Туманные надежды

4 окт. 1934 г. В комнате стояла гробовая тишина, она давила на уши и даже физически ощущалась, было слышно только поскрипывание деревянных досок под ногами и шелест листьев деревьев за окном. Погода была просто чудесная, как могло бы показаться изначально, обычный ничем не примечательный осенний денёк. "Листья окрасились в различные оттенки жёлтого, красного и оранжевых цветов. Природа готовилась ко сну. Люди собирали богатый урожай, они стояли на пороге у холодной и жестокой зимы"- Или как обычно пишут ученики в сочинениях ? Туббо, нахмурив брови, пристально рассматривал фотографию в руках, будто пытаясь вспомнить те безнадёжные деньки. Они словно призраки растаяли в его памяти, оставляя лишь небольшие напоминания о своём присутствии. В голове рандомно всплывали те или иные воспоминания. Словно у него была большая картина перед глазами с россыпью маленьких узоров на ней, только глаз зацепился за один из них, пытаясь разглядеть все мельчайших детали, как сразу переключился на другой. Не удавалось сфокусироваться на чем - то одном. Возле двери были сумки уже с собранными вещами, сама по себе комната была довольно просторной. Два окна, которые полностью освещали её и шкаф на всю стену с бюстом сержанта, чьё имя Туббо никак не удавалось запомнить, книги и хрустальный сервиз. В нижних же полках был алкоголь, помимо всех тех вещей, были пару фотографий в рамках и совсем старый, ржавый компас. Посередине комнаты стоял громоздкий диван бордового цвета со столиком напротив. Обои были нежно телесного цвета. На фотографии, которую так пристально рассматривал Туббо, был мужчина в костюме и с улыбкой во все тридцать два зуба, скорее всего на тот момент он был не в трезвом состоянии, по правую сторону стоял парнишка среднего роста со слегка нервным выражением лица, мужчина в костюме плотно прижимал его к себе рукой. Снимок был сделан напротив роскошного театра, огромные колонны с причудливыми, незаурядными узорами красовались на заднем плане. Туббо был не один в комнате, на диване сидел Уил в коричневом пальто и сапогах, взгляд был у него тяжёлым и уставшим, бессонные ночи дают о себе знать. Как обычно, торчащие волосы и локоны, выбивающиеся во все стороны. Просидев неподвижно ещё пару минут, он резко встал, чего сам парень не ожидал, и направился к Туббо, рука тяжёлым грузом легла ему на плечо. - Пора. - голос глубокий и слегка с хрипцой эхом раздался по всей комнате.- Ты уверен, что готов? - Да. - Ты осознаешь что тебе ожидает там? - Да. - убрав в фотографию обратно на полку, ответил Туббо, выглядел он подавленным, и по нему так и не скажешь, что он уверен в своём решении. - Посмотри на меня. Туббо лениво повернулся и поднял голову. Уил положил ему руки на плечи и слегка наклонился. - Грядёт война. Я не знаю который раз это говорю, но повторюсь ещё раз, это не игры. На передовой тебя никто жалеть не будет, это будет битва на смерть. - Я это понимаю. Руки Уила чуть сильнее сжались. - Многие погибнут, но мы должны вернуть величие Л'мэнбург и за это нужно немало заплатить, нужно идти на жертвы и принимать жёсткие меры. Я не хочу чтобы ты участвовал в этом. - сам не замечая того, Уил начал повышать голос. - Как ты и сказал, нужно идти на жертвы, и я готов. Вздохнув, он наконец отпустил плечи Туббо. - Хорошо, мне нравится твоя решимость, я не успел заметить когда ты стал мужчиной. Время летит чертовски быстро и я не успеваю идти с ним в ногу. Что ж, автобус должен подъехать к главной площади в 10, тебе стоит идти. Туббо взял компас с полки и положил во внутренний карман, подошёл к сумкам и взял их в руки, не такими и тяжёлыми они оказались как изначально думал парень. Размеренными шагами он подошёл к входной двери. Сглотнул и последний раз окинул взглядом коридор и лестницу на второй этаж, возможно, больше такой возможности не предоставиться. Самые мелкие детали пытался впечатать в память: затоптанный ковёр, небольшую дыру в стене, фотографии, развешенные вдоль коридора, пуфик возле лестницы, об который он так часто спотыкался. - Пока, Уил. - Пока - взгляд стал мягче, и он словно расслабился, на лице даже можно было заметить лёгкую улыбку. Похлопав товарища по спине, Уил закрыл дверь за юношей. Его взгляд резко помутнел и стал холодным, безразличным, не осталось ни намёка на ту теплоту и переживание за судьбу его товарища. 