Камень Мертвых

Сразу после того, как директор покинул музей, наша команда перекочевала на кухню. Это была небольшая комнатка всего в несколько квадратных метров, находящаяся сразу справа от входной двери. Она была обставлена исключительно в теплых тонах, повсюду было светлое дерево. Через большие окна проникали последние солнечные лучи. В принципе, эта кухня выглядела также, как выглядит кухня в доме вашей бабушки — старомодно, но относительно уютно. Большую часть горизонтальных поверхностей укрывали довольно уродливые на вид вязаные салфетки. На столе стояла пустая соусница в виде лебедя, который, судя по плохо выгравированному выражению на его морде, умирал, как в пьесе Чайковского. На небольшом холодильничке висел календарь с отвратительными фотографиями разных щенков в ужасных цветочных рамках на каждый месяц. Кухонные полотенца с непонятными узорами висели на маленьких крючечках над раковиной, завершая собой безвкусное убранство этой комнаты. Такое безобразие могла сотворить с пространством только инфантильная женщина, которой перевалило за сорок. Мы с Джорджем отодвинули в сторону наши рюкзаки, чтобы не мешали, и плюхнулись за стол, накрытый клеенчатой скатертью с нарисованными на ней фруктами. Локвуд отправился на поиски чая. — Ох уж эти американцы, — бормотал он, роясь по полкам. — Вкус в чае у них еще хуже, чем в одежде. Из всего, что здесь есть, пить можно разве что Эрл Грей. Да и он здесь только самый дешевый. Захлопнув дверцы буфета, Локвуд разочарованно вздохнул и вернулся к столу, сев на покачивающийся на деревянных ножках табурет. — Что ж, тогда возьмем тот, что в термосе — все лучше, чем пить эти помои. Он потянулся к рюкзаку, чтобы достать оттуда термос с чаем, когда Джордж вдруг завопил: — Эй, постой, это мой рюкзак!.. Но было уже поздно, потому что Локвуд успел расстегнуть молнию и заглянуть внутрь. Его тонкие брови тут же взлетели вверх. — На кой черт тебе столько чипсов? — поинтересовался он, вытаскивая на стол блестящие пластиковые пакеты один за другим. — Тут килограмма два будет! — Ничего не два, — пробурчал Джордж. — Там всего лишь три-четыре пачки. — Я уже насчитал как минимум семь. — Локвуд оставил рюкзак в покое и со смесью непонимания и раздражения повернулся к Джорджу. — Зачем тебе столько? Мы же поели перед выходом. Джордж молча подошел и, вырвав из рук Локвуда рюкзак, стал запихивать свои драгоценные пачки чипсов обратно. — На всякий случай, — уклончиво ответил он, с трудом застегивая молнию. — На какой «всякий»? Тут нам троим запас на неделю, — заметила я. — В тебе что, опять проснулась твоя хомячья натура? — Я начинаю сомневаться, что туда влезли цепи. Ты ведь взял цепи, Джордж? Каббинс почесал себя за ухом. — Ну, я видел, как Люси складывала себе большие и подумал, что два набора больших цепей нам не понадобится, поэтому взял себе маленькие. Да не смотрите вы на меня так! — Ты не взял цепи?! — вскинулась я, привстав со стула. — Специально не взял?! — Да брось, нам вполне хватит твоих. — Мы не можем знать, какая опасность ожидает нас в этом чертовом доме! От этих цепей могут зависеть наши жизни! — Ты преувеличиваешь, — отмахнулся от меня Джордж. — Ага, то есть, как ты оставил наши цепи дома ради кучи чипсов, так я преувеличиваю, а как я или Локвуд забываем их, так мы сразу идиоты и бездари без единой извилины в мозгу, так что-ли? — Заткнитесь, вы оба, — железобетонным тоном произнес Локвуд, хлопнув ладонью по столу. — Раскудахтались тут как бабки на базаре. Задание еще не началось, а вы уже не можете сдерживать негативные эмоции. Люси права, мы не знаем, что нас здесь ожидает, так что давайте не будем давать призраку преимущество с самого начала? Мы с Джорджем молча кивнули, поумерив пыл — Локвуд умел пристыдить. Я села на свой стул, пытаясь избавится от все еще кипящего во мне раздражения. Несколько глубоких вздохов, и мне это удалось. Я почувствовала, как моя внутренняя буря превращается в спокойный штиль. Наш начальник повернулся к ничего не выражающему лицу Джорджа. — Я серьезно подумаю над тем, чтобы сократить тебе жалованье, — вздохнул он. — Ладно, маленькие так маленькие, обойдемся ими. А теперь я все же хочу найти термос… Следующие десять минут мы молча пили чай, наливая его в кружки из термоса. Джордж листал свой комикс. Я рисовала какие-то закарлючки карандашом на автобусном билетике, похрустывая печеньем. Локвуд смотрел куда-то в пространство, подперев подбородок ладонью и методично перемешивая что-то в своей чашке, хотя он сроду не клал туда сахар. После экскурсии он выглядел более задумчивым, чем обычно. Витающим в облаках, я бы сказала. Я невольно заинтересовалась тем, о чем были его мысли. О деле? О призраках, с которыми нам предстоит сразится? А, может, о той фотографии, что стоит в музее? Вдруг он обернулся, похоже, почувствовав на себе мой пристальный взгляд, и вопросительно посмотрел на меня. Я мгновенно опустила глаза и хлебнула чая из своей кружки. Чай, похоже, все еще был горячим, потому что мне внезапно стало очень жарко. Еще пару минут мы сидели в тишине, а потом Локвуд сложил свои длинные пальцы в замок на столе и наконец произнес: — Итак, предлагаю поделиться первыми впечатлениями. Мы с Люси уже успели обменяться словом, а теперь мне бы хотелось послушать тебя, Джордж. Каббинс неловко снял со своего носа очки и стал усердно протирать их своей кофтой. — Ну, как я уже говорил, я не обладаю такими сильными способностями, как вы двое. У меня были какие-то смутные ощущения, но я не могу их точно описать… Так что я бы предпочел, чтобы Люси сперва рассказала о том, что обнаружила. Я умираю от любопытства. Локвуд смерил Джорджа недовольным взглядом. Похоже, что ему, как и мне, было очевидно, какого рода ощущения испытывал Джордж — восторг и благоговение от увиденного им старья. Джордж все продолжал протирать очки. Наш начальник решил оставить это без комментариев и просто повернулся ко мне. — Что ж, хорошо. Люси, пожалуйста, повтори для Джорджа. Я бросила раздраженный взгляд на нашу глупую домашнюю шиншиллу, которую мы по какой-то причине принимаем за агента, и прокашлялась. — Здесь определенно есть что-то очень страшное. Когда я прислушивалась, я не смогла ничего услышать, но почувствовала сильную боль и страдание. Тут очень тяжелая атмосфера. Я уверена, что эта тишина не продлится долго. — Я тоже почувствовал что-то подобное, — кивнул Локвуд. — Мне казалось, что мертвые пятна буквально везде, но ничего так и не смог увидеть. У меня глаза даже здесь зудят. Постоянно борюсь с желанием надеть очки. Но на цоколе таких ощущений у меня почти не было, хотя там хранится целая гора Источников. — У меня тоже, — кивнула я. — Стало быть, Том был прав и там нам действительно нечего искать, — сказал Джордж, наконец-то оставив очки в покое и снова натянув их на нос. Как и всегда, его глаза, которые без очков казались глупыми и подслеповатыми, как у новорожденного котенка, внезапно становились ясными и сосредоточенными. — Прав или не прав, но плясать под его дудочку я не собираюсь. — Локвуд осуждающе посмотрел на свой остывший чай и одним глотком осушил полкружки. — Судя по всему, цоколь сейчас является самым спокойным местом в доме — будет глупо не использовать это в своих целях. — Но Том попросил оставить эту дверь закрытой на ночь… — неуверенно пробормотала я. Локвуд выглядел невозмутимо. — Мы так и сделаем — дверь останется закрытой. Но мы не станем ее запирать и в случае, если вдруг станет слишком опасно, сможем зайти туда. Ни один призрак не пройдет через железную дверь. — Хорошо, но, судя по рассказу Томаса, есть еще и Полтергейст. Его железная дверь не остановит, — заметил Джордж. — Тогда не важно, будет она запертой или нет, верно? Цоколь все еще может защитить нас от большинства Гостей, поэтому предлагаю сделать нашей базой именно его. Нам с Джорджем пришлось согласиться, хотя идти наперекор просьбе директора музея не очень хотелось. Но слова Локвуда были неопровержимы — наши жизни всегда дороже прихоти клиента. После этого разговора все занялись спешным допиванием чая и доеданием печенья. Кое-как убрав со стола, мы вновь отправились к цоколю, захватив свои вещи. На улице уже темнело, золотой свет больше не лился из окон. Еще полчаса и ночь накроет Лондон своим одеялом. И тогда темнота будет не единственным, что станет ожидать нас здесь. Проходя мимо полки, на которой стояла фотография в простой рамке, я невольно задержала на ней взгляд. Пригляделась. Может, я ошиблась и придаю этому слишком много значения? Эти люди могут быть кем угодно. Мало ли на свете пар, которые путешествуют по миру, собирая древние артефакты, связанные с Проблемой? Однако вспомнив, каким взглядом Локвуд смотрел на этот снимок и еще раз взглянув на ослепительную улыбку женщины и черты лица мужчины, которые я бы никогда не смогла перепутать, я