Каморра

      — Пойдем в бар, Алессандра? — Хитч, не отрываясь от своего отражения в зеркале, обратилась к подруге. Она поправила макияж, прическу и, удовлетворенная своей внешностью, повернулась к Аманнити. — Ну, так что? Рабочий день ведь закончился, можно и расслабиться.       — Да не пятница ведь. — Алессандра часто пропускала мимо ушей все, что говорила ей Хитч. Дрейс лишь бы веселиться. Хотя проводить с ней время было действительно забавно. Она была очень миловидной, заводной, боевой и смелой. Но вместе с этим самой честной и открытой из всех работниц на фабрике. Только уж слишком падкой на мужчин.       — И что? Я открыла для себя шикарное местечко в Неаполе. Оно работает каждый вечер. Говорят, туда даже иногда захаживают мафиози. Представляешь? Можно себе кого-то подцепить. Да и музыка там невероятная. — Хитч подошла к Алессандре и обняла ее за плечи, сверкнув лукаво глазками.       При слове «мафиози» у Аманнити где-то внутри начался включаться какой-то невидимый датчик, который мигал красным и вещал, что это опасно. Тем более, она стала немного нервозной, у нее начались проблемы со сном из-за того, что каждую ночь ждала стука в окно.       — Давай в другой раз, я сегодня не могу.       — В другой раз? Ты в последнее время только и твердишь «в другой раз». Стала какой-то затворницей, никуда не ходишь, ни с кем не общаешься. Уже две недели убегаешь домой, как ошпаренная. Ты так замуж никогда не выйдешь. Поверь мне. Вот если меня хочет парень трахнуть, пускай трахнет, что мне с того? А если ты не хочешь терять девственность до свадьбы, так существует куча других способов доставить себе и мужчине удовольствие, — сказала Хитч. Но, спустя мгновение, пожалела о сказанном. Иногда ее нескромность брала верх над ее осторожностью.       — Хитч, извини, у меня дома много дел. Давай как-нибудь действительно в другой раз. Я обещаю — пойду. — Аманнити поправила волосы, что смялись за целый день под платком и сняла рабочий фартук. После слов Дрейс о своей внешности она взглянула на себя в зеркало, словно впервые, и немного задумалась: а вдруг дон Зик и вправду влюбился в нее?       Но это нужно было быть настолько глупой, чтобы такое подумать.       — Ой, дура ты дура, причем набитая. С твоей внешностью у тебя в баре отбоя от мужиков бы не было. Трахнуть бы хотел каждый. Но искренне хочу, чтобы ты просто с кем-то поцеловалась, я уже молчу про что-то большее.       — Ну и пускай! Ведь ты сама знаешь, что парням нужно только одно. — Она покачала головой и, взяв сумочку, направилась к выходу. — До завтра. Хитч. Я люблю тебя.       Выйдя на улицу, Алессандра зашла за угол фабрики и прислонилась к белой стене. Закрыв глаза, она еще раз прокрутила слова подруги о том, что мужчине можно доставить удовольствие, не потеряв девственности. Да об этом она и сама знала, только вот Зик Йегер был совершенно не тем мужчиной. Он сам доставлял удовольствие кому хотел и когда хотел. Скорее ему нравился сам процесс, хотя он ни разу насильственно с ней себя не повел.       И снова поняла насколько ее жизнь перевернулась с ног на голову после ее «знакомства» с Каморрой.       Теперь у нее нет друзей, ее другом стала ложь. Вранье на вранье каждый день. Убийство. Сделка с Зиком Йегером. И ей уже абсолютно нечем дышать.       