25 сент. 1934 г. Уил взял бутылку со стола и налил остатки алкоголя в стакан Шлатта, тот явно был увлечён рассказом очередной глупой и незамысловатой истории, активно при этом размахивая руками, казалось если завязать ему их за спиной, он не сможет говорить. Он был пьян, до такой степени, что стоять бы ровно не смог, о нормальной ходьбе так вообще забыть можно. Через каждое слово был мат, речь становилась более невнятной. Шлатт взял стакан и жадно начал глотать содержимое. Осушив его, он громко поставил его на стол, и облокотился на спинку стула. Они сидели в его кабинете. Комната была внушительных размеров, на всю стену был повешен флаг Мэнбурга, стоял, стол и стулья все как положено, только бумаги уже давно покоились на полу, а их место заняли бутылки с алкоголем и пепельница. От Шлатта несло перегаром, находиться рядом с ним и не скривиться от резкого запаха было сложно, но Уил держался, слушал все истории и как собака лишь кивал головой, не проронив при этом ни слова, само его присутствие в этом кабинете раздражало, а флаг Мэнбурга мозолил глаза, он старался игнорировать его. Не успел Шлатт рассказать свою очередную идиотскую шутку, как начал задыхаться, он схватился за сердце, упал на пол и яростно начал глотать воздух. Глаза были наполнены страхом и начали слезиться, та самодовольная улыбка с его лица в миг исчезла. Он был животным загнанным в угол, дергался в конвульсиях, стараясь зацепиться за ту единственную тонкую нить. Все безуспешно. Дышать нечем, лёгкие горят, голова словно вот-вот взорвётся, и его мозги будут размазаны по всему кабинету. Он начал что-то пытаться сказать, кряхтел как забитая шавка, Уил сидел и наблюдал. Также не проронив ни слова, даже пальцем не пошевелил, сидел и наблюдал, его глаза жаждали зрелища, жаждали шоу и кульминации, а долгожданный конец казался десертом с вишенкой наверху. Лицо было таким же как и при разговоре с Шлаттом, даже бровью не повёл. Шлатт все так же валялся на полу, кряхтя и задыхаясь, пытался что-то сказать, безуспешно. Ещё секунда и его жалкие попытки вдохнуть воздух закончились, он лежал на полу с широко раскрытыми глазами, а лицо скорчено в гримасе полного ужаса, его час пробил. Стрелки часов остановились, история Шлатта окончена. Уилу навсегда в память впечатается его лицо. 27 сент. 1934г. Похороны устроили что надо, но вот по иронии судьбы погода подвела, шёл ливень, но он как никак лучше подходил к тому дню. Люди одетые во все в чёрное стояли и наблюдали как гроб медленно и не спеша опускали в яму. Туббо на похороны так и не явился, не хватило смелости прийти, не хотелось разговаривать с кем либо, хотелось побыть наедине и переварить произошедшее. " Он сам себя свёл в могилу", "Давно было пора", "Его сын, бедняжка... Наверное на него легла большая ответственность, теперь он совершенно один, бедный мальчик", "Так будет лучше для всей страны". Для Туббо все те люди лишь были кучкой идиотов, тараканы которые жрут мусор, кучка сброда, отвратительное гнилое общество, с безмозглыми богатеями. Они были ему отвратительны, от их речей уши вяли. После званых встреч и важных вечеров, Туббо всегда оставался один на несколько дней. Сам разговор с ними выматывал физически, смех был притворным, приторным, слащавым до безумия. Все они были одинаковыми, помешанные на деньгах и статусе, на своей внешности и мнению общества. Их !!! был на первом месте, они были готовы пойти