Собачье сердце

      Мо Жань смотрел на своего возлюбленного, которого желал бы схватить в охапку и отнести к себе домой, плотно закрыв двери и задернув шторы, и молчал. Его учитель стоял напротив, ощущая крайнюю неловкость, что была написана на бледном прекрасном лице, но тоже не спешил прощаться.       — Учитель… — неуверенно начал Мо Жань, проклиная себя за то, что не может придумать ни одного благовидного предлога, чтобы пригласить Чу Ваньнина к себе.       — Да?       — Вы не устали? — провокационно спросил молодой человек, определив для себя два варианта развития событий в зависимости от его ответа.              Чу Ваньнин немного поколебавшись ответил, что не устал.       — Тогда почему бы нам не пройтись? — с милой улыбкой предложил молодой человек, указав рукой вправо. Как раз туда, где через пару кварталов была его квартира.       Если бы Ваньнин ответил, что устал, тогда Мо Жань предложил бы добраться до его квартиры, чтобы там передохнуть. Он уже успел похвалить себя за сообразительность, как вдруг учитель, так и не сдвинувшись с места, спросил в ответ:       — Почему бы просто не поехать к тебе, чтобы продолжить?       — …       Мо Жань сперва обрадовался. Он даже хлопнул в ладоши от осознания того, как все отлично складывается, как вдруг его осенило. Учитель, в отличие от него, не имеет ни единой пошлой мысли на его счет. Мо Жань для него просто ученик. Мальчик, что вырос у него на глазах, любимый воспитанник. Но не более…       Да, в таком случае с его стороны действительно нет ничего такого, чтобы прийти к нему домой среди ночи, остаться наедине, без надежд на то самое продолжение.       — Что-то не так? — увидев, что Мо Жань как будто бы расстроился, Чу Ваньнин сразу же смутился. Возможно, его ученик уже устал от него и хотел бы пойти домой спать, а его самого спросил из вежливости… — Извини. Мой режим сбился, я совершенно не ощущаю, что уже глубокая ночь. Мне стоило догадаться, что тебе давно пора отдохнуть.       — Нет, что ты! Я… я очень рад, что ты не против прийти ко мне. Я и сам хотел предложить, но стеснялся, понимаешь? Ой, — Мо Жань, кажется, действительно растерял остатки разума от счастья. Только что он мало того, что схватил своего наставника за плечи, так еще и умудрился обратиться к нему так панибратски! — Учитель, простите… Этот ученик…       Чу Ваньнин и сам не заметил, когда Мо Жань начал обращаться к нему на «ты». Это совершенно не резало слух и… вселяло надежду на что-то.       — Тогда вызывай такси, — пробормотал Чу Ваньнин, отворачиваясь. Наврядли в темноте Мо Жань увидит его жуткое смущение, но мужчине казалось, что еще немного — и он просто начнет заикаться.

***

      — Садитесь сюда, учитель, — Мо Жань отодвинул большое полукруглое плетеное кресло, укрытое пледом, приглашая своего наставника, пока сам мужчина с плохо прикрытым интересом рассматривал его жилище.       Квартира была небольшой, простой студией, которых полным полно в этой части города. Все необходимое оказалось на виду, но, несмотря на это, не создавалось ощущения временной конуры для молодого парня. Было очень уютно и, что немаловажно, чисто. Порядок царил просто идеальный.       Мо Жань знал, что приведет сегодня кого-то к себе в гости, или у него всегда здесь так?       Когда молодой человек вытащил из холодильника фрукты и закуски, подогрел вино и зажег свечи, это странное ощущение усилилось…       — Учитель? Что-то не так? — спросил его Мо Жань, наливая полный бокал.       — Нет, просто… если бы я пригласил тебя к себе, думаю, было бы не так удобно… — пространно ответил Чу Ваньнин.       — Наверняка вы еще не успели обжиться, только и всего. Я приду к вам завтра и помогу прибраться. Куплю все необходимое, — пообещал Мо Жань, не дожидаясь разрешения. Как вдруг понял, что так и не спросил своего учителя о самом главном. — Вы ведь… задержитесь в Шанхае?       — …       Чу Ваньнин не знал, что сказать.       