тяжело вздохнула и, поправив на плечах рюкзак, двинулась дальше. Спустившись по лестнице, ведущей на первый этаж, Локвуд вынул из кармана ключ, который отдал ему Томас, и повернув его в замке несколько раз, открыл дверь. Нас снова обдало прохладой, однако атмосфера действительно стала менее напряженной. Не включая свет, мы вошли в комнату и я вдохнула полной грудью пыльный воздух цоколя, чтобы дать передышку своим натянутым, словно нити в прядильном станке, нервам. Локвуд распорядился разложить посреди подвала небольшой круг из цепей. Мы с Джорджем посмотрели на него, молча спрашивая какие именно. — Давайте маленькие, — вздохнул он. — Большие лучше оставим для более опасных мест. «Маленькие» цепи были тонкими и короткими, и чаще использовались в качестве антипризрачных нунчаков, нежели как защитный барьер. Оценив радиус получившегося круга, я поняла, что там будет мало места и для двух человек, а нас трое, да еще и с поклажей. Я раздраженно посмотрела на Джорджа, борясь с желанием снова упрекнуть его за глупость, а еще лучше — отвесить ему пинка. Тот смотрел впереди себя и невозмутимо делал вид, что не замечает моего взгляда. Мы вышли из цоколя. Локвуд закрыл за нами дверь, однако не запер. — Вот так-то, — сказал он, улыбаясь. — Теперь у нас есть безопасный уголок. Покончив с этим делом, мы втроем потопали наверх, после чего свернули и оказались перед еще одной лестницей, ведущей на третий этаж. Я поправила лямки своего рюкзака, который был таким тяжелым далеко не из-за лежащих на дне пятиметровых цепей. — И кому пришло в голову клеить здесь обои с розочками? — поинтересовался Джордж, ни к кому конкретно не обращаясь. — Эта Аманда, может, и была крутой исследовательницей, но вкус в дизайне интерьера у нее отсутствует совершенно. Локвуд ухмыльнулся и по-джентельменски махнул рукой в сторону лестницы, словно личный шофер, открывающий перед дамой салон автомобиля. — После вас. Не успела я ступить на первую ступеньку, как Джордж с несвойственной ему прытью уже побежал вперед, едва не сбив меня с ног. Я раздраженно цыкнула и с мрачным видом поплелась за ним. Локвуд замыкал процессию. — Ну что, Люси, твой Череп ничего тебе не сообщил? — спросил наш начальник из-за моего плеча. — Он со мной не разговаривает, — угрюмо ответила я. — И он не мой, а Джорджа. Это он спер его. — Надо же, вроде и злой призрак, а такой ранимый, — хмыкнул Джордж несколькими ступеньками выше. Подъем был довольно крутым, а ступеньки — высокими — я то и дело запиналась о них, — и отсюда мне открывался отличный вид на необъятную пятую точку Каббинса. — Ничего подобного. Он молчит только потому, что знает, что меня это бесит. — Я раздраженно сложила руки на груди. — Вот как. — Локвуд приподнял бровь. — Мне казалось, что когда он разговаривает, то бесит тебя еще больше. — Тут, кстати, есть духовка, — как бы между прочим сказал Джордж, оборачиваюсь ко мне. — Можем оставить его там для профилактики на полчасика. Авось разговориться. — Полностью поддерживаю, — злорадно ухмыльнулась я. С привлекательными фантазиями о сладкой мести остальная часть подъема далась мне куда легче. Лестничная площадка оказалась довольно узкой. Мы втроем там даже не поместились — Локвуду пришлось остаться на предпоследней ступеньке на уровне моего плеча. С правой стороны был еще один подъем на последний этаж, пространство спереди занимала длинная галерея, заканчивающаяся небольшой комнаткой с парой вычурных кресел и, похоже, роялем. — Не задерживаемся, — поторопил нас Локвуд, легко хлопнув меня по предплечью. — У нас осталось совсем мало времени до заката. Вперед. Джордж повиновался — было очевидно, что именно для него осмотр дома представлял наибольший и далеко не только профессиональный интерес. Мы гуськом двинулись вдоль галереи. Экспонатов здесь было значительно меньше, чем на первом этаже — кое-где попадались все те же маски да обереги, висящие на стенах, но большую часть свободного пространства на стенах занимали фотографии в стеклянных рамках. На каждой из них была изображена одна и та же женщина с вьющимися волосами и приятной улыбкой в разном возрасте — не было сомнений, что это бывшая хозяйка музея, сама Аманда. Большинство снимков изображали ее стоящей на фоне джунглей, леса, пещер или гор с той или иной старинной безделушкой в руках. Впечатление, правда, слегка портили аляповатые обои в цветочек. Я мысленно согласилась с Джорджем: вкус у этой леди действительно был сомнительным несмотря на все достижения. — Уже можно замерять температуру, Джордж, — сказал Локвуд, взглянув на часы. — Сколько здесь? — Девятнадцать градусов, — откликнулся тот, деловито делая пометку в своем мятом блокноте огрызком карандаша. — Пока очень тепло. О, глядите, это человеческая нога? Вот это жесть! — Люси? — парень обернулся ко мне. — Слышишь что-нибудь? Я уже напрягала все свои чувства, однако все также не ощущала ничего, кроме молчаливой, давящей боли и изредка то появляющегося, то исчезающего треска. Я покачала головой. — Пока ничего. — Хорошо. Но глядим в оба. Время веселой экскурсии закончилось. Принимаемся за работу. Люси, ты иди посмотри, что находится в комнатах справа. Джордж — комната впереди. Разложи там широкий круг из цепей. Я сбегаю наверх и проверю, что там. Не дожидаясь нашего согласия, Локвуд развернулся и вскоре исчез за поворотом старой винтовой лестницы. Был слышен лишь ритмичный стук его каблуков, когда он поднимался по ступенькам. — Если бы я не знал его, сказал бы, что он волнуется, — фыркнул Джордж, продолжая рассматривать фотографии на стенах. Я обеспокоенно глядела в сторону, где только что исчезло черное пальто. — Да… — пробормотала я. — Странно. Меня снедали сомнения, мысли стремительно уносились прочь от работы и ближе к вещам, о которых, по-хорошему, мне лучше было не задумываться. Хотелось прямо сейчас подняться наверх к Локвуду и поговорить с ним обо всем, но я вовремя взяла себя в руки, подумав о том, какой мнительной истеричкой буду казаться со стороны. Так что я силой затолкала все эти мысли в дальний ящик и по распоряжению Локвуда свернула направо. Там меня ждал еще один коридор, однако на этот раз совсем короткий. В нем друг напротив друга было расположено две двери. Прикинув, с какой стороны дверь в последний раз была у меня «счастливой» (так мы называем двери, которые ведут в комнаты, где и случается все самое опасное. Мы в «Локвуд и Компания» ведем счет таких дверей, чтобы решать, кто из нас будет открывать одну из таких во время задания. Моей последней «счастливицей» была дверь в подсобное помещение одного ночного клуба в Сохо. Не стану рассказывать подробности, но тогда мне пришлось хорошенько повозиться с останками некогда работавшей там официантки), я решила рискнуть и дернула за ручку той, что была слева. В комнате было темно хоть в глаз выстрели, однако ночь уже наступила, посему включать полную иллюминацию и делать себя слепым к вещам, которые скрываются в темноте, уже было опасно. Свет стоило использовать аккуратно и с умом. Я вытащила фонарик и быстро обвела им помещение. Судя по столпившимся на всех горизонтальных поверхностях папкам и стопкам бумаг, аккуратно лежащим на столе, это был кабинет Томаса. Напротив рабочего места располагалось окно, впрочем сейчас зашторенное длинными темными занавесками, через которые не проникал даже свет от уличных фонарей и призрак-ламп, так что толку от него было чуть. Я подошла к нему и раздвинула шторы, чтобы хоть немного разбавить темноту естественным светом. Сумерки выхватили из темного котла комнаты армию глиняных статуэток, столпившихся за стеклянными дверцами шкафа, чашку на столе, из которой все еще высовывалась ниточка чайного пакетика, и еще один отвратительный календарь с щеночками, идентичный тому, что висел на кухне. Я прошлась по небольшому кабинету, медленно водя фонариком перед собой. Мои ботинки тонули в высоком ворсе ковра, который почти полностью заглушал звук моих шагов. Я подошла к столу и из праздного любопытства посветила на бумажки. Отчеты о судебных исках, какие-то договоры, документы на подпись и еще больше отчетов — совершенно ничего, что могло бы заинтересовать меня, как агента да и как обычного человека тоже. Я вспомнила слова Томаса о том, что ему пришлось собирать валяющиеся на полу бумаги, оставшиеся там еще с прошлого его визита. Должно быть, это были они, хотя судить было трудно, так как их тут было море. С тихим скрипом я открыла стеклянную створку шкафа и быстро окинула взглядом его содержимое. Фигурки из глины, стоящие кучкой спереди, изображали странные силуэты, отдаленно напоминающие человеческие. С ними соседствовал органайзер, из которого помимо всего прочего торчал белый флажок. На флажке была надпись «Орлы Филадельфии», должно быть, какая-то американская футбольная команда или рок-группа. Вся нижняя полка была забита