Обратная сторона верности

Около года спустя.. Дверь тихонько приоткрывается, запуская в комнату невероятный запах свежеприготовленных блинчиков. - Просыпайся, любовь моя. Чимин недовольно ворчит, укутываясь в одеяло по самую макушку. - Ну же, Чимин.. - У меня выходной. Я никуда не должен ехать. Никуда не должен лететь. Оставь меня здесь, я не способен даже пошевелиться. Звонкий смех разносится по помещению, разливаясь теплом внутри. - Как бы я хотел любить ещё сильнее, - шепчет, уткнувшись в подушку, чтобы не быть услышанным. - Я очень голоден, и если ты сейчас же не проснёшься, я утолю свой голод как-то иначе. Чимин чувствует, как с него пытаются стянуть одеяло, и сопротивляется изо всех сил, кутаясь ещё сильнее. - Ты ещё не гулял с Майки. Сегодня твоя очередь. - Ничего подобного, мистер "я не двигаюсь по выходным". Мы уже совершили утреннюю пробежку, закупились продуктами и приготовили завтрак. Чимин, вставай, ты обещал, что мы закончим с гостиной. Прошло чуть больше шести месяцев с того момента, как Чимин и Чонгук переехали в свой дом. К моменту переезда все, что было в нем готово полностью - это ванна на втором этаже, рядом со спальней. Это было, пожалуй, единственное место, которое не вызывало вечных споров (ведь каждый понимал, что если не уступить в конечном счете, они не переедут никогда). Поэтому и было решено, что в первую очередь они займутся отделкой пола и стен, ванной и кухней. Все остальное придет постепенно, когда атмосфера вокруг станет более привычной. Как и обещал, Чимин подарил Чонгуку дом, в котором они пытались начать свою историю с чистого листа, стараясь переписать всю причиненную друг другу ранее боль, не излечивая до конца, но исцеляя понемногу еще более прекрасными моментами. Чонгук категорически запретил покупать в их комнату телевизор, потому что в ней Чимин должен был принадлежать ему- абсолютно и полностью. Чимин же, в свою очередь, сторговался на большой домашний кинотеатр, что занимал добрую половину их подвального помещения (там все ещё шёл ремонт, и были готовы только стены и пол). Вторую часть было решено оборудовать под рабочую зону для Чонгука, в которой он проводил много времени, работая над фотопроектами. Их жизнь действительно наполнялась переменами. Стоя на пороге этого дома чуть больше года назад Чимин понимал, что, возможно, это станет большой ошибкой для них двоих. Но когда он увидел огромные глаза Чонгука, что сияли не только отблеском скопившихся слез, но и абсолютным счастьем от того, что ему все же дали такой желанный шанс, Чимин вдруг осознал, что поступает правильно, переступая через многие противоречивые обстоятельства. Он не знал, как именно будет складываться их будущее, но от чего-то очень хотел, не смотря ни на что, подарить этот чертов дом Чонгуку. А с ним и шанс для них двоих. Он долго сомневался, стоит ли принимать предложение о возвращении на работу в авиационную компанию, но Чонгук был тем, кто настоял на этом. Они тогда проговорили до утра, плача над тем, что так сильно разделило их жизни, собирая поцелуями слезы друг друга, а после, обещая вновь никогда не переставать пытаться. И вот уже около года Чимин трудился на должности авиационного диспетчера, с удовольствием открывая для себя все больше возможностей влюбляться в небо. Да, он по-прежнему проводил много времени на работе, но теперь его график был более «земным». А самым главным было то, что они пообещали друг другу больше никогда не молчать, даже если беспокоились по каким-либо пустякам. Чимин понимал, как важно его партнеру ощущать себя нужным, и от того старался всегда быть рядом, когда замечал даже малейшие признаки хандры (хотя и сам при этом любил ей поддаваться). Перемены коснулись и работы Чонгука – он принял решение уволиться из фирмы отца, хотя и подавал там большие надежды. Чон-старший с тяжелым сердцем принял решение сына, ведь очень хотел, чтобы Чонгук однажды его бизнес возглавил. Но, оглядываясь назад, Чонгук все больше убеждался, что хотел бы связать свою жизнь