Он приехал сюда только ради Мо Жаня, но ему он не мог сказать такого. Поэтому, насколько долго он задержится, тоже зависело от него, но, разумеется, сейчас Чу Ваньнину не хотелось более расставаться. Даже если перед отъездом он обещал себе обратное.       — Если у вас срочные дела и вам надо уехать как можно раньше… — не дождавшись ответа, сказал Мо Жань, — то я мог бы сам приехать к вам. В Штаты. — Столкнувшись с ошарашенным лицом наставника от такой резкой смены разговора, Мо Жань чуть смутился, но продолжал импровизировать, надеясь, что он не сделает хуже. — По работе! Вы ведь обещали мне работу, помните, учитель?       — Я не…       — Смотрите, — вдруг потянул его за руку на себя Мо Жань, перемещая прямо к маленькому шкафчику, забитому всякими дипломами, и, кажется, бумажными проектами. — Вот, это первое место в номинации «Научно-техническое и инновационное программирование», а это грант за победу на международном конкурсе! Вот, смотрите, а это…       Он продолжал перечислять свои мыслимые и немыслимые успехи, подкрепляя сказанное то бумажкой, то особой выпиской, а Чу Ваньнин продолжал смотреть на молодого человека, который так отчаянно пытался доказать ему, какой он славный и нужный.       «Дурак, да я и без твоих грамот люблю тебя…»       Мо Жаню, он конечно, так не сказал, даже взял некоторые дипломы в руки, тотчас узнав какие-то фамилии проверяющей комиссии, затем так же для вида решил полистать парочку проектов, как вдруг сам неожиданно залип на полчаса, разбирая раздел за разделом.       — Ты сам это написал?       — Конечно, учитель! Все сам, — видя его неподдельную заинтересованность, Мо Жань приободрился, посчитав, что учитель, возможно, и впрямь захочет работать с ним вместе. Тогда Мо Жаню будет куда легче сблизиться с ним. Точнее, шансов завоевать этого мужчину окажется куда больше. Он и помыслить не мог, что и так завоевал его уже давным давно.       Чу Ваньнин же думал о том, что технологии, разработанные этим молодым человеком, некогда — его учеником, совершенно не годятся для применения к его застарелым разработкам…       Но, чтобы не расстраивать парня, он сказал так:       — Вернемся к этому вопросу позднее. Сейчас я пьян и не могу обсуждать столь серьезные вопросы, что касаются твоего будущего.       — О… — кивнул Мо Жань, решая отступить. — Тогда… Вы любите музыку, учитель?       Чу Ваньнин, предвосхищая его поведение, уж было подумал, что Мо Жань сейчас достанет гитару и сыграет, настолько сильно было желание этого глупого ученика заслужить поощрения. Но, слава богу, он всего лишь подошел к неприметному ретро-проигрывателю с пластинками.       — Я включу что-нибудь. Скажите, если нужно поменять пластинку.       Из колонок с легким ностальгическим скрипом полилась довольно узнаваемая мелодия, и атмосфера стала еще более расслабленной. Чу Ваньнин опять плюхнулся в кресло.       «Это ведь свидание, разве нет? — спрашивал себя Чу Ваньнин, рассматривая смущенное лицо ученика в мягком свете свечей. — Мо Жань… что у тебя в голове, черт тебя дери?»       Он мог бы подумать, что его ученик решил посмеяться над ним, но если честно, Чу Ваньнин не думал, что ему был смысл поступать с ним так теперь, когда у него все сложилось хорошо. Он выглядел отлично, казался очень довольным, даже счастливым, возможно даже…встречался с кем-то?       Об этом Чу Ваньнин не подумал.       Решив, что обстановка располагает, он осмелился спросить:       — Ты с кем-нибудь встречаешься?       — Нет. А вы? — сразу спросил в ответ Мо Жань, будто бы этот вопрос мучал и его тоже.       — Я тоже нет.       — Хотели бы?       — …       — …       — Нет. Разумеется, не хотел бы, — очень уверенно ответил Чу Ваньнин, отпивая вино.       — Да, я тоже. Слишком… много проблем, — пространно прокомментировал свое мнение Мо Жань, но глаза его горели каким-то необъяснимым светом.       Нет, с этой атмосферой, повисшей в воздухе определенно было что-то не так…       Чу Ваньнин опять забыл себя одернуть, когда Мо Жань столкнулся с его влажным, пристальным взглядом.       — Что?       — Ничего, просто… люблю эту песню, — ответил Чу Ваньнин, отводя глаза чуть в сторону, про себя отмечая, что такая романтичная мелодия определенно точно не должна была прозвучать сейчас.       Мо Жань, уловив его настроение, вдруг ни с того ни с сего предложил:       — Может быть… потанцуем?       — …Что ты сказал?       Молодой человек осекся, понимая, что позволил себе ляпнуть.       — Я имею в виду… — Мо Жань окончательно смутился, но теперь взять свои слова назад было бы просто невозможно, потому он осторожно пояснил: — Сегодня я так и не станцевал ни одного медленного танца. Но сейчас немного жалею об этом. Видите ли, учитель, я мечтал однажды просто потанцевать на своем выпускном, отринув все свои проблемы и… суету…       — …       — Кажется, теперь я упустил свой шанс… — понимая, что его уловка не сработала, пробормотал Мо Жань, небрежно потрепав свой затылок.       — Хорошо.       — А?       — Давай… давай потанцуем, — возвращая недопитый бокал на столик, еле слышно произнес Чу Ваньнин, бессознательно ослабляя узел галстука на своей бледной шее. — Только я совсем не умею это. Извини, если получится слишком плохо.       — Э… это ничего! — засиял Мо Жань, подскакивая с места. Он говорил, что желал бы отринуть суету, но сам только и делал, что мельтешил. Наконец они стали друг напротив друга, и Мо Жань смущенно попросил: — Я положу ладонь на талию учителя? — Встретившись с ошеломленным взглядом фениксовых глаз, молодой человек испуганно поправил сам себя: — То есть, на лопатки! Я хотел сказать, на лопатки…       Чу Ваньнин кивнул, безмолвно помещая свою правую руку в ладонь мужчины напротив себя. Ученик двинулся, медленно раскачивая их из стороны в сторону.       Мо Жань был практически на голову выше Чу Ваньнина, поэтому почти уткнулся учителю в макушку, когда тот опустил голову. Молодому человеку стоило больших усилий, чтобы не зарыться носом в эти нежные струящиеся локоны, но его противоестественные порывы заставляли его сбиваться с ритма. Беспокоясь, что он наступит на ногу своему наставнику, Мо Жань осмелился прижать своего партнера еще чуть ближе, почти касаясь его своей грудью. Стало только хуже.       Аромат тела его учителя теперь еще сильнее путал мысли…       Не в силах сопротивляться, Мо Жань едва ощутимо прикоснулся щекой к виску, чувствуя, что хватка на его ладони стала сильнее. Но Чу Ваньнин не оттолкнул его.       — Что ты делаешь… — прошептал учитель, и Мо Жань невинно потерся своим носом о горячий висок возлюбленного:       — От вас так вкусно пахнет.       — …       — Я очень люблю ваш запах.       — …       — И еще… я люблю касаться вас.       С этими словами он дотронулся губами до порозовевшей ушной раковины и услышал, как Чу Ваньнин произнес на выдохе:       — Мо Жань…       Понимая, что теряет контроль, молодой человек снова поцеловал его, уже в шею, прогнувшись вперед. Он ожидал, что Чу Ваньнин вот-вот оттолкнет его, накричит и даже ударит, но тот лишь сжал его пальцы своей правой влажной ладонью еще сильнее. С каждым новым поцелуем эта хватка лишь усиливалась, а тело в объятиях мелко задрожало. Мо Жань запоздало понял, что он сделал, как раз в тот момент, когда их «танцы» привели обоих к бортику кровати, и, не рассчитав, ученик повалил своего учителя на бархатное покрывало. Он мог бы поклясться, что сделал это не специально! И не вел их в танце к ложу, — это вышло само собой…       Он уже хотел сказать об этом Чу Ваньнину и извиниться перед ним, но встретившись с его влажными взволнованными глазами, с этим аккуратным приоткрытым ртом с покусанными губами, румянцем, нежно окрасившим его щеки, не смог начать оправдываться. Более того… осознание, что Чу Ваньнин до сих пор позволяет ему лежать на себе сверху, поглаживать подбородок и рассматривать так пристально, наконец, породили в его душе сомнения.       А действительно ли Чу Ваньнин любит его просто как ученика?..       — Ваньнин…       Учитель зажмурился, стараясь отвернуться. Сколько раз он представлял себе, что Мо Жань зовет его так. Сколько раз он видел, как ученик обнимает его и тянется к губам. Он не мог себе представить, что все это стало явью.       Взволнованный до глубины души, по-настоящему напуганный, он вдруг услышал шепот возлюбленного прямо возле уха, которое Мо Жань продолжал ласкать время от времени.       — Прости, ты наверное в шоке, что я… у нас в приюте было столько девчонок, а я…       — Нет… нет. Все в порядке… — Чу Ваньнин не чувствовал себя в порядке, но мысль о том, что он и вправду может нравиться Мо Жаню, придала ему смелости.       — Я вовсе не играю с тобой, — развернув его лицо на себя снова, уверенно молвил молодой человек. Его учитель никак не отреагировал, и тогда Мо Жань решил зайти еще дальше в своем признании: — …Я люблю тебя.       — …       Чу Ваньнин был рад, что лежал в это время на постели. Он не смог бы с уверенностью заявить, что его ноги не подкосились бы, услышь он это.       Ответное признание вертелось на языке, ведь Чу Ваньнин действительно любил этого мальчишку, но мужчина не мог и рта открыть… Так еще Мо Жань продолжал допытываться и ластиться, вызывающе поглаживая его:       — А ты? Учитель, ты… любишь меня?       «Да целуй ты уже!..» — взвыл про себя мужчина, сам подтянувшись к желанным пухлым устам, сгорая в огне своей страсти к Мо Жаню. Плевать… Завтра все можно будет списать на алкоголь, волнение, — на что угодно. Сейчас были только эти губы напротив, и эти руки, что властно блуждали по его телу, задирали рубашку и прижимали к разгоряченному торсу.       — Учитель… — простонал Мо Жань, отстраняясь лишь на секунду, чтобы подтянуть Чу Ваньнина повыше к изголовью. К огромному изумлению, его учитель позволил и это.       Пять лет Чу Ваньнин старался разлюбить и забыть Мо Жаня. Пять лет неистовых мучений и полнейшего одиночества. Ни одного касания, ни одного взгляда… Теперь попав в водоворот чувств, он не мог бы приказать себе и своему ученику взять себя в руки.       Музыка оборвалась, когда игла проигрывателя сорвалась с пластинки.       Комнату наполнили прерывистые вздохи и едва различимые стоны.       Мо Жань, безумно желая человека в своих объятиях, сперва поддался звериному порыву, и, довольно грубо раздвинув ноги Чу Ваньнина, устроился между ними, заставив мужчину испуганно сжаться. Тогда молодой человек снова склонился над его лицом, на время оставив желание сорвать с него одежду.       Когда он целовал его, то понял, что у Чу Ваньнина, кажется, не было ничего, что он мог бы показать, в том самом плане, что этот мужчина был совершенно неопытен. Такой же чистый и непорочный, каким Мо Жань помнил его. Осознание этого грело его эгоистичное сердце.       «Он только мой! От начала и до конца…»       Разумеется, Мо Жань знал, что был первым тогда, в ту страшную ночь, о которой хотел бы помнить только сам факт того, что он все же обладал этим человеком. И все-таки подсознательно он надеялся, что даже спустя пять лет у него не было соперников. Чу Ваньнин был очень красив и хорошо сложен. Мо Жань беспокоился, что кто-нибудь мог бы захотеть обладать им так же безумно и безраздельно, как он сам.       — Ты целовался прежде? — решил спросить он, отстраняясь от уже порядком измученных губ.       — Разве ты не видишь, что нет… — сконфуженно ответил Чу Ваньнин, ощущая злость за свою полнейшую некомпетентность. — Если бы знал, что ты такой болтун в постели — ни за что бы не… Ах!..       Мо Жань укусил его за плечо, оставив цепочку следов от острых зубов.       — Не злись, — с улыбкой попросил он, снова запечатывая любимые губы. — Я страшный собственник.       Чу Ваньнин был ошарашен таким обращением, но от этого его возбуждение лишь крепло.       Собственник!..       