книгами. Я с удивлением отметила, что большинство из них имели ужасно потрепанный переплет и названия на их корешках были написаны на незнакомом мне языке. Я посветила на каждую, однако надпись сумела разобрать лишь на одной. Практически стертым, ужасно старомодным шрифтом на ней было выведено: «Предания умерших». Поглядев на эту надпись несколько секунд, я тряхнула головой и закрыла дверцу. Наверняка какая-то очередная отсебятина нескольковековой давности от проповедников или философов, высказывающих свои догадки о природе смерти и жизни после нее. Локвуд однажды увидев, что Джордж читает что-то подобное, отобрал у него книгу и сказал, что «это бред для идиотов, которые не понимают, что никакой жизни после смерти нет и быть не может». Я была согласна с ним, хоть мысль об этом и вызывала во мне необъяснимую грусть. То, что бы не делали Гости, никак нельзя назвать жизнью. Это просто не до конца стертые следы существования тех, что не захотели исчезать из нашего мира окончательно. Померяв температуру воздуха во всех углах комнаты и вновь тщательно прислушавшись и не уловив ничего, кроме уже надоевшего мне то появляющегося, то исчезающего треска, я покинула кабинет Томаса. Дверь в следующую комнату была прямо передо мной, всего в двух шагах. Но ширина тесного коридора сейчас казалась глубоким черным болотом, в которое если наступишь, уже никогда не увидишь солнечный свет, пропав в нем навсегда. За те пять минут, что я пробыла в кабинете, в доме стало прохладнее. Сверившись с термометром, я в этом убедилась: температура упала на два с половиной градуса. Я чувствовала, как темнота вокруг меня сгущается, словно тучи перед грозой. В несколько быстрых шагов я добралась до противоположной стены с таким ощущением, словно перехожу дорогу в неположенном месте да еще и на красный свет. Сердце в моей груди громко колотилось. Я была уверена, что где-то на середине пути я почувствовала позади себя движение воздуха, словно что-то шустро проскользнуло мимо меня. Коротко обернувшись и ничего не увидев, я повернулась к двери и без лишних колебаний открыла ее. В первые пару секунд я не могла дышать. Ощущение было схожим с тем, когда тебе в лицо бьет сильный ветер и ты не успеваешь вдохнуть воздух. Но комната была молчаливой и пустой, а пространство внутри нее — тоскливым и неподвижным. Странное ощущение вакуума в моих легких прошло также внезапно, как и появилось, и я потратила еще около минуты на то, чтобы отдышаться и привести выбитое из колеи сознание в относительный порядок. Вот тебе и счастливая дверь. Но это был не последний сюрприз. Придерживаясь за стенку, чтобы стоять на ногах в то время, пока я пыталась откашляться, я вдруг почувствовала, как комната вокруг меня словно бы на мгновенье сжалась. Долю секунды вокруг царствовала мертвая тишина, в которой я не чувствовала ни своего дыхания, ни сердцебиения. Меня вообще там не было. Послышался скрип, чей-то испуганный вздох, а после глухой удар и звук падения обмякшего тела на пол. Я оторвала руку от стены и вернулась в реальность. Почувствовала, как покалывают кончики пальцев, не скрытые перчаткой, в тех местах, где они соприкоснулись с прошлым. Ощутила тяжесть рюкзака на своих плечах. Узнала знакомую тянущую боль в шее и, повернув голову, услышала хруст. Мое сердце неприятно билось о грудь, коленки слегка дрожали. Но я была жива и я была здесь. Глубоко вздохнув, я попыталась проанализировать случайно пойманное мной видение, первое за сегодняшнюю ночь. Но я и без того знала, что это было. Эхо смерти Аманды Кларксон. Я вспомнила звук тяжело упавшей полки. Он был глухим, без характерного грохота. Мне не хотелось думать, что череп женщины был тем, что смягчило его. Значит, это и был рабочий кабинет Аманды, место, где она умерла. Я включила фонарик на самую малую мощность и стала медленно обводить им комнату. Что-то заблестело в темноте, и я поняла, что это были индийские шелка, щедро отделанные драгоценностями. Они свисали с потолка красивой занавеской, скрывая полупрозрачной пеленой часть комнаты. Будто завороженная мягкими переливами на ткани, я подошла ближе и медленно отодвинула завесу в сторону, по какой-то причине ощущая себя так, словно я вор, тайком пробирающийся в чью-то сокровищницу. За шелковыми занавесками скрывался стол. Но не такой, как рабочая парта Томаса, нет, этот стол, казалось, был прямиком из сказок про старых ведьм, живущих глубоко в темном лесу. Он был громоздким и тяжелым на вид, дерево, из которого он был сделан, казалось практически черным. На шести ящиках с каждый стороны были выгравированы причудливые узоры, изображающие необузданную природу и разных диковинных зверей. Лакированная поверхность блестела даже сквозь сантиметровый слой пыли. Я не была экспертом, но была уверена, что за такую вещь в современных антикварных лавках просили бы тысячи фунтов. Залюбовавшись мебелью, я не сразу обратила внимание на то, что стояло на столе. Посветив на предметы фонариком, я увидела, что это были фотографии. Но уже не те, что запечатляли моменты великих экспедиций Аманды в Амазонию или Перу. На всех снимках она выглядела, как самая обычная женщина. Вот она сидит на диване, безмятежно читая книгу. Ее очки слегка скосились набок, такое впечатление, будто она вот-вот уснет. На другой Кларксон стояла в обнимку с другой женщиной помладше нее, вполне возможно, своей дочерью. Они обе улыбались, стоя посреди сада, скорее всего, на чьем-то заднем дворе. На следующем фото Аманда держала на руках мальчика в забавном комбинезоне лет пяти-шести, которого, казалось, совершенно не интересовало качество фотографии. Ребенок ощупывал блестящую шаль на плечах женщины. Я уже догадывалась, кто все эти люди, но последний снимок подтвердил мои домыслы: на нем Аманда Кларксон, уже в возрасте, стояла рядом с невысоким молодым человеком, доверительно сложив свою голову ему на плечо. Светловолосый мужчина улыбался, бережно придерживая пожилую даму за предплечье. Он, очевидно, был на несколько лет младше, но я безошибочно узнала в нем нашего улыбчивого и болтливого клиента. Эта комната, вероятно, была чем-то вроде маленького святилища для знатной путешественницы, поэтому я заранее решила ничего не трогать здесь просто так. У нас были все основания предполагать, что Аманда все еще не покинула свою обитель. У меня ушло около десяти минут на осмотр кабинета. Нашла манекен с надетой на нем расшитой потемневшим золотом парчей, на подоле которой виднелись какие-то темные пятна неизвестного происхождения. Одну из стен плотно покрывали карты далеких земель разной степени изношенности, накладываясь друг на друга, словно чешуя невиданной рыбы. На них красным маркером или простым карандашом были бесцеремонно начерчены разные линии и точки, вероятно, обозначающие маршруты, которыми когда-то путешествовала Кларксон в поисках затерянных реликвий. В шкафу обнаружились горы из экземпляров драгоценных и полудрагоценных камней, традиционных головных уборов каких-то племен, кучки бумажных (совершенно бесполезных) китайских амулетов, коллекционные баночки с разноцветными земными породами, старинные монеты и еще вагон да маленькая тележка всякого барахла, которое, вероятно, не вместилось на стенды музея. Но заглянув на полку ниже, я с удивлением нашла там аккуратно сложенное оружие оперативника-профессионала: в ряд лежали четыре старательно отполированные, но тем не менее покрытые то тут, то там черными пятнами эктоплазмы рапиры, красноречиво говоря о частом использовании. Все они были элегантными и мастерски изготовленными, однако не вычурными, как блестящие безделушки, которые носят на поясах хвастуны из Фиттис; рядом — серебрянные кинжалы, судя по изгибу лезвий и резным рукоятям, очевидно, сделанные не в Британии; а в углу притаился огромный арбалет с парой стрел с серебряными наконечниками (очень громоздкая штука и редко используется агентами, однако очень эффективна в поражении Гостя на дальних расстояниях в открытом пространстве). Было похоже, что потеря Амандой экстрасенсорных способностей не помешала ей в совершенстве освоить ремесло оперативника. Я уже собиралась покинуть комнату, как вдруг воздух вокруг меня затрещал электрическими разрядами, как если бы я находилась внутри микроволновки, в которую засунули тарелку с железной ложкой. Рядом не было ни призрачного тумана, ни следов манифестаций и даже воздух, казалось, холоднее не стал. Однако треск становился все чаще и все настырнее, то доносясь издалека, то прямо рядом с моим ухом. Он скакал по комнате, словно хитрый лягушонок, дразня меня, будто бы говоря: «Попробуй поймай!». Я даже не пыталась звать Черепа на помощь. Сделаю все сама, без этого засранца, чтоб не гоготал потом, что я глупая, ни на что не годная неудачница. Хотя что-то мне подсказывало, что повод для этого ему не нужен вовсе. У меня заложило