Даже теплая стена не успокаивала, а почему-то успокаивал лишь голос Зика. Представив свою жизнь, которая теперь зависела лишь от дона, Алессандра медленно спустилась по стене на землю, и вдруг в нескольких метрах от нее раздался голос. Сердце вдруг начало стучать так, словно сейчас выпрыгнет из груди. И руки моментально стали влажными.       — Аманнити, что ты здесь прячешься, как преступница? Иди уже домой. — Сеньор Аккерман стоял к ней вполоборота, слегка склонив голову набок, любуясь отблесками закатного солнца и наслаждаясь дымом от сигареты. Нужно было уходить, пока не спросил ничего другого, но ноги не слушались, упрямо стояли на месте, не зная, что делать дальше.       Она хотела спрятаться, хотела избежать всех, тем более столкновения с Леви Аккерманом — таким строгим и беспристрастным. Но он подошел ближе, удивленно непонимающе заглянул в глаза цвета темного шоколада.       — Поехали, подвезу тебя. Мне по пути.       Ступор. Алессандра не поняла, это была просьба или приказ?       — Не нужно тратить на меня свое драгоценное время, сеньор Аккерман. Я сама доберусь.— Алессандра механически поправила на себе одежду, приподнявшись с пыльной земли.       — Я не буду повторять дважды для глухих.       — Простите, сеньор Аккерман. — Алессандра покачнулась, в какой-то момент ее пальцы с такой силой сжали сумочку, что костяшки тут же побелели. Она замерла, перестав дышать, и напряглась, как натянутая тетива.       Только не здесь, только не при Леви Аккермане.       Но слезы сами вздумали катиться по щекам, как горошины биться о землю.       Подойдя ближе, Аккерман как-то хаотично и машинально нашел в кармане пиджака белоснежный платок и протянул своей подчиненной.       — Ну что такое, Аманнити? — Его на удивление мягкий голос моментально привел в чувство, и Алессандра наспех вытерла слезы, чтобы хоть что-то ответить логичное начальнику.       — Ничего, простите меня, сеньор Аккерман. Видите, какая я дуреха, плачу без причины. Прошу, простите. Вы не должны меня такой видеть.       Пауза. Лишь недоуменный, полный вопросов взгляд. Но Леви Аккерман умел слушать. Только Алессандра, поняв, что начальник ждет объяснений, лишь покачала головой. Слезы до сих пор предательски катились по щекам, и она ничего не могла сделать с этим.       Прерывистое, судорожное дыхание, и тонкая девичья рука потянулась к локтю сеньора Аккермана.       — Я… Просто… Не обращайте внимания на мое состояние. День не задался, — попыталась объясниться Аманнити и убежала прочь, когда Леви только принялся выяснять причину ее слез.       — Твою ж мать! Блядство какое-то. — Аккерман сильно ударил кулаком о стену фабрики, продолжая провожать взглядом фигуру Аманнити, которая быстро шла совершенно в другом направлении, непривычном для нее. — Причина всегда есть, Алессандра. Да и что ты делаешь со мною, я тебе этого не позволял и больше не позволю? Где моя жестокость, где мой гнев, где мои силы? Пред тобой это все исчезает. И так хочется уткнуться лицом в эти шелковые волосы, — словно молитву прочитал Леви, а потом выплюнул в сторону: — Бред, противно от себя. Девчонка не может так притягивать.       В последний раз затянувшись сигаретой, Леви направился к своей машине.

