в два счета». Но, если честно, я и сама все еще была вялой после практически бессонной ночи и насчет здорового дневного сна была с Каббинсом полностью согласна. — Что ж, полагаю, нам всем не повредит отдохнуть часок-другой перед работой, — сдался Локвуд, взглянув на каминные часы и подавив в себе зевок. — Но ровно в полдень все уже должны быть на ногах! — Есть, сэр, — глухо отозвался Джордж, уже поднимаясь по лестнице на второй этаж. Я тут же отправилась за ним, а следом за мной поплелся и Локвуд.