уши и слегка замутило, будто бы я находилась на палубе корабля, который яростно раскачивали туда-сюда морские волны. Слегка дрожащими пальцами я отстегнула от пояса соляную бомбочку и стала оборачиваться вокруг своей оси, игнорируя тошноту, напряженно всматриваясь во мрак. Моего слуха коснулся тихий, жалкий шепот, заставив меня вздрогнуть — я практически почувствовала у своего уха чье-то прерывистое, холодное, слабое дыхание, словно это шептал проснувшийся мертвец. Голос говорил неразборчиво, почти придушено, так что я не смогла разобрать ни слова. Голова кружилась, но я продолжала медленно вращаться в центре комнаты с соляной бомбочкой в левой руке и с правой на эфесе рапиры. Я вглядывалась в самые темные углы, скашивая глаза, силясь заметить блеклую фигуру над тумбочкой или скопление темноты на фоне занавесок, но добилась только неприятного колющего ощущения в глазных яблоках. Мое тело было напряжено, готовое в любой момент сделать бросок или увернуться. Шепот раздался снова. На этот раз я смогла определить, что голос был скорее всего женским, но и в этом сложно было быть уверенной. Скользя по комнате, мой взгляд с шелковых тканей переместился к лицу, висящему над столом. Я моргнула. Нет, это было не лицо, а глиняная маска. И как и все остальные маски в этом доме, эта была отвратительно-отторгающей. Из раскрытых, будто бы в смертельном ужасе, трех дыр, обозначающих глаза и рот, лилась темнота. Я отвела от нее взгляд, почувствовав очередной рвотный позыв, вновь пытаясь сосредоточиться на шепчущем голосе. Но в тот же момент все мое существо пронзил крик: — Люси! Иди сюда! Джордж! Что-то случилось! Я одним движением вытащила рапиру и, забыв обо всем, бросилась к двери, опасаясь худшего. Неужели уже началось что-то серьезное, так рано? Локвуд, вероятно, все еще был на верхнем этаже и не мог ему помочь. Если он звал меня на помощь, то скорее всего, его сил было недостаточно, чтобы справится с Гостем. Я так и знала, что тьма в этом доме куда сильнее, чем кажется! На бегу я изо всех сил напрягала свои Слух и Зрение, но не слышала и не видела ровным счетом ничего. Даже надоедливый треск, застигший меня в кабинете Аманды, и тот исчез. Я ворвалась в большую гостиную с готовностью взмахнуть рапирой в тот же момент, когда увижу что-то странное. — Что случилось? Ты увидел что-то? Но вместо призрака, расстопырившего свои длинные когти, направляющиеся к моему горлу, я увидела нечто не менее ужасающее, однако совсем не странное: Джордж стоял посреди комнаты спиной ко мне, смотря куда-то вверх, в то время как его бедные джинсы предпринимали отчаянные попытки удержаться на его заду, норовя вот-вот свалиться на пол. За секунду до того, как мое сознание переполнилось жгучим негодованием и такими словами, которые в разговоре с настоящим человеком используют либо маньяки-убийцы, либо шахтеры за кружкой пива, я с досадой подумала о том, что уже много раз просила Джорджа купить себе ремень. Он буднично повернулся ко мне, небрежным движением подтягивая джинсы вверх. — Ага. Взгляни на это. Джордж ткнул пальцем в череп в банке, стоящий на шкафу и угрюмо смотрящий в противоположную стену. — Прикольно, правда? — Прикольно будет, когда я заколю тебя рапирой вместо призрака! — заорала я. — Какого черта ты кричишь из-за какой-то дурацкой черепушки?! — Не голоси так, всех призраков распугаешь. Мне просто показалось, что этот парень похож на одного нашего общего друга. Думаешь, в нем тоже сидит Гость? Я уже собиралась ответить Джорджу очередной колкостью, так как все еще была на взводе, но вдруг услышала шепот, который тут же прекратился, однако от него волоски на моей шее мгновенно встали дыбом. Тем не менее, я была уверена, что этот скрипучий голос мне знаком, и что сказал он что-то вроде: «оскорбительно». Джордж уставился на меня, похоже, я простояла несколько секунд, застыв с дурацким выражением на лице. Я рывком сняла с плеч рюкзак, вытащила оттуда банку и с куда большей надеждой, чем собиралась, спросила: — Череп? Ты здесь? Банка была холодной и безмолвной, череп в ней выглядел совершенно обычно, словно не таил в себе никакого подвоха и сейчас действительно практически ничем не отличался от своего собрата на шкафу. Похоже, маленький паршивец буркнул что-то, не сдержавшись, а теперь снова продолжает играть со мной в прятки. — Ненавижу тебя, — прорычала я. Череп ничего не ответил и я стала раздраженно запихивать его обратно в рюкзак. — Мне поставить разогреваться духовку? — поинтересовался Джордж, наблюдая за тем, как я бью банку кулаками по крышке, чтобы она влезла полностью. — Сейчас уже поздно, но когда мы вернемся домой, я отдам этого крысеныша в твое распоряжение и разрешу тебе ставить на нем любые эксперименты, какие только захочешь, — мстительно отозвалась я, застегивая молнию. — Отлично, я как раз хотел проверить, как воздействуют на эктоплазму микроволны… О, такое было у Локвуда. — Что? Джордж кивнул на пианино, стоявшее в углу гостиной. — У Локвуда было такое же, когда я только устроился к нему в агентство. — Да? А куда оно делось? Джордж пожал плечами. — Локвуду тогда катастрофически не хватало денег, так что он хотел его продать вместе со скрипкой*, вазами и кучей другого барахла. Оно долго стояло в нашей гостиной и занимало кучу места, так что в конце концов мы выставили его во двор. Той же ночью оно исчезло. Наверное, кто-то спер его. Было бы забавно, если это действительно то самое пианино, — фыркнул Каббинс, почесав нос. — Ни капельки не забавно. К тому же, Том не стал бы красть вещи с чужого двора. Джордж снова неопределенно пожал плечами. Я взглянула на пианино и вдруг вспомнила, что Джордж и Локвуд никогда не рассказывали об их первой встрече. — А… как вы с Локвудом познакомились? — О, это веселая история. Расскажу как-нибудь в другой раз. — Что расскажешь? Это вернулся Локвуд. От его голоса, внезапно раздавшегося из темноты, я невольно вздрогнула, почувствовав, как мой желудок сделал впечатляющий кульбит — за такой на Олимпийских играх спортсменам по прыжкам с трамплина дают высшие баллы. — Ничего. Как там на третьем этаже? — Пока тихо, но, я думаю, это ненадолго. — Локвуд привычным движением провел рукой по волосам. — Что у вас? — В начале галереи семнадцать градусов, в конце — девятнадцать. Здесь тоже девятнадцать по всем углам, — бодро отрапортовал Джордж, а потом сверился с термометром. — А нет, уже шестнадцать. — Значит, представление начинается, — заключил Локвуд, азартно ухмыльнувшись. — Чудесно. Ты что нашла, Люси? — Кабинет Томаса, там, вроде как, ничего особенного. Но в другой комнате я засекла эхо и один феномен. Мне кажется, именно там умерла Аманда, когда работала. — Значит, должно быть посмертное свечение, — задумчиво произнес Локвуд. — Давайте проверим. Мы все направились в комнату, которая, как я была уверена, раньше являлась кабинетом Аманды. По пути я кратко пересказала своим товарищам все то, что мне удалось уловить, включая шепчущий хриплый голос, умолчав лишь о том, что меня чуть не стошнило прямо на ковер, который, — я не сомневалась, — наверняка стоил дурных денег. Когда я открыла дверь, взгляд Локвуда тут же упал на пол прямо у наших ног. Я же на мгновение напрягла свой Слух и убедилась в том, что призрак спрятался, и мои уши вновь не могли уловить ничего, помимо тяжелой тишины. — Свечение действительно есть, — медленно произнес Локвуд. — Но что оно делает здесь, когда Томас сказал, что его бабка скончалась после того, как ей на голову во время работы свалилась полка? — Довольно сомнительная история, стоит признать, — заметил Джордж. — Я не вижу смысла ему врать, — сказала я. — Возможно, он не совсем правильно выразился или просто ошибся. Локвуд еще какое-то время смотрел на пятно, которое было недосягаемо для моего Зрения, после чего вздохнул. — Ладно, оставим это. Сейчас, я думаю, нам стоит сделать вот что: разделимся по этажам. Будем патрулировать и докладывать друг другу обо всем происходящем. Дом большой, ночь длинная и дело это, как по мне, дурно пахнет. Джордж, тебе третий этаж. Люси, ты останешься на втором. Я буду на первом. Все согласны? — Вообще-то я бы хотел взять себе первый этаж, — сказал Джордж. — Ты слишком отвлекаешься на весь этот хлам и пропускаешь мимо ушей все, что происходит вокруг. Так что однозначно нет. Еще вопросы? Чудно. Итак, мы все рассредоточились по отведенным нам этажам, оставив без внимания лишь цоколь, который предназначался, как наше укрытие на случай, если все пойдет не по плану. Локвуд, ободряюще махнув нам рукой, спустился вниз, Джордж с недовольным бурчанием, направленным то-ли на нашего начальника, то-ли на высокие ступеньки, потопал наверх. Я же была предоставлена сама себе в темноте второго этажа, чувствуя себя так, словно нахожусь внутри гигантского бутерброда, вроде тех, что Джордж делает себе в качестве