с искусством. Он начинал с нуля, совершенствуя свои навыки фотографа, и брался за любые, даже самые маленькие проекты, лишь бы иметь возможность расширять круг клиентов. Через пару месяцев у него пройдет первая личная фотовыставка, на которой будут представлены только его работы. Он трудился над этим последние месяцы, иногда пропадая целыми ночами в студии, пока Чимин не взял все в свои руки, и не приехал однажды ночью к нему, чтобы напомнить, к чему когда-то похожая ситуация привела. Чонгук почувствовал, что должен остановиться, перевести дыхание, и продолжить свой путь более размеренным шагом - ведь нет ничего страшного в том, если все случится не сразу. Важным было то, что рядом был Чимин, постоянно поддерживая и придавая сил следовать за своей целью. И вот сейчас, глядя на то, как Чимин неспешно потягивается в их огромной постели, что занимала добрую часть комнаты, Чонгук вдруг почувствовал, как внутри все вновь сжалось от мысли о том, что он мог все это потерять. Не проходило бы и дня когда бы он не корил себя в произошедшем, желая каждый раз вымаливать у Чимина прощения. Но делать этого не мог (во всяком случае, словами), ведь Чимин настрого запретил к этой теме возвращаться. Сам же Чимин, где-то глубоко внутри, так же переживал о случившемся, иногда слишком сильно загоняя себя в угол, но не смея о том сказать. Он так боялся разрушить то хрупкое, что им удалось за этот год воссоздать, что учился бороться со своими демонами сам, подавляя их мерзкий шепот. Ведь Чонгук каждый прожитый вместе день доказывал ему, как сильно любил и нуждался. - Можем мы сегодня никуда не выходить? – сонно бормочет Чимин, вновь укутываясь в одеяло. - Чимин, ты обещал. Я не могу больше жить в пустом доме. Это раздражает. То, с каким энтузиазмом Чонгук обустраивал их жилье, восхищало. Он продумывал любую мелочь, чтобы это, в конечном счете, было комфортным и уютным одновременно. - А что, если мы просто создадим макет и подберем мебель онлайн? Сейчас это вполне реально, и так мы сэкономим кучу времени, имея возможность потратить его на что-то более приятное. Я даже готов пообещать, что соглашусь со всеми вариантами, которые ты выберешь. Весьма заманчиво, ведь Чимин знает, за какие ниточки ему дергать. И Чонгук, конечно, сдается, позволяя ему вновь одержать победу. Желание Чонгука поскорее обустроиться было вызвано приближающимися праздниками – прошлый Новый Год они встречали в своей квартире, ведь оформление дома так же требовало времени. В этот раз он мечтал уютно расположиться возле камина, который так же предстояло, наконец, выбрать и установить. Возможно, Чимин был прав в своем предложении, а потому, согласившись, он все же утягивает его на завтрак, потратив после как минимум несколько часов на обустройство их дома. Они полностью выбирают мебель, впервые, казалось, соглашаясь друг с другом практически во всем. Чимин даже, войдя во вкус, подбирает интерьер и для небольшой библиотеки, что располагалась там же, на первом этаже. Им оставалась комната для гостей, но ее обустройство было принято отложить на самый последний момент. Рабочая комната Чонгука была в целом готова, кинотеатр требовал лишь покупки техники и напольных кресел- мешков, что планировалось разбросать по периметру. На втором этаже находилась полностью законченная ванна, а так же их комната и большая гардеробная, в которой пока ютились их вещи на небольших напольных вешалках. - Вот видишь, на неделе, когда мы оба будем дома, нам привезут основную мебель. Останется вызвать мастера по установке камина – и все твои желания исполнены, - Чимин нежно проводит кончиками пальцев по губам Чонгука, ведь желание касаться все такое же сильное, будто им не изучен каждый сантиметр чонгуковой кожи. И Чонгук на это касание отвечает, вовлекая Чимина в поцелуй, когда чувствует, как Майки толкает его в спину, так же прося внимания. Это всегда теперь было таким уютным и домашним, что, кажется, сердца обоих начинали звучать в унисон, обретая такой долгожданный покой.