***

      Придя домой, Алессандра наспех поела, переоделась и закрылась надолго в ванной. Она помыла голову, искупалась и привела себя в порядок. А Зик так и не выходил из головы которые сутки. Возненавидела себя, что едва не ляпнула сеньору Аккерману о Каморре. Хотя ей казалось, что он никому бы ничего и не рассказал, но дон Йегер словно ходил за ней по пятам.       Он был словно татуировка, что оставляла свой след под кожей. Он — наркотик, что проникал в разум и туманил его. Он был везде и всюду. В каплях дождя, которые слезами стекали по поверхности стекла, барабанили по крышам и бежали по неаполитанским дорогам к морю. Йегер был в лучах утреннего солнца, так ласково обнимающего Алессандру за плечи и дарящего тепло после прохладной ночи. Его образ непрерывно стоял перед глазами.       В венах, стуком в висках, горячими слезами, падающими на колени, возбуждением между ног. Он был в ее сердце. От Зика не убежать.       Она пыталась…       Закончив с ванными процедурами, Аманнити принялась помогать с уроками Фабрицио. Долго наблюдая, как она помогала ему составлять предложения по итальянскому языку, как размышляла над математической задачей, и вскоре бедный мальчик не выдержал, закрыл перед сестрой книгу и спросил:       — Ты слышала о йегеристах?       Алессандра, развернувшись к брату лицом, вопросительно на него посмотрела.       — Йеге, что?       — Йегеристы. Те, что устраивали недавний мятеж в Неаполе. Говорят, Эрен Йегер — будущее Италии. Он созывает всех юных неаполитанцев в свой клан.       Йегер? Такая же фамилия и у Зика. Кто он ему? Он тоже каморрист? И почему этот Эрен бунтует на весь Неаполь? Ведь Зик себе такое даже не вздумает позволять.       До этого никогда не слышав ни о каких Йегерах, внезапно их появилось двое. Да и неудивительно, Неаполь по жизни портовый бандитский город, но до этого Алессандру как-то обходил криминал стороной. А сейчас целых два Йегера…       — Послушай, Фабрицио. Это совершенно не твое дело. Если он созывает юношей, то ты не в первых рядах, уж поверь. И не говори больше об этом. Бунт — плохо. Если мама узнает, тебе не поздоровится.       Хватит того, что Алессандра сама уже была связана с одним Йегером. Не хватало, чтобы и Фабрицио с другим Йегером связался.       — Я ведь итальянец.       — Итальянец итальянцу рознь. Пиши следующее предложение. — Алессандра вручила брату карандаш, пытаясь саму себя отвлечь от мыслей о доне Зике.