полдника: мне казалось, что вокруг меня напичкано слишком много странных вещей, а сама я крепко зажата, между полом и потолком, и вот-вот попаду в чью-то пасть. Распрощавшись с друзьями, я направилась в комнату с черепом на шкафу. Глянув на него еще раз, я убедилась в том, что это не более, чем декоративная безделушка, но впечатление того, что зияющие черные дыры неотрывно следят за мной, куда бы я не пошла, оставалось. Я нахмурилась и решила больше не смотреть на черепушку. Вместо этого я оглянулась и увидела в конце коридора бледную фигуру. На тот момент все, что я могла о ней сказать, это то, что она была достаточно высокой. Но призрак формировался у меня на глазах, новые черты проступали на нем, словно невидимый скульптор вырезал статую из зеленоватых витков эктоплазмы. Совсем скоро из дальнего угла коридора на меня смотрела женщина высокого роста с черными, как два маленьких отверстия в древесной коре, глазами, голой, обвисшей грудью, поверх которой висело множество до ужаса аляповатых ожерелий, пестрой повязкой, охватывающей внушительные бедра и, как дополнение ко всей остальной картине, вываливающимеся наружу мозгами через огромную дыру в голове. Лицо женщины ничего не выражало. Мне, как агенту, было не привыкать к подобного рода прелестям. От постамента «Самой отвратительной мерзости, что мне приходилось видеть» эту леди отделяли как минимум Рейзы с переколоченными в кашу внутренностями, которые ты имеешь возможность разглядеть во всех деталях через огромные дыры на их телах, сочащиеся таким количеством гноя, что тот капает с них на пол и стелится за ними омерзительной дорожкой; и еще мясным салатом, который Джордж оставил в нашей коморке, потому что в холодильнике не хватило места, и собирался поставить его вместе с остальными блюдами на Рождественский стол, но позабыл, и спустя две недели мы нашли то, что от него осталось, по отвратительной вони, которую я слышала даже у себя на третьем этаже. Я пожалею вас, чтобы вы не побежали в туалет удовлетворять свои рвотные позывы, и скажу только, что на мясо мы втроем еще долго смотреть не могли. Короче, и страх, и отвращение по отношению к Гостье не превышали отметку «терпимо». Я даже послала ей ухмылку. — Что, появляешься только тогда, когда мальчишки уходят, да? А по твоему довольно открытому виду и не скажешь, что ты у нас такакая стесняшка. — Я произнесла эти слова нарочито бодрым и даже издевательским тоном, то-ли чтобы показать призраку свою браваду, то-ли чтобы действительно приобрести хотя бы крупицу той уверенности, что прозвучала в моем голосе. Фигура немного отступила в тень, и мне показалось, что моя попытка самовнушения все же встретила некоторый успех. Я вернулась к работе. Первым делом я решила еще раз проверить кабинет бывшей хозяйки музея. Феномен, что так сильно выбил меня из колеи, случился именно там, и я была уверена, что это неспроста. На этот раз дверь кабинета я открывала с большой осторожностью, ожидая, что в любую секунду из-за двери на меня выпрыгнет Гость, шепчущий замогильным голосом, который у меня не получалось выкинуть из головы. Однако дверь открылась без препятсвий, никто не выскочил из темноты и меня не окатило волной внезапного эха прошлого. Теперь комната казалась до странного обычной. Разумеется, все еще заваленной всяким диковинным старьем, но все же обычной. Я больше не ощущала ничего странного и не видела ничего настораживающего. Такая смена атмосферы практически разочаровала меня, ведь где-то в глубине души я надеялась, что найду разгадку к тайне этого дома прямо сейчас, и дело закончится для нас быстрым и легким триумфом. Для верности я все же посветила вокруг фонариком еще раз, дабы убедиться, что ничего не изменилось. Круглый участок света выделил из темноты ту самую маску, которую в прошлый раз я на секунду приняла за реальное человеческое лицо, висящее прямо на стене. Со второго взгляда она оказалась еще более уродливой, чем с первого. Зачем вообще так детально вырезать морщины, еще больше подчеркивающие выраженную на лице агонию? К тому же, рот казался таким глубоким, словно действительно имел объем. Это зрелище заставляло стайки тараканов то и дело бегать по моей спине, словно при виде настоящего призрака. Я приняла решение больше не смотреть на эту отвратительную жуть. Я уже было развернулась уходить, как заметила бледный отблеск у стола, когда фонарик скользнул неподалеку. Подойдя ближе, я обнаружила, что это было надтреснутое стекло рамки одной из стоявших на столе фотографий. Я не припоминала, чтобы что-то сбивало ее в мой первый визит, но и не могла утверждать, что она была цела, когда мы втроем пришли сюда проверить призрачное свечение. Все еще гадая, могла ли я каким-то образом зацепить ее или же фотографию сбил Гость, я поставила ее на место и тихо вышла из кабинета. Небольшая гостиная на парапсихологическом уровне не представляла для меня больше интереса, чем кабинет Томаса или кухня на первом этаже. Температура в ней падала с той же скоростью, что и в коридоре, и на лестничной площадке, никаких новых феноменов не наблюдалось. Я постаралась прислушаться пару раз, но ничего не получила. Проверила круг из цепей, выложенный Джорджем в Южной части комнаты. Осветила фонариком содержимое шкафа, на котором и стоял, скорее всего, глиняный череп, но быстро захлопнула его, только завидев корешки папок, расставленных в алфавитном порядке по полочкам. Нет, не то, чтобы я ненавидела или презирала бумажную работу, но после знакомства с Центральным Архивом, в который нас однажды сводил Джордж, у меня начинает двоится в глазах от большого количества букв и пронумерованных бумажных листов. Время от времени я поглядывала на стоявшее в углу пианино. Джордж сказал, что такое стояло у Локвуда. Он играл на нем? Или его сестра? Если так, это объясняло его желание избавиться от него как можно скорее — Локвуд имел привычку убирать с глаз подальше все, что навевало ему воспоминания о прошлом. Неважно, плохие они были, или хорошие. Он выбрасывал все, либо же отправлял такие вещи туда, где было место всему, что он когда-то любил — в комнату на втором этаже. И хоть он рассказал нам историю этой комнаты, первое удовлетворение очень скоро прошло, и я начала думать о том, как много было вещей, которыми Локвуд с нами, со мной, делиться не желал. С такими мыслями я провела рукой по тяжелой лакированной крышке инструмента и не без труда открыла ее. Постояв немного и посмотрев на белые клавиши, в темноте напоминающие чьи-то длинные зубы, я наугад ткнула пальцем в одну из них. Звук был низким, но ужасающе громким и вибрирующим. Мне показалось, что от этого звука содрогнулся весь дом. Я быстро захлопнула крышку. По какой-то даже мне самой непонятной причине мое сердце гулко колотилось. И даже после этого мне казалось, что я слышу вокруг себя тяжелое гудение вибрирующей струны. Я несколько раз глубоко вдохнула и постаралась успокоить сердцебиение, и тем не менее гул в моих ушах все никак не пропадал. Я уже было развернулась, думая присесть и выпить немного воды, но передо мной оказалось лицо. Искаженное, вытянутое, как будто еще незастывшую глину решили замесить, как тесто для пирога, искривив человеческие черты. До меня не сразу дошло, что гудение клавиши в какой-то момент переросло в оглушающий крик. И мне действительно понадобилась секунда или две, что понять, что издавала его Гостья с разбитым черепом, которую я встретила до этого. Она подгадала идеальный момент и мастерски взяла меня в призрачный захват — я запросто могла свалиться замертво, опрокинуться на землю, как пластиковый солдатик из детского набора, посинеть и распухнуть от призрачного прикосновения. Но я была не обычным прохожим и, слава Богу, не взрослой. Я была агентом. Оперативником. Поэтому я взяла себя в руки, призвала всю свою волю, вытянула рапиру и резанула серебрянным наконечником призраку прямо поперек искаженного лица. Продлившись еще не больше секунды, вопль исчез, а полуголая леди передо мной рассыпалась на десятки кружащихся витков эктоплазмы, взмывших в воздух, как пепел от костра. Мое тело, до этого будто бы связанное тугой веревкой, наконец расслабилось, конечности обвисли, как холодные макароны. Я с трудом взяла под контроль свое сбившееся дыхание, что оказалось сложно не столько из-за пережитого страха, который все еще отголосками отдавался в моем теле, сколько из-за бурлящего во мне раздражения. Балда! Позволила себе расклеиться! Дала волю дурацким эмоциям. Ошибка была глупой, а результат мог быть фатальным. Я с чувством засунула рапиру обратно себе за пояс, после чего вытянула из рюкзака шоколадку и зло откусила кусочек. С каждой минутой атмосфера в доме стремительно накалялась, заставляя все мои волнения выплывать на поверхность, подстегивая меня к неминуемому взрыву. Я решила, что мне срочно нужно увидеться