***

Около года назад.. Первые месяцы после того, как Чимин принял решение начать все с чистого листа, были самыми сложными. Ему каждый раз приходилось напоминать себе, что возвращаться к прошлому нельзя - это не приведет ни к чему хорошему. Изо дня в день, провожая Чонгука на работу, он думал о том, что все пройдет, нужно лишь подождать. Нужно дать себе шанс вновь стать счастливым, ведь, он знал теперь наверняка, его счастье целиком и полностью связано с Чонгуком. Он часто позволял себе первое время, оставаясь наедине с собой, вновь проживать эту боль, будто пытаясь ее из себя вытащить. Будто чем больше он себя мучал, тем скорее она должна была пройти. Было тяжело, находясь рядом, не вспоминать то сообщение, что будто отпечаталось в памяти, и никак не стиралось, как бы ни старался Чимин его удалить. Болело сильно и долго, болело часто, и от этой боли, казалось, некуда было бежать, но когда он вновь оказывался в объятиях Чонгука, та боль отступала, будто огромная дыра внутри вдруг каким-то образом срасталась. Уезжая каждый раз на работу, он не мог не думать о том, чем занят Чонгук. Как он проводит время? Встречается ли по работе с Марком? И когда однажды Чонгук вдруг завел разговор о том, что хочет уйти из компании отца и заняться полностью своей фотостудией, Чимину вдруг показалось, что он может теперь дышать полной грудью. В те дни, когда он оставался без Чонгука, так ясно показали ему, что на самом деле имеет значение, а что не так уж и важно. Когда он полностью погряз во тьме, утопая в своем бессилии и борясь со всем в одиночку, он вдруг осознал, что жизнь может закончиться в любой момент. Ведь даже если у тебя есть определенная сумма на твоем банковском счете – это не дает гарантии того, что тебя смогут вылечить. Он знал это наверняка, проходя через все те обследования в одиночку, меняя больничные палаты, а после – города и страны, что отнимало так много сил, когда вдруг осознал и принял лишь одно – если справится, то вернет себе своего Чонгука. Потому что шанс быть счастливым выпадает далеко не каждому, потому что жизнь слишком хрупка, а любовь – не само собой разумеющееся что-то. Можно, конечно, оставаться и дальше гордым, но одиноким. А можно попытаться любить еще сильнее.. Он никогда до конца не задумывался, насколько сильно тогда полюбил этого мальчишку, что просто не мог себе позволить сдаться. Ради него. Ради них. И всякий раз, когда недоверие вновь закрадывалось под кожу, он напоминал себе, что уже однажды остался без него. Напоминал, как было больно и как было пусто. Когда впервые состоялся их долгий разговор там, в пустой комнате их дома, Чимин поклялся, что никогда ни словом, ни делом, не напомнит Чонгуку о том, что случилось, не упрекнет и не осудит, если Чонгук пообещает, что больше не будет тем, кто так много несказанного хранит в себе. Ведь от несказанных слов порой рушится так много, хотя, казалось бы, чего же проще – просто поговорить о том, как болит. Как не хватает. Но мы упорно сдерживаемся, почему-то веря, что тот, кто рядом, должен почувствовать нашу боль. «Это не всегда бывает возможным», как сказал тогда Чимин, давая понять, что и сам виноват в случившемся ничуть не меньше. Отдаляя человека своим безразличием, сложно требовать от него слепой верности, ведь все мы имеем право на любовь, на теплоту. На внимание. Хотя от этих слов Чонгуку стало еще сложнее, ведь он все больше убеждался, что не заслужил такого человека рядом, и прощения его поступкам нет. - Я не знаю, Чонгук, как бы я поступил на твоем месте. Я ненавижу фразу «я бы так никогда не сделал», ведь я не знаю, как бы сделал я. Мы в чем-то разные, а чем-то – слишком похожи, и я, принимая решение попробовать снова, отдаю себе отчет в том, что не проснусь завтрашним утром с совершенно свежей головой, свободной от омрачающих меня мыслей. Но я совершенно точно уверен, что очень хочу тебя в своей жизни. И если ты готов пытаться сделать в этот раз все более правильным, то я уж точно не допущу такой ошибки и не позволю твоим глазам даже смотреть в какую-либо другую сторону. Слишком тяжело было Чонгуку принять все то, что он сделал, и, по всем правилам, он даже и просить о том шансе права не имел, но так сильно любил, что просто не мог отпустить. Готов был просто всю жизнь прожить где-то около, лишь бы иметь возможность касаться, пусть даже и взглядом.