Однажды этот мальчишка просто решил и взял его, не думая о последствиях. И с тех пор смотрел этими щенячьими глазами, полными любви и обожания. Как его учитель должен был реагировать на это? Как он мог бороться? Пусть, когда мальчику было лишь восемнадцать, Чу Ваньнин мог просто запретить себе поддаваться искушению. Но что делать сейчас, когда этот парень превратился в еще более развратного пса, с таким ошеломительно красивым телом, бархатным голосом, от которого сердце начинает клокотать где-то в области горла?!       — И не бойся, — добавил к своей реплике Мо Жань, стараясь понять, о чем Чу Ваньнин думает.       — Поздно уже бояться… — все равно вне себя от страха молвил мужчина.       Мо Жань воспринял это как шутку, и уже увлек его в очередной поцелуй, самозабвенно исследуя нежные горячие стеночки своим наглым языком, время от времени подаваясь вперед, вжимая безвольное тело в матрас, и отпускал только когда Чу Ваньнин судорожно всхлипывал от возбуждения.       Это действительно было невыносимо…       Переместившись с поцелуями на шею и ключицы, Мо Жань не смог сдержаться, чтобы не оставить пару своих меток. Теперь этот мужчина принадлежит ему, что бы там ни было дальше, и он хотел, чтобы Чу Ваньнин хорошенько почувствовал, каково это — быть любимым им.       Учитель слабо вздыхал, вцепившись в плечи Мо Жаня, ерзал, не зная, как облегчить свои страдания, и вдруг почувствовал, что в районе груди стало прохладнее — это его возлюбленный уже успел расстегнуть все пуговицы на его рубашке и нетерпеливо откинул полы в разные стороны, продолжая исследовать тело учителя своим языком.       Прикосновения к соскам оказались головокружительно приятными. Чу Ваньнин запрокинул голову, неосознанно прижимая голову Мо Жаня к себе двумя руками. Видя его таким чувствительным, таким горячо желающим, его ученик не мог себе представить, как будет выглядеть учитель, когда его ласки перестанут быть невинными. Он хотел измучить его, заставить умолять о большем, но и сам уже едва ли мог соображать от возбуждения.       Чу Ваньнин попытался стянуть рубашку с ученика, но сумел расстегнуть лишь половину пуговиц. Мо Жань постоянно отвлекал его, вторгался в рот языком, облизывал мочки ушей и кусался, поэтому пришлось опять бессознательно вцепиться в его плечи, в попытке ответить. Тогда Мо Жань сам стащил рубашку через голову и откинул в сторону. Когда его горячая кожа соприкоснулась с торсом учителя, оба вздрогнули от резкого прилива крови к низу своих тел.       Мо Жань, не долго думая, положил ладонь между ног Чу Ваньнина и мягко помассировал, вызывая на лице возлюбленного целый спектр эмоций. Это был столь сильный стыд, разбавленный не менее сильным удовольствием. Желание обхватить ногами талию молодого человека и прижаться сильнее, и в то же самое время — порыв оттолкнуть его. Сердце обоих разрывалось от сладости… Так наслаждаться друг другом могли только по-настоящему безумно влюбленные люди.       В тот самый миг, когда Чу Ваньнин снова притянул к себе ученика, приникнув к губам, раздался звонок в дверь.       — …       — Кто это? — взволнованно спросил учитель, на что молодой человек лишь отмахнулся.       — Я никого не жду.       Он снова принялся посасывать сладкие лепестки губ учителя, но едва Чу Ваньнин опять смог расслабиться, снова раздался звонок.       — …Точно не ждешь? — недоверчиво спросил мужчина, и Мо Жань крайне убедительно ответил:       — Золотце, единственный человек, которого я желал бы видеть у себя дома посреди ночи — сейчас лежит в моей постели.       Чу Ваньнин довольно грубо ударил его в плечо, желая отбить охоту у Мо Жаня называть его таким похабным прозвищем. Тот ойкнул, принявшись жаловаться, как это было в детстве:       — Учитель слишком жестокий…       — Иди посмотри, кто это, — игнорируя его плохую театральную игру, попросил Чу Ваньнин. — Может, Сюэ Мэна не пустили домой родители, и это он?..       — Хм… Да, такое бывало пару раз. Ладно, сейчас посмотрю.       С тяжелым вздохом он сполз с учителя и поплелся к двери.       Чу Ваньнин снова откинулся на подушки, неосознанно потянувшись всем телом, стараясь хоть немного расслабиться. Внезапно под рукой между наволочкой и матрасом он нащупал что-то странное…