с кем-то и хоть ненадолго переключиться. Поэтому я уверенно направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. Локвуд как раз делал обход, направляясь от лестницы к другому концу коридора. Прямая и натянутая, как струна, осанка, шаги точны и легки, но очевидно напряжены. Его пальто напоминало черные вороньи крылья, опущенные, но готовые в любой момент сделать сильный взмах. На фоне окна, через который пробивался неверный лунный свет, силуэт Локвуда казался до боли элегантной чернильной кляксой на куске белого пергамента. Должно быть, он услышал мои тяжелые шаги по ступенькам, потому что Локвуд обернулся до того, как я успела подойти. Мгновенье его лицо было напряженным, рука с рапирой едва дернулась, но стоило ему понять, что это я, на его лице появилась легкая улыбка. — А, Люси, — произнес он. — Есть какие-то новости? — Небольшие, — ответила я, подойдя ближе. Даже просто от вида улыбающегося Локвуда мне стало немного легче. — Повстречалась с одной очень экзотичной дамой. Впечатление подпортила только дыра в ее голове и то, что она попыталась меня убить. Локвуд в темноте издал тихий смешок. — Ты, я думаю, была не более дружелюбной. Небось, раскромсала ее на куски. — Само собой. — И поделом ей. — А у тебя как дела? Локвуд беззаботно опустил свою рапиру кончиком вниз и положил свободную руку в карман. — Пока скучновато. Много Теней — вон парочка в конце коридора тусуется — и еще видел несколько более четких, может быть, Фантазмов, но они все пока только стоят и наблюдают, почти никакой активности. Хотя, думаю, скоро станет повеселее. — Он почесал себя за ухом указательным пальцем. — Кстати, не хочу показаться бестактным, но почему градус обнаженности у некоторых из них значительно выше, чем у других? Мне кажется, я уже увидел несколько вещей, которые не должен был. Я нервно поправила лямки рюкзака на своих плечах. — Похоже на то, что некоторые призраки здесь очень давние, — медленно ответила я. — И они явно пренадлежали к какому-то племенному народу, судя по их одежде. Скорее всего, наш Источник не менее древний. Все указывает на то, что это один из экспонатов. Но… — Но что такой мощный Источник делает здесь, в публичном музее со строгими мерами безопасности, верно? — произнес Локвуд. — Ты это хотела сказать, Люси? Да, меня этот вопрос тоже интересует. — Он мог попасть сюда по ошибке, — сказала я. — В музеях иногда происходят подобные погрешности. Помнишь болванчика из Кукольного Музея? Та же история. — Ну допустим, — кивнул Локвуд. — Но откуда столько призраков? По словам Джорджа, земля эта чиста и дом совсем новый, откуда тут взяться такому количеству мертвецов? Это же не Красная Комната и не особняк Фионы Ригли. Даже, если проверка проворонила один Источник, каким образом их здесь оказалось так много? Откровенно говоря, мне тоже все это казалось странным. Подозрительным. Как дом с такой чистой репутацией и множеством предосторожностей оказался битком набит Гостями? — Возможно, орудие массового убийства? — предположила я. — Какое-нибудь оружие. — Такого добра здесь валом, если верить этому Томасу, — сказал Локвуд, оглядывая висящие на стенах копья с затупившимеся наконечниками, старинные кинжалы, булавы и дубины. Затем он повернулся ко мне, слегка нахмурившись. — Чего я делать не собираюсь. Говори, что хочешь, Люси, но видал я таких типов. Улыбаются тебе, смеются, а сами оказываются самыми настоящими маньяками. Я подумала о Томасе, о человеке, который любил свою бабушку и этот музей, который разговаривал со мной, как с равной и с уважением, и который так отчаянно и испуганно просил у нас помощи еще этим утром. Который смотрел на мир с наивным любопытсвом и с восторгом рассказывал истории старых вещей. Подумала и решила, что вряд ли он мог быть плохим человеком. Не мог и все тут. Так мне подсказывали мои ощущения. На самом деле, он казался мне приятным. Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше таких клиентов, как Томас: тактичных и открытых, а не наглых и вечно что-то темнящих скупердяев, которые нам попадаются обычно. — Как по мне, бред какой-то, — ответила я. — Я думаю, ты видишь заговор там, где его нет, Локвуд. Просто дело немного странное, но с Гостями всегда так. Возможно, мы что-то упустили. — Возможно-возможно… — Локвуд задумчиво похлопал себя ладонью по бедру. Затем взглянул на часы. — Ладно, заболтались мы тут с тобой. Возвращайся к работе, Люси, но перед этим сходи проверь Джорджа на всякий случай. Я кивнула. Локвуд улыбнулся мне. Я улыбнулась ему в ответ и направилась обратно к лестнице, оставляя Локвуда позади и позволяя темноте снова поглотить его одинокую фигуру. Поднявшись на второй этаж, я остановилась. Вгляделась в далекий мрак тянущегося в Восточную часть дома коридора. И увидела несколько расплывчатых фигур, стоящих в конце комнаты с пианино. Они просто висели на месте, изучая меня своими темными впадинами, которые были у них вместо глаз. Это был определенно Первый тип. Гости, которые без всякой цели появляются там, где побывал живой человек, чтобы, наверное, подпитаться его энергией, но никогда не подходят близко, всегда наблюдают на расстоянии и растворяются в воздухе, если ты к ним подойдешь. Они пока не стоили моего внимания, но я снова задумалась о том, почему их здесь так много. Я начала подниматься на третий этаж, где сейчас обитал Джордж, но на повороте лестницы столкнулась с одиноким призраком, висящим над ступеньками. Гость стоял и меланхолично всматривался в лестничный пролет, словно человек, оставшийся ни с чем, раздумывающий о том, чтобы покончить с жизнью. Стоило мне пройти несколько ступеней в его направлении, он на секунду повернулся ко мне лицом и исчез. На третьем этаже лестничная клетка также плавно переходила в коридор, но заканчивалась не комнатой, а аккуратным маленьким окошком с вазоном в горшке, напоминающим мне алое (хотя это могло быть другое похожее растение. Не разбираюсь я в них, честно говоря). Окно было без занавесок, но имело причудливую решетку, которая отбрасывала длинную узорчатую тень, напоминающую переплетающиеся на полу лозы. Эти лозы выглядели так, словно могли вот-вот ожить и словно змеи подползти ко мне и обвиться вокруг моих лодышек. Я побрела вдоль коридора. На стенах — все те же аляповатые обои с розочками, но никаких фотографий или экспонатов здесь уже было не видать. Только чуть дальше, между двумя дверями, висела маленькая картина в круглой рамке, изображающая то ли шиншиллу, то ли какую-то мышь, сидящую в корзине с цветами. Как и те жуткие календари с щенками, эта штука казалась мне редкостным уродством. Я подошла к ближайшей ко мне двери и постучала указательным пальцем. — Джордж? — негромко позвала я. Послышался странный хруст, какое-то шуршание, и я услышала небрежный голос Джорджа: — Да-да, я здесь. Заходи, Люси. Очень аккуратно нажав на ручку (почему-то мне очень не хотелось шуметь), я открыла дверь. Джорджа я заметила сразу. Он сидел на полу в небольшом круге, скорее всего, выложенном из железных опилок (все же ему нечего было делать, раз уж этот болван не взял цепи). В лунном свете его очертания напоминали большой придорожный валун, круглый и будто бы помятый. Рядом с ним, валуном поменьше, валялся его рюкзак. И только стекла его очков блестели в темноте, будучи единственной вещью, что позволяла отличить Джорджа от камня или горы тряпок. Два сияющих круга повернулись ко мне. — Привет, — сказала я. — Локвуд попросил тебя проверить. Стекла очков на секунду ярко сверкнули в лунном свете, а потом стали двумя темными кругляшками, когда Джордж наклонил голову, неловко ерзая и пытаясь запихнуть какой-то пакет себе в карман. Он хмыкнул. — Локвуд за меня волнуется? Это засунув меня на самый скучный этаж? Очень мило с его стороны. — Я думаю, он просто удивился, что прошло уже сорок минут, а ты еще не прискакал к нему с детальным рапортом о куче хлама, что ты здесь нарыл, — ответила я. — Да в том-то и дело, что здесь ничего нет, — негодующе проворчал Джордж, вставая на ноги и отряхиваясь. Закончив с этим, он принялся протирать очки. Мне всегда казалось, что после протираний заляпанным свитером или футболкой стекла очков Джорджа должны были становится только грязнее, но уж никак не чище. И тем не менее, он гордо надел их себе на нос, и они снова засветились, полностью скрывая его глаза. — Ни экспонатов, ни призраков. Сплошная ничем не примечательная жилая площадь. Скукотища. Самое интересное, что мне тут удалось отыскать, — это целый ящик нестиранного бельишка. Женского. И то удовольствие, я тебе скажу, на любителя. Звучало и правда не слишком весело. Да и безэмоциональный голос Джорджа казался мне на редкость обиженным. Он, должно быть, действительно изнывал от желания осмотреть здесь все хорошенько, а не шляться по пустым спальням. — Что, вот прям уж и совсем-совсем ничего? Даже