***

- Ты уверен, что мы успеем? Может, соберемся с родителями, и отметим вместе? - Абсолютно точно нет. Я хочу провести этот день, а точнее, ночь, только с тобой. На полу нашей гостиной возле согревающего теплом камина. Я хочу, чтобы в новый год мы вошли вдвоем, и чтобы ничего не отвлекало меня от тебя, - Чонгук толкает тележку с различными мелочами для декора, направляясь вдоль стеллажей очередного строительного магазина. - Если б знал, что ты окажешься таким бытовушником, ни за что бы не влюбился, - бросает в спину Чимин, а после торопится его догнать. - Ты бы не смог устоять передо мной в любом случае, Пак. Так что заткнись и помоги мне выбрать чертовы шторы. Им оставалось каких-то две недели, чтобы по максимуму со всем разобраться, и Чонгук ни в какую не соглашался быть где-то еще. Он оповестил обе семьи о том, что в этот раз те останутся без их присутствия. Чимин, в конце концов, сдался, ведь был совсем не против того, чтобы вот так провести эти дни. Его работа все же не предусматривала каких-либо длительных выходных, и он был рад воспользоваться тем, что у него будет несколько домашних и уютных дней. - Считаю, нам стоит заполнить гостиную твоими работами. А в комнату повесить то фото ночного города, что ты сделал не так давно. Оно шикарно впишется в интерьер. - Возможно, ты прав. А в студии я развешу твои фотографии, чтобы, когда ты не рядом, я мог бы все равно на тебя смотреть. - Звучит пугающе странно, но да, я совсем не против этого. Чимин целует его в губы, а после подхватывает с полки свечи, чтобы раскидать их в некоторых местах их гостиной. Часами позднее они закончили, наконец, украшать гостиную, в которой красовался теперь настоящий камин, приятно потрескивая догорающими огоньками. Это был тот самый уют, которого им так не хватало, и который так стремился поскорее создать Чонгук. - Мне нравится, что у нас так много пространства тут. Камин, диван, небольшой стеллаж, твои работы вокруг. Это все кажется таким правильным. - Самым правильным все еще остается то, что мы вместе, - Чонгук нежно целует его в висок, прикрывая глаза и втягивая любимый аромат носом. – Если я когда-нибудь перестану благодарить тебя за то, что ты позволил мне быть с тобой, просто убей меня.