на все, ходили по головам людей. Шлатт... Ничем от них не отличался, но почему тогда Туббо сейчас так одиноко? Почему он скучает? Почему он все это чувствует, если ни раз признавал, что его отец такой же как и они? Он не знал ответа на эти вопросы, решив просто не думать об этом. 4 окт. 1934 г. Туббо шёл к главной площади словно в тумане, он не слышал ни проезжающих мимо машин, ни разговоры бабок на скамейке. Он закинул голову и начал вглядываться в небо, скорее всего скоро должен начаться дождь, Туббо разглядывал ветви деревьев, со стороны это выглядело будто он впервые их видел. Это было слегка странно, он до сих пор не мог поверить, что больше не увидит этих улиц, и это его последний раз. Все казалось таким родным, не хотелось с этим растоваться. Столько воспоминаний связано с этим городом. От обычных прогулок с друзьями, до празднования Нового года впервые не в кругу семьи, а на улице замёрзшими как дворняги, но счастливые. Проходя по плитам, он вспоминал, как однажды споткнулся его друг и навзрыд начал плакать, и как пришёл товарищ по старше, сидел лишь поджав губу со стеклянными глазами, говоря что все в порядке и что в помощи он не нуждается. Это все давало силу ему двигаться дальше, этот город стал его частью. Сам не замечая того, он уже был на площади. Вот она - точка невозврата, в тот момент решалась его дальнейшая судьба. Уже стояли автобусы, и толпа других парней примерно такого же возраста, как и Туббо, некоторые постарше, другие помладше. Всех их объединял страх неизвестности и волнение, переживание за дальнейшую судьбу и за собственную шкуру. Среди них можно было заметить светлую макушку, парнишка явно кого-то искал, это можно было заметить по его нервно бегающим глазам. - Хей! - Вот ты где! - недовольно крикнул Томми - Я уже думал ты не придёшь. - Тебе стоит думать меньше. Господи, сколько у тебя значков с флагом Л'мэнбурга? -... Много. Ладно, нам нужно поспешить - замял тему разговора Томму и направился к автобусу. Всё заняли места, Туббо конечно же уселся рядом со своим товарищем возле окна. Мужчина начал медленно проходить по салону и запрашивать документы пассажиров, черты лица были острыми, а хмурый взгляд придавал ещё более серьёзный и устрашающий вид. Благо никаких проблем не возникло и не так уж и много времени это заняло. Им предстояло ехать около пяти часов и то если дорога будет более ли менее нормальная. Они ехали в тишине, никто даже и не осмелился что-то сказать, да и не нужно, это было бы лишним. Сейчас истекали те самые минуты тишины и умиротворение, каждый пытался как можно сильнее растянуть этот сладостный момент. Уже как полчаса находились в дороге, серые и однотипные многоэтажки сменили поля, а за ними и леса. Можно было вечно смотреть на то как горит огонь или течёт вода, а так же как сменяется ландшафт за окном во время поездки. Утром было ясным, а теперь над ними нависает серая пелена тяжёлых облаков, но это придавало некую таинственность в общую атмосферу. - Родители знают?- вопрос был неожиданным и застал Томми врасплох. - Что? - В курсе, что ты уехал? - Ну как найдут записку то, узнают. - Ты серьёзно? Просто оставил записку, уехал, ничего не сказав?- он начал потихоньку закипать. Это не к добру... - Ну, да...? - Они ведь будут волноваться! Чем ты думал? - Туббо, они меня знают, все будет в порядке.- пытался оправдаться парень и уверить в этом своего беспокойного друга. - Ты должен будешь связаться с ними как мы приедем, расскажешь все. И будешь писать каждый вечер. - Господи, успокойся, хорошо? Буду, буду. Хочешь стать моей мамочкой раз так мной командуешь? - Просто помолчи, сейчас не до шуток. - его было сложно воспринимать в серьёзе когда он злиться, но бывали и исключения. Стоило выслушать и сделать как велят, Томми это прекрасно понимал. Туббо выдохнул и обратно развернулся к окну, не было желания дальше мусолить эту тему.