захудалого Луркера не нашлось? Джордж зачем-то протер ладонь о свои джинсы. — Ну, тут переодически вспыхивают искры манифестаций и иногда то тут, то там да появится какая-то бледная фигура. Но все это Первый Тип. Мелочевка. У вас-то небось с Локвудом дела поинтересней идут? Я вспомнила дамочку с пробитой головой, что накинулась на меня недавно и практически пленила в сети своего захвата. — Да так, не особо, — ответила я, пожав плечами. Стекла очков уставились на меня подобно огромным глазам очень проницательной совы. — Понятно, — сухо сказал Джордж. — Значит, развлекаетесь там вдвоем с Локвудом? Оставив эту очевидную нападку без ответа, я перевела глаза на комнату, в которой находился Джордж. Обычная спальня среднего размера, ничего необычного. Единственной особенностью, пожалуй, было то, что она выглядела совершенно нежилой. Возможно, эта комната принадлежала Аманде когда-то, но после смерти хозяйки музея ее практически полностью разобрали. Светлые шторы на окне были раздвинуты в стороны, вероятнее всего Джорджем. Об этом говорил небрежно заправленный за тянущиеся вдоль стен комнаты обогревательные трубы тюль, вместо того, чтобы быть аккуратненько подвязанным специальными веревочками. Большую часть площади занимала большая двухместная кровать. Впрочем, с голым старым матрацом, покрытым многолетними пятнами неизвестного происхождения, и ободранным в нескольких местах, она выглядела не так внушительно. О ее спинку и опирались рюкзак и рапира Джорджа. Ее ножек касалось несколько выбившиеся из круга опилок. Погодите-ка… Да это же не железные опилки! Это намного больше похоже на… — Джордж! — заорала я, да так, что Джордж аж подпрыгнул на месте. — Это на полу чипсы что-ли?! Джордж раздосадованно цыкнул языком. Очевидно, в его планы не входило обнаружение мной этого восьмого чуда света. — Это эксперимент, — нехотя отозвался он. — Не кричи так, пожалуйста, а то у меня аж в ушах звенит. — Это не эксперимент, а гребаный свинарник! — не успокаивалась я. — Как тебе вообще в голову могло такое прийти?! Зачем тут это все? Джордж снова обтер руки о штаны. Теперь я заметила кучу крошек на том месте, где он сидел, и блестящий пакет, торчащий из кармана его джинсов и шуршащий при малейшем движении. — Мне недавно пришло в голову проверить, сможет ли нас защитить от Гостей что-то помимо соли и железа, — начал объяснять Джордж. — К примеру, что-то, содержащее в себе большое количество того или другого. Ты знаешь, сколько соли они кладут в эти чипсы? Короче, я накупил целую кучу самых соленых чипсов, чтобы испытать свою гипотезу. Я подумал, что если сложить их очень плотным кругом, то Гость не сможет пробраться сквозь него. — Джордж почесал затылок. Наверняка очень липким и очень соленым пальцем. — Но здесь слишком малая паранормальная активность, чтобы проверить это. Жаль. Если честно, мне хотелось ударить его чем-то и выкинуть его рюкзак с остатками чипсов прямо в окно. — Ты понимаешь, что ты таким образом ставишь под удар свою и нашу безопасность?! И ладно ты о себе не думаешь, но так ты еще и ради этих чертовых чипсов оставил дома наши вторые лучшие цепи! Ты вообще головой думаешь? — Ладно, Люси, я понял, — примирительным тоном сказал Каббинс. — Эксперимент все равно провалился. Не рассказывай об этом Локвуду, пожалуйста. Но мое негодование и не собирались рассматривать такие вещи как «примирение» или «компромисс». — Ничего ты не понял! — отрезала я. — И, конечно же, я расскажу об этом Лок… Но меня вдруг прервал приглушенный грохот, раздавшийся откуда-то снизу. Мы с Джорджем оба его услышали, а потому застыли в темноте, уставившись друг на друга. Звук был таким тяжелым, словно кто-то уронил на пол громадное пушечное ядро. Насколько я могла судить, грохот доносился с первого этажа. Локвуд. Мы с Джорджем, не сговариваясь, мигом выпрыгнули из комнаты. Джордж, правда, немного отстал, чтобы взять свою рапиру и рюкзак. Выйдя в коридор, мы заметили тонкие струйки белого дыма, текущие по половицам, и как маленький ручей медленно переливающиеся по лестнице. До этого призрачный туман тоже был, но совсем прозрачный, а теперь он стал густым, как молоко. Похоже, мы что-то пропустили, пока торчали с Джорджем в комнате. Или, может, мое вырвавшееся наружу раздражение стало причиной тому грохоту внизу… В любом случае, думать об этом было некогда. Мы рванули к лестнице. Несколько прозрачных фигур, стоявших на ступеньках, испарились еще до того, как мы начали спускаться вниз. Мои ботинки громко стучали подкованными каблуками, рапира у меня на поясе то и дело подпрыгивала так, что мне приходилось придерживать ее одной рукой, чтобы ее кончик не порезал мне ноги. Я перепрыгивала через три ступени, мое дыхание не поспевало за легкими. Вдруг я услышала у себя за спиной звонкий смех. Мигом обернувшись, я увидела лишь недоумевающее выражение лица Джорджа, который чуть не натолкнулся на меня. Смех повторился, но теперь он звучал будто бы за моим левым плечом. — Почему… — начал было Джордж, но я перебила его: — Замолчи. Слышишь? Мы постояли в тишине несколько секунд. Потом что-то хихикнуло у меня прямо над ухом, так, что я вздрогнула. — Слышу, — шепотом ответил мне Джордж. — Лепечущий Туман. Я кивнула. Мы подождали еще немного, и смешки потихоньку удалились куда-то наверх и там стихли. Только после этого мы снова двинулись вниз по лестнице, но теперь куда внимательнее следили за тем, чтобы производить меньше звуков. Лепечущий Туман, видите ли, сам по себе совсем не опасен. Эктоплазмы у него не хватает даже на манифестацию, не то, чтобы тебя убить. В целом, весьма безобидная штука, как для Гостя, которая будет просто скакать вокруг тебя и хихикать, пытаясь напугать. Но подвох в том, что эти гогочущие твари редко ошиваются сами по себе. Они, как авдотки, строящие гнезда у кладки крокодила, предпочитают иметь сильного компаньона. И также, как и вышеупомянутые птицы, их работой в этом своеобразном симбиозе является привлечение внимания к жертве. Поэтому если ты наткнешься на Лепечущий Туман, вполне вероятно, что вскоре за тобой придет что-то похуже. Нам с Джорджем на этот раз повезло, но, с другой стороны, это «что-то» могло сейчас внизу расправляться с Локвудом. Стоило мне об этом подумать, как снизу раздался еще один грохочущий звук. На этот раз куда громче и тяжелее, чем первый. Я не выдержала и снова сорвалась на бег. Джордж позади меня обреченно вздохнул, но тем не менее тоже поднажал, не отставая от меня ни на шаг. На втором этаже нас уже ждали. Целая толпа Гостей стояла в галерее, каждый из них устремлял свои пустые глаза прямо на нас. Какие-то из них, более бледные, растворились, стоило нам подойти, но это была всего пара штук. Остальные остались на месте. Среди таких была и леди, с которой мы уже познакомились, все также стояла в своем экзотическом наряде, сверкая бусами и льющейся из ее черепной коробки незастывшей кровью. Как оказалась, она такая была не одна — ее окружали такие же полуголые окровавленные сестрички. Джордж, завидев их внушительные и совершенно ничего не стесняющиеся формы, аж зажмурился. — О, черт! Почему они не прикрыты?! — Не обращай на них внимания! — бросила я, целеустремленно спускаясь вниз. Несколько Гостей зашевелились, медленно двинувшись ко мне. — Люси, это же неэтично! — Давай мы обсудим вопросы морали и этики, когда эти миловидные дамы не будут пытаться нас прикончить?! Я вытянула рапиру. Одна из женщин остановилась, не решившись приблизиться, но моя старая знакомая продолжала плыть ко мне. Что ж, похоже, я ей понравилась. Очень жаль, что она совсем не в моем вкусе. Прежде, чем бы Гостья успела использовать на мне свой захват, я прыгнула в ее сторону и рубанула по ней серебряным кончиком своей рапиры. Та превратилась в зеленоватый дымок, но не исчезла полностью. Я не стала ждать, пока она снова сформируется, чтобы напасть, и продолжила прочищать себе путь к лестнице. Джордж позади меня смело сражался с другими призраками, то и дело жмуря глаза. На лестничной площадке Гостей было еще больше. Снизу послышался какой-то лязг. Он повторился несколько раз, и все снова стихло. — Локвуд! — крикнула я. Сердце у меня в груди тяжело стучало, затылок казался онемевшим. Нет ответа. Только безжизненные взгляды, окружающие меня со всех сторон. Я вдруг почувствовала себя очень злой. — А ну пошли прочь! — рявкнула я на призраков, с чувством взмахнув рапирой. От моего крика несколько Гостей шарахнулись в стороны, как стая комаров, уклоняющихся от мухобойки. Один, особо хиленький, даже растворился. В иной ситуации, я бы удивилась, подумала бы о том, каким образом мне удалось заставить их меня послушаться. Возможно, даже погордилась бы собой и своим Даром. Но не сейчас. Сейчас мне нужно было увидеть Локвуда. Сейчас. Не дожидаясь Джорджа, я побежала по лестнице, на ходу кроша в фарш всех, кому