***

Новогодняя ночь.. Чимин неспешно разливает шампанское в бокалы, что так красиво переливаются в свете мерцающих огоньков. Стрелка часов, бегая по кругу, приближает двоих к новому году их жизни. Чонгук, не сводя с него глаз, осушает бокал почти полностью одним глотком, а после берет его руку в свою, переплетая пальцы. - Я знаю, что однажды пообещал никогда не возвращаться к этому разговору, но я хочу, чтобы сегодня, в эту ночь, ты выслушал меня. Чимин понимает, о чем Чонгук собирается говорить, и открывает, было, рот в попытке остановить его, но тот лишь жестом просит промолчать. - Просто выслушай. Прошу. Нервно ожидает утвердительного кивка, а после доливает вновь себе игристое. - Когда все только случилось, и я поддался своим эмоциям, поверив, что ты теряешь ко мне интерес, ведь никогда для меня не было секретом, как сильно ты любишь небо, я, от чего-то, действительно решил, что ты однажды сможешь остаться без меня. Эти мысли разъедали меня изнутри, заставляя душу болеть так сильно, что хотелось кричать. Но было страшно, что крик этот не услышит никто. Я безумно тосковал, не чувствуя твое тепло, но, как последний эгоист, молчал, не пытаясь даже поговорить с тобой об этом. Я верил не твоим словам, а отсутствию тебя. Мне казалось, что я утягиваю тебя вниз, но страшно было тебе об этом сказать, ведь я боялся, что станет только хуже. Прости мне мою вспыльчивость, Чимин. Прости, что столько времени я не был тем, кто поддерживал тебя. Прости, что я позволил кому-то проявить ко мне чувства, и что эти чувства принимал. Прости, что мы ссорились, и что я не хотел тебя слышать. Когда ты исчез, я молил только об одном – лишь бы с тобой все было в порядке. Я узнал о том, что случилось, и не прекращал поиски ни на минуту. А еще, теперь я могу сказать об этом, я знал, что ты посещаешь врачей. Знаю, что это происходит и сейчас. Не злись, Чимин, но я не мог иначе. Не понимаю, почему ты принял решение остаться с этим всем наедине, но всякий раз, когда ты приходил на прием, я приходил туда следом, чтобы узнать, что с тобой все в порядке. Я так сильно боялся, что ты не расскажешь мне, если что-то будет не так. Если все гораздо серьезнее. Или что лечение не помогло. Ведь в этом всем только моя вина и есть. - Чонгук.. - Нет, позволь мне. Позволь, я закончу. Я каждый раз так сильно хотел вымаливать прощения, но ты тогда просил не возвращаться к этому, а я боялся, что это может навредить, и от того молчал, ковыряя эти раны всякий раз, чтобы не переставало болеть. И хотя твой врач и объяснил мне, что угрозы нет, что такое случается при сильном стрессе, и что в твоем случае все действительно обошлось, я все равно боялся, что однажды твое сердце перестанет биться для меня. Боялся признаться самому себе, что это я все разрушил, не смотря на то, как безумно люблю тебя. Я не знаю, чем заслужил твое прощение, но я обещаю, что до конца нашей жизни буду благодарить тебя за него, потому что моя жизнь – это ты. Любовь – это ты. А я лишь тот, кто всегда все портит. Чимин долго молчит, разглядывая его всего, а после и сам осушает свой бокал. - Нет правильного или неправильного в том, что происходит между двумя людьми. Отношения, любые отношения, это всегда сложно. Это огромный труд. И то, что случилось между нами, касается лишь нас двоих. Не кори себя, Чонгук, я тоже не был идеальным. Я с головой ушел в работу, перестал заботиться о тебе. Я привык, что из нас двоих всегда ты был тем, кто что-то делает. Кто следует за мной, прося лишь мое внимание в ответ. Но даже этого я толком дать тебе не смог. В том, что с нами случилось, виноваты мы оба, и никто не сможет убедить меня в обратном. Я принял решение быть с тобой, потому что и моя жизнь – это ты. Когда я впервые осознал, что у меня проблемы со здоровьем, знаешь, о чем я подумал? Вдруг я больше никогда тебя не увижу. И все случившееся показалось мне такой мелочью. Я просто понял, что хочу тебя рядом. Хочу с чистого листа и дальше – с тобой. Я не чувствую себя целым, когда ты не рядом. Не чувствую себя счастливым. Я верю, что в этот раз мы сделаем все правильно, потому что оба уже узнали, каково это - не вместе. И давай будем честными – мы оба заслужили этот шанс. Я лишь хочу теперь, чтобы ты и дальше не переставал меня так же баловать своей заботой и теплом. А я пообещаю любить. Пообещаю и дальше учиться свою любовь тебе отдавать, зная теперь, как тебе это нужно. Давай просто будем счастливы теперь, мм? Сложно представить, на самом деле, через что проходит тот или иной человек, ведь каждая боль – индивидуальна. Но давайте не будем судить их за то, что они выбрали счастье, понимая, что счастье одного – это тот другой, что сидит сейчас напротив, нежно беря лицо в свои руки, чтобы после утянуть в поцелуй под бой курантов, сообщающих о наступлении не просто нового года, но и нового этапа их жизни.

***

Первое утро нового года всегда по-особенному волшебно, ведь мы загадываем каждый раз, что этот год уж точно будет лучше предыдущих. Будет важнее, смелее. А еще - обязательно счастливее. Чонгук сквозь сон ощущает, как нежно Чимин переплетает их пальцы, а это значит, что старший уже проснулся и готов начать этот день вот так - вместе. Чонгук приоткрывает сонные глаза, распахивая их шире, когда видит за окном чудесную картину - пушистые снежинки, не переставая, сыпятся с неба, укрывая деревья, и заметая дорогу к озеру, что покрыто теперь льдом и снегом. - С новым годом, любовь моя, - шепчет нежно Чимин, возвращая себе внимание Чонгука. - С новым годом, - тихонько отвечает тот, утягивая в поцелуй после. И кажется таким правильным, что сейчас, находясь в своем, пусть и не до конца обустроенном, доме, они не просто начинали новый день вместе. Они начинали новую главу их жизни, переступив, наконец, через все несказанное, и решив отпустить всю боль, до конца, чтобы идти теперь только вперед, задумываясь о новых целях и планах, которые, с этого момента, совершенно точно будут важными для них двоих. И хотя все случившееся разрушило их изнутри, они смогли, разобравшись с обломками, не пытаться их возвести, а расчистить почву, чтобы построить на ней что-то новое. Что-то большее и совершенно точно прекрасное.