***

      Зиком руководило бешенство. Он знал, конечно, это не самый благородный мотив, но ему хотелось теребить брата до тех пор, пока он действительно не поймет, что половина Неаполя принадлежит Каморре, а еще и дать выход собственной ярости. Глава клана Каморра знал слишком много парней, которые заканчивали свою жизнь в наваленной мафией горе трупов: обыкновенные мальчишки, не желавшие иметь с ними ничего общего.       Он помнил, как вчера, когда совершенно юный — тринадцатилетний — убежал от родителей и тайно начал работать на Каморру, вскоре уже управлял складом в порту Неаполя, месяцами разъезжал с мелкими дилерами по предместьям, видел небольшие текстильные фабрики и большие строительные фирмы, принадлежащие Каморре. Он видел смерть и насилие.       А сейчас сколько бандитских кланов развелось в Неаполе? Десятки. От мелких банд, специализирующихся на шантаже, до огромных картелей, у которых есть связи во всем мире. Но Зика беспокоил только брат, который возомнил себя итальянским принцем.       И в данный момент глубокая ночь скрывала все. Скрывала и встречу в порту с Эреном. Младший Йегер и не приехал бы на встречу, только вот прихвостень его, Флок, находился в плену у Зика.       — Какие люди и без охраны, — пропел один из йегеристов, крутя в руке пистолет. Зик действительно стоял один в самом сердце неаполитанского порта и наблюдал, как Эрен, поправив шляпу, подошел к нему.       — Пришел забрать своего рыжего червя, Эрен? Или же поговорим, как мужчина с мужчиной? — сказал Зик, игнорируя слова йегериста, и, вставив в рот сигарету, достал спички и зажег никотиновое удовольствие.       — Нужен он мне больно. — Эрен безразлично хмыкнул, расслабленно взмахнув рукой. — Я больше переживаю за проблемы, которые ты можешь создать мне через него. Кто знает, что в голове у мафиозников, возомнивших себя всемогущими?       — Странно, этот Флок так за тебя задницу драл. Мне тем более он не нужен. Ты бы попридержал пыл своих йегерят. А то скоро дел наворотят. Я тебе предлагаю быть в Каморре, и даже отдаю сорок процентов прибыли.       — Слушай, отдавай уже его, да разойдемся. Мне с тобой не о чем разговаривать. И придерживать я никого не собираюсь. Смирись уже, братик, что я живу своей жизнью, а все эти твои песни о том, как прекрасно быть рядом с тобой, о семейном деле можешь засунуть себе поглубже. Это было твое решение — предать всех и сунуться во всю эту мерзость. Вот и захлебывайся там сам. Один.       Эрен демонстративно наигранно стряхнул с рукава своего пиджака несуществующую пыль, говоря все это так, словно делал одолжение Зику.       — Какой ты быстрый, брат. Но я понимаю твою обиду, тем более, ты молодой, кровь кипит. Да я и сам не выбирал быть каморристом, судьба так распорядилась. Но зачем ты специально суешься в криминал? Чтобы все равно грызться со мной? Не понимаю… — Зик, щелкнув пальцами, таким образом приказал появиться своим людям. Через пару секунд из-за огромных контейнеров вышли Райнер с Бертольдом, волоча с собой Флока Форстера. — Забирай этого ублюдка, и чтобы я его никогда не видел в Неаполе.       — Я уж сам решу, куда его отправлять. Захочу, хоть утоплю в море. — Эрен поморщился, наблюдая за этой процессией, но больше на его лице не мелькнуло ни одной эмоции. — А то, чем занимаюсь я и где, тебя не касается никоим образом. Занимайся своими ублюдками, я к тебе не лезу. Это тебе вечно что-то от меня требуется. Надеюсь, сегодня был наш последний разговор. Если твои прихвостни… — Полный брезгливости взгляд прошелся по людям Зика. — Если они тронут хоть еще кого из моих ребят, то это будет самая милая встреча на твоей памяти.       Кивнув, Эрен позволил двум йегеристам перехватить Флока, которого они тут же утянули за собой.       — Ты играешь с огнем, Эрен. Не будь похожим на отца, — сказал Зик, но этого младший Йегер уже не слышал. Он сел в машину, а Флок следом за ним еще и показал дону Каморры характерный жест, означающий перерезанное горло. — Бертольд, в следующий раз убей этого рыжего. Бесит невыносимо.       — Конечно, Зик.

***

      Воскресенье получилось скучным. Алессандра мучилась от жары целую ночь, но не открывала окно из-за комаров. То засыпала, то снова просыпалась. Что делать в воскресенье? Пойти к Хитч, чтобы она снова потянула в бар? Или пойти на море, сидеть на берегу и долго смотреть, как Фабрицио плавает?       Проснулась Алессандра поздно, около десяти. Сразу же открыв глаза, ее охватило такое чувство грусти, что никак не могла успокоиться. Она не хотела видеть больше дона Йегера.       И одновременно хотела.       Так она протосковала весь день, а потом вечером все же вышла с Хитч поесть мороженного недалеко от моря. Там они и разошлись, потому что Алессандра вспомнила, что нужно еще приготовить пирог. Да и слушать нытье Дрейс о парнях было невыносимо.       Когда она завернула на свою улицу, в начале квартала заметила черный лакированный автомобиль, из которого вышло три человека: мужчины в шляпах. Стены домов длиной в километр создавали тупик, завернуть было некуда. С опаской оглянулась, и на улице ни души. Словно в кино: девушка и преступник.       Аманнити вдруг застыла, не зная в какую сторону идти, потому что к ней направлялся один из мужчин. Райнер.       — Сеньорина, дон Зик ждет в машине. — Браун второпях или же небрежно схватил ее за локоть и повел к автомобилю. Двери перед ней открылись, и она сразу же, юркнув внутрь, встретилась с Йегером лицом к лицу.