не хватило ума убраться по-хорошему. Впрочем, Джордж тоже не стал задерживаться в компании полураздетых девиц, и присоединился ко мне. — Знаешь, я и так-то не особо интересовался женской анатомией, — сказал он, вытирая пот со лба рукавом куртки, — но теперь желание листать те журнальчики, которые Локвуд держит за тумбочкой, у меня пропало окончательно. Опять же, в более удачный момент, я, может быть, и поинтересовалась бы, о каких это журнальчиках говорил Джордж, но сейчас было просто не до этого. По мере того, как мы приближались к первому этажу, становились слышны разные шумы. И нет, не экстрасенсорные, самые обычные. Лязг железа, звук падения чего-то небольшого и твердого на пол, звон разбитого стекла. Похоже, внизу происходила жуткая потасовка. До конца лестницы оставался один поворот. Я бежала и надеялась, что как только заверну за угол, то увижу Локвуда, живого и здорового. Но когда мы с Джорджем преодолели последний пролет, то наткнулись лишь на глухой тупик. Да, именно что на тупик. Вход в коридор первого этажа был почти полностью перекрыт свалившимся на бок шкафом, который до этого стоял у стены неподалеку у подножья лестницы. Он был похож на огромного уставшего великана, решившего вдруг прикорнуть. Арка, через которую мы могли выйти, была совсем небольшой, и одного шкафа хватило, чтобы закрыть нас с Джорджем на лестнице как пробкой. Я кинулась к шкафу, чтобы взглянуть через одну из проплешин, которые он оставил. К сожалению, все они были слишком маленькими, чтобы туда пролезть. Даже, если бы я села на диету и стала вдвое тоньше, чем была сейчас, мне вряд ли удалось бы туда протиснуться. Про Джорджа и говорить было нечего. Лязг за стеной продолжался и будто бы приближался. — Локвуд! — позвала я, изо всех сил пытаясь дотянуться до дыры сверху, чтобы что-то увидеть. Но для этого мне не хватало роста, а с того места, где я стояла, была видна лишь часть потолка. Джордж предпринимал попытки разглядеть что-то сквозь щель снизу. На секунду лязг прекратился, и я наконец услышала голос Локвуда, бодрый и здоровый: — Люси! Рад тебя слышать. Как ты там? Джордж с тобой? Лязг снова возобновился, и я, пытаясь перекричать его, ответила: — Все в порядке, он со мной! — Я почувствовала, насколько легче мне стало дышать. — Что у тебя там происходит, Локвуд? Мы не можем пройти. Я услышала очередной грохот и резкий вздох Локвуда, словно ему чудом удалось от чего-то уклониться. Когда он заговорил, его голос звучал более напряженно, чем до этого. — Одно вам скажу: насчет Полтергейста этот Томас не соврал. Он тут полэтажа разнес. Плакала коллекция Кларксон. — Да как же так… — жалостливо простонал рядом со мной Джордж. — Гость облачился в доспехи и взял то египетское копье, — сообщил Локвуд. — И сейчас пытается сделать из меня шашлык. Но… — свист клинка и снова лязг. Усмешка послышалась в голосе нашего начальника, — есть и хорошие новости. При жизни он точно не обучался фехтованию. До меня ему далеко. — Скромность — это точно не про него, — пробормотал Джордж, топчась на корточках в попытке найти какой-нибудь проход. — Его пытаются заколоть, а он все бахвалится. — У тебя есть догадки насчет Источника? — прокричала я. Какое-то время из-за шкафа доносились только быстрые удары. Когда Локвуд ответил, он был совсем рядом и слегка запыхавшимся. — Нет, — сказал он. — Могу лишь предположить, что он не на третьем этаже. Во время обследования я там ни одного холодного пятнышка не нашел. Вряд ли там что-то есть. — Верно, ничего кроме женского белья, — едва слышно пробурчал Джордж, все еще осматривая щель между шкафом и стеной. — Ну-ка, Люси, возьмись-ка здесь… Джордж схватился за край шкафа, я постаралась подтолкнуть снизу. Но сколько бы мы не пыхтели и не тужились, он не сдвинулся ни на миллиметр, а все, что мы получили со своей попытки — докрасна отбитые руки. Было такое ощущение, словно по ним проехались колеса машины. Пальцы так болели, что я вряд-ли смогла бы держать ими рапиру в ближайшие пять минут. Плохи наши дела. Локвуд остался один на один с опасным Полтергейстом в доспехах, мы с Джорджем заперты в другой части дома не в силах как-то помочь. Плюс, обернувшись, я заметила нескольких любопытных Гостей, плывущих к нам с верхних ступенек лестницы. Если нас с Джорджем зажмут в угол, Локвуду мы уж точно никак помочь не сможем. Я стояла и лихорадочно пыталась придумать, как избавиться хотя бы от одной из этих проблем. И в результате нашла ответ сразу ко всем. — Локвуд! — крикнула я. — Ты сможешь подогнать нашего сэра Ланселота поближе к шкафу? — Не проблема, — откликнулся Локвуд. — Дай мне две минутки. Для сгустка воздуха в доспехах этот тип весьма проворный. Джордж посмотрел на меня. Было так темно, что я не могла видеть даже его очков, но я знала, что он смотрит на меня с подозрением. — Какую безумную фигню ты собираешься выкинуть, Карлайл? — ровным голосом спросил он. — Я собираюсь спасти наши жизни, но сперва нам придется ими рискнуть, — ответила я, роясь в своем поясе. — Нам придется подойти к дальней части лестницы. Джордж посмотрел в указанном направлении. Гости все также неторопливо плыли к нам, словно испытывали удовольствие от того, как неизбежно захватывают нас в ловушку, будто крохотных мышей. — Так мы попадем прямо в лапы призракам. Это тоже часть твоего плана? В этот момент за шкафом послышался голос Локвуда: — Клиент на месте! Я вытащила рапиру, сжала ее в кулаке несмотря на щемящую боль. Кивнула Джорджу: — Идем. Слава Богу, Джордж знал, когда надо перестать ерничать и взяться за работу. Мы направились прямо навстречу трем призракам — два из них были более четкими, чем третий, и представляли из себя высоких мужчин с лохмотьями вместо одежды из шкур и меха. Головы обоих были разбиты, как две переспелые дыни, на лицах ничего не отражалось. Последний казался просто расплывчатой темной фигурой. Откровенно говоря, ощущения от столкновения с этим трио лицом к лицу были похожи на игру в выбивного — стоишь у самой стенки, бежать некуда, остается только надеяться, что не попадут. Но мы еще посмотрим, в кого из нас полетит мяч. Я шепотом обратилась к Джорджу: — Присматривай за ними и не давай им подойти ближе. Когда я брошу вспышку, сразу ложись на пол. Джорджу, похоже, понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я собираюсь сделать, после чего он молча кивнул и встал прикрывать меня, пока я повернулась к Гостям спиной. Неприятное это дело — подставлять нежити свой тыл, но в работе агента иногда неизбежное. Множество раз я поворачивалась спиной к мертвецам: когда, забравшись под кровать в спальне мертвого подростка, пыталась достать из темноты окровавленную биту для бейсбола; когда сражалась с Холодной Девой, зная, что за мной стоит еще как минимум три голодных до моей жизни Рейза; когда пыталась протиснуться в узкое укрытие меж заклинившей дверью и косяком в ванную, где лежали спасательные цепи. В такие моменты кровь стынет в жилах и волосы на затылке становятся дыбом. Чувствуешь себя так, словно бежишь над пропастью по хлипкому мосту с завязанными глазами. Слепым. Беспомощным. И тебе приходится довериться этому мосту, потому что иначе тебе конец. И каждый раз мне приходилось также доверять своим друзьям. А за время работы с ними я успела убедиться, что они были надежнее любого моста. Поэтому я была рада тому, что сейчас рядом со мной был Джордж, и я могла не думать о том, что творится позади меня. Я достала из-за пояса магниевую вспышку, одну из тех, которые этим утром заказал Локвуд у компании «Санрайз». Я надеялась на то, что она была достаточно мощной для осуществления моего плана. В противном случае надеяться нам было не на что. Целясь в самый центр лежащего полубоком шкафа, который отсюда казался сплошной черной стеной, я закричала: — Ложись! И бросила вспышку. Ненадолго все затихло: лязг оружия, шелест призраков, пыхтение Джорджа, даже мое сердце будто бы остановилось на миг. Банка с магнием исчезла в темноте, послышался звон разбивающегося стекла. А через секунду черный коридор озарило белым, и на мгновенье ночь стала днем. Я почувствовала жжение на лице, меня обдало жаром. Взрывная волна хлестнула меня по всему телу как кнутом, и я неуклюже приземлилась на копчик. Где-то позади меня ахнул Джордж. Звонко ударилась о пол выпавшая у него из рук рапира и покатилась по ступенькам. Коротко завизжали потусторонними голосами Гости. А потом я слышала лишь высокий, раздражающий звон, раздающийся у меня в ушах, будто бы моя голова находилась внутри огромного колокола. Зато когда я открыла глаза, передо мной больше не было черноты. Лунный свет падал сквозь арку на лестничную площадку, проскальзывал в коридор, словно вода во время прибоя. На стенах догорали маленькими звездами куски обоев. Ну и отлично. Эти отвратительные розочки все равно надо было рано или поздно содрать.